Три цвета надежды

Это был первый день за долгое время, когда Джину хотелось поскорее вернуться с работы. Обычно она не удручала его, и даже приносила искреннее профессиональное удовольствие. Как умелый врач, знающий своё дело, он никогда не спешил, не делал ничего наскоряк, не занимался клиентами исключительно ради денег, желая больше и больше. К каждому зубу, каждой дырке от кариеса, пломбе он подходил с ответственностью, будто от этого зависела жизнь человека. В общем-то, по своему складу характера, Джин относился так ко многим вещам, считая, что всякая мелочь достойна внимания, поскольку – избитое выражение – из этих мелочей состоит всё вокруг, ежедневно, ежечасно. Но сегодня каждый посетитель по записи заставлял нехотя возвращаться к своему делу, крепясь и продолжая монотонное разглядывание ртов, сверление и лечение. Утром он ушел, оставив Дами просыпающейся и собирающейся завтракать. От пережитых волнений и усталости, и не имеющая привычки вставать рано на работу, она не потревожилась от его будильника, и Джин успел одеться и приготовить себе еду, прежде чем она выползла из спальни, вновь натянув его рубашку. Надо бы привезти ей какие-то вещи, о чем она попросила, позвонив в обед. Его-то не смущала полуобнаженная, не имеющая возможности никуда от него деться и выйти на улицу сексуальная красавица. Он дал ей свой номер телефона, как мобильный, так и кабинета, и она звонила из дома, поскольку Хосок ещё не вернул ей её телефон. Джину нечего было скрывать у себя в комнатах, и он без лишних опасений оставил своей внезапной жене квартиру в полное распоряжение. Там нельзя найти ничего подозрительного или секретной информации о золотых – они не склонны растаскивать её по своим жилищам, и держат в местах специально под это отведенных. Освободившись от последнего страждущего и привычно пожелав реже обращаться к стоматологам, Джин снял белый халат, надел пиджак и вышел в приёмную. Попрощавшись с медсестрами, самые молодые из которых частенько пытались добиться успеха у холостого доктора, мужчина вышел из клиники, направившись на стоянку к своей машине. Он ведь больше не холост. У него ночью появилась супруга, только он не обзавелся даже кольцом. Странно, но никаких особых эмоциональных всплесков, в отличие от Хоупа, он по этому поводу не испытывал. Джин никогда не бегал от брака, просто относился к нему достаточно серьёзно, а вернее – относился серьёзно ко всему в своей жизни, особенно работе и долгу золотого, поэтому ему было не до личной жизни и свадеб. Да, женщины его манили и прельщали, и любовниц он менял с некоторой регулярностью, но в данном случае он концентрировался на обоюдном наслаждении и удовлетворении, а не создании семьи. И вот, он вдруг женат. Прислушиваться к ощущениям было бесполезно – ничего не изменилось, странным образом Джин давно воспринимал себя, как несвободного, чем и аргументировал отказ от продолжительных и дающих надежду романов. Он был повенчан с призванием золотого, с честью праведного бандита, которыми они с друзьями являлись. Не было никакого подобия отпуска за последние почти десять лет, когда бы Джин расслабился и подумал «вот бы сейчас бросить всё и устроить семейное гнездышко». Никогда, после ошибок давней юности, его к этому больше не тянуло специально, пусть сама подобная мысль и не отвращала. Ждал ли он любви или чего-то чудесного, знаменательного? Подсознательно всегда присутствовало понимание, что любовь даст слабину его волевому характеру, его целеустремленности по всем фронтам, но тем интереснее было бы постараться перебороть в себе слабость и обрести ещё большую духовную силу. Потому, наверное, хотелось найти девушку, которая бы не испытывала боли от того, кем приходится быть её