Пепел Альд'Руна

      Паломники приготовились к долгому ожиданию. Учителя придвинули стулья и устроились у самого очага. Эно с присущим ему спокойным достоинством и почтительностью обратился к оставшемуся в зале монаху, на некоторое время куда-то с ним исчез и вернулся с несколькими увесистыми фолиантами; придвинув поближе подсвечник, данмер погрузился в чтение. Кимри пожалела, что не взяла свой дневник, и подумывала набраться смелости и попросить у монаха перо и бумагу, но всё не могла решиться побеспокоить его: им и без того оказали непостижимую честь, впустив и позволив здесь быть...       Она уже почти решилась, когда стены Высокого Хротгара содрогнулись: сначала беззвучно — и от этого стало невыразимо жутко. Спустя пару вдохов сквозь толщу каменной кладки донёсся отзвук странного грома... Паломники безмолвно переглянулись, но монах, сидевший на скамье у самого выхода, не выказал ни малейшего беспокойства и остался неподвижен, словно в глубокой медитации. Спустя минут пять камни снова отозвались глубинной дрожью и гром повторился: «Томмм... та-ДРУММММ!» Кимриэль, оглядывая стены, подумала: какой же силы должен быть этот звук, чтобы заставить отзываться и трепетать кладку такой толщины и мощи?.. Если это гроза — она должна быть ужасающей! Но когда они шли сюда, не было ни малейшего признака надвигающегося шторма... Да и бывают ли грозы здесь, почти на макушке самого высокого на Тамриэле, промороженного насквозь пика?!       Но вот, спустя несколько минут — снова: «Тооммм... та-ДРУММММ!»       – По-моему, это не гром, – пробормотал едва слышно Рис. – Природная гроза не повторяет своих ударов в одном и том же ритме...       Чуткое ухо барда отметило ту самую странность, что Кимри никак не могла себе объяснить: каждый звук грома был точной копией предыдущего. Но так же, и правда, не бывает...       – Полагаю, это и есть тот самый Голос, который практикуют уважаемые хозяева монастыря, – обернулся Мастер Элидор. – Ту'ум.       – Голос, которому Кин научила нордов, чтобы победить драконов? – благоговейным шёпотом отозвался Рис. – Я прочёл это на скрижалях... Ещё там сказано, что до того, как норды обучились Голосу, «драконы криком разрывали их сердца». Какой же силы он должен быть...       Ещё один удар «грома» сотряс стены монастыря, и паломники примолкли, осмысляя мощь магии Голоса.       Кимри так и не решилась потревожить монаха. Эно продолжил читать, хотя страницы переворачивал очень редко, подолгу задумываясь. Учителя молчали, взирая на пламя в камине. Легионеры, кажется, вообще опасались лишний раз пошевелиться, чтобы не греметь снаряжением. Даже Лилисса, вечно вертящаяся и болтающая, не умеющая и минуты просидеть спокойно — молчала, вперив рассеянный взгляд в незримую точку перед собой.       Прикрыв глаза, данмерка слушала живое безмолвие монастыря, впитывала трепет вековых камней при отзвуках Голоса и, несмотря на дрожащий под рёбрами холодок страха, всё-таки наслаждалась миром, объявшим её за этими стенами. Прежде Кимри мало задумывалась о роли Девяти в жизни смертных. Но здесь присутствие Кинарет — богини неба и ветров — ощущалось с необыкновенной силой, а её роль в спасении людского рода вызывала благодарное преклонение.       Кимриэль вдруг вспомнила, как Роггвар читал молитву Кин в дорожном святилище возле Скинграда, и как небо почти обрушилось на неё от странных звуков той молитвы. И только теперь данмерка подумала: а не был ли это тот самый драконий язык? Ведь если предок Роггвара служил в армии Скорма Снежного Странника — он вполне мог владеть ту'умом, потому что тогда многие нордские воины обучались ему. И хотя со времени принятия Пути Голоса новых Языков не появлялось, и знания о магии Голоса скрыли ото всех, способности к ту'уму, наверное, могут обнаружиться время от времени у некоторых людей... Последним кусочком мозаики встала в картину сцена у форта Серого Принца, когда разъярённый Роггвар одним коротким словом отшвырнул от себя нескольких воинов. Значит, у него есть этот дар? Может быть, потому Седобородые и позволили им войти, и даже допустили неизвестно откуда пришедшего норда к своему Наставнику...       