Пепел Альд'Руна

      Тьма была вечно. Тьма была всегда. Но всё же непостижимым образом она закончилась и стала просто темнотой под закрытыми веками. Пустотой между закончившимся сном и не начавшейся явью. И в ней оказалось неожиданно хорошо: не тоскливо и не радостно, не больно и не приятно, не темно и не светло, в сущности — никак. Но это почему-то было облегчением.       Медленно наплывали звуки: дуновение ветра, шелест листвы, чьё-то дыхание, фырканье лошадей, шаги. Медленно возвращались запахи: земли, травы, моря, камня, кедровой смолы и хвои, дыма от костра. Кимри тянула время, не открывая глаз. Почему-то ей казалось, что стоит поднять веки — и все эти звуки, запахи, весь привычный и радовавший до сих пор мир рухнет и утонет в её глазах, совсем недавно увидевших невыносимый ужас... Хотя, что это был за ужас, она не смогла вспомнить. Да и не хотела. Лучше — пустота...       Шаги стихли. Ветер шумел листвой. Недолгий дождь прошелестел по тугому пологу палатки, добавив сладких запахов мокрой земли и травы.       Сон не приходил, но это было хорошо. Хотелось лежать так вечно, всегда. Уйти в землю, как старый камень, замшеть, порасти травой, стать домом для муравьёв, опорой для цепких корней, мокнуть и стыть под дождём, греться под солнцем, трескаться, крошиться, рассыпаться в песок, в пыль, смешаться с почвой, перестать быть...       Рядом кто-то зашевелился. Широкая грубая ладонь легла на лоб. Знакомый голос позвал шёпотом:       - Сестрёнка...       Пришлось открыть глаза. Роггвар, склонившись над ней, вглядывался тревожно. Увидев, что Кимри, действительно, очнулась, он с неожиданным проворством метнулся прочь из палатки, а вскоре вернулся с Мастером Аши-Идданом. Ашхан оглядел её пристально, прочитал дважды заклинание лечения. Кимриэль стало ещё немного легче, слабость, от которой даже дышать казалось тяжким трудом, чуть отпустила. Но — она заметила, что на удивление слабо ощутила действие заклинания, которое прежде имело весьма бодрящей эффект...       Мастер Аши-Иддан, продолжая сверлить её взглядом, пробормотал:       - Непонятно.       - Что? Что такое? - придвинулся Роггвар.       Ашхан поморщился, но всё же объяснил:       - Заклинания словно провалились в пустоту.       - Не подействовали?!       Кимри покачала головой и, с трудом приподнявшись, села.       - Подействовали. Но слабее, чем раньше.       - Что произошло? - требовательно спросил Мастер Аши-Иддан.       Кимриэль, сжав пальцами виски, честно попыталась вспомнить, но обрывки видения ускользали, путаясь так, что совершенно невозможно было выразить их словами. Туман? Стрелы? Что-то потерялось?.. Нет, всё не то...       Покачав головой, она ответила, что не помнит.       - И что делать? - растерянно поднял голову норд.       Учитель раздражённо пожал плечами.       - Без понятия. Здесь нужен или хороший лекарь, или, что скорее, Мастер Элидор. - Он обернулся к Кимри. - Обратно поедете в повозке. А сейчас — спать.       Мастер Аши-Иддан вышел. Роггвар укутал послушно улёгшуюся данмерку одеялом и остался сидеть рядом.       Утром Кимри проснулась вялая. Почти ничего не съела за завтраком, сидела у костра, кутаясь в одеяло и дрожа в лёгком, но неприятном ознобе. Вокруг суетились, сворачивали лагерь, но всё тонуло в полусонном тумане. Забравшись в повозку, Кимриэль улеглась на заботливо постеленный Роггваром спальник, закуталась в два одеяла и опять заснула.       Беспокоясь об ученице, Мастер Аши-Иддан принял решение не заходить в Анвил, а сразу, насколько возможно быстро, двигаться домой.       К обеду Кимри разбудила Лилисса, помогла выбраться из повозки, практически под руку привела в таверну «Готтшо» и усадила у камина — данмерка едва шагала, ошарашенная собственной слабостью. Мастер Аши-Иддан снова прочёл над ней несколько раз заклинание лечения. Рыжая сидела рядом, хмурясь. Потом отошла, но недалеко — Кимри ясно услышала её возмущённый голос:       - Эно! Какого скампа!?       