Ошибки юности

Торин улыбнулся Бэггинсу широкой и светлой улыбкой, обнял и похлопал по спине, насколько позволяла значительных размеров котомка хоббита. - Я сам и весь народ Дурина в неоплатном долгу перед тобой, Бильбо. Мы сложим множество песен о твоём подвиге, и они ещё долгие века будут звучать под сводами Эребора. Полурослик смущённо мялся под восторженными взглядами сотен глаз, мечтая уже улизнуть и отправиться вместе с пройдохой Гэндальфом домой, в Шир. Но Торин сел на любимого конька торжественности и слезать пока не собирался. - Ты всегда желанный гость в этом и любом другом гномьем царстве! Какая бы помощь ни понадобилась тебе впредь, какая бы беда ни настигла – мы первые придём на зов! – всё сильней распалялся узбад. - Вы и без беды заглядывайте! – выпалил Бэггинс. – На чаёк. Я уж найду, чем угостить. Члены отряда, стоявшие ближе всех, прыснули со смеху, живо вспомнив, как упирался их добрый взломщик в вопросе угощения, когда они заглянули на чай в прошлый раз. Наконец, скомкано попрощавшись с друзьями и помахав прочим гномам, Бильбо засеменил вслед за волшебником, едва поспевая за его широкими шагами. Жители Эребора быстро начали расходиться по делам, и лишь пятнадцать гномов – доблестные герои, и с ними Фьон и Дис – провожали взглядами две удаляющиеся фигуры, маленькую и долговязую, пока те не растворились в слепящем отблеске озёрной глади. Неделя пиршеств в честь свадьбы узбада прошла. Торин просто светился, словно на него обрушилось разом всё счастье, обходившее его стороной в течение жизни. Те, кто был посвящён в тайну его болезни и неустанно переживал за его судьбу все эти месяцы, смогли вздохнуть спокойно, и потому тоже чувствовали неописуемую лёгкость. Эта самая лёгкость, видимо, и заставила Бильбо рвануть домой так внезапно, будто его ветер унёс. Ори даже не успела нарисовать его прощальный портрет. Впрочем, если откровенно, ей было сейчас не до рисования, ведь появление на обряде венчания с материнским плетением незамеченным не осталось. Теперь впечатлительные гномки не могли пройти мимо, не кидаясь горячо поздравлять её или хотя бы не всплеснув руками. Ори было страшно неловко от всего этого, а ждать помощи и сострадания было совершенно неоткуда, ведь Фили, получавший от гномов как будущий отец одобрительные смешки и похлопывания по плечу, не разделял её смущения, а наоборот гордился и сиял, как начищенный медяк. Пару раз Ори пыталась сунуться за поддержкой к грозной, но любящей свекрови, однако Дис была слишком занята организацией женского труда в почти отстроенном Эреборе, а также нескончаемой болтовнёй с наконец обретшей голос подругой. Они с Фьон просиживали теперь целые вечера в покоях Дис, обсуждая самые пустяковые вещи, и, конечно, с радостью надавали бы Ори советов, но гномке неловко было отвлекать старших своими надуманными проблемами. Делиться подобным с братьями тоже как-то не хотелось. Бильбо, с которым удивительно просто было говорить обо всём на свете, уже отбыл в Шир. Промучившись несколько дней, Ори, после очередной порции причитаний (на этот раз ей повезло столкнуться с Райг, тёщей Глоина, настолько же доброй, как и старой, но увы, ужасно многословной), опрометью бросилась к самому подножью горы, в лазарет, где по-прежнему изнывал от скуки Кили. Мужнин братец был признан почти здоровым, так что по окончании празднеств его терпеливую и мужественную сиделку Сигрид с миром и огромной благодарностью отпустили домой, к отцу, а взамен приставили к младшенькому Дуринсону Тенри, молодого лекаря из Железных Холмов. Пользы от него не было никакой, поскольку бешеной активности идущего на поправку Кили тихий и робкий гном противостоять не мог. Вот и сейчас, стоило Ори подойти к двери, как из-за створок послышался хохот её новоиспечённого родича и неуверенные охи и причитания Тенри, из которых было примерно ясно, что он пытается не позволить Кили улизнуть на лучную тренировку. Нарочито громко появившись на пороге лазарета, Ори сложила руки на груди и, грозно зыркнув на Кили, заявила: - Если не хочешь схлопотать подзатыльник от дяди, лучше в оружейную даже не суйся. Или думаешь, Двалин тебя не сдаст? Продлившееся пару мгновений молчание Кили прервал новым взрывом смеха, а затем поучительным тоном выдал: - Смотри, Тенри, вот какими вырастают под моим руководством рохли и стеснительные хлюпики! После такой рекомендации Ори стало даже как-то стыдно рассказывать Кили о своей «хлюпиковой» беде. Но тот завёл разговор сам. - Ну, как мой племяш? Скоро он там уже? – затараторил принц. – Признаться, я от вас с Фили такой прыти не ожидал! Боялся даже, что до детей вообще дело не дойдёт… - Кили! – пискнула совершенно пунцовая Ори. Теперь её вряд ли можно было ставить в пример тем, кто хотел бы победить робость. Гном только шире улыбнулся и яростно заиграл бровями для закрепления эффекта. Совершенно вжавшийся в стенку Тенри, казалось, боялся дышать. - Ой, да ну будет вам! – прыснул Кили, переводя взгляд с одного покрасневшего