возлюбленному, такую, которой можно было бы всё сказать, и она не дрогнула. Юна… вернее Дами, несколько дней вызывала в нем такие разные чувства, от пренебрежения к страсти, от безразличия до желания обладать, что под конец, когда она наставила на него пистолет и попыталась принудить к браку, в душе Джина царило равновесие, тепло, понимание, сочувствие и, что странно, зачатки любви. Естественно, если бы он не хотел, он бы не поддался этому и вышел из церкви без всяких клятв и обрядов, он не тот человек, кто устраивает фарсы, чтобы обидеть и надурить пусть не беззащитных и не невинных, но всё-таки юных девочек. Глядя на неё в эту ночь, он почувствовал, что хочет рядом с собой именно такую спутницу, не просто отчаянную и готовую на что-то, а нуждающуюся в нем, нуждающуюся в спасении и, во всех смыслах, чтобы принцессу вырвали из лап дракона. Принцем Джин не был, но героем быть старался, не ради тщеславия, а лишь потому, что качества героя соответствуют принципам золотых, помогая не терять ориентиров. Купив по дороге несколько нарядов, дантист поднялся к себе и открыл дверь, едва не подумав, что ошибся ею. Начиная с прихожей, стелясь вдаль, сияла чистота, блестели полы, пахло освежителем воздуха, обувь была расставлена по полкам или убрана куда-то, на паркете не лежало ни единой вещи, которой не положено было там быть. Джин моргнул, налаживая зрение – не показалось ли? Из зала выглянула Дами, державшая тряпку для протирания пыли. На ней был один из его сменных халатов, во время уборки она не стала замарывать его рубашку. Глаза её неловко бегали по стенам, не встречаясь со взглядом Джина. - Привет… надеюсь, ты не будешь, как семь гномов, орать, что я вычистила твою грязь? - Ну… - мужчина непривычно огляделся, снимая пиджак и вешая его на крючок, ставя портфель на тумбочку, на которой вдруг оказалось незанятое пространство. А где же щетки для чистки обуви, полироль, расчески, запасные комплекты ключей, визитки и рекламки, которые он сбрасывает сюда, после того, как вытащит из почтового ящика? – Я могу как один гном поворчать, что ничего не найду после этого санитарного урагана. - Спросишь, если что-то будет нужно. - Первый вопрос: почему не встречаешь мужа с работы поцелуем? – посмотрел он на Дами, заставив ту, наконец, остановить глаза на его лице. Решительность во всем его виде показывала, что он не шутит. Медленно подойдя, она чуть подтянулась и коснулась губами его щеки. - Добро пожаловать домой, - тихо сказала она, но неудовлетворенный этим Джин взял её за подбородок и, развернув на себя, поцеловал в губы, отмерив достаточное количество страсти для того, чтобы она поняла – первая брачная ночь не за горами, и тянуть резину долго не придется. - У нас ещё не закончился даже медовый месяц, а ты уже хочешь перескочить в отношения давних супругов, уставших друг от друга, - Джин протянул ей пакет с обувью и одеждой. – Держи, чтобы ты могла добраться до дома и взять всё, что тебе необходимо. - Спасибо, - не думая, прокомментировала девушка. – Я отдам тебе за это деньги. - Что? – непонимающе посмотрел на неё Джин. – Какие деньги? - Ну… ты же потратился на меня, - пожала плечами Дами, видя, как недоволен становится муж. - И что? Мы семья, вообще-то. Я должен содержать тебя, и мои деньги ровно настолько же твои, как и мои. - Да, но у меня их значительно больше, - напомнила сестра Дракона. – Я дочь миллионера, и могу себе позволить… - Это лишняя информация для меня, - поднял руку Джин, осадив её. – Меня не волнуют твои деньги, и приобщать их к семейному бюджету я не прошу. Я зарабатываю достаточно. - Неуместная гордыня, почему я должна избавляться от того уровня, к которому привыкла? - Разве я это сказал? Трать на себя сколько