Потом некоторые крикуны-политики в Велдине говорили, что все могло бы быть иначе, если бы охрану Длинного Моста не доверили пастухам и преступникам. Я, как непосредственный свидетель героизма этих людей, вынужден признать, что будь в Весноте чуть побольше таких пастухов и преступников, мы бы не прошли и половины пути до ДанʼТонка. Мал Хакар, «Мятежи, начатые магами — как мы до такого дожили?», 683 ГВ
Патруль из двух часовых дошел до южного края моста и повернул обратно. За час они успевали строевым шагом пройти мост из конца в конец дважды. Согласно Уставу, ночь делилась на два дежурства по четыре часа. Это был первый «проход» второй стражи и оба часовых настроились на три с половиной часа работы. Уставом предполагалось, что они должны не просто обходить мост, но и заглядывать за перила, проверяя, не пришвартована ли к одной из опор лодка или еще какое-нибудь транспортное средство, однако этой обязанностью, как правило, пренебрегали уже потому, что это приводило к регулярным остановкам, которые могли быть расценены наблюдателем на башне, как сигнал тревоги. Впрочем, даже если бы часовые старательно заглядывали за перила через каждые пятьдесят шагов, они все равно бы не увидели там никаких транспортных средств… Зато увидели бы пару висящих на перилах скелетов, каждый из которых держал в зубах незажженный факел. Когда часовые приблизились к середине моста, скелеты перемахнули через перила и вылезли на мост прямо перед ошарашенными солдатами. Те попытались вспомнить статью Устава, предполагающую подобное развитие событий, однако прежде чем им что-то пришло на ум, они услышали из-за спины странный оклик. Слов было толком не разобрать, да часовым было и не до того — внезапный порыв ветра задул их факелы, а скелеты тут же зажгли свои, и, развернувшись, двинулись к северному концу моста, с поразительной точностью имитируя скорость шага и дистанцию между часовыми. Часовые кинулись было за ними в погоню, но тут еще две фигуры показались из-за края. Их бы сразу узнал бы любой веснотец, даже тот, который никогда их не видел. Морщинистые тела землистого цвета, отсутствие волос и длинные когти — эти приметы упырей были описаны в уставах всех частей Королевской Армии и в учебниках эльфийских следопытов. Один из появившихся упырей был намного ниже другого, и, вероятно, был в прошлой жизни гномом, хотя из-за отсутствия бороды не воспринимался, как таковой. Чуть дальше, за спинами упырей, через перила перемахнули еще три фигуры. Они повернулись было к часовым, однако тот, который задул факелы, коротко бросил: «Убирайтесь, я сам управлюсь, » - и фигуры отправились вслед за скелетами-факелоносцами. Часовые сразу поняли, что о победе над таким количеством противников не может быть и речи. — Если сможем снова зажечь факел, то подадим сигнал тревоги, - сказал старший из них - высокий худощавый мужчина лет тридцати пяти. Второй сразу понял, о чем идет речь. Для того, чтобы зажечь огни, придется сначала расправиться с тем, кто с такой легкостью смог их затушить — а он стоял всего в двадцати шагах от них и не предпринимал никаких попыток скрыться за спинами упырей. «У нас есть шанс», - одновременно подумали оба часовых, бросая бесполезные факелы и вытаскивая из-за спины копья. Один из них приготовился отразить нападение уже бросившихся в атаку упырей, а другой подбежал к чародею и… Вернее он собирался подбежать к чародею. Однако тот снова выкрикнул нечто несуразное, что ухо неподготовленного человека распознало бы как: — Сиатчикыковразуащхамнипыть! Солдат почувствовал, как невидимый клинок разрывает кольчугу на плече, оставляя рваную рану, а сам он летит кувырком. У его товарища появилась такое же увечье на спине, и он тоже упал, а мост вокруг чародея теперь выглядел так, будто сотня дровосеков задалась целью постучать по камням своими топорами. Упыри набросились на лежащих людей, однако их когти лишь скользнули по кольчугам, не причинив никакого вреда. Часовые сбросили с себя чудовищ и начали подниматься. Начальник патруля вновь собирался снова атаковать не в меру резвого чародея, как вдруг обнаружил, что тот стоит уже прямо перед ним с мечом в руках. Солдат попытался ударить копьем, но один из упырей повис у него на руках, в то время как темный маг ударил мечом. Второй часовой понял, что упыри на деле оказались не такими уж опасными, поэтому просто оттолкнул одного упыря-карлика и поспешил на помощь товарищу. Он попытался напасть со спины, но кольчуга выдержала этот удар. Пока стражники вдвоем отбрасывали второго упыря, чародей успел еще раз ударить одного из них мечом. Тем не менее, часовым удалось вместе потеснить чудовищ, и теперь те затравлено озирались. — Сиатчикыковразуащхамнипыть! - снова крикнул чародей. Невидимые потоки ветра вновь стали крушить все вокруг, но стражники были уже готовы, так что подставили щиты, а вот упырям досталось по полной. — Убирайтесь, бесполезные мешки с мясом! - крикнул им темный маг и они послушно затрусили вслед за скелетами-факелоносцами. — Думаешь, сможешь сладить с нами без своих марионеток? - ехидно поинтересовался младший из солдат, направляя на противника острие копья. — Это не мои, - в тон ему ответил чародей. - Видишь ли, я так силен, что мне не нужны помощники — ни живые, ни мертвые. — Силен, говоришь? Посмотрим, что ты можешь против старой доброй пики! - воскликнул стражник и нанес удар, целя в живот. Чародей увернулся, но копье все же пронзило его правое плечо. Часовые запоздало заметили, что оружие он держал в левой руке. — Ай-яй-яй, ты меня зацепил, - усмехнулся маг. - Видимо, мне придется навалять вам двоим одной левой, - с этими словами он вытащил копье из плеча (или, точнее, стащил свою руку с острия) и отпрыгнул назад. «Будь я проклят, если он сейчас прыгнул меньше, чем на двадцать футов!» - подумалось старшему стражнику. Тем временем, чародей, еще парой прыжков увеличив дистанцию почти до пятидесяти футов, вновь выкрикнул