***
Полоса стина привела ее к собственной каюте. Хоть своей Ниппи ее не могла больше называть — с тех пор, как возникла эта перегородка посередине и столь неожиданный сосед по ту сторону. Сейчас она стояла перед дверью, как перед чужой комнатой, не зная, что за ней будет. Растение вдруг натянулось — его часть уползла в щель. Ну конечно, он догадался, что она здесь. Весьма своеобразное приглашение. Один раз Жизель во время готовки решил пооткровенничать и рассказал одну из своих любовных историй — да, у окам они тоже были, хоть и своеобразные и, возможно, местами не совсем приятные. Тогда он еще обронил весьма странную фразу — что-то вроде о том, что лучше чувства любви и близости с человеком может быть только ощущение первой влюбленности. Растерянное, трепещущее, согревающее — то, от чего хочется летать, как говаривал кок. Ничего такого не было. Ни тогда с Лэзом, когда до подобного просто не дошло из-за его смерти, ни сейчас. Сейчас было совсем нечто непонятное, выросшее из эгоистичного желания воспользоваться ситуацией, чтобы заглушить все галлюцинации и просто жить. Насладиться вкусом жизни как нормальный человек. А еще эта странная, сильная тяга при каждом воспоминании о напряженных разговорах, натянутых нервах, легкой щекотки в ушах и теплых губах, вымазанных в крови. Действиях, что казались ненормальными, но теперь стали желанными. А возвращение к воспоминаниям о Даймонде и небольшом срыве Лами лишь сильнее распаляли. «Просто переступить порог, он получит свое, я же — свое», — подумала Ниппи, и мысль эта вернула ей на мгновение утраченную решимость. Пиратка зашла в каюту. Дверь перегородки была открыта настежь и в проеме Ниппи увидела Кида, стоящего возле злопамятной тумбочки. В одной руке он держал шар-карту, рассматривая ее в тусклом лунном свете, проникающем через иллюминатор. Поверхность головоломки холодно поблескивала. Пират провел пальцем по одному из желобков, неоднозначно хмыкнул и оставил шар на тумбочке, где уже находилась парочка бутылок. Кид взял одну из них и сделал несколько глотков. Ниппи ждала, наблюдая. Что-то было притягательное в этом: полутемная фигура в тусклых лучах, очертания шеи и кадыка, двигавшегося с каждым глотком, пальцы, обхватившие стеклянное горлышко. Даже в таком состоянии чувствовалась сила, и она была притягательна. «Наверное, потому и лезу на рожон все время, но при этом иду ему на уступки», — подумала Ниппи. На голову что-то мягко приземлилось, и девушка услышала знакомый писк — Крепыш. Она успела уже порядком соскучиться по своему маленькому другу. Ниппи подставила ладонь, скорпион перебежал на нее и тут же стал тереться хвостом о большой палец. — Прости, малыш, слишком много всего навалилось в последнее время, — тихо сказала ему пиратка. — Ты закончила? — Кид наконец-то нарушил свое молчание. Емкий, сухой вопрос. — Одну минуту, — спокойно ответила ему Ниппи. Все равно обратной дороги нет — можно было рискнуть и потянуть время. Она отнесла Крепыша на свою половину, уложив зверька в коробку. Скорпион разочарованно пискнул и стал быстро бегать кругами, привлекая к себе внимание. — Прости, — повторилась Ниппи. — Мы обязательно поиграем в следующий раз, но сейчас тебе лучше поспать. Скорпик пискнул еще раз и улегся в углу коробки, где валялись мелкие крошки — остатки съеденных им кристаллов. Ниппи пару раз погладила его по спинке, приговаривая ласковые слова. Только после этого девушка вернулась на половину союзничка, вновь чувствуя, что сегодняшним вечером она только и делает, что всем врет. Возможно, когда-нибудь умрут и эти ощущения. — Кажется, я говорил, что ты больше не отвертишься, — со смешком произнес Кид, наблюдая за пираткой. — Я помню, — ответила Ниппи, не оборачиваясь. Скрипнула дверь и чуть глухо стукнула о косяк перегородки. Дерево ручки на ощупь показалось холодным. Ниппи еле заметно вздохнула и повернулась лицом к собеседнику. Юстасс все так же стоял с бутылкой, чуть ухмыляясь. — Иначе бы я здесь сейчас не стояла. Он рассмеялся, чем только разозлил. Но следовало держать себя в руках. — Значит, ты вернешь мне часть долга, — самодовольно произнес пират, сделав еще пару глотков. — Часть? — насторожилась Ниппи. Подозревала, конечно, что так легко не отделается, но все равно подобное напрягало. Сколь же огромен ее долг. — Пей, — указал он на оставшуюся бутылку. Слова Кида звучали твердо, как приказ. — Бери и пей. «Черт с тобой», — смирилась Ниппи, прошла к тумбочке и взяла тару. Она оказалась полупустой. Девушка, игнорируя усмешку союзничка, залпом выпила половину оставшегося алкоголя и поставила бутылку обратно, задев шар-карту — та откатилась ближе к краю. Напиток оказался несильно крепким, вкусом одновременно напоминая и пряности, и пиво, и апельсины. «Интересно, это явно не из запасов Жизель. Надо запомнить», — Ниппи была удивлена. Алкоголь помог заглушить начавшую было расти злобу на Кида. — Я, кажется, тоже уже говорила, что свои обещания сдерживаю, — спокойно сказала пиратка, посмотрев на Юстасса. — Да и это было мое условие, что я выполню любое твое требование. Пусть даже такое. Слово «просьба» никак не вязалось с ним. Да и сути это не меняло. — Но я хочу кое-что взамен, — наконец-то озвучила Ниппи то, что хотела, но боялась сказать. Кид нахмурился. — И ты считаешь, что еще что-то можешь просить в своем положении? — с легким раздражением спросил он. Ее руку, что собиралась вновь взять бутылку с тумбочки, перехватили чуть выше запястья, чтобы не задеть волдыри от паразита. Кид грубо потянул Ниппи на себя, и она бы врезалась в него подбородком, не успей выставить перед собой ладонь; бутылка упала со звоном на бок и откатилась к краю, разливая остатки содержимого. Карту от толчка постигла худшая участь — шар свалился с тумбочки и укатился в угол. Ниппи почувствовала, как на бедро попали холодные брызги. В воздухе стало пахнуть апельсинами и алкоголем. А еще пиратка ощущала тепло под пальцами, приятное тепло чужой кожи, вмиг спутавшее все мысли. Вся та сдержанность и решительность, которые помогали Ниппи держаться достойно перед ним, начали трещать по швам, сменяясь сильной тягой приблизиться и вдохнуть столь желанный запах — еле заметный, солоноватый, но безумно приятный. Силы договорить и довести дело до конца она все же в себе нашла. — Кулон, — Ниппи пыталась вернуть голосу холодность, но далось это непросто. — Верни его. Все же эта безделушка была ей важна. Можно было даже сказать, что отчасти благодаря ей пиратка не сдавалась на своем пути, вспоминая те редкие хорошие моменты из детства. Пусть даже они были связаны с таким человеком, как Кид. Он вновь рассмеялся, а в следующую секунду в пространстве между ними появился шнурок с обломком шестеренки, плавно кружившийся. А ее саму отпустили. — Можешь забирать, — небрежно бросил Кид, — Но если ты заберешь его назад, то признаешь роль моей собственности. Ниппи колебалась мгновение. Смысл в его словах? Они уже давно расставили все точки по этому вопросу. Ничего не изменится, да и никто не лишал ее права пробиваться и карабкаться выше, чтобы заполучить себе гребанную репутацию, в которую Юстасс тыкал ее носом. Да и украшение это было ей дорого и являлось напоминанием, что надо жить, несмотря на обстоятельства. Ниппи поймала кулон на лету и надела его со словами: — Я об этом помню. И будь я хоть трижды твоей чертовой собственностью, мне это не помешает жить и зарабатывать себе репутацию. Ты сам об этом говорил. Кид усмехнулся. Шестеренка, откликаясь на его силу, чуть дернулась в воздухе, и пират тут же придавил ее пальцем к коже, слегка царапая. Следом он опять схватил Ниппи за запястье одной рукой, а второй приподнял ее подбородок. Взгляд у Кида был самодовольный. — Так даже будет интереснее, — тихо произнес он. Чуть надавил на подбородок, вынуждая девушку приоткрыть губы, притянул к себе и поцеловал. Жадно, грубо, вновь покусывая губы. В первую секунду Ниппи едва не поддалась порыву вырваться, но уже в следующую просто сдалась. Себе и ему. Ладонью снова уперлась ему в грудь. Она чувствовала его тепло, ритм сердца, пальцы невольно дернулись, словно пытаясь собрать это тепло и удержать в кулаке. Вместо этого Ниппи царапнула по коже, неожиданно к пиратке вернулся страх, а следом послышался знакомый треск преобразуемого материала. Разом все прекратилось, и она шумно выдохнула. Казалось, весь воздух вышел из легких с этим поцелуем. Губы покалывало от его зубов, но было что-то приятное в этой легкой боли. А в следующее мгновение Ниппи ощутила на своих запястьях холод металлических пластинок. Очередные самодельные наручники, сковавшие ее руки за спиной. С раздражением она посмотрела на Кида. — Без своих ебучих фокусов с мозаикой, — процедил тот, стряхивая с ворота шубы несколько деталей цвета кожи. — Это неконтролируемо, — тем же тоном ответила Ниппи, чувствуя даже некоторую раздосадованность. — Меня не волнует. Контролируй. Иначе твой счет вырастет настолько, что ты захочешь умереть. Но я так легко решить проблемы тебе не дам. Подобным тоном Юстасс сказал ей тогда, во время карнавала в Паленке, «хорошая девочка». Сейчас ее этот тон позабавил, а это в свою очередь помогло успокоиться, как ни странно. Теперь Ниппи была уверена: проблема выхода способностей