угодно своих денег, только не надо создавать материальной иерархии между нами двумя, - немного злясь, Джин прошёл в ванную, чтобы умыться и вымыть руки с дороги. Расстегнув манжеты, он закатал рукава. - А если я захочу потратить их на тебя? – сунулась она следом, спрятав ладони в карманах медицинского халата. - Большего унижения ты придумать не сможешь, - отершись полотенцем, мужчина развернулся в проход, где стояла его новобрачная. – На мужчин не тратят деньги – их ими позорят. Это моё мнение. - Я знаю, что ты не альфонс, почему же не отнестись к этому адекватно? Подарки – это ведь не оскорбление? Я сестра Джиёна, и, по-моему, вправе желать, чтобы мой муж носил ролекс, Версаче, пах Пако Рабан и возил меня на кабриолете. - Тогда не стоило направлять на меня дуло накануне, - выжал улыбку Джин. – Или же ты намерена теперь наводить его на меня постоянно, чтобы я выполнял те или иные требования? – Дами поджала губы, гадая, что ответить. К сожалению, в переговорах с мужчинами, которые бы ей нравились, раньше она не бывала, а с безразличием ставить на место и язвить сейчас не получалось, по причине отсутствия этого самого безразличия. - Может, в таком случае, мне лучше уехать к себе, и мы будем жить отдельно? - К компромиссам, я так понимаю, приходить ты не умеешь, - осознавая, что старше, опытнее и должен быть мудрее, Джин достал ладонь Дами из кармана и взял в свою. – Разве мы не договорились обо всем ночью? - Ты мог бы быть сговорчивее, почему ты всегда задвигаешь моё мнение? – «Потому что ты своё выставляешь, как аксиому, и хочешь рабской покорности!» - подумал Джин. Нет, с Хосоком эта девушка точно не нашла бы общий язык, тот взбеленился бы при первом же разговоре, а ведь этой красавице Квон всего-то и нужно подсказывать и показывать, ей нужны наставления, твердое плечо и надежность, а ещё больше – тепло и нежность. - Хорошо, чего ты хочешь конкретно сейчас? - Ничего… - злобно прошипела она. Джин вздохнул. Вот оно – типичное женское. Сначала сделай, как ей надо, а когда выясняешь, как ей надо – ей уже не надо ничего. Но почему-то в Дами это скорее забавляло, чем раздражало. Он видел, что она способна собраться и вести себя так, как требуют обстоятельства. - Что ж, тогда мне нужно отъехать к Хосоку, поговорить с ним, забрать твою сумочку с её содержимым… - Конечно, я же приготовила ужин, чтобы ты ел его холодным! – проворчала она, отворачиваясь. Джин поймал её и притянул к себе, радуясь всё сильнее. - И почему же ты молчишь? Я с удовольствием поем. В твоей компании, - Дами промолчала опять, да она могла и не говорить, почему не сообщает о подобных вещах ему. У неё не было опыта нормальных, романтических отношений, заботы, взаимопонимания. Ей было неловко за свои первые попытки, она смущалась своих действий, не потому, что считала их неправильными, а потому что не знала, какую это всё получит реакцию и отдачу. – Знаешь, подобные мелочи… ужин, поцелуй, добрый взгляд, приятные слова – это всё куда важнее дорогих подарков. Для меня важнее, но я не знаю, достаточно ли этого будет тебе, если ты привыкла к большему размаху… - Я не могу тебе сказать, чего я хочу, - прошептала она, дуя губы и водя пальцем по его груди, к которой он её прислонил. – Не потому, что мне трудно, а потому, что когда я заявляю о своих желаниях мужчине, и они это делают с моих слов – я перестаю это хотеть… мне неприятно, что вам нужны инструкции. Я всегда хотела, чтобы мужчина понимал без слов, сам знал, что мне нужно. Иначе я никогда не проникнусь к нему симпатией. – Сложнейшая задача встала перед Джином. До этого он считал, что знает, чем порадовать девушек, но когда ему в лоб сказали, что ничего говорить не будут, иначе он же и будет проигравшим, он