***
— Келл! — протяжно выкрикнул Ричард Шмидт, разводя руки в объятие. Но друг лишь искоса и мельком взглянул на него своим безучастным взглядом своих зелёных как английская лужайка глаз и вернулся к изучению материала, разглядывая монитор. — Тебе не кажется, что стоит прекратить это безумие? Слушай, мы договорились: половина фирмы тебе, тот филиал — что в Лондоне, половина мне — что в Мюнхене. Зачем ты рушишь эту интернациональную империю? Тем более, мы нужны друг другу. Продажи растут, а клиенты все больше стали доверять стабильным конкурентам. Не стоит менять это, если мы хотим остаться на плаву. — Я не лезу в твою половину. Мне просто не нравятся некоторые твои сотрудники. — Слушай, давай закопаем топор войны, не будем работать от нужды, а будем как раньше, по крепкой дружбе? — И мне это говорит нацист. — Я капиталист. К общему сведению, немцы не нацисты. Что случилось с нами? Да, согласен, я не всегда вёл себя подобающим образом. И да… извини, что не пришел на похороны твоей жены. Ты знаешь… — Тебе было некогда, — Келл развернулся, скрестив пальцы в замок и положив конструкцию на грудь. — Но скорее тебе было глубоко наплевать на неё. И на мои к ней чувства. — Хватит! Ты вечно твердишь одно и то же. Я всегда дорожил нашими взаимоотношениями. Но только лишь нашими. Понимаешь? — Ты ничем не дорожишь, кроме денег и мягкого кресла, которое будет согревать твой старый зад, когда ты уйдешь в отставку, — Келл махнул рукой и вернулся к работе. — И ей Богу, брось ты эту сигару. Помрешь раньше времени. — Шмидт послушно затушил сигару и убрал ее в портсигар. — Заботишься о моем здравии? — Старик задорно улыбнулся, и морщинки покрыли его лицо. Он подошел ближе к другу. — Келл. Мы не должны ругаться из-за твоей жены. В конце концов, я всегда не одобрял твой с ней брак. Хотя дети у вас чудные. Как там они поживают? — мужчина в кресле смягчился от резкой смены темы и насильно заставил себя оторваться от работы. — Ты такой слизняк. Неудивительно, что ты так легко набрал сумму для открытия бизнеса. Кстати, я тебя никогда не спрашивал. Ты погасил кредит? — Мне простили… закончился долговой срок. Только мне его больше никогда не выдадут в том банке. — он подмигнул, а британец широко улыбнулся — Не удивительно. Другого от тебя ждать не следовало. Ладно. Раз уж ты здесь. Кофе? — тот скорчил морду. Келл, покивал словно комедиант своей головой. — Ну да, ну да, только виски, — на это предложение старый бизнесмен откликнулся с большим энтузиазмом. Келл Харди подошел к бару и отпер его ключом, достав оттуда бутылочку дорогого элитного поила. — Ни разу не открывал моего подарка на юбилей в честь сорокалетия? — Я не пью, ты же знаешь. И тебе не советую, — он достал рюмку и плеснул жидкости. — Ну и ладно. С годами он становится только лучше. Себе тоже налей. — Нет, — Келл никогда не разделял алкогольных предпочтений со своим немецким другом. — У меня тост. Давай, ну… От одной ничего тебе не будет. Когда ты еще выпьешь со мной за здоровье наших отпрысков? — эти слова стали для британца рычагом, и на секунду он закрыл глаза на все свои табу. Ричард вновь подмигнул и налил другу. — За то, чтобы наши дети всегда знали себе цену, — Шмидт чокнул своим стаканчиком о стаканчик безинициативного друга, после чего оба проглотили содержимое рюмок. — Как там твоя доченька? Хорошо учится? — Да, на юриста. К тому же работает. Молодец, не правда ли? А вот сын мой, Нейт, совсем избалован. Не знаю даже, что делать, и как поступить, — тут Келл оказался более раздосадованным, чем тогда, когда впервые за долгие годы увидел в живую, а не на бумагах своего друга. — Я тебе еще лет пять назад говорил: ты слишком мягок с ним. Вырастет он у тебя тряпкой. Вот и получилось то, что получилось. Ты даже не давал ему шанса проявить себя. В отличие от своей дочери. — Зато