из-под контроля ее больше не побеспокоит — она сможет преодолеть этот чертов барьер, отравляющий жизнь. Видимо, это умиротворение как-то отразилось на ее лице, отчего Кид, щеки которого перестали покрываться защитным покровом, хитро улыбнулся и чуть толкнул ее, вынуждая сесть на край тумбочки. Наклонился к самому ее уху и шепнул: — Как снять наручники без своих фокусов, ты знаешь. А следом мокрый, теплый кончик языка провел по самому краю ушной раковины, спускаясь к мочке, и завершилось это все ее легким прикусыванием, от которого внутри внизу живота словно завязался тугой и горячий узел. Послышался его смешок, над самым ухом, обжигающе-приятный, полный самодовольства и торжества от очередной маленькой победы. Одна рука уже знакомым жестом схватила Ниппи за волосы, отклоняя назад голову. Вновь это странное чувство незащищенности собственной шеи — полное неведения и предвкушения. Второй рукой Кид провел по ее животу, задевая шрамы, полученные от Акуто, и каждый раз Ниппи вздрагивала и непроизвольно втягивала живот. Пальцы остановились на правом бедре и крепко вцепились в него — ей даже пришлось чуть приподнять ногу. Это настолько ее захватило вкупе с вдыханием уже знакомого и сводящего с ума солоноватого запаха кожи Юстасса, что Ниппи даже забыла про наручники и неудобство от них. Старалась лишь держать силу под контролем, как бы отдалять от себя, что давалось нелегко. Она почувствовала его зубы на плече — несильная боль, щекотка от его дыхания, чуть оттянутая кожа. Все вместе было невыносимо приятно, а в то мгновение, когда натянутую кожу отпустили, и Ниппи ощутила успокаивающий холодок в месте укуса, то не сдержалась. С губ слетел слабый, тихий стон удовольствия, что явно позабавило Кида, раз он усмехнулся. Следующий укус был ближе к шее, чуть болезненнее предыдущего и вместе с тем приятнее; от этого укуса Юстасс провел кончиком языка до уголка челюсти и вновь прикусил мочку, после чего слегка дунул на нее. Внутри все готово было перекрутиться и сгореть от одних ощущений, а тело чуть дернулось, из-за чего Ниппи слегка наклонилась назад. Волосы мягко скользнули меж разжавшихся пальцев, щекой она задела щеку Кида, что в тот момент как раз закончил играться с ее ухом. Всего мгновение — но ноздри предательски защекотало из-за запаха кожи, и желание коснуться взяло вверх. Руки дернулись, но не смогли вырваться из оков. Кажется, на мгновение она потеряла контроль над фруктом и по спине что-то царапнуло, но очень быстро паника отступила вместе с угрозой. Тело уже двигалось само. Шумный вздох, движение вперед — и вот уже своим языком Ниппи ощутила идеально ровную, тонкую и столь притягательную линию челюсти. Так хотелось довести эту влажную дорожку до конца и прикусить ухо в ответ, и никакие последствия не беспокоили ее, вообще ничего. Просто хотелось этого, безумно… Но сила Кида, действующая на наручники, мощным толчком вынудила подняться девушку с тумбочки, после чего самодельные браслеты стали удерживать ее на одном месте, как якорь. Разве что вниз не тянули. Юстасс стоял в полушаге от нее и смотрел с непонятным выражением лица. Нечто между раздражением и торжеством. И тишина, только шар-карта опять катилась куда-то по полу, поддавшись легкой качке. И вроде бы еще бутылка — звук был очень похожий. — Все пытаешься зубки показать, — усмехнулся Кид, смотря при этом на следы укусов на ее теле. Под этим взглядом Ниппи вновь ощутила то бурление эмоций, накрывшее ее мгновение назад. — Самовольничаешь, пигалица. — Уж лучше бы по имени называл, — осмелев от эйфории, тихо посмеялась Ниппи, не отводя взгляд. — Оно хоть мое. — Назову, — тем же насмешливым тоном вторил ей Кид. — Когда заработаешь себе репутацию. Он поднял руку и ухватился за бандо, сминая тонкую ткань. Спиной Ниппи ощутила, как расстегивается молния топа — наглец опять задействовал свои способности; Кид забрал полосу ткани, скомкал — одежда одним взмахом отправилась куда-то за спину пирату — только тогда Ниппи обратила внимание, что на Киде не было уже ни дурацкой шубы, ни так все время бесившего ее ремня, или как это называлось… Очередной толчок в спину отвлек девушку от мыслей. Ниппи оказалась вплотную к нему; его рука крепко держала за плечо, собственное тело казалось таким хрупким по сравнению с его, а тепло его обжигало до невозможного, стоило лишь груди коснуться. Узел вот-вот норовил разорваться. — Твоя инициатива, — хитро шепча, Кид положил руку ей на затылок, как бы невзначай проведя большим пальцем по уху. — Так что отрабатывай, — этой же рукой он слегка надавил на голову, принуждая склониться. Ниппи едва коснулась