тоже заклинание. То ли он запыхался и говорил медленнее, то ли часовые начали привыкать, но в этот раз слова показались им знакомыми. — Сиатчикыковразуащхамнипыть! Стражники устояли на ногах, но порыв ветра оставил каждому из них еще по одному порезу. Младший из воинов тут же бросился за магом вдогонку. — Стой! - закричал его старший товарищ. - Раз он так быстр, то… — Именно, - подтвердил чародей, вонзая меч ему в сердце. На этот раз он даже не стал притворяться более медленным, чем на самом деле, и преодолел все отделявшее его от жертвы расстояние в один прыжок. Товарищ погибшего тут же развернулся и, накинувшись на мага, ударил его копьем. Какой-то краткий миг ему казалось, что удар достиг своей цели, но его радость была преждевременной - противник подставил под удар и без того бесполезную правую руку, а затем стремительно отскочил. Теперь он тяжело дышал и стал говорить отчетливей - солдату начало казаться, что он разбирает отдельные слова: — Силатысчиклыковразрущащаяхамниплыть! Шокированный смертью товарища стражник не выдержал и кинулся наутек. — Прости, но я не могу тебя отпустить, - произнес голос у него над ухом. Обернувшись через плечо, он увидел, что его противник бежит почти вровень с ним — и это несмотря на изначальную фору в пятнадцать шагов! «Ага, купился, супостат!» - подумал солдат и, внезапно остановившись, ударил подбегающего врага копьем. Тот даже бровью не повел, убирая голову с линии удара и шепча очередное заклятие. Стражник снова бросился бежать, однако волна воздуха настигла его, разрезая кольчугу и плоть на спине. За ней последовала еще одна, и несчастный понял, что ему не улизнуть. На этот раз он четко расслышал слова заклятия: — Сила тысячи клыков, разрушающая камни и плоть! Солдат обернулся, пытаясь защититься древком копья, однако поток воздуха прошел сквозь древко, как сквозь масло, разрезая его на две половины, а враг, бежавший непосредственно за выпущенным им заклинанием, нанес рубящий удар в живот. — С самого начала нужно было так сделать, - проворчал Никодеон, вытирая меч о край плаща и убирая его в ножны, - Провозился я с вами, видно теряю хватку. Ну, думаю, этот остолоп и его мордовороты уже захватили сторожку, а раз так, то я им больше не нужен. Да и вообще, меня попросили только задуть факелы, а я, добрая душа, добровольно вызвался разобраться с этими слабаками. — Ой, Ники, неряха, ты поранил руку, - раздался голос из темноты. Говорившая — низенькая блондинка, по лицу которой было совершенно невозможно определить, семнадцать ей лет или двадцать семь — шла по мосту со стороны южного берега. — Кажется, ты должна благодарить того, кто меня ранил, за то, что он облегчил тебе работу по моему убийству. Не так ли, сестренка? - поинтересовался чародей. — Что ты говоришь, братец? Я не могу убить тебя сейчас, ведь тогда люди скажут — эта змеюка подколодная зарезала родного брата, когда он был ранен в бою, вот стерва! Нет, я убью тебя, когда ты будешь силен и уверен в своей неуязвимости. А пока — позволь-ка мне тебя подлечить, - произнесла девушка таким тоном, как будто обсуждала с подругой поход на рынок. Она взяла раненую руку брата и, накрыв своей рукой, прошептала: — Боль-боль, уходи. — Ты все еще придумываешь несуществующие заклинания, сестренка? — Какая разница, какие слова я говорю — главное, что это работает. Кстати, если бы я тебя не лечила после каждой твоей драки, ты бы уже сотню раз истек кровью и умер от ран, так что ты должен быть мне благодарен, братик, - усмехнулась Церцея по прозвищу Змея, отпуская совершенно здоровую руку брата. — Ты ведь делаешь это для того, чтобы потом самой меня убить, - усмехнулся Никодеон. — Конечно. Такие мы, женщины, коварные существа, - подтвердила Церцея, в точности копируя его усмешку. - Однако, Хозяин послал меня посмотреть, чего это вы так долго копошитесь. Что я должна ему сказать? — Кому? Мал Ксану? Скажи ему, что у нас проблемы - когти этих хваленых мешков с мясом не могут даже поцарапать новые веснотские кольчуги. Впрочем, есть и хорошая новость: эти часовые — слабаки. А еще можешь передать ему, что я пошел спать. Разбудите меня, когда переправите свою громыхающую костями орду на тот берег.***
В то время, как Никодеон расправлялся с часовыми, а отряд Хасана приближался к сторожевым башням, на северном берегу реки шло другое сражение. Началось все с того, что группа летучих мышей, которым было приказано произвести диверсию с целью отвлечь внимание гарнизона от происходящего на мосту, внезапно заметила пасущееся на берегу коровье стадо. «Какого они ночью тут пасутся?» - подумала старшая из летучих мышей - белоснежная Ти-Ла-Ту. В её понимании, всякого рода скотам полагалось ночью спать в загонах, где все уважающие себя летучие мыши могут незаметно пососать из этих скотов кровь. «Неужели местные летучие мыши пьют кровь коров днем?» - поразилась старая мышь. Впрочем, лучшей цели для диверсии, чем целое стадо коров она и вообразить не могла, поэтому подала своим спутникам приказ разделиться и начать боевой заход. Старый пастух был известен по всей округе как параноик, все время ожидавший то наводнения, то нападения нежити. Впрочем, в данном случае это сыграло ему на руку — приближение со стороны южного берега группы черных точек он заметил издалека. — Вики, беги к лейтенанту, скажи ему — беда! Нежить напала, пусть поднимает ребят на башни! - крикнул он мальчику-помощнику, мирно посапывающему в траве. Проснувшийся от крика старика ребенок не понял толком что происходит, но уловил суть — их всех ждет жестокая неизбежная смерть. Он тут же вскочил и с криками помчался в сторону моста, туда, где возле костра дремали стражники. «Глядите-ка, сюда сейчас и впрямь сбежится вся округа. Неужели и правда бывают такие идиоты? - мысленно удивилась Ти-Ла-Ту. - Я была уверена, что этот план не сработает, но, похоже, Хозяин намного лучше понимает, как думают бескрылые.» Каждая из летучих мышей выбрала