Пепел Альд'Руна

      Археологам удалось подремать часа три. Ашхан, по-видимому, не спал совсем. Часам к десяти экспедиция вернулась в Рифтен и нашла в таверне Астию Кварру, мрачно наливающуюся нордским мёдом. На требование лейтенанта Кугариса доложить о результатах общения с ворами, Астия процедила целую тираду отборной ругани и только после этого сообщила, что никакой определённой информации добыть ей не удалось. Единственное, что получилось вызнать — это, что контрабандистские караваны, якобы, предпочитают двигаться по озеру до реки Трева, потом сплавляются по ней до острова Гейрм и далее, по реке Чёрная, до Виндхельма, стоящего на слиянии рек Белой и Йоргрим. Проследив маршрут по карте лейтенант пожал плечами:       – Спорный выбор. Я бы двигался вдоль гор Велоти — там безлюднее, легче спрятать караван.       Астия фыркнула в кружку:       – Да кому тут есть дело до караванов? Плевать им на безлюдье. По рекам теплее и сытнее. И поклажу на горбу не переть. А в Виндхельме грузятся на корабль — и куда глаза глядят: ищи их по всему морю Призраков... Как по мне, пора сворачиваться и топать домой.       – Ещё чего! – возмутился Роггвар. – Лично я, пока уверен, что Ма'Даро жив-здоров, никуда сворачиваться не собираюсь!       – И что, будешь в один молот и с парочкой тощих эльфок шариться по всем обозам с их охраной? – усмехнулась Кварра.       – Может и буду, – мрачно отрезал норд. – Если придётся.       – Кто это тут тощий?! – возмутилась в один голос с ним Лилисса. – Да я одним огненным шаром всю эту таверну!..       – Так, уймитесь! Все! – осадил их лейтенант Кугарис. – Никто пока никуда не сворачивается. И таверны не палит. Приказ у меня вполне определённый: найти кошака живым или убедиться, что он мёртв. А пока я его труп не вижу — я не убеждён. Точка. Так что собираемся и двигаем. Повозки к юго-западным воротам, идём южным берегом озера и дальше вдоль реки Три-как-её-там до Айварстеда. Там отдыхаем, собираем информацию и двигаем вдоль Чёрной. Тут переход будет дня на два, в Айварстеде расспросим, где лучше дневать-ночевать. Приказ ясен?       Астия криво усмехнулась и, пожав плечами, поднялась.       – Так точно, лейтенант.       Легионерку слегка качнуло, и Кугарис нахмурился:       – Ещё раз увижу в таком состоянии – верну домой с позором.       Кварра бросила взгляд, в котором ясно читалось послание на весь алфавит, но лишь молча кивнула и удалилась передавать распоряжения остальным легионерам.       Около полудня караван вышел из Рифтена и двинулся вдоль берега озера, мимо многочисленных ферм, на запад. Походный распорядок уже стал казаться привычным: короткие остановки для отдыха лошадей, днёвка с обедом, чуть быстрее шаг после отдыха.       Трева оказалась речушкой мирной и неглубокой, но вполне достаточной, чтобы можно было плыть по ней на лодках или плотах. Дорога, впрочем, скоро отвернула от берега, понемногу забирая вверх.       Археологи, проведшие ночь в Форелхосте, время от времени клевали носом, и Эно приходилось поддерживать всех укрепляющими заклинаниями. Только ашхан надменно морщился и отказывался от помощи.       Кимри чувствовала себя странно. Время от времени накатывали видения пепельных пустошей, но они оставались смутными: застилали на несколько секунд прозрачной завесой окружающий яркий пейзаж — и пропадали, оставляя привкус пепла на губах. Чужие мысли витали вокруг смутным эхом, Кимриэль не вслушивалась в них. Разговоров вслух было мало. Только голосок Лис, ехавшей рядом с Роггваром, время от времени взлетал над караваном, да Морис с Янусом изредка зубоскалили со скуки, подначивая Грациана или подкалывая Лулуса. Эно держался рядом с Кимри, но был по обыкновению молчалив, и она утопала в этом молчании и в собственных мыслях. К вечеру данмерка чувствовала себя, словно обёрнутая серым коконом тишины, сквозь который смутно доносились звуки извне: стук копыт по камням дороги, шелест ветра, птичьи вскрики, поскрипывание повозок...       