почти растерялся. Решив, что слова на самом деле многое часто портят, мужчина опять приподнял к себе лицо жены и завладел её губами. Подумав мгновение, она поддалась. На съемной квартире Шуги и Ви все собрались часом позже. Новости о произошедшем успели распространиться по всей компании, и теперь только Джей-Хоуп поигрывал в кармане коробочкой с кольцом, не решаясь озвучить ещё одну весть. Он собрался жениться. Друзья убьют его, после всего, что он выкинул, чтобы сбежать из-под венца. Но неужели они не поймут разницы, не войдут в положение? Девчонка была девственницей, он не имеет права бросить её на произвол судьбы, тем более, она ведь не лезла в его кровать и не подпаивала, всё произошло по его вине, и ему за это отвечать. - Ну что, очередной женатик, - протянул Юнги руку задержавшемуся Джину. – Уже опаздывать начинаем… из постели вытащили? – как у человека, давно в постели по конкретному поводу не бывавшему, шутки Шуги свелись к пошлостям и кроватным темам. О начале его отношений с Джинни тоже стало всем известно, но подкалывать его сестрой Рэпмона никто бы не взялся, понимая, что оскорбят брата, да и их подружку, бывшую всем, как младшая сестренка. Другое дело сестра Джиёна, их идеологического неприятеля. - Мы всего лишь ужинали, - сел Джин на свободное место. – И это последний раз, когда я скажу тебе, чем я занимался со своей женой. Имей совесть, - он никому не открыл её тайны о гименопластике, и даже находил в этом скрытое удовольствие, что многие будут думать, что он у неё по-настоящему первый. - Перейдём к делу, - одернул их Намджун, примчавшийся с работы, чтобы лично обсудить свалившееся на их голову счастье или несчастье в виде приглашения Джиёна в Сингапур. – Личное второстепенно, по сравнению с тем, что в целом эта незапланированная свадьба могла разозлить Дракона. А мы все знаем, что злобы он своей никогда не показывает, потом просто ебанёт, откуда не ждали, и всё. - Это он может, - кивнул Тэхён, кусая губы. - Он явно желал выдать свою сестру за кого-то важного и весомого, - заметил Шуга. - За меня она хотела пойти сама, - покачал головой Хосок. - Серьёзно? – не дернул и бровью Джин. – Ты веришь этому? Веришь, что всё это время за ней не стояла тень брата и не давала напутствий? - Я думал, что ты тоже в это поверил, - удивился наследник ювелира. - Делать вид, что веришь и верить – не одно и то же, - Джин выдохнул. Он был самым выдержанным из них, и именно это всегда помогало проворачивать дела, связанные с женщинами. Джей-Хоуп был отличным актером, но ему нужна была гавань, где он мог бы отдыхать от сменяемых масок, быть самим собой, Джин же поведенчески не менялся никогда. Он размерено и немного говорил, вежливо улыбался и бывал простачком на вид, но его не перегружало всё это, и он мог пребывать в таком состоянии всегда, думая совершенно иное. – Я вчера смотрел на её лицо, когда она говорила с Джиёном. Она была вся скована, она хотела сказать что-то ещё… помимо прочего, ты не представляешь, как её меняет пятиминутная беседа с ним. Он по-прежнему оказывает на неё сильнейшее влияние, и если оставить Дами с ним наедине в полной уверенности, что их не подслушивают, я не знаю, что вновь поселится в её голове. На этот раз явно что-то пошло не так в их планах. За меня она точно не собиралась выходить, но раз уж так вышло, они пока поиграют роли облапошенных. Тем не менее, таковыми они вряд ли надолго останутся. - И ты всё равно, понимая это, пригреваешь змею на шее? – удивился Юнги. - Она мне, действительно, нравится. Кроме того, врага лучше держать на привязи, чем вне досягаемости. - Если уж ты так уверен в полном коварстве и продуманности этой парочки Квон, - принялся рассуждать Хосок. – То с чего ты взял, что