От звука этого имени Кимриэль неожиданно чуть не лишилась чувств: весь эффект заклинаний ашхана слетел, голова мерзко закружилась, в груди закололо так, что данмерка скрючилась, завернувшись с головой в одеяло, чтобы никто не видел её лица. Кто-то поспешно, грохнув стулом, сел рядом, обнял. Роггвар. Стало полегче. Посидев так минут десять, Кимри смогла выпрямиться, отдышаться и даже немного поесть.       Эно, видимо, так и не согласился подойти; рыжая вернулась, фыркая и возмущённо бурча под нос, но под взглядом норда замолчала.       До вечера Кимриэль лежала в повозке, то задрёмывая, то пытаясь размышлять о том, что с ней творится. Ей удалось вспомнить, что вчера она провалилась в очередное видение после того, как Эно Тарис прошёл мимо неё, не заметив. Но связать это со своим диким состоянием у неё не получалось. Ну, прошёл... Что такого? С чего было вообще ожидать чего-то иного?       Кимри достала дневник, собираясь записать то немногое, что вспомнила, но по давней привычке принялась сначала перечитывать последние записи и пришла в ещё большее недоумение. Что она вообще напридумывала там про этого Эно?! Какое-то форменное безумие. Чтобы он?.. И — она, полукровка?.. Как вообще можно было до такого додуматься?! Не удивительно, что теперь он её обходит, как корпрусную... Ужас какой, позорище.       Но... она не могла не признать, что тогда, когда писала эти «бредни», кажется, чувствовала себя намного живее и... счастливее. А сейчас за грудиной поселилась такая невыносимая пустота, словно что-то вынули из неё, и в эту прореху со свистом улетает всякий намёк на радость... И жизнь ощущается поразительно бессмысленной. Она настроила таких планов: учиться, достичь мастерства в Мистицизме, размечталась о Старшем Пути... Какая глупая самонадеянность. Надо же было быть такой дурой...       Горло стиснуло спазмом. Рассердившись на себя за попытку разреветься, Кимри решила сделать упражнения на сосредоточение, но почему-то это потребовало столько сил, что она махнула на всё рукой, закинула дневник в сумку, легла навзничь и долго лежала так, бездумно глядя в небо, пока повозка тряслась по дороге до лагеря Красной Тропы.       После ужина и очередного сеанса лечения Кимриэль почувствовала себя довольно сносно. Ей даже захотелось ещё раз посмотреть на Анвил и залив. Припомнив, как сидела на камне у обрыва вместе с Эно, Кимри поморщилась и решила пройти дальше, до стоявшей у дальнего края палатки легионеров. Но услышала голоса и приостановилась поодаль, признав в одном Роггвара. Он, похоже, был не на шутку рассержен и через слово поминал драугров. Сделав ещё шаг Кимриэль увидела, что норд крепко держит за грудки Эно, что-то ему выговаривая. Данмер молча смотрел Роггвару прямо в лицо, почти безо всякого выражения, лишь крепче обыкновенного сжав губы. Разозлившись на его равнодушие, Роггвар встряхнул Эно и притиснул к туго натянутому пологу палатки, кажется, даже приподняв. Неожиданно данмер прикрыл глаза и, побледнев, обмяк в лапищах норда. Тот, охнув, переполошился, подхватил товарища, осторожно усадил и даже попытался, спешно и неумело, прочесть восстанавливающее заклинание. Эно очнулся, слабо отмахнувшись, сам пробормотал что-то лечебное, но подниматься не спешил.       Роггвар, усевшись рядом, сорвал колосок, вцепился в него зубами и выдохнул:       - Так. Ребята, я ни скампа лысого не понимаю. Что за гадость творится?! Кимри еле живая, при виде тебя с ног валится и вообще... Я решил, ты её обидел! А ты сам едва цел...       Эно покачал головой и проговорил чуть слышно:       - Я бы дорого дал, чтобы самому это понять... Всё в дурмане с тех пор, как мы вернулись из Белдабуро. Может быть, мы попали там в магическую ловушку... Никогда себя так не чувствовал — словно бы меня выключили: всё пусто, всё бессмысленно, всё бесполезно. К чему бы я ни обратился в памяти — всё словно выцвело и утекает меж пальцев, как серый песок...       - Но мы-то с Ким там не были!       - Это меня и смущает. И ещё кое-что...       - А?       Эно помолчал, потом покачал головой:       - Извини, об этом я предпочту не говорить... По крайней мере, пока сам не разберусь, что к чему.       Почувствовав, что устала стоять и устала подслушивать, Кимри всё-таки вернулась на тот памятный камень, решив: да мало ли что было — что ж теперь, отказывать себе в первом за последние сутки зародившемся живом желании? Она долго просидела там, глядя на море и город. Закат был чуден, и хотя красота эта нынче, увы, никак не затронула её чувств, Кимриэль всё-таки упрямо сидела и смотрела, мысленно придумывая, какими словами будет описывать этот пейзаж в дневнике.       Роггвар пришёл за ней, когда уже совсем стемнело, проводил до палатки, сдал с рук на руки Лилиссе. Сам на всякий случай устроился в спальнике неподалёку, возле костра.       Кимри провалилась в сон, как в глухой омут. Но вскоре знакомый голос проник в её разум. Открыв глаза, Кимриэль нашла себя на молочных ступенях, возле знакомых деревьев. Рука невольно потянулась погладить кору, но в последний миг отдёрнулась. Почему-то показалось вдруг, что прикосновение причинит ей боль...       Кимри сделала несколько шагов и взглянула с высоты холма вниз. Ступени сбегали плавно извитой лентой вправо по пологому склону. От зовущего голоса по спине прокатывался волнами озноб. Нет, он больше не гневался. Но идти дальше было почти невыносимо. Разум отказывался справляться с обрушивающейся на него красотой. Но и не идти она тоже больше не могла. Азура ждала слишком долго...       Низко опустив голову и стараясь не смотреть по сторонам, Кимри зашагала вниз по лестнице. У подножия холма пел широкий ручей, кажется, тот самый, что выбегал из озера под водопадом там, наверху. Через ручей рос мост. Удивительным образом сплелись корни странных деревьев с изогнутыми стройными стволами, меж корней тянулась выложенная молочным камнем тропа, надо головой шелестели тонкие ветви и длинные узкие листья. С листьев то и дело падали крупные капли, наполнявшие воздух тонким, чуть сладковатым, но свежим ароматом.       Чувствуя, что вот-вот разрыдается, Кимри бросилась дальше по дороге — почти бегом, пока хватало дыхания. Потом шагала, долго, сосредоточенно, не глядя вокруг, стараясь не замечать льнущего к подолу робы серебристого тумана, от которого на ткани оставались слабо мерцающие разводы. Быстро темнело, но туман мягким свечением озарял дорогу.       Кимриэль ухитрилась не заметить, как миновала ворота дивного города, и только когда из боковой улочки под ноги ей метнулось странное, полупрозрачно-лиловое крылатое существо с женским лицом — остановилась и огляделась. Город преобразился. Он весь мерцал и истекал голубоватым светом. Туман, расползаясь по улице, переливался бледной радугой, как глубь лунного камня. Вдоль широких тротуаров росли деревья. Голубое сияние проливалось сквозь их листву, рисуя на камнях мостовой причудливое кружево из пятен света и тени. По стенам домов тут и там вились полупрозрачные плети с разлапистыми зеленоватыми листьями, которых Кимри не видела в прошлый раз, при свете дня. Пока она шла, на этих лианах стали распускаться крупные золотистые цветы.       Сердце болезненно сжалось. Слишком много сияния. Слишком красиво... И лиловые крылатые тени что-то шепчут за спиной странными голосами, от которых слёзы наворачиваются на глаза...       Кимри заставила себя идти дальше, к розовато мерцающему дворцу в центре города, увенчанному бирюзовой звездой, сейчас, ночью, ярко сияющей над куполом. Войдя в приоткрытые двери, данмерка обнаружила, что весь огромный коридор зарос травами и деревьями, увит лианами, усыпан цветами, словно продолжение садов, раскинувшихся за стенами города. По едва проглядывающим стенам, стволам деревьев, листьям и высокому потолку бродят, сплетаясь и расплетаясь золотой сетью, блики, словно от воды.       