при этом губами его ключиц. И все стало понятно. Инициатива наказуема. Пару секунд ничего не происходило, а потом руки слегка начало тянуть вниз под действием силы Юстасса. Способ мерзковатый и раздражал, но эта сторона Ниппи мало волновала — все потонуло в собственном желании. Она еле заметно кивнула. На какое-то время Кид перестал действовать на наручники своим фруктом и чуть наклонился вперед. Теперь Ниппи было легче достать до его шеи; она высунула язык и коснулась кожи в том месте, где ощущался пульс. Было странно чувствовать самым кончиком каждый удар — нечто трепещущее и незащищенное, что так не вязалось с Кидом. Но ощущение манило, и каждое следующее касание нравилось ей все больше. Пьянило хлеще всякого алкоголя. Эдакий наркотик. Наручники вновь потянуло, пришлось поддаться и спуститься ниже. Запах сводил с ума все сильнее, путая мысли; Ниппи все больше поддавалась собственным желаниям, что все это время приходилось прятать глубоко в себе под страхом разрушений. Она забыла про контроль и про все — и на удивление треска преобразуемого материала больше не было слышно, и чувство угрозы и страха пропало. Краем глаза Ниппи замечала какие-то тонкие конструкции подле них, получившиеся из досок, но в то же время не видела и не чувствовала ничего, кроме его запаха, его тепла, касания щекой до кожи. Его пальцев, перебирающих ее волосы, вроде бы и спокойно, но в любой момент готовых усилить хватку, задевающих кожу головы — и было в этом действительно непривычное наслаждение. Кожа в этом месте не активировала способности фрукта и хоть Кид уже получил достаточно меток от нее, но эти касания были так близки к тому, чего хотела добиться Ниппи — дотрагиваться до людей без боязни наделить их меткой, без трагичных последствий. Все эти ощущения вызвали в ней нездоровую игривость. Она вспомнила про метки и невольно активировала зрение, чтобы их увидеть, подняла голову, чтобы посмотреть на Кида. Тот улыбался, от него так и веяло самодовольством, а взгляд был слегка осоловелый. По телу то тут, то там мягко светились салатовые метки — от рук, пальцев, случайных касаний, от губ. Ее метки на нем. Одна эта мысль распаляла ее. Ниппи негромко усмехнулась — не все только ему свое получать — и опустила взгляд. Ее лицо находилось сейчас на уровне его живота — Юстасс уже успел своими способностями поставить девушку на колени, но при всем этом побежденной Ниппи себя не чувствовала. Скорее даже наоборот. Она вдохнула поглубже, облизывая губы, провела языком по животу, теплому и твердому, задержав на секунду самый кончик у кожи. А потом отпустила и чуть прикусила кожу, оставляя такие же темные следы зубов, какие и Кид оставил на ее плече. Еще одна ее метка, и сам факт ее наличия доставлял несравнимое удовольствие. Следы зубов виднелись темным неровным овалом; Ниппи с жадностью припала губами к нему. Насладиться сполна этим пьянящим чувством превосходства не удалось: уже в следующее мгновение пальцы вцепились ей в волосы и вынудили поднять голову. Кид был слегка раздражен, хоть и не скрывал своего удовольствия от происходящего и ее положения. — Я передумал, — в голосе слышалась приятная хрипотца. — Одних слов будет недостаточно для такой упрямой, как ты. Юстасс прижал ее лицо к себе, не позволяя отвести взгляд. Мокрый след от поцелуя и укуса размазался по щеке. Это разозлило и на какой-то миг возбуждение чуть утихло — но ровно до того момента, как пальцы Кида дотронулись до уха, провели по щеке, дотронулись до губ. Большим пальцем он чуть оттянул нижнюю губу вниз. Странный жест, возвращавший к утверждению Кида о том, что она — его собственность. Но, как ни странно, приятный. Слегка щекотный, согревающий, и дающий ощутить вкус его кожи. Поддавшись этим мыслям, Ниппи невольно лизнула подушечку пальца. Раздался довольный смешок, голову оттянули чуть назад, а лицо отпустили; послышался звук расстегиваемой пряжки. — Иди ты к черту, — злость вновь вернулась к Ниппи. Девушка смотрела в это самодовольно улыбавшееся лицо Юстасса, в тот момент облизнувшегося. Она подозревала, что все к этому и придет, раз он затеял подобную игру с наручниками. Только ее собственной боязни перед незнакомыми утехами вкупе с вновь замаячившей угрозой потери контроля над фруктом это нисколько не убавляло. Вот злость и прорвалась наружу. — Лгунья, — хрипло произнес Кид, и в тот момент его голос показался ей особенно притягательным. Ниппи смотрела на него, не в силах заставить себя опустить глаза — да и Кид, державший ее за волосы, не давал этого сделать. Пока что. Хотя хватка уже становилась немного болезненной. Клацанье пряжки