ты был им совершенно не нужен? А если ты и был изначальной целью? - С какой стати? – ухмыльнулся Джин. - Я знаю, что ты не любишь об этом говорить и вспоминать… но твой старший брат… - напомнил Джей-Хоуп о давнем, болезненном вопросе, который, казалось бы, был закрыт. - Мы с ним давно разобрались, кем он мне приходится после всего, что натворил. Так что у меня нет брата. Мы не упоминаем друг о друге, тем делая друг для друга единственное, что можем – не выдаём подробностей. – Джин посмотрел на свои искривленные пальцы на одной руке. Когда-то брат втянулся в противозаконные интриги, стал бандитом, и попал в серьёзные неприятности. Чтобы вытащить его, Джину пришлось согласиться поработать несколько месяцев на преступников: убивать, избивать, обманывать, отбирать. Выкупив своими поступками брата, Джин отправился в буддийский монастырь искупать грехи и очищаться, благодаря чему, волей судьбы, и стал золотым. Но, как выяснилось, брату было мало, и он вернулся к прежнему. – Я не хочу с ним встречаться, мы с ним ничего друг для друга не значим, поэтому через меня ни на что невозможно оказать влияния, в прочем, как и вообще узнать, что я как-то с ним связан. Он и сам не знает, что я золотой. - И ты не хочешь ехать в Сингапур, чтобы не сталкиваться с неприятным? – поинтересовался Хосок. - Месть не застилает мне глаза, - повертел перед ними Джин кривоватую конечность. – Я поехал бы в Сингапур только ради того, чтобы не дать Дами слишком утонуть в наущениях брата. Я намерен держать её от него подальше, насколько это возможно, ведь совсем не видеться с ним она не может. - Я позвонил сегодня Ёнгуку, он поедет с нами, тобой и мной, - дополнил Джей-Хоуп складывающуюся картинку. - Что ж, посмотрим, что из этого всего выйдет, - Джин поднялся. Ему снова не терпелось вернуться к себе и остаться наедине с той, которой не доверял, которую опасался и с которой не был до конца честен, и всё-таки к которой тянуло. Несмотря на все осторожности и сложности, грядущие в этом браке, он знал, что сможет любить, сердце и разум будут мирно сосуществовать, не входя в противоречия. Но приручить, перетянув на себя, эту прекрасную и непонятную девушку, стало первостепенной задачей в мыслях Джина.

* * *

Джей-Хоуп, так ничего и не сказав товарищам, прикинул, что лучше оповещать по факту. Сначала обручится, а потом уже раструбит о том, что тоже собрался обзавестись женой. Поехав из квартиры Юнги и Ви прямо к кафе, где работала Хана, он быстро долетел до него и, заглушив мотор, пошагал искать ту, которая утром с ним даже не попрощалась. Её розовая блузочка завиднелась ещё издалека, в свете ламп, висящих над столиками. Она протирала один из них, составив грязные стаканы с остатками пивной пены на поднос. Хоуп остановился у него и, поймав поднятый взгляд Ханы, улыбнулся и сел перед ней. - Добрый вечер, - покрывающаяся алым, как ртуть в нагревающемся градуснике, официантка несмело кивнула. – Как у тебя дела? Я к тебе по делу… - не дожидаясь продолжения, дрожащими руками схватив поднос, Хана развернулась и убежала. Хосок остался с раскрытым ртом. Что это было? Конечно, ночью все более храбрые, но чтобы после произошедшего между ними вот так пулей убегать, подкошенной стыдом – такого с ним ещё не было. Придется подождать, когда она оправится от его появления и вернётся. Однако надежда его была наивной. Убежавшая Хана сначала несильно заплакала, спрятавшись в подсобке, а потом, быстро успокоившись, вообще передумала выходить, пока парень не уйдет. Она представления не имела, как решилась на всё ночью, приободряемая темнотой и любовью, но теперь её сжигал заживо стыд. Она отдалась ему, этому прекрасному, уверенному, блестящему, который пришёл, как ни в чем не