себе по одной корове. Старик-пастух, видимо, собирался отгонять захватчиков своей палкой, но рыжая летучая мышь по имени Пыщь предусмотрительно пропищала заклинание и, ноги старика оплели появившиеся из земли корни так, что он не мог двинуться с места и просто стоял, размахивая посохом и осыпая мышей бранью. Ти-Ла-Ту смерила старика взглядом и он подозрительно напомнил ей одного архимага, которого она знала в детстве. Она пропищала товарищам приказ продолжать трапезу, а сама взмыла ввысь, разогналась и спикировала на старика, на лету метя ему в шею. Это был очень сложный воздушный маневр, которым старая Ти-Ла-Ту, тем не менее, овладела в совершенстве, за что получила прозвище «старуха-пикировщица». Однако, как не забывала напоминать себе мышь, и на старуху бывает проруха. Пастух взмахнул своим посохом, заслоняя ей подлет как раз к той точке, куда она нацелилась и, Ти-Ла-Ту пришлось выйти из пике, избегая столкновения с палкой. Выровняв полет и оглянувшись, она увидела, что молодой мыш по имени Киик решил помочь ей и тоже накинулся на пастуха, однако тот и от него отмахнулся посохом. Киик увернулся от удара и полетел обратно к одной из коров, туда, где старик не мог до него достать. «Что же тут не так? - размышляла старая мышь. - Может, какой-нибудь местный чемпион по бою посохом нам попался…» Для второго захода она выбрала момент, когда Киик напился крови и приготовился вновь напасть на старика. Ти-Ла-Ту, опять, разогнавшись, вошла в пике и… Старик снова взмахнул своей палкой, отгоняя ее, а когда Киик впился ему в плечо, огрел того посохом так, что мыш пролетел кувырком три шага. Ти-Ла-Ту на минуту отвлеклась, заметив что со стороны моста в их сторону бегут люди. «Они пришли. Теперь нам нужно задержать их подольше, пока Хозяин не захватит сторожку.» Тем временем Киик, вскочив, яростно запищал, призывая товарищей помочь ему с нахальным пастухом. Мыши лениво оторвались от трапезы (две коровы уже были загрызены насмерть) и поднялись в воздух, а Киик направился к одной из яловок, намереваясь залечить раны кровью. «Отличная тактика, Киик. Одним ударом он тебя сильно не ранит и если после каждого захода выпивать немного крови…» - подумала старая мышь и тут… Старик метнул свой посох. Тот просвистел в воздухе и попал летящему Киику точно в затылок. Черношерстый Иш тут же кинулся спасать своего брата и, подхватив его обмякшее тело, полетел наутек. «Все верно, - мрачно подумала мышь. - Втроем мы тут много не навоюем. Старик все-таки оказался колдуном. Это провал.» Пыщь, остолбенело глядя на то, как пастух разорвал ее путы и кинулся подбирать свой посох, принялась создавать новые, но в этот момент откуда-то издали прилетел арбалетный болт и только случай спас мышь от смерти. — Уи-уу!(Достаточно!) - пропищала Ти-Ла-Ту. - «Ииии!(Отходим!) Пышь с явным негодованием пропищала что-то о дурацких планах, но подчинилась приказу и повернула к реке. Старая мышь последовала за ней напоследок мстительно впившись в руку одному из прибежавших стражников, который пытался — сумасшедший, не иначе — попасть в нее из пращи. Налетчики скрылись вдали и солдаты подошли к пастуху, который сидел на земле, перевязывая свою рану на плече. — Ты как, старик? — Зачем вы прибежали? - сердито спросил старик. - Будто я сам с мышами не сладил бы? Это ж маневр их обманный. Пока вы здесь, зомби небось уже на ворота лезут. Собственно, так оно и было.***
Снять дозорного оказалось достаточно просто — скелеты-стрелки взяли в руки факелы и стражник был уверен, что это — совершающие обход часовые, вплоть до того момента, когда они выхватили луки и подстрелили его. Тем не менее, он прожил достаточно долго чтобы закричать: — Тревога! Понятно, что после чего-то подобного отряду Хасана уже не было смысла скрывать свою численность и намерения. Чародей и его воины кинулись к воротам, намереваясь разрушить их раньше, чем враги успеют занять на башнях удобные позиции для стрельбы. Однако ворота оказались очень прочными. «Остается только надеяться, что мыши подняли достаточно большой переполох, и нам будет противостоять не весь гарнизон за раз», - подумал Хасан после пары бесполезных попыток сломать ворота при помощи молота одного из скелетов. Вероятно, скелет с топором, которого и Хасан и остальные скелеты называли «Старик» (из-за его привычки постоянно всех поучать, заработанной за годы службы сержантом Королевской Армии), смог бы справиться с воротами немного быстрее, но он был отягощен доспехами и оттого все еще ковылял по мосту к воротам. В любом случае, ворота были достаточно прочны, чтобы выдержать пару десятков ударов любого топора. Поэтому Хасан очень обрадовался, когда они все-таки распахнулись… Даже невзирая на то, что за ними стоял огромный закованный в латы воин с булавой. И, судя по всему, он испытывал желание разбить сегодня своей булавой пару черепов и начать решил с головы, наделенной магическими способностями. Юноша успел убрать голову из-под удара, а вот руке повезло меньше. Прижимая к груди сломанную конечность, Хасан отскочил в сторону, как раз в тот момент, когда скелет-сержант наконец добрался до поля боя и, размахивая топором, решительно двинулся на тяжелого пехотинца. «Нужно позаботиться, чтоб этот железный парень превратился в металлолом здесь и сейчас», - решил Хасан и, присев, коснулся рукой земли. «Сила жизни, останавливающая все другие силы!» Прямо из камней моста внезапно появились побеги какого-то растения, которые оплели ноги стражника и даже большую часть туловища. Однако Хасан не успел убедиться в эффективности своего заклинания, так как в этот момент его бедро пронзил болт, прилетевший откуда-то сверху. Бросив быстрый взгляд туда, темный маг убедился, что там находится еще один стражник, который, судя по выражению его лица, метил Хасану в сердце и был очень недоволен своим промахом. Оба скелета-лучника тут же начали обстреливать башню из луков, вынудив арбалетчика прекратить