стихло, до ее лица дотронулась ладонь, касаясь пальцами губ, чуть надавливая на них. Пальцы, загрубевшие в долгом плавании, пахли слегка цитрусовыми — из-за того алкогольного напитка. Дурманящий запах и касания вновь задавили злость, возвращая сильное и ненормальное желание коснуться, облизать — и уже неважно было, что именно. Ниппи обхватила большой палец губами, задев подушечку кончиком языка, и Кид вновь усмехнулся. — Чертова неопытная лгунья. Лицо отпустили, и Ниппи почувствовала сожаление; Юстасс надавил слегка на ее затылок, подталкивая вперед. Кожу ниже ключиц что-то задело, горячее и влажное, а следом ее голову принудили склониться. Пришлось опуститься чуть ниже дабы колени не болели от неудобного положения. Она, конечно, и до этого видела голых мужиков — жизнь в бандах не подарок, да и брат порой бесстыдник — но в данной ситуации вид члена в непосредственной близости вызывал странное смятение, примешавшееся к все никак не успокаивающимся желаниям. Ниппи нервно сглотнула, невольно облизнувшись — ну да, Кид был чертовски прав, сколько ни злись, а она врунья. Слишком уже потонувшая в своем возбуждении. По затылку легонько и нетерпеливо стукнули пальцами. Не зная, как быть, Ниппи решила пойти на поводу у своих желаний и подалась вперед, приоткрыв рот и высунув язык. Самым кончиком она дотронулась до головки, чуть лизнув — теплое, слегка дрогнуло. — Отрабатывай, — вновь — приятный хриплый голос, смесь раздражения, нетерпения и удовольствия. Она провела языком раз, другой, с каждой попыткой внутреннее смятение от неопытности отступало, Ниппи смелела, проводила кончиком все дальше, и снизу вверх. Что-то было в этих ощущениях притягательное — мягкость ли, тонкость кожи, особенное ли тепло. В какой-то момент она рискнула и обхватила губами головку, с легким нажимом. Сверху послышался странный вздох, смешанный с очередным смешком, пальцы Кида зарылись в ее волосах, придерживая затылок и продолжая ее подталкивать — пришлось раскрыть рот шире. Пару или тройку раз Ниппи задевала кожу зубами, и в тот же момент раздавалось недовольное рычание, пальцы крепче сжимали волосы. Ниппи приноровилась быстро и это действительно стало приятным и ей самой. Особенно слегка касаться губами. В какой-то момент волосы медленно потянули назад, и она разжала губы. Тонкая ниточка слюны растянулась между нижней губой и головкой члена и тут же лопнула, прилипнув к подбородку. Ниппи шумно выдохнула и осоловело посмотрела на Кида. Тот дышал, чуть приоткрыв рот и улыбаясь. Силой вновь подействовал на наручники, поднимая пиратку с пола, а сам чуть склонился — так, чтобы их лица были на одном уровне. — Хорошая девочка, — с удовольствием шепнул он, жадно целуя и оттягивая ее нижнюю губу. И в этот же момент металлические пластины с рук Ниппи размотались и спали, а ее саму отпустили. Она едва успела опереться на тумбочку рядом, судорожно выдохнув. Все это произошло внезапно, а мыслями Ниппи была занята совсем другого рода. Она смотрела на свою руку и ладонь с растопыренными пальцами, попавшими в растекшуюся лужицу алкоголя, и только сейчас заметила свежие мелкие ранки ближе к локтю. С запозданием почувствовала легкую покалывающую боль на спине выше лопатки и инстинктивно потянулась к источнику. Пальцы ощутили липкие комочки. На свету оказалось, что это почти засохшая кровь, размазанная по подушечкам. Внутри все похолодело — хоть и пока удача была на ее стороне, но Ниппи, увидев это, поняла, что полностью контролировать ситуацию не может, раз наносит себе мелкие раны. А только ли себе? Пиратка посмотрела в сторону Кида — у того на руках ближе к плечам тоже виднелись царапины. Да и вообще вокруг из досок торчали серповидные тонкие конструкции с остриями как у копий. Или жал. Напоминало человеческие ребра. К их огромному везению, все это едва их коснулось, но Ниппи с ужасом думала о том, почему она заметила это только сейчас. «Потому что голова была занята у тебя другим», — ехидно прозвучал внутренний голос. С холодными нотками, и в ту секунду до ужаса напомнивший о Лэзе и вызывавший страх. Она чувствовала, что стоит поддаться этим чувствам сейчас, как фрукт точно выйдет из-под контроля. «Тебе это нужно, иначе Лэз опять вернется. Ты же хотела избавиться от этого», — напомнила себе Ниппи, подавляя нарастающую панику. Она вновь посмотрела на Кида. В слабом освещении он действительно выглядел привлекательным — и тело, и лицо, и даже эта дурацкая коварная усмешка победителя. Именно с той точки зрения, которую Ниппи все это время в себе душила. Свои желания не обманешь. Они были истины, несмотря на положение вещей. «Ненавижу», — злилась