бывало. Ей нужно было обслуживать его, но руки тряслись, а ноги становились, как растаявший воск. Смотреть ему в глаза и слышать его голос невыносимо, не думая о том, каким всё это было ночью… этой неповторимой и необычайной ночью. Прождав больше получаса, пока не понял, что все заказы стали принимать другие официантки, Джей-Хоуп поднялся и пошёл к подсобкам. Спросив у барменши-администратора о Хане, он получил указание куда-то в сторону кухни. Обойдя стойку, он предвосхитил возмущение крупной купюрой, сунутой в карман женщине. - Я только поговорю с ней, - сказал он и побрел по выложенным кафелем коридорам. – Хана? Хана?! – её выдал щелчок закрывшейся раздевалки для персонала. Он дернул за ручку двери – да, она заперлась. Хоуп постучал. – Хана, открой, пожалуйста, - тишина. И долго с ней это будет твориться? Все девственницы ведут себя так после первого раза? Хосок похвалил себя, что верно делал, не связываясь с ними. Пойми эти целомудренные создания, утерявшие невинность! – Ладно, хотя бы послушай. Ты слышишь меня? - Слышу, - произнес с той стороны надломленный голосок. - Ну, ты чего чудишь? Я что, обидеть тебя хочу? Ты ненавидишь меня после произошедшего? - Нет. - Боишься? Я похож на того, кто плохо тебе сделает? - Нет, - опять прощебетала она. - Хана, я ведь, правда, с добрыми намерениями к тебе пришёл. С предложением, - выдохнул Хосок, понимая, что оттягивать до более подходящего момента бесполезно, его может не представиться. Она не спрашивала, что за предложение, и он вновь продолжал сам: - Хана, помнишь, я сказал тебе, что женился бы, не будь связывающих меня обязательств? Так вот, я от них избавился! – он сам нервничал и переживал, когда ехал сюда, но желание выудить девушку из-за двери придавало сил. – Хана, я могу теперь жениться на тебе, - немой ответ, то есть, никакого. Если бы не шум холодильников и посудомоек, то хотя бы дыхание, или стук взволнованного сердца могли бы донестись. Но нет, ничего. – Я пришёл, чтобы предложить тебе выйти за меня замуж, Хана. Ты согласна? - Нет, - раздалось тихо по ту сторону. - Нет?! – ошарашено отпрянул Хоуп от двери, посмотрев на неё, белую и ничего не выражающую. – Почему?! - Потому что вы меня не любите… - Мы же договаривались – «ты»! – вздохнул Хосок, приняв её аргумент, но не собираясь сдаваться перед ним. Не любит! И что же? Он же добровольно предлагает, а не из-под палки. – Хана, это такая ерунда… я же хорошо к тебе отношусь, ну? Ты мне очень нравишься. И я должен жениться на тебе, ты же понимаешь. Я поступил плохо, позволь мне загладить свою вину. - Я не сержусь на тебя. Всё нормально, - по-прежнему не собиралась она отворять. – Ты ничего мне не должен. - Хана, открой сейчас же! – начал закипать Хосок. В конце концов, он несколько часов назад с ней спал! Он имеет право на её тело, оно принадлежало ему, отдавшись по любви. Уж она-то его любит? И отказывает. Что за ненормальная! - Ты не хочешь на мне жениться, пожалуйста, не заставляй себя это делать из-за призывов совести. Всё в порядке. - Нет, не в порядке! Я прошу тебя выйти за меня замуж, а ты отказываешь – это ты называешь «всё в порядке»? Девочка, ты вообще женщина, или нет? Я думал, что вроде бы тебя ею сегодня сделал, - пошутил нелепо он, улыбнувшись и не зная, какое выражение лица у девушки за дверью. Он, Чон Хосок, бегавший от брачных уз, готовый расстаться с жизнью, но не со свободой, наконец-то делает этот жест, и получает в ответ «нет». Нет! - Я не пойду за тебя, Джей-Хоуп, - услышал твердое намерение он. Его решили переспорить снова? Ну хватит, довольно девиц, которые навязывают ему то, что ему не по нраву! Достав из кармана связку ключей, он нашёл висящую со всем остальным отмычку и вставил в скважину.