Поглощённая воспоминаниями и размышлениями, Кимриэль не сразу заметила, что настала абсолютная тишина. Однако спустя некоторое время монастырь снова содрогнулся. На этот раз отзвук Голоса был иным, и ритма в громовых ударах больше не слышалось — они слились в непрерывный рёв и рокот такой мощи, что безмолвие разбилось, разлетелось в клочья. Паломники вскочили со своих мест, едва сдерживая желание в ужасе зажать уши. Только монах у двери остался бесстрастен и неподвижен. Но даже догадка о том, что дикие звуки, раздирающие на части весь Нирн — это Голос таинственного Наставника Седобородых, не могла заставить ошарашенных людей внимать ему хладнокровно.       «Каково же должно быть Роггвару — прямо там, перед Ним?!» – подумала Кимри, обессиленно рухнув на стул, когда невыносимый Голос смолк. Встретив ошарашенный взгляд Лилиссы, данмерка поняла, что рыжая подумала сейчас о том же и едва ли не впервые на памяти Кимри перетрусила не на шутку.       – Ничего, – прошептала Кимриэль, наклонившись к уху подруги и взяв её за руку. – Он сильный. Он справится.       Рыжая судорожно кивнула и уткнулась лбом в плечо Кимри, до боли вцепившись в её пальцы. Голос ещё раз коротко сотряс стены — и смолк окончательно. В оглушённых ушах поплыл тонкий неприятный звон. Но вскоре в монастырь вернулось мирное безмолвие.       Когда снова зазвучало повторяющееся «Томмм... та-ДРУММММ!» – оно уже совсем не казалось пугающим или удивительным. Паломники понемногу зашевелились. Рис принялся торопливо писать и черкать в своём истрёпанном блокноте. Наставники у камина, склонившись друг к другу, почти касаясь головами, что-то неслышно обсуждали. Лилисса, наконец, отцепилась от данмерки, вздрогнула в ознобе и ушла к камину, усевшись перед ним прямо на пол, обхватив руками колени. Эно взглянул на Кимри, чуть улыбнулся, убедившись, что с ней всё в порядке, и вернулся к книгам.       Мастер Хейфнир привёл Роггвара, заботливо и твёрдо поддерживая здоровенного норда под руку — тот был бледен, лицо осунулось и заострилось, словно после долгой болезни. Лилисса охнула и кинулась к нему. Роггвар попытался успокаивающе отмахнуться, но рука его откровенно дрожала, ноги подкашивались, и норд почти рухнул на подставленный монахом стул. Другой монах принёс ему чаю и пузырёк с зельем. Роггвар послушно опустошил флакон, поморщился и поспешно запил. Мастер Хейфнир церемонно поклонился всем сразу, дал какой-то знак монахам и удалился. Двое Седобородых остались возле Роггвара, пристально за ним наблюдая. Когда спустя четверть часа ему не стало лучше — принесли ещё одну порцию зелья, еды и высокий стакан с дымящимся напитком: по залу поплыл аромат вина и трав. Норд хлебнул из стакана, удовлетворённо крякнул и медленно, не отрываясь, опустошил его, потом принялся за еду и, наконец, откинулся на спинку стула, заметно пришедший в себя. Монахи повторили поклон настоятеля и также исчезли из зала. Видимо, это означало, что паломникам пора покинуть монастырь. Но Мастер Элидор счёл необходимым обследовать Роггвара, подозвал Эно и Кимри и попросил их вместе полечить брата-норда. Уловив тонкий намёк в интонации наставника и приподнятой брови, Кимри сообразила, что он просит её использовать то самодельное заклинание, которым она пыталась лечить ашхана.       