Кимри свернула наугад вправо и долго шла по плавно изгибающемуся кольцом коридору-саду, пока слева не показался проход. Кимриэль вошла в зал, погружённый в синий вечерний сумрак. Здесь росли лишь тонкоствольные деревья со светлой корой, шелестящие густыми кронами под самым потолком.       Высокая женская фигура выступила из глубокой тени и шагнула навстречу.       - Подойди, дитя...       Голос её был тихим. Голос её был всепоглощающим. Голос её был сильным. Голос её был нежным. Голос её был — всё и везде.       Сделав несколько шагов, данмерка обессиленно опустилась на колени, закрыв лицо руками. Узкая прохладная ладонь легла ей на затылок.       - Наконец-то ты здесь! Я так давно жду тебя. Поднимись.       Кимриэль послушно последовала за хозяйкой в центр зала, так же послушно опустилась в кресло возле небольшого круглого стола и замерла, не поднимая головы.       - Возьми.       Она увидела прямо перед собой высокий кубок тонкого узорчатого стекла, в нём плескался лиловый сумрак. Но Кимри, не раздумывая, выпила предложенный напиток, даже не почувствовав вкуса. Действие его оказалось восхитительным: словно вдруг выключили мучительный ледяной сквозняк, вынимающий душу сквозь болезненную прореху. В голове прояснилось, и окружающее перестало, наконец, терзать красотой. Глубоко вздохнув, данмерка смогла поднять голову и взглянуть в лицо Азуры.       - Итак, - улыбнулась она лучезарно. - Я рада тебе.       - Благодарю, Добрая Мать. Чем я могу служить тебе?       - Я рада, что ты всё же согласилась.       Кимри опустила глаза.       - Разве я могла отказать?..       Она не осмелилась добавить что-нибудь вроде «...и не умереть после этого», но Мать Розы понимающе усмехнулась и ответила туманно:       - Как знать... Но ведь ты согласилась не из страха?       Кимриэль без раздумий ответила:       - Нет. Вовсе нет.       - Тогда смотри.       Азура взмахнула рукой, длинный рукав её платья взвился, тонкий и прозрачный, как туман. Данмерка моргнула. В следующую секунду сумеречный зал исчез.       Взвившийся ветер швырнул ей в лицо целую горсть хлопьев... снега? Нет. Пепел... Чёрный песок под ногами — и пепел.       Снова Кватч? Но нет. Кимри не увидела ни огня, ни жутких тварей. Только пепельная буря застилала всё вокруг.       Кимриэль попыталась идти, повернувшись спиной к ветру. Она шла, наверное, целый час, и не видела ничего — только пепел. Кругом проклятый пепел! Но вот, впереди послышался глухой гул. Земля под ногами дрогнула, песок пополз из-под ног так неожиданно, что Кимри упала на колени, пытаясь уцепиться за что-нибудь, но рядом не было даже камня. И вместе с песком её всё стремительнее тащило куда-то вниз. Данмерка попыталась закричать, но голос безнадёжно тонул в шуме ветра.       Она приготовилась к падению. Но тут всё закончилось. Гул смолк, песок прекратил сыпаться. Даже ветер стих. Только пепел продолжал сыпаться с неба крупными белёсыми хлопьями, рассыпающимися при малейшем прикосновении. А впереди ей привиделось смутное красноватое свечение.       Кимри шагнула туда, и вдруг, мгновенно переместившись, словно во сне, увидела себя посреди удивительного города. Строения, окружившие её, больше напоминали раковины или панцири странных насекомых. Но это, несомненно, были дома. Кимри почудилось слабое мерцание в крохотном, забранном толстым зеленоватым стеклом окне ближайшего здания, чуть правее она различила дверь.       Улица была пуста. Кимриэль двинулась дальше и обнаружила, что большинство зданий полуразрушено. Поднялась по полукруглой лестнице, миновала ещё один район и оказалась перед огромной котловиной, засыпанной обломками. И — никого. Только пепел...       Вдруг за спиной раздался смех. Кимри обернулась, но никого не увидела. Некто — мужчина — продолжал хохотать, всё безудержнее и безумнее, так что мурашки хлынули по спине. Данмерка невольно попятилась и...       Свет.       Тьма.       Красное.       Синее.       Жёлтое.       Туман.       Пепел.       Огонь.       Снег.       Дым.       Пепел.       Пепел.       Голоса.       