Пепел Альд'Руна

      Кимри проснулась ещё до света с удивительно ясной головой. Всё увиденное и услышанное запомнилось с кристальной чёткостью. Но, помня о том, что Азура всё же не исцелила её, данмерка решила не рассчитывать на долгую ясность ума. Достав на ощупь дневник из сумки, она тихо, стараясь не тревожить спящую подругу, выбралась из палатки. Роггвар, однако, спал чутко и сразу вскинулся.       - Ким? Что такое?       Она улыбнулась успокаивающе:       - Всё хорошо. Правда! Просто нужно записать, а то вдруг забуду...       Подкинув дров в едва тлеющий костёр, она завернулась в одеяло, умостила дневник на поднятых коленях и углубилась в записи.       Подняв отяжелевшую голову, Кимри не сразу сообразила, что заснула, уткнувшись головой в раскрытую тетрадь. Ноги затекли, спину ломило. Шум пробуждающегося лагеря начал раздражать. С трудом поднявшись, Кимриэль забралась обратно в палатку, но уснуть заново не смогла: шаги, приглушённые голоса, треск костра и стук посуды казались оглушительными. Сдержав непривычное диковатое желание выйти и зарычать на кого-нибудь, чтобы не шумели, данмерка смирилась с тем, что доспать не выйдет. Одевшись в походное, она свернула постель, с досадой отметив, что тело снова налилось мерзкой тяжестью и голова кружится. Как же это надоело!       Проснулась Лилисса, принялась спрашивать о самочувствии. Понимая, что вот-вот нагрубит рыжей, Кимри пробурчала нечто невнятное и сбежала.       Все оставшиеся дни она просидела в повозке хромого молчуна Сцелиана, старательно избегая общения. Роггвар ненавязчиво заботился о сестрёнке: приносил еды, устроил навес, когда пошёл дождь, сушил у костра отсыревшее одеяло и не докучал расспросами. Мастер Аши-Иддан трижды в день лечил данмерку. Эно Тариса она не видела и понятия не имела, что с ним. На непрерывно болтающих Лилиссу и Ма'Даро старалась не обращать внимания.       Аранлора везли в последней повозке, связанным и без особых церемоний. О том, что ему предстояло по возвращении в Имперский Город, Кимри тоже предпочитала не задумываться. Если он надеялся, что кража столь важного для Легиона артефакта сойдёт ему с рук, то он либо совсем дурак, либо сильно рассчитывал на защиту своих соотечественников. Но это не её печаль. Ей нужно дотерпеть своё мерзкое состояние, не запустив ни в кого снежным шаром... Так что она по большей части спала или писала.       За время пути ей удалось практически полностью вспомнить странное видение с водянисто-туманным лесом и угодившей ей в сердце «стрелой», но что оно означает, Кимри так и не смогла понять. Было ли это просто сном, или каким-то ещё планом Обливиона? Или наведённым кем-то мороком? Ужасно хотелось поговорить с Мастером Элидором, но Кимриэль отдавала себе отчёт в том, что сейчас просто не способна на подобные усилия. Как оказалось, она не могла даже прибавить себе самой сил простейшим заклинанием — оно выходило таким слабым, что даже Роггвар, которому всегда плохо давалась школа восстановления, покачал головой и посоветовал не истощать себя почём зря.       Вернуться в форт Синода было радостно. Кимри с удивлением поняла, что ужасно соскучилась и по озеру, и по виду на Имперский Город, и по знакомому до камешка внутреннему двору. Собственная комната в спальне показалась уютнейшим уголком в мире.       Чувство окончания пути, успешного завершения большого дела охватило её и приятно взбодрило. Кимри даже решилась пойти на ужин в столовую и с удовольствием нашла всю компанию археологов за излюбленным столом. Аранлора, впрочем, не было: Ма'Даро сказал, что альтмера забрали с собой в Имперский Город легионеры.       Кимри вдруг с сожалением сообразила, что не попрощалась толком с Витой и рыжим бардом Рисом, и решила, что обязательно напишет им.       Ужин прошёл весело. Если не считать того, что Эно сидел, уткнувшись в книгу, и не проронил ни слова, да и Кимри по большей части безмолвствовала.       