огонь и спрятаться. — Да уж, тут я оплошал, - подумал Хасан. - Разумеется, им ничего не стоило разобраться, кто из нас главный. Они конечно же думают, что если убьют меня, то нежить исчезнет. Поразительная наивность, но вряд ли у меня есть время убеждать их в обратном. — Эй, ты, - сказал он скелету-гному, который отложил свой молот и вытащил из кобуры громовой посох. - Твоя гремелка эти доспехи не возьмет. — Всем занять позиции по ту сторону ворот! - скомандовал Хасан. - Мардок и я займемся этим парнем. Упыри и скелеты последовали его приказу, пользуясь тем что стражник был поглощен боем со Стариком да к тому же не мог передвигаться. Мардок — скелет с большим композитным луком, — вынул из колчана несколько стрел и приготовился стрелять. Хасан сжал кулак и корни, опутавшие ноги тяжелого пехотинца, стали покрываться странным узором. У этого заклинания не было словесной формулы, как и у большинства заклинаний, накладываемых касанием. Другое дело, что Хасан был единственным, кто мог сделать это не напрямую, а через что-то, что было ранее создано одним из его заклинаний. — Старик, отходи за ворота и проруководи остальными, а то они сами даже строя держать не смогут. Скелет, который уже догадался, что последует за этим приказом, убрался с дороги и поспешил к воротам. Его противник тут же схватился левой рукой за опутавшие его корни, поднатужился… и выдернул их из земли, а затем стряхнул с себя. — Впечатляет, но уже поздно, - сказал Хасан, показывая на него пальцем. Воин застыл в изумлении и ужасе, глядя, как по поверхности его доспехов распространяется чародейский узор. В этот момент Мардок спустил тетиву, и стрела композитного лука пробила прочнейший из веснотских доспехов. Хасан привычным движением отбросил меч в сторону и сжал руки возле груди, одну поверх другой (хотя делать это со сломанной рукой было достаточно неудобно). — Три ключа поворачивают колесо водяной мельницы, поток тьмы создает волну! - произнес он заклинание, ставшее своеобразной визитной карточкой темных магов. Поток энергии, более темной, чем ночь, разошелся от мага во все стороны, не причиняя вреда камням моста или башням, но стоило ему коснутся доспехов стражника, как тот скорчился от боли. Поток прошел сквозь него и зацепил скелета, который еще не успел отойти достаточно далеко. Что-то ослепительно вспыхнуло и скелет упал на землю, но уже через мгновение поднялся на ноги, встряхнул плечами и пошел дальше. Что касается стражника, то он тоже попытался подняться, но еще одна стрела уложила его окончательно. — Мне определенно стоит поработать над глазомером, - произнес Хасан, поднимая с земли меч. - Пойдем, Мардок. Что-то мне подсказывает, что эффект нашего отвлекающего маневра не может длиться вечно. Пройдя через ворота, Хасан убедился в истинности своего предположения. Старик сражался с каким-то стражником (уж не тот ли этот арбалетчик?), а остальные выстроились в два ряда — упыри спереди, стрелки сзади — и пристально смотрели в ту сторону, откуда по берегу реки бежали еще четыре караульщика. Один из них, вооруженный мечом и огромным щитом, подбежал к упырю-гному. Другой остановился на почтительном расстоянии и принялся заряжать свой арбалет. Третий еще на бегу раскрутил пращу и выпустил камень, ударивший по голове одного из упырей. Четвертый, рослый парень с двуручным мечом, еще не успел ничего сделать, а на него уже набросился разъяренный упырь, которому за весь день так и не удалось пробить хоть чью-нибудь броню. Видимо, теперь он решил отыграться на воине, на котором ее не было. Раздался оглушительный грохот — это выстрелил посох гнома-скелета. Хасан первый раз пожалел, что взял его в отряд — на пару мгновений все участники боя оказались полностью дезориентированы. Впрочем, это был и последний раз, когда Хасан пожалел о наличии в его отряде обладателя легендарного гномского оружия, ибо эффект от выстрела превзошел все ожидания. В огне и дыму, вырвавшихся из дула посоха никто не увидел самого снаряда, а когда все поняли, что только что произошло, один из вражеских воинов уже держался за простреленную ногу. Скелеты-лучники решили не отставать от своего коллеги, и на врагов вновь посыпался ливень из стрел. Противники отвечали редкими, но точными выстрелами из пращи и арбалета. В какой-то момент Хасану показалось что даже иссушенные почти до прочности камня тела упырей не выдержат этих выстрелов, а, увидев, как стражник с двуручным мечом отсекает одному из них руку, Хасан, вопреки своему первоначальному намерению поддерживать своих магией, оставаясь на почтительном расстоянии, решил вмешаться. Он подбежал к противникам, и, когда стражник занес меч для очередного удара, вонзил свой клинок ему в живот. Впрочем, упыря это уже не спасло — камень из пращи размозжил ему череп. Оба отряда потеряли по одному бойцу, но для стражников, находившихся в численном меньшинстве, это означало переход к менее выгодному соотношению сил. Похоже, они первыми это осознали, потому что один, из них, арбалетчик, крикнул: — Мы их задержим, лейтенант! Сообщите обо всем в крепость. Другой солдат, тот самый, который до этого стрелял в Хасана, а теперь сражался со Стариком, кивнул и бросился на утек. — Мардок, Кротыш, подстрелите главного! - прорычал Старик, бросаясь ко второму вражескому мечнику, который умело защищаясь от атак гнома-упыря щитом, оттеснял того от своих стрелков. Просвистела стрела, потом еще раз громыхнул гномий посох и убегающий лейтенант завертелся на месте волчком и упал в траву. В этот момент Хасан наконец смог сосредоточить свое внимание на вражеских стрелках и почти сразу же заметил это. «Они же… Если я встану вон туда, до них обоих будет ровно десять шагов», - Хасан еще раз мысленно очертил круг и окончательно принял решение. Он бросил в траву меч и побежал к пращнику, оставляя позади сражающихся Старика и щитоносца. Не добежав пять шагов до пращника он отпрыгнул в сторону, еще в прыжке складывая