лица на другое. А затем будто спохватился: - Ори, так чего ты пришла-то? Гномка хватала ртом воздух, будто выкинутая на берег рыба. Ну не при Тенри же! - Да я… Я поговорить… - выдала она наконец. Лекарь почти подпрыгнул от внезапного осознания, что мешает беседе принцессы и принца, и рванул за двери. Кили проводил его довольным гоготом и, поёрзав на койке, похлопал ладонью рядом с собой, приглашая Ори сесть. Более-менее спокойно вздохнув, гномка устроилась на предоставленном месте и начала: - В общем, мы с Фили ждём ребёнка… - Да-да, я в курсе, - Кили красноречиво кивнул в направлении причёски Ори. Гномка вздохнула ещё раз. Он перебил, и теперь придётся заново собираться с силами. - И каждый гном считает своим долгом нас поздравить… - А я что, поздравить забыл? – переполошился принц. – Поздравляю! - Да помолчи же ты хоть секунду! – прикрикнула Ори, попутно отбиваясь от объятий щедрого на поздравления деверя. Кили, продолжая лучиться улыбкой, всё же отстал. - Понимаешь, мне жутко неловко от всего этого. Столько внимания совершенно не по делу. С каких пор забеременеть – это подвиг, о котором надо чуть ли не песни слагать? В конце концов, это наше с Фили дело, но нет, всем нужно приклеиться и… Ори осеклась и поняла, что не стесняется, а злится. Она растерянно уставилась на Кили, терпеливо продолжавшего молчать. - Что со мной? – выдохнула она. - Ревность, - пожал плечами Кили. – Ты теперь, как мама-медведица. Только медвежонок у тебя непростой. Дурацкий племянник дурацкого Торина. Как ему удаётся понять о собеседнике такое, о чём он и сам не догадывался? - Сходи к маме. Уверен, у неё найдётся для тебя парочка историй, - Кили подмигнул раскисшей девушке и легонько подтолкнул её в спину. - Я не могу из-за такой ерунды… - вяло попыталась отвертеться Ори. - Топай, - Кили вдруг сдвинул брови и стал похож на дядю. Дис едва распрощалась с подругой (Торин каждый день, расправившись со всеми государственными вопросами, заходил за ней и чуть ли не в охапке утаскивал в покои, чем страшно забавлял сестру), как на пороге появилась невестка. Слегка угловатая прежде Ори выглядела чудно: румяная, округлившаяся… Картину портило лишь выражение лица – виноватое и кислое. - Что случилось, девочка моя? – почти пропела принцесса и усадила избранницу сына за стол. – Чаю сделать? Ори рассеянно закивала. Когда травы хорошенько настоялись и отвар был разлит по чашкам, Дис решительно прервала затянувшееся молчание. - Тебе нездоровится? Девушка качнула головой. - Боишься родов? Снова качнула. - Фили обидел тебя? - Нет-нет, ну что вы, Фили замечательный, он так обо мне печётся! – Ори осеклась, увидев улыбку свекрови и сообразив, что это была провокация. - Я дурная гномка, - шепнула она. Улыбка с лица Дис вмиг стёрлась. Она нахмурилась, чуть наклонилась через стол и взяла ладони девушки в свои. - Я должна быть благодарна всем за заботу, за поздравления, ведь они так за меня рады, искренне! А я только злюсь. Едва слышу охи и счастливые причитания – сразу начинаю злиться. И не могу даже понять, на что! – Ори умоляюще уставилась на Дис, словно та была могущественной волшебницей и могла рассеять её злобу одной мыслью. Дис чуть крепче сжала руки и вздохнула. - В последний раз народ так радовался грядущим родам, когда я впервые понесла. Торину был нужен наследник, но сам он незадолго до этого объявил, что не женится, пока не вернёт вотчину отцов. Я же знала чуть больше: на ком он женится, отвоевав Гору. Думаю, для тебя не секрет, что Махал отнимает у ведуний возможность дарить жизнь после первого ритуала Мольбы… Ори кивнула, отрешённо изучая взглядом столешницу. Пока что она не понимала, к чему ведёт свекровь. - Так что, стоило Фили появиться в моём чреве, весь род Дурина возликовал. Каждый норовил горячо выразить свою радость по поводу скорого рождения наследника. Будущего узбада. Я и сама была вне себя от счастья: ребёнок, Махал подарил нам с Гиннаром ребёнка! Вот только с каждым поздравлением, с каждой улыбкой, моя улыбка меркла. Я всю жизнь была окружена королями: Трор, король Эребора! Траин, король в изгнании! Торин, король Синих Гор! Самые несчастные гномы, что я встречала. Тяжёлый путь, великие лишения и страшная смерть настигли каждого, и я не хотела такой доли для своего сына. Слово «наследник» звучало для меня, как приговор. И лишь больней стало, когда Фили подрос и с гордостью стал величать себя так сам. О, как он восхищался дядей! Как мечтал стать достойным его преемником! Мне оставалось только смириться и надеяться, что Махал будет милостив к моему сыну… Надейся и ты. Дис ободряюще улыбнулась глядевшей на неё во все глаза невестке. Ори поняла вдруг, что так и есть, всё правда, её злость рождается из страха за собственное дитя, на долю которого может выпасть так много боли. Она вскочила и в слезах упала в объятья Дис, жалея её, себя и своего ещё нерождённого наследника. Или маленькую принцессу, которой позже придётся так же страшиться за судьбу своих детей.