Караван вошёл в Айварстед через пару часов после заката, но небо по-прежнему сумеречно синело, кажется, не собираясь угасать. Роггвар сказал, что в середине лета здесь всегда так, а севернее Магнус и вовсе не достигает горизонта — лишь прячется на время за снежными вершинами.       В таверне Роггвар первым делом вцепился в хозяина: все уже разбрелись по комнатам, а он всё сидел за стойкой и расспрашивал о чём-то молодого, добродушного на вид норда. Тот казался едва ли старше Роггвара и лишь немного уступал ему сложением. Они явно поладили.       Наутро Лилисса первым делом насела на сонного норда:       – Ну! Что он тебе рассказал? Не томи!       Роггвар беззлобно отмахнулся:       – Уймись, белка, не стрекочи.       Но — угомонить рыжую, сгоравшую от любопытства? Как бы не так. Она всё тормошила норда, пока тот флегматично поглощал завтрак. Оставалось только дивиться, как ему хватает выдержки терпеть её настырность.       Наконец, отставив пустую тарелку, Роггвар удовлетворённо вздохнул и произнёс:       – В общем, такое дело... Хозяин таверны — Эргнир Лёгкая Рука его имя — оказывается, мой двоюродный брат. Его мать — сестра моему отцу по матери и моя тётя. То есть, у нас общая бабушка.       – Ой-ой, – затрясла головой рыжая. – Как-то сложно...       – Ну, я расскажу с начала, слушайте. Я всё это с деда начал расплетать, Ролофа Белый Щит. Мне про него отец много рассказывал, и в детстве, и особенно в последний год. Дед искал семейную реликвию — древний зачарованный щит, который носил наш предок. Дед Ролоф за этим щитом объехал, почитай, весь Скайрим. Наконец, набрёл на след в Форелхосте, оттуда отправился на Солстхайм, что-то там, видимо, узнал, но вернулся в Скайрим и приехал сюда, в Айварстед. И тут дед встретил Свану Белое Перо. На какое-то время он оставил странствия и был с ней. Но не смог так просто бросить дело всей жизни, и, наконец, решил возобновить поиски. Свана была истинной нордкой, сильной и бесстрашной, она собиралась идти с мужем. Но тут оказалось, что она в тягости. И Ролоф уехал один... Не кривись, белка. Может, это и не самый достойный поступок — оставить беременную жену. Но он что-то важное узнал, и не мог не идти. Подробностей я пока не знаю. Эргнир обещал мне принести дневник Ролофа. Свана сохранила его и передала дочери.       – А как вышло, что Эргнир тебе родственник? – полюбопытствовал Эно.       – Ну, Свана родила Рорлунда, моего отца, и несколько лет ждала возвращения Ролофа. А когда стало ясно, что он погиб — вышла замуж во второй раз, за Хейдмира Пчелиное Жало. У них родились сын Асгальд и дочь Нэтти. А Эргнир — сын Нэтти.       – Так у тебя есть семья, – улыбнулась Кимри.       Роггвар хотел что-то ответить, но тут к столу подошёл Эргнир с толстой потрёпанной тетрадью в руках.       – Доброго утра дорогим гостям, – приветливо улыбнулся норд. – Слышу, вы говорите о бабушке Сване и её первом муже. Вот, я принёс его записи. Удивительный был человек, редкой силы и целеустремлённости. А красноречив, как настоящий бард. Я эти записи тысячу раз перечитывал — увлекательнее любой выдуманной книги.       – Что же он такого узнал, что вдруг бросил любимую жену и сгинул без следа? – не удержалась от слегка язвительного тона Лилисса.       – К сожалению, это так и осталось тайной, – вздохнул Эргнир. – Дневник был дописан как раз перед самым его уходом. Всё, что есть — это странный стих, который дед нашёл в какой-то гробнице на Солстхайме. Вот, в самом конце, смотрите сами.       Тавернщик открыл последний лист дневника и прочитал вслух:       Семь тысяч бусин отсчитай.       Драгоценность насквозь пройди.       Крепость застёжки испробуй       И сотню других сочти.       Вытерпи Ужас и Тьму, обрети       Сияние путеводное       И следуй за ним, словно жизни твоей       Последний положен предел.       – Дай-ка, – Роггвар забрал тетрадь и несколько раз перечитал стих-загадку.       – И что это всё значит? Опять шарады решать, – проворчала Лилисса. – Эно, ты что-нибудь понял?       Тарис пожал плечами, заглядывая через плечо Роггвара в запись.       – Пока не очень.       – Не, ну, про «семь тысяч бусин» я, наверное, понял, – ответил норд. – Это известное паломничество Семи Тысяч Ступеней. Вверх по Глотке Мира, до монастыря Седобородых. А дальше... я так думаю, надо идти — там и будет ясно, что дальше.       – Я с тобой! – подпрыгнула Лис.       – Полагаю, мы все с тобой, – улыбнулся Эно.       – На самом деле, даже я не могу устоять от соблазна этого исследования, – кивнул Мастер Элидор, – хотя такое паломничество будет немалым испытанием для моих старых костей.       Кимри улыбнулась тайком: наставник, право слово, наговаривает на себя. За все эти дни непростого похода он ни разу ни на что не пожаловался и сносил все тяготы ничуть не хуже тренированных легионеров. Вольно ж ему прибедняться...       – Эргнир, сколько времени займёт подъём? – обернулся Роггвар к обретённому брату.       – Говорят, часа четыре. Иные и дольше идут, с остановками. Я-то не ходил ни разу, точнее не скажу, – развёл он руками.       В паломничестве сопровождение вооружённых воинов, вроде бы, было не нужно, но лейтенант всё же настоял, чтобы хоть пара легионеров отправилась с магами. Рис, Лулус и Вита, всегда тепло относившиеся к юным магам, с готовностью согласились идти. А рыжему барду и вовсе не терпелось оказаться на легендарном пути нордских паломников, увидеть его своими глазами.       Спустя полчаса маги-паломники и трое легионеров уже переходили каменный мост над грохочущим водопадом. Рис между делом заметил:       – Это уже река Чёрная ведь, да? Не похоже, что по ней можно плавать...       «Кажется, нам дали неверное направление,» – мысленно согласилась с бардом Кимри, но больше никто не обратил внимания на его реплику, и данмерка промолчала...       Поначалу идти было легко. Дорога с высеченными в камне ступенями вилась по склону пологим серпантином. За полтора часа пути им встретилось только двое других паломников, воззрившихся на процессию из девяти путешественников с нескрываемым изумлением. Однако чем выше забиралась тропа, тем подъём становился круче. Кое-где пришлось перебираться меж рухнувших огромных камней, под которыми едва угадывались остатки разбитых ступенек. Пронизывающий, всё усиливающийся ветер заставлял паломников прибавлять шаг, кутаясь в шарфы и натягивая поглубже меховые капюшоны.       За очередным поворотом серпантина, огибающим скальный выступ в два человеческих роста, путешественников встретил странный звук: шипение, потрескивание и шелестящий звон. За пеленой сдуваемой со скалы снежной пыли не сразу удалось разглядеть две ни на что не похожих, вьющихся и ныряющих, полупрозрачных фигуры: они словно танцевали в воздухе, то поднимаясь, то опускаясь, кружа друг вокруг друга и извиваясь по-змеиному. Тела их были сложены из хрупких на вид прозрачных сочленений, удерживаемых вместе непонятной, видимо, магической силой.       – Эт-то что вообще такое? – пробормотал оторопело Лулус.       – Ледяные духи, – ответил Роггвар, вытягивая из-за спины молот. – Осторожно, они злющие!       – Кусаются? – уточнил Рис, доставая лук.       – Скорее, колют. И плюются ледяными осколками, – проворчал норд. – Вот зараза, и не обойдёшь ведь...       – Да ладно, щас мы их поджарим! – беспечно отозвалась Лилисса.       Но выскочить вперёд ей не позволил Мастер Аши-Иддан. Пропустив легионеров и Роггвара, он заставил рыжую встать рядом с собой и остальными магами.       – Стойте спокойно, или, клянусь Азурой, я вас на поводок привяжу! – прошипел ашхан, когда босмерка попыталась выдернуть рукав из его цепких пальцев.       На некоторое время изготовившийся к бою отряд замер. Кимри всё не могла оторвать глаз от танцующих духов: их ледяные тела сверкали под ослепительным солнцем, разбрасывая по сугробам яркие радужные блики, и это было так красиво, что дух захватывало. И жалко было их убивать...       Но вот один из духов, похоже, заметил непрошеных гостей, завис, покачиваясь, на месте и с яростным шипением стремительно метнулся вперёд. Роггвар, Вита, вооружённая булавой, и Лулус прыгнули ему навстречу, одновременно просвистела выпущенная Рисом стрела и звонко ударилась о шипастый череп духа. Ледяной змей отпрянул, злобно шипя, и выплюнул целый фонтан мелких колючих игл, звонко разбившихся о камни. Оттёртая за спины, Кимри едва успела заметить, как Массарапал швырнул огненный шар. Раздался негромкий взрыв, ледяной дух взмыл, но не смог увернуться и с визгом истаял, оставив голубовато светящуюся лужицу на ступенях. Роггвар и легионеры уже сражались с другим духом, и ашхан не стал бросать второе заклинание, опасаясь задеть своих. Рис, взобравшись на камень, методично и на удивление метко выпускал стрелы: дух взмывал, нырял и вертелся, но стальные наконечники неизменно находили его голову и со звоном ударяли то в лоб, то прямо в зубастую пасть. Последняя стрела расколола ледяной череп — осколки брызнули во все стороны, и второй дух тоже истаял.       Кимри тайком вздохнула: ей было досадно, что столь красивые создания оказались так недружелюбны. Лис рядом насупленно пыхтела. Ей, похоже, совсем не удалось поучаствовать в сражении, и рыжая была недовольна и обижена. Но ругаться с ашханом ей всё же не достало глупости.       Мастер Элидор с любопытством присел возле останков и даже сумел что-то собрать в пару пузырьков, а Роггвар протянул ему на затянутой в перчатку ладони несколько сверкающих колючих осколков величиной с большой палец:       – О, зубищи. Может, тоже на что-то сгодятся? Я не очень в алхимии...       – Благодарю вас, – кивнул альтмер. – Сгодятся: как минимум для изучения. Выглядят острыми... Давайте-ка их сюда.       Роггвар ссыпал блестящие прозрачные клыки в подставленный кожаный мешочек.       – А они не растают? – сунула туда нос Лилисса.       – Нет, это ведь не обычный лёд. А может быть, и вовсе не лёд, как знать, – улыбнулся Мастер Элидор.       – Я пробегусь вверх по тропе, погляжу, нет ли ещё кого.       Роггвар махнул рукой и унёсся, прыгая через две-три ступеньки.       – И ведь должен греметь, как буфет, – восхищённо пробормотала себе под нос Лилисса, – ан, нет – бесшумный, как саблезуб!..       – Он молодец, – улыбнулся, услышав, Рис. – Отличная воинская выучка. Захочет прийти в Легион — лейтенант его хоть сегодня запишет.       – Пойдёмте дальше? – позвал Мастер Элидор, затягивая последний хитрый узел, прикрепивший мешочек с ледяными зубами к поясу.       