После трапезы она попросила Роггвара проводить её до комнаты Мастера Элидора. Может быть, стоило выспаться с дороги, но Кимриэль не в силах была дальше терпеть неизвестность.       Взглянув на осунувшуюся и потемневшую данмерку, наставник изменился в лице и, кажется, даже не заметив её спутника, немедленно усадил ученицу на стул и принялся ходить вокруг, сосредоточенно изучая, водя руками, временами отдёргивая их, словно наткнувшись на нечто болезненное. Кимри, чувствуя огромное облегчение от того, что наконец-то добралась до знающего больше и умеющего помочь, прикрыла глаза и просто вдыхала знакомые запахи: горьковатый — травяной, сладковатый — застарелой книжной пыли, свежий — ветра из приоткрытого окна. Никто не заметил, как норд вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.       Наконец Мастер Элидор глубоко вздохнул и сел напротив ученицы, пристально вглядываясь ей в лицо.       - Признаться, пока не очень понимаю, что с тобой. Силы истощены и словно бы непрерывно утекают. Но я, право, опасался худшего — ты несколько дней не говорила со мной и не отзывалась на моё послание...       Кимри с удивлением поняла, что совсем его не чувствовала... Кивнув, она достала из сумки дневник и протянула наставнику.       - Я постаралась записать всё как можно подробнее.       - Хорошо. Тогда сейчас тебе лучше как следует отдохнуть. До завтра я прочту записи, и мы их обсудим. Только вот ещё что, подожди-ка немного...       Мастер Элидор поднялся, отошёл к рабочему столу и принялся смешивать травы. По комнате поплыл солоновато-терпкий свежий запах лаванды и сладкий медовый дух. Кимри не видела, что ещё добавил в зелье наставник, но без раздумий взяла флакон.       - Прими половину перед сном, а другую — завтра поутру. Это тебя не вылечит, но облегчит состояние и даст нам время как следует во всём разобраться.       - Спасибо! - Кимриэль взяла флакон и неожиданно порывисто схватила руку наставника, крепко стиснув. - Простите, простите, что огорчила вас!       Мастер Элидор улыбнулся и обнял едва не расплакавшуюся данмерку.       - Ничего, ничего, - приговаривал он, гладя её по спине. - Это хорошо, когда ученики не слушаются. Это значит, они мыслят, пробуют свои силы. Иногда и ошибаются, и вредят себе. Но как иначе? Ничего. Всё поправимо.       Пробормотав ещё что-то благодарное, Кимри выскользнула из комнаты, украдкой утирая глаза. Когда она проходила мимо общей залы, где преподаватели обычно собирались поговорить, навстречу данмерке из одного из кресел поднялся Роггвар, решивший, оказывается, дождаться её и проводить до спален.       После зелья Мастера Элидора Кимри уснула спокойно и глубоко, и без снов проспала до самого утра. Приняв вторую половину, она почувствовала себя почти совсем хорошо и, позавтракав вместе с друзьями, отправилась на лекции.       Вернуться к обычной жизни после полумесяца экспедиции было так странно. Казалось, окружающий мир слегка сдвинулся — то ли убежал вперёд, то ли наоборот отстал — и теперь нужно было как-то выровнять с ним свой личный внутренний ход жизни. А пока — смиряться с неизбежным чувством отчуждения.       Двойняшки попытались насесть с расспросами, но Мастер Аши-Иддан настоятельно рекомендовал не распространяться о подробностях экспедиции, и альтмерки остались ни с чем. От обиды и досады они попытались пустить слух, что экспедиция то ли провалилась, то ли вовсе не состоялась и была сплошным обманом. Но после того, как несколько преподавателей поздравили юных археологов с неожиданным и удивительным успехом, глупый слух рассыпался.       