она и понимала, что это — очередная ложь. Страх отступил вместе с назревавшими галлюцинациями о Лэзе, и мысли вновь охватила тяга прикоснуться к человеку перед ней. Прикоснуться, укусить, поцеловать, получить все, что можно, лишь бы ощутить жизнь сполна без всего этого дерьма. «Ненавижу, но получу свое, пусть и не как ты. Потому что хочу». — Что там с долгом? — спросила Ниппи, мысленно проводя черту, ограждающую ее от паршивых мыслей. Пыталась сказать как можно спокойнее, дабы не спровоцировать Юстасса — вышло хрипло и с легкой дерзостью. Что только его позабавило. Она подошла к нему почти вплотную, на ходу пытаясь расстегнуть ремень. Кид перехватил ее руку и, облизнувшись, сказал: — Все дерзишь, но хоть соображаешь. Ниппи едва не сказала вслух «да плевать». Вместо этого она дотронулась до его шеи, ощущая пульс, ладонь скользнула чуть выше, пальцами перебирая короткие пряди на затылке. Пустяковый жест, но ей хотелось его сделать, еще с момента поцелуя, да и руки были скованы. Пряжка под действием силы Кида клацнула, раскрываясь, ремень выскользнул из петель брюк. Ниппи ощутила его ладони у себя на талии, крепко ее удерживающие, а потом она забылась в очередном, еще более жадном поцелуе, лишь улавливая отдельные ощущения, сплетавшиеся в одно, яркое, обжигающее и приятное, постепенно нараставшее и распалявшее. Во рту появился привкус крови, но волновало ее это мало. Ниппи чувствовала, как Кид большим пальцев вновь поглаживает один из шрамов Акуто, слегка надавливая на живот. Потом это прекратилось, и эти же самые руки стали стягивать с нее брюки вместе с бельем. Кожу возле пупка задевала теплая и влажная головка, щекоча и невольно вынуждая втягивать живот. Она ощущала пальцы, несколько грубо, чуть царапая, обхватившие на уровне таза и потянувшие ее тело, казавшееся столь тонким и хрупким в руках Кида, на себя. От этого перехватило дыхание, с губ сорвался шумный вздох, и Ниппи прижалась всем телом, чувствуя, как тепло другого человека стало казаться обжигающим. Ноготками она вцепилась в спину Юстасса, царапая кожу. Пират приподнял Ниппи, и ей пришлось обхватить его ногами, чтобы не упасть. Она не заметила, как ее уложили на матрас. Лицо Кида нависло над ней, хищно улыбаясь, всего лишь на мгновение, а следом он склонился над ее плечом, и Ниппи почувствовала очередной укус. Она поддалась было порыву вновь зарыться пальцами в его волосы, но Юстасс перехватил одну руку и прижал ладонь к матрасу. Кид лизнул свой след укуса, кончиком языка повел ниже. Когда Ниппи ощутила влажное касание до соска, то пальцы свободной руки сами собой впились в свободную руку пирата, а с легким прикусыванием с губ сорвался очередной тихий стон. Другой сосок Кид ласкал пальцами, то чуть натягивая, то щекоча и обхватывая грудь, в его ладони казавшуюся столь небольшой. Все было как в тумане, все чувства и эмоции слились в одно, обжигающий узел ощущений внизу живота норовил вот-вот разорваться. В какой-то момент рука Кида вновь оказалась на ее бедре, поглаживая татуировку мака, слышался треск рвущейся ткани, судя по всему, безвозвратно пропавших брюк. Ладонь еще раз погладила татуировку, царапнув напоследок, а потом скользнула меж бедер. В следующую секунду все мысли, и без того находившиеся в хаосе и тонувшие в возбуждении, разом пропали, оставив после себя сплошное приятное, невообразимое нечто. Разум отключился, стоило пальцам Кида начать поглаживать клитор. Тело охватил порыв прижаться к Юстассу, как-то ответить, но недовольное рычащее «лежать» пресекло все попытки. Ниппи сфокусировалась на его лице, вновь нависшем над ней — довольном, усмехающемся, с осоловелым взглядом, от которого она чувствовала себя незащищенной. Юстасс склонился к уху, она разобрала только еле слышное «лгунья», произнесенное хриплым, возбужденным голосом. Пальцы слегка дразнили, иногда чуть давя, норовя проникнуть глубже, провоцируя ее на стоны. Это продолжалось недолго, Кид убрал руку и лег на бок, дабы перевернуть ее на живот. Ниппи пыталась было поднять голову, но ладонь крепко ухватилась за плечо, придавливая к матрасу, а сверху послышалось: — Лежать. Она предприняла еще одну попытку, потому как ее охватила легкая паника, ей хотелось видеть его. Ниппи не желала быть в неведении. Но ее продолжали удерживать, и ослабили хватку только тогда, когда она смирилась. Пальцы легонько погладили ее по спине, до самой поясницы, как бы хваля, и Ниппи, поддавшись, отреагировала как кошка, чуть выгнувшись. Кид этим воспользовался и приподнял ее таз так, чтобы она могла стоять на коленях. Пара поглаживаний по ягодицам, довольный