руки и шепча заклинание: —Три ключа поворачивают колесо водяной мельницы, поток тьмы создает волну! Поток энергии повалил обоих стрелков на землю. Похоже в этот момент всех троих выживших стражников посетила та же самая мысль, что минутой ранее возникла у Хасана: «Если мы не завалим этого мага, то мы покойники». Мечник оттолкнул Старика и бросился к Хасану, пращник поспешил товарищу на помощь, размахивая невесть откуда появившейся дубинкой, а арбалетчик нацелил на чародея свое оружие. «Ну вот, теперь вы все трое внутри круга». — «Три ключа дважды поворачивают колесо водяной мельницы, поток тьмы создает волну! Поток тьмы создает волну! - повторил Хасан еще раз, создавая таким образом две Волны Тени, которые, одна за другой, поразили его противников, опрокидывая их на землю и ломая им все кости. Вкус победы был столь сладок, что молодой маг почти не почувствовал боли от арбалетного болта, вонзившегося ему в плечо.***
Очнулся он от того, что кто-то укусил его за палец. — Ти-Ла-Ту… - сонно пробормотал Хасан. - А я-то думал, чего это тебя не видно. Как у вас все прошло? Мышь начала стремительно пищать, размахивая крыльями. — Что? Киик убит? Тот, кто его убил, сидит возле дерева и жует соломинку? Веди меня туда! - воскликнул чародей, окончательно приходя в себя, поднимаясь на ноги и делая Мардоку знак следовать за ним. Если он и ожидал вначале, что увидит огромного великана с огненным мечом, то лишь до тех пор пока не обдумал как следует ситуацию. Он с самого начала предполагал, что отвлекающий маневр будет наиболее рискованной частью всего плана, так что кончина Киика печалила его куда менее, чем радовал тот факт, что остальные трое возвратились невредимыми. В самом деле, Киика мог запросто пристрелить какой-нибудь толстопузый ополченец, который на настоящее поле боя даже явиться в итоге побоялся. Хасан мысленно пообещал себе, что если все действительно так, то он сделает из труса замену погибшему упырю. Как раз в тот момент, когда он пришел к такому решению, писк старой мыши возвестил, что они на месте. Вместо толстопузого ополченца возле дерева сидел сухой морщинистый старик в пастушьей одежде. — Ты точно ничего не путаешь, Ти-Ла-Ту? - с удивлением спросил Хасан. Мышь начала пищать объяснения. — Кто? Этот дед? Великий колдун? Попал в летящего мыша, метнув деревянный посох? Да ладно тебе, Ти-Ла-Ту. Этому старику осталось меньше, чем тебе. Через год-другой сам помрет. Старик услышал, что говорят о нем, и поднял глаза. — Ты, значит, у нас некромант? Убей меня поскорее. Не хочу на старость лет видеть, что ты сделаешь с моими внуками. — У тебя нет внуков, старик. А если бы были, они были бы здесь, чтобы защитить тебя от меня. — Много ты понимаешь… Когда живешь столько, сколько я, уже не делаешь разницы между своими и чужими внуками. — Уходи, старик. Мне неведом ни один вид нежити, который мог бы получиться из твоего тела. В тебе даже вампирам пить нечего. Уходи, залезь в какую-нибудь дыру и, может быть, ты сможешь спокойно дожить отпущенный тебе срок, умерев раньше, чем лорд Ксан заполнит своими полчищами весь мир. Старик мрачно посмотрел на него и произнес: — Поверь, не ему предстоит заполнить этот мир своими полчищами. Раз ты так хочешь, то я уйду… Покамест. Но не забывай, что и ты ходишь под Всевидящими Очами. С этими словами старый пастух поднялся и заковылял прочь. Хасан задумался, что же старик имел в виду, но его оторвал от размышлений знакомый ехидный голос, от которого у него всегда шли мурашки по спине. — Ай-яй-яй, Хасан, какое безобразие! - сказала Церцея Змея. «Вот уж змея, так змея, подкралась-то незаметно, - раздосадовано подумал Хасан, косясь на Мардока. - А ты чего встал, как столб костяной? Я тебя для того и взял, чтобы вот такие стервы ко мне не пробирались.» Разумеется, чтобы сказать нечто подобное вслух, требовалось иметь запасную голову, причем, желательно спрятанную где-нибудь в неприступном волшебном замке, висящем в воздухе на высоте десяти миль и охраняемом драконами. — Разве ты забыл Первое Правило Чернокнижника? - продолжала подтрунивать Церцея. - У темного мага не должно быть живых врагов. Она положила руку на эфес своего изогнутого клинка и сделала шаг вперед, но рука Хасана легла ей на плечо. — Вот именно поэтому ты оставишь старика в покое и ничегошеньки не расскажешь лорду Ксану об этом инциденте, - произнес чародей. Девушка оценивающе взглянула на него и постучала пальцем по эфесу. А затем, скорчив гримасу, посмотрела через плечо, туда, где Мардок целился в нее из своего лука с расстояния чуть больше трех шагов. — Я похожа на мишень для тренировки новобранцев? - поинтересовалась она голосом, не имеющим ничего общего с ее обычным писклявым голосочком. Сейчас у нее был голос капитана городской стражи, сообщающего: «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас». Толстый древесный корень неслышно поднялся из земли и оплелся вокруг правой ноги Церцеи. — Разве ты забыла Первое Правило поведения за обедом? - поинтересовался Хасан. - Не откусывай кусок, который не сможешь проглотить. После этих слов лицо чернокнижницы внезапно расплылось в ее обычной улыбке. — Ай да Мальчик-с-Пальчик! Вот уж не ожидала от тебя такого, - сказала она своим обычным издевательским голосом. - Пожалуй, я не буду с тобой ссориться. Кто знает, вдруг ты когда-нибудь станешь Властелином Мира. Если такое случится, не забудь, пожалуйста, что ты должен мне одну человеческую жизнь. С этими словами она легким движением выдернула ногу из древесного захвата и пошла прочь.***
