Три цвета надежды

Джин отвел за плечо Юну, не дав ей необдуманно выскочить на улицу, и оказался прав своей предусмотрительностью. У выхода из подъезда караулило ещё двое драконов. Схватив одного за руку и выставив перед собой, как щит, стоматолог из-за него ударил ногой второго, подкосив, вырубил того, которого придерживал и набросился на упавшего. Девушка за его спиной не успевала следить за его быстрыми и умелыми по обезвреживанию врага действиями. Прикидывая, что противников может оказаться слишком много, Джин вытащил у поверженных все патроны и насыпал себе в карманы про запас. Воздух был очень свежим, и, запахивая поплотнее пиджак, мужчина обернулся к Юне, силящейся не побелеть от прохлады и перетаптывавшейся в ожидании, когда они пойдут дальше. - Тебе ни к чему выскакивать первым, - потерла она кончик краснеющего от вечерне-весеннего холода носа. – В меня не выстрелят люди брата. Было бы логичнее тебе идти вслед за мной. - Прятаться за женщиной? Это не в моих правилах. - Видела я ваши правила! – дернула она головой и обошла его, спустившись по ступенькам на тротуар. – Вы такие же бесчестные преступники, как все бандиты мира. - Думай, что хочешь, но это не так, - Джин пошёл рядом с ней, теперь действительно не зная, где лучше её прикрыть: спереди от пуль, которые, возможно, ей не грозят, или сзади от взглядов, которые в любом случае приклеятся к её сверкающим от шага к шагу ягодицам. – Да, у нас не лучшие методики по борьбе за справедливость, мы не подорожник прикладываем – согласен. Но наши цели оправдывают средства, потому что они отличаются от того, чего хотят банды, подобные той, которую возглавляет твой брат. - И что же вы хотите? Мира во всем мире путём войны? – Юна нагло посмеялась. – Философию несопротивления и ненасилия ваш святой Хосок назвал тупостью. - И он прав, - согласился с этим Джин. – К сожалению, существует очень много людей, которые не понимают ничего, кроме силы: ни доводов, ни просьб, ни мольбы. - Как и вы… - почти прошипела Юна, но без яда, а с насмешкой. - Мы это делаем не ради себя! У нас нет никакой корысти в том, чтобы сражаться за правду и жертвовать собой. Мы никогда ничего не украли, не присвоили и не захватили власть… - А что вы сделали в Сеуле? Разве не вы теперь курируете тут всю преступность, после того, как разогнали конкурирующие группировки? - Мы никого не курируем, - выдохнул Джин. – В Сеуле больше нет преступности, вот и всё. А если ты сравнишь богатства Джиёна и наши скромные финансовые возможности, то тоже поймёшь, что никакой нелегальной деятельностью мы не занимаемся. Все наши деньги – честно заработаны, - девушка хотела что-то ещё противопоставить, когда что-то едва слышно свистнуло в пространстве и Джина немного откинуло к стене дома, вдоль которого они шли. Испугано вздрогнув, Квон Дами хотела подойти к нему, но он, уже пригнувшись и моментально сообразив, что их снова нагнали, схватившись за плечо, в которое выстрелили, схватил её за руку и рванул вперед. – Бежим! - О! - воскликнула она, увидев под светом фонарей кровь на его пальцах. – Тебя ранили! - Не в первый раз. Скорее! Пригнись! – нестись на полусогнутых с непривычки было не так-то просто. Тем более девушка была обута в туфли, и никак не могла успевать за спутником. Недолго подумав, она скинула их, и побежала босиком, ощутив ступнями холод земли под ногами, но зато тут же согревшись всем телом. Бег добавлял жара. - Тебе нужно в больницу! - Да. Завтра. На работу, – ухмыльнулся Джин, не подавая вида, что ему некомфортно с простреленным плечом. Вошедшая в кожу и плоть пуля жгла, но была терпимой. Во время заданий и многих сражений, приходилось переносить и не такую боль, поэтому он был приспособлен к подобным инцидентам. - Это не смешно! А вдруг ты истечешь кровью? – ускорилась Юна, уже почти не отставая. Почему-то ей стало беспокойно за этого человека, который являлся её надсмотрщиком и, наверное, врагом, который представлял не явную, но опасность, но до сих пор не сделал ей ничего плохого. И всё-таки выстрел в него задел как будто бы и её. Это было внезапно, но свою вину в случившемся Юна осознавала. - Я истеку ею быстрее, если при попытке получить медицинскую помощь получу ещё несколько дыр в разных местах, - отпустив на миг запястье сестры