Собравшись вечером в зале Южной башни, археологи новым взглядом посмотрели на своё увлечение. А Кимри с удивлением осознала, насколько сильно изменилось её отношение к Мастеру Аши-Иддану. Она не просто больше не боялась его — она чувствовала глубочайшее уважение к его знаниям и живой интерес к его неординарной личности. Сила духа, с которой ашхан переносил то странное мучительное состояние, которого ей довелось коснуться, восхищала Кимри до глубины души. И ещё почему-то не шла из головы фраза, брошенная им в гневе, пока он тащил ученицу из раздвоившегося Кватча: «Пепел... везде проклятый пепел...» И вставал перед глазами явленный ей Азурой образ несчастного, изломанного безумной магией Альд'Руна... Вот бы узнать, бывал ли там ашхан?.. Но не подойдёшь ведь и не спросишь вот так, прямо в лоб...       Задумавшись, Кимри не сразу сообразила, что Мастер Аши-Иддан обращается к ней. Лилисса дёрнула подругу за рукав, чтобы привлечь внимание. Ашхан приподнял правую бровь, но не недовольно, как непременно подумала бы прежде Кимри, а едва ли не снисходительно, и повторил свой вопрос:       - Вы уже выяснили, чем вызвана ваша болезнь?       - Ещё нет. Вчера я отдала наставнику свои записи, сегодня он обещал сказать, что думает об этом, - выговорила данмерка смущённо.       - Хорошо, - кивнул Массарапал. - Буду признателен, если вы станете держать меня в курсе.       Кимриэль безмерно удивилась неожиданной просьбе, но с готовностью кивнула.       - Итак, итог подведён, - заключил Мастер Аши-Иддан мысль, видимо, начатую, пока Кимри пребывала в задумчивости. - Теперь о дальнейшей работе. Необходимо завершить расчистку завала и продолжить изыскания в покоях Селлуса Гравиуса. От лейтенанта Кугариса я получил некоторую информацию о Гравиусе: он прожил весьма занимательную жизнь. Поэтому я надеюсь обнаружить ещё какие-нибудь его записи или интересные предметы.       Некоторое время археологи обсуждали план работы и распределения денежной помощи, выделенной Советом Синода в благодарность за экспедицию.       - А шшто с Арранлором? - решился вдруг спросить Ма'Даро, когда все уже собрались уходить.       Мастер Аши-Иддан равнодушно пожал плечами:       - Насколько мне известно, его отвезли в Имперскую тюрьму. Понятия не имею, что Легион собирается с ним делать.       - На ихх месссте я бы его там и оссставил на год-дрррругой. Ссспеси поубавить и дуррри, - пробурчал хаджит.       Ашхан ещё раз передёрнул плечами и, по обыкновению, не прощаясь, направился к выходу из зала. Уже в дверях он обернулся, подозвал жестом Тариса и ушёл вместе с ним.       - Что-то мне совсем не нравится, как Эно выглядит, - нахмурился Роггвар озабоченно.       Лилисса фыркнула, всё ещё обиженная на данмера за его непонятное невнимание к любимой подружке. Обернувшись, чтобы посмотреть на реакцию Кимри, босмерка с удивлением поняла, что той уже нет в зале.       Данмерка, никем не замеченная, скользнула не на лестницу, по которой ушли ашхан и Эно, а на ту, что вела к раскопкам и выходу с них за стены форта. Одна только мысль о возможности столкнуться в коридорах с Эно Тарисом привела её в полуобморочное состояние, посему столкновения этого следовало избежать любой ценой.       Кимриэль до сих пор не могла понять, почему так странно и болезненно реагирует на всё, что связано с Эно. По большей части потому, что совершенно не могла думать об этом. Невыносимая боль в груди и чувство потери и без того причиняли ей практически непрерывные страдания. Кимри завидовала умению Мастера Аши-Иддана держать себя в руках и не допускать свою боль в сознание. У неё это не получалось. К середине дня, когда действие зелья Мастера Элидора ослабело, Кимри уже могла только отмалчиваться, сцепив зубы. Казалось, стоит сказать пару слов — и из глаз хлынут слёзы. Каким чудом этого не случилось, пока она разговаривала с Мастером Аши-Идданом — не известно...       На лестнице Кимри ожидала неприятная неожиданность. Она вдруг вспомнила, как сидела тут вместе с Эно на рассвете перед отъездом в экспедицию... Что-то он тогда говорил такое странное... про некую силу, помимо жизненной и магической... О-о, нет-нет! Нельзя сейчас думать об этом! Иначе она просто не дойдёт до комнаты наставника. Прочь, прочь. Шаг, другой, вдох, выдох, вдох, выдох... Потом. Всё потом.