В течение следующих двух дней отряды армии нежити пересекали Длинный Мост и занимали позиции на северном берегу реки. За это время Хасан вылечил руку (пришлось еще полчаса выслушивать насмешки Змеи по поводу «Мальчика-с-Пальчик, который сломал пальчик», но других лекарей в окружении Мал Ксана в любом случае не было) и прошел под руководством Никодеона курс тренировок по улучшению глазомера (повезло еще, что в тот раз волной задело сержанта, а не кого-нибудь более хилого). На самом деле, изначально Хасан планировал тренироваться самостоятельно по три часа в день, но заставший его за этим занятием Никодеон с усмешкой сообщил, что в Академии детей не учат элементарным вещам и что в разное время суток расстояние между одними и теми же точками воспринимается человеком по-разному. В итоге, три часа тренировок превратились в три часа утром, три часа днем, три часа вечером и три часа ночью. Хасан даже обрадовался, когда, на третий день после захвата сторожевых башен, Мал Ксан отдал приказ о переходе в наступление. Лич решил, что несколько тысяч ходячих мертвецов все равно не останутся незамеченными в столь густонаселенном регионе, как Центральный Веснот, а значит и смысла скрываться больше не было. Первой целью нежити должен был стать город Аефенхолд, находившийся в полудне пути на северо-запад от переправы. Именно оттуда присылали воинов для охраны Длинного Моста и именно туда скорее всего уже доложили о нашествии нежити разбежавшиеся местные жители. Операция по быстрому захвату моста базировалась на предположении, что с момента, когда первый скелет или упырь будет замечен в окрестностях переправы и до момента, когда из Аефенхолда прибудут значительные силы противника, пройдут сутки. Правая рука Мал Ксана, Зения, составила почти гениальный график движения отрядов через мост с тем, чтобы в первые сутки вывести на новые позиции как можно больше тяжеловооруженной пехоты. Тот факт, что прошло уже три дня, а неприятельских войск замечено не было, заставлял лича и его помощников беспокоиться. Хотелось надеяться, что начальник гарнизона просто побоялся взять на себя ответственность и направил в Велдин гонца за инструкциями, но привычки человека, почти полвека скрывавшегося от закона, говорили Мал Ксану, что это ловушка. Любой командир, хоть немного не чуждый авантюризму, попытался бы обрушиться на неукрепленные позиции нежити и сбросить их в реку раньше, чем основные части мертвецкой армии завершат переправу. С другой стороны, если в районе Аефенхолда оказалось больше веснотских сил, чем предполагал лич, Королевская Армия могла просто дождаться, когда нежить перейдет в наступление, с тем, чтобы сильным отрядом зайти в тыл и взять неприятеля в кольцо. К концу второго дня Мал Ксан начал помышлять о проведении провокации, переходящей в разведку боем, и, не без содействия Мелипсихоны, пришел к выводу, что поручить это дело следует наиболее талантливому из молодых чернокнижников — Хасану. Впрочем, поскольку цель операции состояла в выяснении возможностей и намерений противника, а не в избавлении от чрезмерно проворных учеников, лич вызвал к себе еще одного из своих помощников. Входя в палатку Мал Ксана, Хасан столкнулся в дверях с Мелипсихоной, которая посмотрела на него довольным взглядом, означавшим, по мнению молодого чернокнижника, что-то вроде «я вижу тебя в последний раз». — Ну что же… - подумал юноша, - по крайней мере, в округе нет второго моста, который мне могут поручить захватить. — Учитель, - почтительно произнес он, входя в палатку и кланяясь, а заодно исподлобья рассматривая других участников «совещания». Помимо собственно лича, в шатре находился неизвестный Хасану воин в плаще (шестое чувство некроманта услужливо подсказало, что это нежить, причем более сильная, чем он встречал когда-либо ранее), стоявший перед Мал Ксаном навытяжку и Зения Золвотер, кудрявая девочка от силы лет тринадцати, лениво опиравшаяся на спинку кресла (или это называется трон?) лича. Первой мыслью, возникавшей у кого-нибудь, впервые увидевшего эту картину, было: «Это его дочь». Но это предположение было столь же абсурдно, как предположение, что львица может быть дочерью змея. К счастью, Хасан картину видел не впервые, и знал, что Зения — не дочь и не ученица Мал Ксана, а его правая рука и доверенный советник. Мало кто мог спланировать движение войск или составить план сражения лучше, чем она. Плюс ко всему, девочка была Теневым Магом. Теневые маги — секретная запрещенная (то есть о ее существовании власти не знали, а если бы узнали, сразу бы запретили) организация чародеев, пытающихся балансировать на грани между Светом и Тьмой. Вряд ли был более короткий путь к саморазрушению, потому обычно уже годам к двадцати Теневые Маги были худы, как спичка и бледны, как смерть. Для того, кто знал об этом, казалось само собой разумеющимся, что они решили послать Мал Ксану в качестве своего представителя девочку — она, по крайней мере, выглядела более презентабельно, что не мешало ей быть вторым по силе чародеем во всем лагере. Присутствие в палатке Зении частично успокоило Хасана — как и все Теневые Маги, она была помешана на балансе и справедливости, а это означало, что приказ, который лич предпочел отдать Хасану в ее присутствии, будет выполним по крайней мере процентов на пятьдесят. — Аа, Хасан! Входи-входи, - сказал лич голосом настолько приветливым, насколько это было возможно для существа, не имеющего голосовых связок. - Твои подвиги при захвате сторожки меня впечатляют. Однако, понимаешь ли, среди нас все еще есть люди, которые сомневаются… Нет, нет не в твоих талантах, — твои способности несомненны, — а в том, что ты ответственный исполнитель. Поэтому, чтобы развеять все сомнения, тебе придется выполнить еще одно непростое задание. «Во дает, и ведь даже ни разу не соврал, - подумал Хасан. - И при этом не сообщил мне ничего такого, чего бы я сам не знал — о том, что эта карга «как-ее-там-психона» под меня копает, в лагере знает даже распоследний адептишка.» — Моя работа как раз в том и состоит, чтобы выполнять ваши задания, учитель, - произнес он, поняв, что Мал Ксан ожидает от него какого-то ответа. Как и всегда, обращение молодого мага к начальству было подчеркнуто вежливым, но имеющим двойное дно. В данном случае за его словами явственно слышалось «работу я сделаю, а