Дракона, Джин перепрыгнул через ограждение, за которым был спуск в подземный переход и, не тратя время на лестницу, прыгнул сверху и туда, удачно приземлившись с высоты больше двух метров. Девушка последовала через перила за ним, но когда увидела высоту, то застопорилась. – Давай, прыгай! – поманил её мужчина. Юна обернулась, видя вдалеке надвигающиеся тени. Несколько человек гнались за ними, и если они приблизятся немного, то смогут стрелять метче, сократив расстояние. Долгие раздумья лишат преимущества разделявших их метров. Отвернувшись обратно, боясь переломать себе ноги, потому что никогда не ныряла на бетон с таких вершин, она закрыла глаза и бросилась вниз, не понимая, почему для неё предпочтительнее стало сломать ноги, а не вернуться к брату и выйти замуж за кого-то предложенного ей? Она ведь не была неопытной девой, ничего бы с ней не случилось в этом браке, кроме того, что никакого счастья, никакой свободы она никогда бы не увидела. Быть женой главаря мафии – это всё та же опасность и ответственность. Мало того, что пришлось бы продолжать работать на брата и следить за собственным мужем, в связи с чем она никогда бы не смогла с ним сродниться, так ещё и никакого любовника не заведешь; за измену сразу пристрелят, и престиж Джиёна не спасёт. А то, что он объявит месть и войну после её смерти – уже не поможет. Свои законы, свои порядки, в которых она существует уже пятнадцать лет, замкнутый круг, где нет места мечтам, романтике и любви, но хуже всего, что там нет места даже для того, чтобы этого хотеть и в это верить. Джиёну это удавалось как-то, или ему было не дано верить и желать от рождения? Он был циником с малолетства, а она… пыталась соответствовать и удачно играла роль, но что-то противоречащее всегда зудело внутри, всегда молча сопротивлялось. Подчиняясь, она не переставала мечтать о другом. Наверное, она просто женщина, а они не могут жить без души. – Ай! – завопил коротко Джин, поймав Юну. Открыв глаза, та увидела, что находится в его руках, из которых он спешно её выпустил, схватившись опять за плечо и побежав дальше. Она тоже продолжила путь. - Прости, тебе очень больно? Мог бы и не ловить… - Чтобы ты сломала себе позвоночник и осталась на всю жизнь парализованной? Кто тебя учил прыгать плашмя? – не оборачиваясь, возмущался Джин набегу. - Меня вообще прыгать не учили… откуда я могла знать, как надо? - Я думал, что инстинкт самосохранения подсказывает такие вещи, но видимо у рафинированной принцессы он атрофировался, - злясь из-за того, что рука ослабла и отдавала резью и дерганьем вглубь, ворчал дантист. - Я не рафинированная принцесса! – задетая, ахнула Юна, нагоняя его, как могла, но длина ног разнилась, и мужской быстрый шаг всё равно превосходил её. Джин не стал продолжать спор. Они выбрались на поверхность с другой стороны проспекта и снова побежали, слыша в отдалении эхо гулкого топота несущихся за ними по опустевшему в поздний час переходу. – Если бы у меня не отобрали телефон… - хватая воздух, на бегу комментировала Юна. – Я бы позвонила Джиёну… и попросила бы отозвать своих людей! Где мой мобильный? - У Хоупа… но тот сам не поднимает, так что я не знаю, не добрался ли твой брат уже и до него, - ворвавшись в темный переулок, Джин остановился на три-четыре секунды и, переведя дыхание, возобновил марафон. – Нам нужно укрыться где-нибудь не надолго, и я позвоню подмоге… потому что так это сделать очень трудно… - перескакивая через бордюры и отбойники дворовых парковок, он старался не сбавлять темпа, хотя силы, конечно, не безграничны, и всю ночь бежать он не сможет. Успокаивало, что он, скорее всего, выдержит бегать дольше, чем преследователи, если другая их часть не зайдёт со встречной стороны. И если рана не обессилит его. И если Юна не выдохнется, из-за чего придётся делать передышку. А она-то явно сдастся быстрее, чем гоняющиеся по Сеулу мужчины. - Ты знаешь этот район? Куда мы бежим? - Немного знаю. Нам ещё далеко. Я хочу добраться до нашего логова… туда драконы не должны сунуться. По крайней мере, без предварительных переговоров. - А-а! – Джин обернулся и увидел, что Юна схватилась за подошву, прыгая на одной ноге. – Я обо что-то поранилась. - Черт! – вернувшись на два метра, он присел и посмотрел на порез на ступне, в