Крики, вопли, стоны, завывания, визг, хохот, плач.       Шёпот.       Глуховатый перезвон деревянных ветряных колокольцев.       Тихое бормотание, похожее на молитву.       Шаг — вспышка.       Огромные врата в Обливион. Пламя, дым, хохот дреморы-кайтиф, визг скампа, взрыв огненного шара, треск молний. Мелкий паучоныш метнулся под ноги — Азура-мать, у него тело женщины! Зелёное облако какого-то мерзкого заклинания полетело прямо в неё.       Прыжок в сторону — вспышка.       Строй воинов в костяных доспехах шагает к Красной Горе.       Кимри сбивают с ног — вспышка.       Толпа аргониан несётся на неё с безумными воплями.       Она вскочила — вспышка.       Грохот, пламя, крики, с неба валятся камни и пепел, невозможно дышать, земля под ногами ходит ходуном.       Кимри снова упала — вспышка.       Пепел.       Пепел.       Бормотание, колокольцы, молитва...       Вдруг, на несколько секунд, пепел развеялся, и Кимри увидела, что находится в пустоте посреди странного пространства, словно собранного из лоскутов, островов, обломков. Вокруг них вьются и переплетаются потоки магических сил — свиваются, связываются в узлы, смешиваются, перепутываются.       Вдох — вспышка.       Сумеречный зал.       Азура, мерившая шагами мраморный пол, остановилась перед Кимриэль и заговорила, голос её дрожал от гнева:       - То, что я показала тебе — не должно было случиться. Это Альд'Рун, город в Морровинде, на острове Вварденфелл. Его судьба ужасна. Сначала пришли даэдра Мехрунеса. Мой народ храбро сражался, но Империя бросила Морровинд на произвол судьбы. Альд'Рун был разрушен. Потом явились эти твари Хиста и довершили дело. Мой народ не сдался и начал восстанавливать город. Но тут обрушилась Баар Дау, плод безумия Шеогората, оставшийся без надзора Вивека. О, безумец восторжествовал!       Азура снова принялась расхаживать по залу.       - Он превратил несчастный город в извращённое пространство, где те, кто оказался там в момент падения Баар Дау, существуют вне привычного пространства. Это не Обливион, но и не привычный тебе Мундус. Дурная шутка сумасшедшего, совершённая мне назло! Чтобы испытать верность моего народа! О, он знает, как причинить мне боль... Те, кто попал в этот кошмар, оказались между жизнью и смертью, не люди — и не духи. Они страдают. Мой народ, мои верные!       Азура внезапно вскинула руки, заслонив лицо рукавами.       - Худшее из всего, - произнесла она глухо, - что только можно было придумать... И я бессильна! Барьер между Обливионом и Мундусом не позволяет мне действовать самой. Поэтому мне нужна помощь.       Азура опустила руки и посмотрела прямо в лицо застывшей в кресле данмерке.       - Станешь ли ты моими руками? Моими глазами и моей волей?       Кимриэль с трудом сглотнула, потрясённая увиденным и услышанным. Наконец, выдавила едва слышно:       - Но как я могу?.. Что я могу?!       Азура подошла к ней, провела ладонью по щеке и, приподняв лицо данмерки за подбородок, ласково взглянула в глаза.       - О, милая, ты можешь многое! - Она чуть поморщилась, заметив что-то. - Да, я вижу, что прямо сейчас ты... нездорова. Но ты справишься, я уверена. Пусть это будет первым твоим испытанием.       - Справлюсь с чем? - не поняла Кимри.       Азура отняла ладонь от её лица и положила на грудь, туда, где Кимриэль ощущала в последние дни болезненную прореху:       - С этим, милая. Я могла бы исцелить это сама... Но я не стану. Потому что ты должна почувствовать свою силу, поверить в неё, понять. А потом... - Азура улыбнулась так странно, что у Кимри мороз хлынул по спине, - потом мы проучим этого мерзавца! И спасём моих верных!       Азура вдруг снова заслонила лицо рукавом и проговорила чуть слышным шёпотом:       - О, бедная Манираи, потерпи ещё немного...       Она вернулась в кресло и, не глядя на Кимриэль, произнесла повелительно:       - Теперь иди.       Кимри послушно поднялась, вышла из зала и побрела обратно тем же путём, что шла сюда...