в чем там сомневаются твои помощники, мне плевать». Хасан мысленно поймал себя на том, что начинает говорить, как Церцея. — Знакомься, Хасан, - произнес лич, кивая в сторону воина в плаще, который за все время разговора даже не пошевелился. - Это — Сар`ар, он получит тоже задание, что и ты. Я приказал сформировать две новые роты из наших недавних рекрутов. Вы оба возьмете по сотне и двинетесь на север по главной дороге. Тогда у нашего противника уже не будет выбора, кроме как выйти из крепости и преградить вам путь вглубь страны. В этот момент наши основные силы атакуют Аефенхолд. От вас не требуется выигрывать сражение — ваша цель будет достигнута уже в тот момент, когда враг будет вынужден вас атаковать. Поэтому, вам надлежит сразу же отступить обратно в лагерь. Я оставлю здесь несколько сотен воинов под командованием Семасциона, так что вместе вы сможете оборонять лагерь до тех пор, пока мы не овладеем городом и не вернемся. Несмотря на то, что Хасана сразу же возникла туча вариантов того, почему они могут не успеть отступить или еще как-нибудь погибнуть в ходе выполнения задания, его инстинкты лидера сразу стали нашептывать ему о возможности провала всего плана в целом, что будет чревато для некромантов потерей сил, много больших, чем две сотни воинов и один чернокнижник. Он начал думать, как бы изложить свои соображения в приемлемой для начальства форме, однако в этот момент его товарищ по несчастью впервые подал признаки жизни: — Повелитель, - заговорил Сарʼар голосом настолько гулким, как если бы кто-то говорил внутри железного ведра. - Этот план слишком очевиден. Наш противник прекрасно осведомлен о том, что в его обязанности входит защита не только крепости, но и северной дороги. Полагаю, как только это началось они уже разместили в засаде две или три сотни воинов, а значит им не придется посылать нам на перехват сколь либо значительные силы. Хасану показалось, что сейчас Сарʼару достанется за его вольнодумство и он поспешил как можно заметнее кивнуть, обозначая, что он присоединяется к высказанному мнению. Казнят — так уж обоих, не придется, по крайней мере, браться за это задание в одиночку. Однако Мал Ксан внезапно тоже кивнул. — Мне об этом известно. Если произойдет нечто подобное, то ваше задание несколько усложняется. Вам придется разбить те силы, которые противник расположил в засаде и продолжить движение на север. В таком случае супротивник будет просто обязан послать против вас как минимум пять сотен, а значит, в крепости останется и того меньше. Это по самым пессимистичным оценкам, потому что по нашим изначальным предположениям выходило, что у врага в Аефене всего семьсот воинов, а значит они никак не смогут разместить в засаде три сотни, а потом отправить против вас еще пять. На этот раз Сарʼар кивнул, соглашаясь с оценкой лича. Судя по всему, перспектива гибели в бою с пятью сотнями соперников не особо его смущала. Хасан вздохнул и заговорил. — Учитель, при всем уважении, мне потребуется еще около пяти часов на разработку тактического плана. И желательно было бы включить бойцов моего старого отряда в состав моей сотни. Молодой чародей покривил душой. За пять часов он мог максимум ознакомиться с составом своего нового отряда и набросать план боя, при предположении, что оценки Мал Ксана верны, и им будет противостоять две-три сотни врагов. Никакого резервного планирования такие сроки не предполагали. — Я запланировал начало операции на семь часов вечера, так что у тебя есть еще шесть часов, - ответил лич.- Разумеется, отбирать твоих воинов у тебя никто не собирался. Можешь приступать.***
В сложившейся печальной ситуации Хасан видел лишь два положительных момента — во-первых, его напарник похоже оказался достаточно вменяемым призраком, готовым сначала основательно подготовиться, а потом уже лететь выполнять хозяйский приказ. Смущало Хасана лишь то, что Сарʼар был в прошлой жизни эльфом и, как все эльфы, смотрел на все вокруг свысока. Впрочем, подумал Хасан, вспомнив Мелипсихону, для того, чтобы смотреть на него свысока, эльфом быть не обязательно. Вторым положительным моментом была сотня скелетов, поступившая в распоряжение Хасана. Даже несмотря на то, что через сутки ему, скорее всего, предстояло эту сотню потерять, юный некромант был ею очень доволен. Подумать только, в ней даже был скелет-музыкант! Впрочем, Сарʼар настоятельно посоветовал запретить музыканту доставать свою флейту до начала боя. — Эти звуки живым лучше не слушать, - сказал он. Итак, под началом Хасана находилось пять десятков тяжелых пехотинцев, четыре десятка стрелков, в том числе несколько арбалетчиков, и десяток скелетов-копьеносцев. Насчет этих последних Хасан чувствовал некоторую неуверенность, так как копьеносцев в войсках нежити отродясь не бывало. Возможно потому, что нежить куда менее, чем другие расы, заботила возможность подвергнуться внезапной кавалерийской атаке. Упырей в состав сотни не ввели, так как они показали крайнюю неэффективность против тяжеловооруженной пехоты, и их решили поберечь до момента, когда армии придется встретиться с отрядами Академии. Состав сотни Сарʼара был примерно таким же. Первым вопросом, поднятым при составлении плана, был вопрос мобильности — очевидно что тяжеловооруженные скелеты не смогут поспевать за более мобильными стрелками, а двигаться со скоростью полмили в час никому не хотелось. В итоге, решено было реквизировать на брошенных фермах несколько десятков телег и погрузить тяжелую пехоту в эти телеги. Пришлось, правда, озаботиться поиском вьючных животных, способных везти телегу, набитую покойниками, но и этот вопрос был в конце концов решен, и затем весь план был построен вокруг идеи использовать телеги.***