смешок Юстасса, легкий шлепок, от которого Ниппи вздрогнула. На мгновение она вновь ощутила, как пальцы вновь чуть проникли внутрь, массируя, расслабляя — всего на мгновение, а потом это ощущение пропало, чтобы смениться другими. «Боль», — вдруг мелькнула у нее запоздалая мысль, и Ниппи инстинктивно вцепилась пальцами как можно крепче в простыню. Больно не было — по крайней мере не так, как она боялась. Туго, неприятно, ощущение, что того гляди разорвет, но не та боль, от которой она бы закричала. Послышалось тихое ворчание и ощущение усилилось, казалось, оно стало чувствоваться чуть глубже. Сквозь зубы вырвался хрип. Внутри все горело, хотелось, чтобы все прекратилось. Кид проник еще чуть глубже. Вместе с тугими ощущениями по телу разливался жар. Пальцы Юстасса крепко вцепились в ягодицу, впились как жала. Внезапно хватка ослабла, а тянущее тугое чувство резко пропало. Только лишь затем, чтобы вновь вернуться с очередным проникновением, но на этот раз болезненные ощущения стали слабее. А вот приятные, плотные, облегающие — чувствовались сильнее. Ниппи ослабила пальцы, и в костяшках отдалась легкая покалывающая боль. Кид вновь вынул член и на третий раз проникновение далось в разы легче. Постепенно он стал двигаться, придерживая девушку за ягодицы, изредка поглаживая большими пальцами. Боль ушла, остались лишь приятные ощущения, обволакивающие, согревающие, в чем-то слегка щекотные. Ей безумно нравилось это плотное ощущение при проникновении. Ниппи вновь вцепилась в простыню, но на этот раз чтобы не свалиться — Кид наращивал темп очень быстро. Ткань под действием ее способностей стала превращаться в мелкие детальки. Пальцы впивались в кожу, проникновения стали глубокими, а она не в силах больше была держать это в себе. Отдавшись своим ощущениям, лежа, полуоткрыв рот, она стонала, то тихо, с придыханием, то громко и хрипло. Все тело охватил жар, ничего не чувствовалось — лишь сладкое удовольствие, доселе неведомое, лишившее разума, собиравшееся в одной точке. Кид вошел в последний раз, глубоко, грубо, крепко ее держа и кончил. Ниппи ощущала внутри легкое подрагивание. В тот момент, когда Юстасс вынимал член, от этого все ее эмоции достигли пика и узел ощущений лопнул. С губ слетел особенно хриплый и томный вздох, а по телу начала разливаться усталость. Хотелось только одного — рухнуть на бок и провалиться в сон. Сфокусироваться на чем-либо было сложно и сознание очень быстро провалилось во тьму дремы.***
Хантер разлегся в своей кадке, насколько позволяли ее размеры, свесив хвост с краю, и угрюмо смотрел в небо. Где-то неподалеку разговаривали пираты союзной команды Кейна. Ардиэнте уже давно стояла в бухте в дали от Фуэго, где посоветовал им укрыться информатор дабы избежать возможной повторной облавы. Сейчас фараон был спокоен, но когда он вернулся с охоты и узнал, что произошло, то от злости готов был отгрызть себе хвостовой плавник. И так до сих пор не смог разобраться в себе, на кого он злился больше — на капитана из Дозора, на то, что мерзкий рыжий ублюдок был рядом вместо него, или на себя самого. За то время, что Хантер плыл вслед за кораблями, он успел остыть, но осталось одно неприятное щемящее чувство. От того факта, что с момента своего возвращения к команде и прибытия в бухту он не видел Ниппи ни чертового союзника, это чувство давило сильнее. — Ублюдок, — выругался Крайп, вновь подумав об этом и раздраженно клацнув зубами. Он бы с удовольствием вонзил их в шею этого человека, но нельзя. — Смотрю, сегодня многие не спят, — раздался рядом голос Жизель. — Да, сегодняшний день многих встряхнул не на шутку… — Есть такое, — вздохнул Хантер. Он перевернулся на другой бок — и чтобы видеть лицо собеседника, и чтобы увлажнить тело. Не сказать, что в этом была такая острая необходимость — русалки и рыболюди были более устойчивы, чем о них думали люди поверхности — но ощущение воды на коже успокаивало и не давало сорваться на безумные и бестолковые поступки. — Как там Нип? Хантер помнил, что сегодня именно Жизель должен быть на страже, и фрукт позволял ему быть в курсе всего, что происходило в каюте капитана, где бы он сам ни находился. Отчасти фараон надеялся, что кок развеет его подозрения. Усталый вздох окамы и последовавшее за этим высказывание с легким смущением, которого Жизель скрыть не смог, только подтвердили сомнения: — Думаю, все хорошо. Джиммичка ее подлатал и теперь она отдыхает. Особенно странно прозвучало это «отдыхает». Хантер мысленно пожелал всех кар на голову рыжего ублюдка, какие только вспомнил в тот момент. Стало легче, но ненамного. — Брось, я не идиот, — проворчал