который впился осколок стекла. Ненавидя делать что-либо в антисанитарных условиях, он всё же вынужден был достать кусок битого стекла без предварительной обработки хотя бы рук водой с мылом, но забинтовать было нечем совершенно. – Тебе бежать дальше не вариант, - он поднялся, начав отступать спиной. – Хоть и маленький, но порез способен привести к заражению. На руках я тебя далеко не унесу. Боюсь, мне придётся подождать, когда они нас догонят, и снова вступить в битву. - Нет-нет-нет! – пытаясь не обращать внимания на ногу, Юна пошла вперед и потянула Джина туда же. – Идём, идём! – ей не хотелось, чтобы их настигли, но ещё больше ей стало страшно, что невольно ставшего на время союзником мужчину могут прикончить. – Ты беги, а я постараюсь не отставать… - А если тебя схватят? – Джин толкнул её в темный угол, заговорив шепотом. Если люди Дракона обнаружат этот переулок, то сразу их не заметят. – Что я скажу Хосоку? Что проворонил тебя? - Тебя волнует только отчетность перед ним? – её выражение лица не было видно, но голос выдавал какую-то обиду, ожидание чего-то большего, что не прозвучало. - А что ещё меня должно волновать? – сказал он ей на ухо. Она тоже перешла на шепот: - Ничего. Забудь. Верни меня брату, - вдруг как-то резко и раздосадовано сказала девушка. - С чего вдруг ты поменяла свои планы? - Передумала, вот и всё. Я не хочу бежать дальше. В конце концов, проще остановиться и быть принятой обратно, чем продолжать бунтовать, создавая себе неприятности, - Джин понял, что задел что-то очень тонкое, граничащее с гордостью, когда не признал, что не хочет быстро расставаться с Юной. Это было ошибкой. Она ждала, что он привязался к ней. Это значило, что и ей стало с ним хорошо, иначе бы не появилось сейчас этого холода. Неужели он невольно растопил лёд, и только что всё почти испортил? Мужчина вжал её в стену сильнее, прильнув всем телом. – Отодвинься. - Ты же хотела свободы. Так просто откажешься от борьбы? - Свобода… какой в ней смысл, если самостоятельно, как и под гнётом, недостижимо то, чего, оказывается, не существует, - отвела она лицо в профиль, не дав губам Джина коснуться успокаивающе её щеки. - И чего же не существует? – его дыхание в ухо будоражило. Хотелось избавиться от него, чтобы чувствовать себя спокойнее и увереннее, но если это последние минуты, когда они видят друг друга, то лучше не отталкивать и впитать в себя всё, что станет концом их знакомства. - Того, во что мне хотелось верить. Я верила в сказки о «золотых» и жила ими многие годы. Очень легко было проглатывать суровую реальность, когда был мир фантазий, идеальный, с рыцарями и героями, способными на любовь до гроба, способными сделать счастливой избранницу, какую-нибудь девушку. Конечно же, ею хотелось быть мне. Я терпеливо и скептично относилась к тому, как жила, потому что где-то внутри себя знала, что ведь есть же где-то другое, что можно встретить, что-то светлое… это были девичьи грёзы. Но я всерьёз увлеклась ими, я искала, надеялась, добывала информацию… и вот, на деле легендарные «золотые» - это трусящий богатенький наследник, дрожащий над своей холостяцкой жизнью, его друзья – такие же свободолюбивые зазнайки, неприкаянные бездельники или коварные обманщики, которые только и могут, что потешаться над девушкой, - последнее было укором непосредственно Джину. – Вы напыщенные мужланы, переполненные гордыней от того, что якобы спасаете мир. Вы думаете, что ваша глобальная миссия – борьба за добро, против зла – выражается масштабно, как в фильмах: взорвать несущийся на землю метеорит, уничтожить армию злодеев, ликвидировать экологическую катастрофу, поймать падающий с обрыва школьный автобус – что там ещё у вас из сверхспособностей? Вы пытаетесь сделать мир лучше, но почему-то не понимаете, что лучше – когда все счастливы. А счастье всех зависит от счастья каждого. Каждого. Любой человеческой единицы. А этих единиц за своими подвигами вы не видите. Вы выше них. Вы всё из того же тупого, бесчувственного мужского мира, который мне хотелось покинуть, где мужчины существуют для важничанья и хвастовства друг перед другом, а то, что настоящий мужчина определяется только восприятием его женщиной – вам неведомо. - Здорово я тебя задел, да? – без ехидства, а скорее с раскаянием прямо