он не вырос черствым сухарём, как твой сын. Уж лучше счастливый парень, чем вечно хмурый, как скалящийся волк. — Я правильно воспитал Эрдмана. И главное, он уже готов меня заменить. А твой пятнадцатилетний пацан до сих пор не имеет понятия, что такое маркетинг. Хотя постоянно заливает, что будет маркетологом. — Харди поникнул головой. — Я ничего не имею против, конечно, я знаю, ты хочешь, чтобы он также управлял фирмой после тебя, как и мой сын, но я не могу пустить такого управлять. — Хочешь, чтобы Эрдману все досталось? Этого не будет. — У тебя, кажется, дочь умная. — Ты же знаешь человеческие предрассудки. Женщинам сложнее управлять. Куча завистливых глаз. — Да, не если она будет управлять твоей половиной фирмы через Эрдмана… — как всегда из далека начинал немец. — Камилла на это не пойдет. Да и я не выдам ее за твоего беспринципного эгоиста. Она заслуживает… — Но и Нейт не управится. Камилла станет хорошим будущим для всего что мы с тобой строили. Разве ты на это не рассчитывал когда-то давно? — Я не думаю, что она захочет. Она заслуживает в мужья заботливого человека. Хочу, чтобы он ее любил, да и она чтобы любила его. Не в обиду, Ричард, но твой сын не даст ей этого. Мы оба знаем, что он в свои тридцать не постоянен. Если он будет ей изменять? — Может быть и будет, может и нет. Для меня Эрдман со стороны личных отношений остаётся загадкой… Решай. Либо так, либо я назначаю Эрдмана на пост генерального директора на все предприятие, — Келл посмотрел в окно, а потом сквозь ком в горле произнес: — Хорошо. Будь по-твоему.***
Девушка с длинными прямыми каштановыми волосами разглядывала картину, лежавшую у нее на коленях. Она ловко поднялась и с улыбкой подбежала, вставила в рамку свою работу. Портрет ее любимого отца. Ей так хотелось поскорее показать его ему, но отца не было дома, а вызывать его сюда, только чтобы похвастаться своим рисунком, она не хотела. Девушка, тяжело вздохнув, села за свой рабочий стол, вынула учебники и стала готовиться к семинару. Только она все разложила и упорядочила, как в дверь ее комнаты постучали. — Войдите, — сказала она человеку, стоявшему за пределами помещения, сосредоточив все свое внимание на дверном проеме. Дверь медленно приоткрылась, и оттуда вышел мужчина, с мрачными тенями на глазах. Он оглядел комнату, остановив свой взор на портрете. Брюнет с редкой сединой улыбнулся, после чего улыбка вновь испарилась с его лица. Сделав несколько неуверенных шагов к нему, он взял в руки рамку. — Нравится? — Девушка с гордостью посмотрела на золотистое обрамление вокруг картины. — Очень, — послышался ответ какой-то неуверенный, судорожный. По его щеке скатилась слеза. Камилла удивленно посмотрела на его лицо: она никогда раньше не видела, чтобы ее отец плакал. — Пап? — Я даже не знаю… — его слова и мысли путались, речь была похожа на бессвязный бред. — Ты так выросла. Горжусь тобой. Вся в маму. Она тоже любила рисовать. Ты же видела её картины? Она приносила немалый доход в нашу семью за счет них. А еще была хорошим критиком. — Я не пойму, чем ты так расстроен? — Камилла обеспокоенно подошла к своему отцу и приобняла за плечи. — Что случилось? — Эрдман на голову будто свалился, — процедил он сквозь зубы. — Это кто? Конкурент? — Не совсем, — он внимательно посмотрел в ее зеленые глаза, которые горели ярким жизненным огоньком. Но сейчас она была в смятении, совсем ничего не понимала. Как отец мог сказать ей такое, он не представлял. Она смотрела ему куда-то в волосы, а потом быстрым ловким движением вырвала седой волос со словами: «Тебе не идет седина». Келл улыбнулся: — Кто еще кроме тебя будет заботиться о твоем старике? У тебя мамины замашки… Надеюсь, ты будешь такой же хорошей женой. — Я не очень понимаю, — хотя дочь на самом деле уже давно все поняла, просто хотела услышать это из уст отца. Может, чтобы удостовериться. — Эрдман Шмидт — твой будущий муж. Прости. Я не знаю, что тебе сказать. Не знаю как. Я не хочу этого, но так нужно, ты понимаешь? Не злись на меня, ладно? — девушка находилась в состоянии шока. Её челюсть отвисла и онемела, она ничего не могла произнести. — Я очень надеюсь, что ты его полюбишь, — но дальше он не мог говорить. Келл Харди оставил рамку на столе и ушел из комнаты, чтобы дочь не видела его таким. Сейчас им обоим нужно было побыть наедине…***