Хотя Серебряный век и называли иногда веком дисциплины и профессиональных армий, в войске некромантов царили традиции свойственные Веку Страха — начало операции было назначено на семь часов вечера, однако сборы продолжались до десяти минут девятого. Сначала Мелипсихона потребовала составить опись всего движимого имущества (то есть телег и их содержимого), которое Хасан собирался взять с собой. Потом пришел Никодеон посмеявшийся над «планом «Алкоконь»» и ехидно напомнивший Хасану, что использовать Волну Тени находясь в окружении целой сотни скелетов не особенно мудро. Затем притопал немой некромант Зазингел и долго жестами объяснял Хасану, какие именно трупы следует подбирать после сражения для последующего воскрешения. Наконец, когда молодой чародей уже был готов отдать приказ о выступлении, прибежала Церцея с бутылкой непонятной жидкости. — Что это, змеиный яд? - спросил Хасан. — Дурачок, это масло бессмертника. Способствует заживлению ран. Судя по тому, как тебя отделали семеро стражников, после боя с пятью сотнями оно тебе точно понадобится. — После боя с пятью сотнями мне скорее всего потребуется некромант, а не лекарь, но все равно спасибо. Если, конечно, это зелье не превратит меня в змею или что-то вроде того. Церцея звонко рассмеялась. — Надо же, даже у тебя есть какие-то следы чувства юмора. Раз уж ты не доверяешь моим добрым намерениям, запиши на мой счет. Если станешь Властелином Мира, то будешь должен мне одну человеческую жизнь и бутылку масла. Наконец, убедившись, что больше желающих помешать его отъезду нет, Хасан кивнул Сарʼару, а затем каждый из них сделал знак своему сержанту. Скелеты-сержанты забегали между телегами отдавая приказы. — Загружайтесь, черепа недотресканные! Коней пугать прекращай, безносая рожа! Эй, ты, спрячь свою дудку подальше и не доставай, пока не скажут! Живее, остеохондрозники сраные! В большинстве из этих команд не было особого смысла, так как скелеты беспрекословно исполняли приказы воскресившего их некроманта или того, кого он им велел слушаться, однако такова уж природа сержантов, что им необходимо контролировать каждый шаг своих подчиненных, особенно тех, у которых наличие мозгов в черепе не предусмотрено конструкцией. Еще десять минут сержантских криков, бряцанья доспехов и стука костей, короткая перекличка — и караван телег выехал из лагеря на северную дорогу… Было уже за полночь, когда Хасан начал помышлять о привале. Не то чтобы его костяное войско в нем нуждалось, но лучше было дать противнику возможность перехватить их поближе к лагерю, чтобы потом успеть отступить. Привал был бы идеальным поводом прекратить движение не вызывая у незримых наблюдателей подозрений. Хасан хотел было отдать приказ об остановке, но затем вспомнил, сколько времени заняли сборы перед отъездом и побоялся, что снятся с привала потом будет так же сложно. Спать не хотелось — как-никак, он с минуты на минуту ожидал вражеской атаки. Чтобы хоть чем-нибудь заняться, Хасан отыскал глазами скелета-музыканта, шедшего рядом с одной из телег и окликнул его: — Эй, музыкант! А ты только на флейте или петь тоже умеешь? — Можно и спеть, начальник. Я ж бродячим артистом был, мы и петь, и плясать и на дуде играть мастера. — Ну давай тогда что-нибудь подходящее моменту. Скелет пару минут обдумывал, что же из его репертуара более всего подходит к моменту, когда более сотни громыхающих доспехами скелетов в сопровождении девяти скрипящих телег маршируют ночью по лесной дороге, и наконец затянул:Живут эльфы по триста лет, А гномы — по сто пятьдесят. В роще дуб тыщу лет стоит, А тролль даже старше, чем мир. Нелегкая доля лишь нам — мы меньше орков живем. В двадцать — еще пацан, В сорок — уже старик. В семьдесят — ты в земле, Находит тебя некромант. И вот — ты снова живой, Идешь по дороге лесной. Идешь — не знаешь куда. Бредешь день и ночь вперед. Ах, если бы мне пятак За каждые десять миль… Богаче б Каленза я был. Купил бы себе коня. Но все равно — гоблин-вор увел бы коня моего. ЭХ, ПОЧЕМУ Я НЕ ТРОЛЛЬ? Жил бы себе тыщу лет, Спал бы себе день и ночь И ел бы чужих коней.
Слушая песню скелета, подробно описывающую все невзгоды, выпадающие на долю простого покойника, Хасан расслабился. Ну и пусть себе нападают, эти три сотни. Наверняка, они укомплектованы простыми ополченцами, а значит будут подготовлены еще хуже, чем те, с кем пришлось столкнуться у моста. Навряд ли в веснотской армии существует специальное подразделение, занимающееся устроением засад на мертвецкие караваны…***
И все-таки такое подразделение было. Оно было только в Центральной Дивизии и базировалось именно в Аефенхолде. Называлось это подразделение Красным Батальоном и состояло из самых отъявленных преступников, которых по какой-либо причине сослали на военную службу вместо каторги. Иными словами, если бы даже кто-то специально попытался собрать со всей страны триста человек, наиболее подходящих для нападения на караван, он бы всего лишь второй раз набрал тех же самых людей, которые уже были набраны в Красный Батальон. И сейчас именно эти самые люди притаились по обе стороны дороги, поджидая первый в их жизни караван, который им предстояло ограбить на законных основаниях. Пожалуй единственным недостатком в манере бойцов Красного Батальона грабить караваны было то, что они привыкли делать это как можно более пафосным образом. Вместо того, чтобы залечь в кустах и спокойно перестрелять всех противников они перегородили дорогу бревном, а когда караван остановился, скинули позади каравана еще одно, чтобы отрезать путь к отступлению, и, после этого, высыпали из кустов и окружили караван. Один из них, здоровенный верзила с топором, забрался на самодельную баррикаду и крикнул: — Господа скелеты, мертвяки и прочие… Властью, данной мне королем Конрадом Вторым и т.д и т.п, я объявляю этот караван ограбленным. Судя по запаху, у вас там бочки с вином, так что давайте их сюда. Хасан мысленно оценил численность противников, которые к тому же явно не были ополченцами, и подумал: «Ну держись, Мелипсихона. Если я не умру сегодня и доживу до того дня, когда мне вручат посох некроманта, я затолкаю его тебе в задницу».