спросил Джин. - Я предпочитаю не выражаться грубыми словами, но ты, конечно, козёл и чмо, господин дантист, - язвительно отчеканила Юна и, когда это было произнесено и осмысленно, вдруг сдулась, выпустив этот негатив, и слабо улыбнулась. - Как я могу исправиться и загладить свою вину? – Джин даже не знал, что больше на него повлияло: ощущаемое тепло между ними, которое тянуло к близости и тому, чтобы не прощаться с этой девушкой, или то, что имидж золотых, всё-таки, нуждался в исправлении. Они что, вот так вот и выглядят, как описала Квон Дами? До чего они опустились… - Поздно. - Юна, проблема в том, что многие люди сами не знают, что сделает их счастливыми. Даже если бы золотые охотно откликались на предложения вступать в брак и отношения, влюбляться и любить – это никому не сделало бы лучше. Мы погибаем, рискуем, постоянно отсутствуем дома. Кому это понравится? Какой женщине? Ты не понимаешь, о чем рассуждаешь. Какими бы мы ни были – героями или гордецами, мы добровольно, и это сложилось много веков назад, отказались от личной жизни ради того, чтобы никого не тревожить и не ранить. Без страха и упрека рыцарями, наверное ты права в этом, можно быть только на расстоянии. И мы воздвигли преграду против преодоления этого расстояния, которую ты хочешь разрушить. Я понимаю, что ты хотела обрести свободу, но мы не то орудие, которым этого надо было добиваться. Мы не для этого. - Моя ошибка в том, - совсем тихо признала она. – Что я считала, что вы можете всё. - Но ты требуешь поступиться нашими принципами. А именно это невозможно. - Ваш долг – сеять счастье и покой, но ваши принципы мешают его же осуществлять! Какое недоразумение… - Великий Будда! Ты хочешь, чтобы я отбил тебя у твоего брата? Я попытаюсь это сделать… - Да ничего уже не нужно! – оттолкнула она Джина и вышла в переулок из ниши в торцевой стене дома. С его другого конца тут же разнеслись голоса «там! Они там!». – О нет! Бежим! – дернула она мужчину, забыв о боли в ноге. Джину ничего и не оставалось, как поддаться, чтобы не быть загнанным в угол в этом темном тупичке. Раздались выстрелы. В ответ стрелять он не мог, поскольку в любой момент где-то могли появиться гуляющие жители города, невиновные пешеходы, а на скорости и в темноте он не стрелял давно, так что рисковать не стоило. - Вот идиоты! Они же и в тебя попасть могут! – возмутился стоматолог, выбегая на светлую улицу и оглядываясь, куда же тут поворачивать? - Не все наёмные бандиты отличаются умом, - пригнулась Юна и увидела перед ними католическую церковь. – Туда! - Что?! В храм? – Однако они, не достигнув пешеходного перехода или светофора, бросились через дорогу, заставив две машины нажать по тормозам. Проскользнув между ними, не дообсудив предложенного варианта, они ступили на паперть, засеменив ногами по ступенькам вверх. – Ты хочешь, как в Средневековье, ворваться внутрь с криками «убежища, убежища!». Мне кажется, в наше время это уже не сработает… - Просто это единственное здание, которое должно быть открыто в любое время суток! Они достигли дверей и, дернув их, обнаружили подтверждение слов Юны. Нырнув в них, пара услышала очередной рикошет пули по ту сторону. – Я хоть и не верю в Бога, но, поскольку католичка, то кое-что об этом знаю… - повернув изнутри защелку, мужчина более-менее успокоено выдохнул и пошёл между рядами скамей, разглядывая неф и алтарь впереди. - А я вообще-то буддист, так что в таком месте, кажется, впервые, - Джин осмотрелся, ища, нет ли какой-либо охраны? Или запасного выхода, может? Он должен быть где-то в заалтарной части. В двери раздался стук, граничащий с попытками сразу её выбить. - Они скоро ворвутся сюда любым способом… - царящий мгновение назад покой в свете нескольких лампад нарушился жутким грохотом, и всё очарование духовной обители рассыпалось. Из глубин послышались шаги. – Ну вот, теперь ещё нас обнаружит пастор, или кюре, или священник… как их там звать. - Да, ты очень прилежная католичка, - улыбнулся Джин, присев. - Я и не говорила, что в курсе всего. Чего ты расселся? Нужно искать выход. - Я вступлю в бой, - решительно изрек дантист. Откуда-то из-за задних колонн появился священнослужитель, застегивающий пуговицы черной сутаны. - В чём дело?! Вы что-то хотели? – он быстро заметил пистолеты