Однако до самого Высокого Хротгара им больше никто не встретился. Лишь раз мелькнула белая тень огромного снежного волка, но умное животное предпочло избежать встречи со столькими двуногими разом и мгновенно растворилось за поднимаемой нещадным ветром снежной пеленой.       Оказавшись у двойной лестницы, ведущей к двум огромным дверям монастыря, путники несколько оробели. В Айварстеде все в один голос твердили, что Седобородые никого не допускают в свою крепость, даже добровольно приносимые жителями съестные припасы предпочитают не принимать лично, выставив у подножия лестниц сундук. Но Роггвар твёрдо намеревался добиться разговора с монахами.       Мастер Элидор неожиданно вызвался пойти вместе с ним. Оставив остальных внизу, норд и альтмер поднялись по левой лестнице, и Роггвар, проигнорировав тяжёлое дверное кольцо, постучал в массивную дверь кулаком.       Только на пятый стук дверь, наконец, дрогнула и едва-едва приоткрылась. Мастер Элидор, почтительно склонившись, что-то сказал, выслушал беззвучный ответ, сказал что-то ещё и, ко всеобщему изумлению, дверь приоткрылась чуть шире. Мастер Элидор обернулся и поманил остальных рукой. Паломники поспешно поднялись по заметённым снегом ступеням. Впустивший их монах стоял у самого порога, и всякий, входя, почти невольно почтительно кланялся высокой фигуре в тёмно-сером одеянии со скрывающим лицо капюшоном.       Монах, сохраняя молчание, закрыл дверь и жестом показал следовать за ним. Внутри царил густой сумрак, так что после ослепительной белизны снега и солнечного света Кимри показалось, что она на время ослепла. Но обострившиеся чувства удивили её: тягостный бредовый морок последних дней словно смыло с неё, сдуло гуляющими под высоченным потолком ледяными сквозняками, и Кимриэль осознала, какое это, оказывается, было бремя... И как легко и светло дышалось сейчас!..       Монах привёл гостей в большой зал, почти весь занятый огромным столом с расставленными вокруг стульями. Снова молчаливым жестом он пригласил садиться. Ещё две тёмно-серые фигуры выскользнули из полумрака, ставя перед паломниками кружки с каким-то горячим напитком и тарелки с хлебом и сыром. Роггвара первый монах поманил и увёл за собой. Накрыв на стол, монахи бесшумно исчезли, предоставив гостей самим себе и царящей вокруг всепоглощающей тишине... И даже болтушка-Лилисса не решилась нарушить её. А Кимри попросту закрыла глаза и крохотными глотками пила согревающий, пахнущий мёдом и вереском чай, наслаждаясь молчанием и восхитительным умиротворением. Где-то под самым потолком чуть слышно посвистывал ветер. В большом камине тихо-тихо, словно бы тоже уважая обет молчания, потрескивали дрова. Ни шага, ни вздоха, ни шелеста не было слышно. Но Кимри, как ни странно, не ощущала пустоты в этом огромном здании. Как будто само безмолвие было его главным жителем и хозяином, и это было на удивление естественно и правильно, несмотря на то, что монахи, по словам Эргнира, следовали Пути Голоса.       Роггвара не было долго, но никто не роптал. Вернувшись,он поспешно опустошил кружку чая, поднесённую опять возникшим ниоткуда монахом, и тихо — тоже не желая нарушать благоговейного покоя — сказал:       – Мастер Хейфнир согласился проводить меня к их Наставнику, но больше никого... Извините. Не знаю, сколько времени это займёт, но вам позволено ждать здесь. Ну, или можете вернуться в таверну. Я и один спущусь, заблудиться тут негде.       Никто не произнёс в ответ ни слова, но, окинув взглядом лица спутников, Роггвар и без того понял, что его будут ожидать, сколько потребуется.