Создавать заклинание исцеления вместе с кем-то оказалось... странно. С одной стороны — легко. С другой — приходилось подстраиваться под чуть иные жесты, направляющие жизненную силу, с удивлением сознавая, что у всякого мага есть свой способ общения с силами, уникальный, как тембр голоса. И чтобы заклинание сработало наилучшим образом, нужно чутко следить друг за другом, подлаживаться, где-то уступать и следовать за другим, а где-то — вести самому... Словно творить тонкую музыку... Эно удивился и на пару мгновений растерялся, заметив в получившемся целебном потоке явственное золотое мерцание, но поймал взгляд Кимри, улыбку альтмера — и доверился им.       Когда заклинание окатило Роггвара с головы до ног, он выпрямился, резко вдохнув, замер на пару секунд и шумно, длинно выдохнул. Посидел, прислушиваясь к плавно возвращающемуся, привычному и приятному, чувству власти над собственным телом, повёл плечами, покрутил головой и, наконец, улыбнулся.       – Вот спасибо, ребят! Это было... – он покачал головой, подбирая слово, – живительно!       Гулкий и неожиданно отчаянно охрипший голос норда раскатился по залу так громко, что даже вечно шумная Лилисса поспешно шикнула на него.       – Итак, вы в порядке, – тихо заключил Мастер Элидор. – Хотя над вашим голосом ещё предстоит потрудиться... Но это ждёт. Полагаю, нам больше не стоит злоупотреблять гостеприимством хозяев.       Паломники поднялись, аккуратно, стараясь не шуметь, расставили стулья на свои места за столом и, затаивая дыхание, прошли к выходу. У двери их ожидал монах, он открыл тяжёлую створку ровно настолько, чтобы можно было пройти и затем затворил её с тяжёлым гулким стуком.       – Ааааахххх! – выдохнула с облегчением Лилисса в полный голос. – Наконец-то можно говорить! Роггвар, расскажи, что было!       – Не, Лис, не сейчас, – прохрипел норд. – Гляди, как Магнус низко. Сколько ж я там... Надо быстрее спускаться, мы тут задубеем.       Учителя поддержали его, и паломники поспешно направились к ступеням. Уставшие от долгого сидения, они бодро шагали, а иногда даже почти сбегали вниз, вниз и вниз, радуясь лёгкости движения. Лилисса снова попыталась разговорить норда, но он только покачал головой и сохранял молчание практически до самого Айварстеда.       Лейтенант Кугарис, ожидавший их в таверне, поднялся навстречу, недовольный и встревоженный.       – Где ж вас скампы носят! Почему не сказали, когда вернётесь?       – К сожалению, мы сами этого не знали, – мягко ответил Мастер Элидор.       – Что у вас там творилось наверху? Вся деревня на ушах стояла от грохота! Вы что, разозлили стариков?! Меня тут чуть не четвертовали! Им ещё жить с этими монахами! Вы соображаете, что натворили?!       – Успокойтесь, лейтенант, – улыбнулся альтмер. – Мы никого не разозлили. Напротив, нам оказали честь, позволили войти в Высокий Хротгар и удостоили небольшой... беседы.       Тонко чувствуя нюансы ситуации, Мастер Элидор не стал уточнять, что до беседы допустили одного только норда, и уж тем более, что беседовал он с самим Наставником Седобородых, которого и монахи-то, говорят, почти никогда не видят...       Кугарис успокоился и сел за стол, зато Эргнир ошарашенно взирал на них из-за стойки, открывая и закрывая рот, и никак не мог придумать, как выразить безграничное изумление услышанным. Наконец, оставив бесплодные попытки вернуть утраченный дар речи, тавернщик занялся тем, что выходило у него лучше всего — принялся кормить и поить проголодавшихся паломников.       После ужина Эно и Мастер Элидор попытались вылечить горло Роггвара, но голос к нему так и не вернулся. Впрочем, норд только беспечно отмахнулся, просипев:       – Ерунда. Наставник Пути сказал, отойдёт к утру или через день.       – Что ж, тогда отложим расспросы до того времени, – заключил альтмер, выразительно поглядев на босмерку, нетерпеливо ёрзавшую на стуле. – Сейчас же лично я собираюсь пойти в свою комнату и как следует выспаться.