в руках обоих и попытки выбить дверь. – Что происходит? С оружием! В церковь! - Пожалуйста, только без причитаний! – огрызнулась Юна. – За нами гонятся, вы не поможете нам укрыться? - Храм Божий не место для кровопролития! Вы можете выйти вон там… - указал он было туда, откуда вышел, но там тоже раздался стук. - Окружили… - заметил Джин, опершись о колени и задумавшись. - Если они ворвутся, то направь пистолет на меня и пригрози выстрелить, - велела ему девушка. - Что? Никогда, - покачал головой мужчина. - Нам не до этикета! Ты просто будешь блефовать, что пристрелишь меня, ясно? – он упрямо повторил свой жест. Подойдя к нему, Юна взяла его руку с пистолетом и попыталась направить на себя. – Да прекрати сопротивляться! – силу Джина ей было не перебороть и он, оттолкнув её руки, не позволил дулу быть и близко наведенным на неё. - Я не буду этого делать! Если я захочу прижать тебя к себе, то сделаю это под более безопасным предлогом. - Если не станешь трупом до этого! – двери стали трещать петлями. Джин сосредотачивался, настраиваясь на сражение, но в глазах Юны заиграли другие мотивы. Отойдя от него, она вдруг направила на него пистолет сама. – Встань. - Что? – удивленно округлились глаза Джина. Он не подозревал, что в какой-то момент она может ополчиться против него. Несмотря на то, что они с Хосоком подозревали её в неискренности, всё-таки он до последнего верил, что Квон Дами отличается от своего брата, и не пляшет под его дудку. – Юна… что ты творишь? - Спасаю тебя! И себя со своей свободой, – она направила пистолет на священника. – Вы! Обвенчайте нас, быстро! - Дитя моё, это невозможно… - испугался падре куда сильнее Джина. - Я выстрелю! Начинайте церемонию! - Она блефует, - со смешком заверил Джин, но Юна тут же нажала на курок и пуля пронеслась неподалеку от уха священника, невысоко подпрыгнувшего на месте и закружившегося в поисках всего необходимого. – Юна! – ахнул золотой. Дуло опять посмотрело на него. - Драконы никогда не убьют зятя Джиёна. Ты же не хочешь шантажировать их мной, значит, я решу проблему по-своему, как умею, - она щелкнула предохранителем, который поставила после первого выстрела, но передумала, глядя в глаза Джину. – И только попробуй сказать «нет», мужчина! - Знаешь, я вообще-то не очень умею отказывать женщинам, - приподнял он руки вверх, не понимая по блеску в почерневших очах Дами, насколько у неё хватит храбрости? Если она защищает его, то ей нет смысла самой в него стрелять. Но что, если у неё какой-то другой умысел в связи со случайно родившимся планом? - Ты скажешь мне «да» только поэтому? – прищурилась она. Священник забубнил какие-то слова, поторапливаясь от финальных звуков слетающих дверей. - Нет, ещё потому что это спасёт Хосока от брака, в который он не хотел угодить, - ухмыльнулся коварно Джин, облизнув губы, видя, как бесится от его слов Юна. - Я пристрелю тебя, правда, даже если успеем повенчаться! – с гневом процедила она сквозь зубы. - До брачной ночи? – уточнил он. Девушка застыла, вытянув спину. – Давай после, а? – подмигнул он. Руки её задрожали, переведя оружие на ведущего церемонию. - Скорее! Давайте уже последние строки! – со стороны заднего входа послышались шаги. - Согласны ли вы… простите, как вас?.. - Да не важно! Я, Квон Дами, согласна взять этого мужчину в законные мужья, дальше! - Э-э… согласны ли вы… - посмотрел священник на Джина. Тот не сводил глаз с Юны. Она ткнула в него пистолетом, но он молчал. На её глазах стали выступать слёзы. Неужели даже под страхом смерти этот проклятый золотой, как и его друг, не откажется от своих принципов? Неужели никакого сочувствия и жалости к ней в нём не проснется? Её чувства к нему граничили с ненавистью в этот миг. Джин шагнул навстречу и, положив руку на ствол пистолета, опустил его вниз, отведя в сторону. Подойдя ещё ближе, он привлек к себе Юну. - Я, Сокджин, согласен взять эту женщину в законные жены. - Властью, данной мне Богом, объявляю вас мужем и женой! – перекрестил их вспотевший священник и в главную залу церкви со всех сторон вбежали гангстеры в черных костюмах, застывшие на расстоянии, потому что девушка, которую им велели вернуть, слилась в поцелуе с каким-то типом, которого, как они успели услышать в последней фразе, нарекли её супругом.