Младший Шмидт довольно вошел в кабинет и запер за собой дверь, шагая гордо к рабочему столу отца. Лицо мужчины озаряла улыбка: у Эрдмана тоже были новости для своего предка. — Отец, я нашел ту самую. Ее зовут Эприл. Она наполовину немка. И думаю, мы устроить помолвку где-то через месяц или два. — Нет, я не дам разрешения, — Ричард строго смотрел в лицо своему отпрыску. — Я конечно рад, что ты наконец решил остепениться, но нет. — Да ты же даже её не знаешь. Это то, что я так долго искал. — на его лице читалось раздражение. А еще на нем можно было прочесть: «Мне плевать, я сделаю все по-своему». — В том и проблема: я её не знаю. Ох, да, и если твой идеал заключается в том, чтобы она хорошо обслуживала постель, то я тем более запрещаю жениться на ней. Браки на влюблённости не строятся. Нет, нет и еще раз нет!. Не для того я воспроизвел тебя на свет, чтобы ты делил одно ложе со шлюхой, которой нужны от тебя только одни деньги. Но раз уж ты воспарил желанием обзавестись семьёй, то я подыскал тебе хорошую кандидатуру. Целеустремлённая, активная и настоящая. Искренняя главное, что полезно в любом случае. Ты женишься на Камилле Харди. — Кто это вообще такая? Я впервые слышу это имя. Хотя погоди. Харди… Дочь твоего британского дружка? Сомневаюсь, что это хорошая мысль. — Я сказал, что ты женишься на ней и точка, — отец разозлился не на шутку, точно так же, как и Эрдман был на взводе. — Я не переношу этого аристократишку-англичанина из низов, — вспылил сын, и даже скривил гримасу полную неприязни. — А я не переношу твою капризность. Быстро заткнулся и сел, или я тебя лишу наследства, и будешь ты со своей Эприл ночевать под скамейкой, — Ричард был по-настоящему зол. — Во-первых, я не потерплю, чтобы ты оскорблял моего друга. Во-вторых, ты будешь верен ей. В-третьих, вы произведете наследников, чтобы ты не скучал. А любовь? Зависит от тебя Шмидт. Или ты уже подумал насчёт нашего кровного родства? — Ты… — его дыхание было учащенно, зрачки расширены — это был гнев и жуткая неприязнь. — Ты не можешь со мной так поступить. — Могу. И поступлю. Думал, что отец старый, и ты теперь все решаешь в семье? Вот сам станешь отцом и тогда можешь разбрасываться советами, а пока ты всего лишь холстяк, то будь добр меня слушать. Ты женишься на этой неделе. Я дам вам возможность познакомиться… Можешь даже устроить предварительную ночь. Я знаю, что плотские утехи для тебя очень важны в этой жизни, так что делай в этом плане что хочешь. Да и она довольно красива, не должна разочаровать тебя с точки зрения эстетики. — Она девственница? — Не знаю я. Не спрашивал. Не отец я ей, чтобы знать. Сам у нее и спросишь. — Спасибо за твоё доверие, — Эрдман едва дышал, посколку гнев обжигл его лёгкие. — Не за что, сынок. Ты уже подобрал, в чем будешь на свадьбе? Я вот да, — он подошел к шкафу и открыл его, достав оттуда совсем новый костюм. — Из Голландии, хороший пошив. Дорогой чертовски. — Ненавижу, — Эрдман схватил со стола дырокол и бросил в окно, разбив то вдребезги. — Минус к твоему свадебному подарку, — процедил Ричард, убирая чёрную классику на место, и доставая из кармана свой излюбленный портсигар. — Я подумаю, — Шмидт встал и, подкашиваясь, вышел из кабинета, громко стукнув дверью. Приложи он чуть больше своей звериной силы, и та могла бы просто слететь с петель.