косатка, переворачиваясь на спину. Вновь звезды — эти многочисленные маленькие свидетели творящегося под ними дерьма. — Прости, — виновато сказал Жизель. Хантер этому удивился — коку как раз не за что было извиняться. Фараон в задумчивости и чтобы отвлечься от вновь накатывавшей на него злобы и желания выпотрошить кое-кого, полез в свою сумку, где оставались немногие вещи из прошлой жизни на острове рыболюдей. Мелкое барахло, которое сейчас не особо было нужно — всякие полезные кораллы. И один маленький предмет с поверхности, что Хантер забрал себе больше трех лет назад. Он вытащил его из сумки и поднял над собой, чтобы лучше рассмотреть. Тускло блестевшая в огнях корабля прямоугольная зажигалка с выгравированной на ней буквой Д. Хантер не знал, что означала она, но ее предыдущий владелец всячески старался стереть эту букву, исцарапав поверхность чем-то острым. Косатка помнил, как эта зажигалка выпала из кармана толстовки девушки, рухнувшей в воду без сознания. — Это ничего не значит, — уже более бодрым голосом произнес Хантер, вертя в пальцах эту вещицу. — Море капризное и переменчивое, и я знаю это лучше, чем кто-либо. И он был уверен в своих словах.***
Она стояла посреди плохо освещенного каменного помещения, больше напоминавшего склад, погреб или даже склеп — как раз холод тот еще стоял. От последней ассоциации было действительно не по себе. Ниппи обхватила себя руками в тщетной попытке хоть как-то удержать крохи тепла. Колени дрожали, тонкое бежевое платье не особо спасало от холода. Хотя Ниппи не помнила, чтобы носила что-то подобное. Но место отчего-то казалось знакомым, спокойнее от этого только не становилось. В помещении винных бочек не было, и версия с погребом сразу отпала. Зато хватало крупных продолговатых деревянных ящиков. Многие из них, видимо, сколотили недавно. Ниппи нутром чуяла, что дело тут нечисто. И то, что окружавшие ее предметы вызывали мысли о гробах, ничего хорошего не предвещало. Вдалеке послышался шум — крики, тяжелый топот, и кажется, лязг металла. Стражники? Ниппи обернулась на приближавшийся шум. И увидела ее. Тонкая, хрупкая фигура невысокой женщины в простом белоснежном платье, больше напоминавшем ночную сорочку на бретельках. На ней самой было похожее одеяние. Женщина стояла к ней спиной, но Ниппи поразило не наличие человека в этом недо-склепе. Незнакомка была обладательницей длинных, доходящих до поясницы, серебристых прямых волос, в тусклом свете казалось, что от них исходит неестественное свечение. Ниппи редко видела цвет волос, хоть сколько-то похожий на свой — в лучшем случае встречала либо белокурых, либо седовласых. Но не серебряный цвет. Пиратка следила за женщиной, затаив дыхание. Почему-то ей страшно хотелось узнать, кто она. Незнакомка обернулась. Лицо у нее было бледное, практически белое, как ее платье, а глаза необычайно-зеленые, как и у Ниппи. Женщина явно была уставшей, но глаза ее оказались полны решимости. Она вдруг улыбнулась и побежала вперед, навстречу неизвестным преследователям. Все вокруг замедлилось, волосы плавной волной взметнулись вверх, а как только опустились, женщины и след простыл, только несколько грязно-серых перьев тихо кружились в воздухе. Ниппи, поддавшись странному, но сильному желанию удержать незнакомку на месте, вытянула вперед руку — но схватила лишь пустоту. Рот открылся в беззвучном крике, каменный пол пропал под ногами, открыв дыру в черный непроглядный мрак, куда Ниппи и стала падать, все еще вытягивая руку в надежде схватить то, чего нет. Она проснулась, часто дыша и не видя ничего перед собой. С опозданием начали возвращаться чувства — сначала кожей ощутила, что замерзла, потом увидела перед собой вытянутую руку на фоне потолка. Ладонь с растопыренными пальцами казалась мертвенно-бледной в свете луны. Постепенно сердце перестало так бешено колотиться, а дыхание вернулось в норму. Ниппи шумно выдохнула, осознав наконец, что это был всего лишь сон, и опустила руку на живот. Где уже покоилась другая, чужая. И пиратка сразу вспомнила, что было до того, как она заснула. Посмотрела направо и увидела сопящего Кида, лежащего на боку и по-свойски положившего на нее руку. Похоже, даже во сне он придерживался своих принципов и пытался прибрать к себе поближе свою «собственность». Но было что-то привлекательное в этом спокойном, чуть нахмуренном лице. Приятные острые черты лица и носа. Ниппи не удержалась и не без опаски дотронулась пальцем до переносицы и провела по спинке носа до самого кончика. Ощущения были настоящие, это не сон и она сама не умерла. Кид чуть сморщился и проворчал что-то во сне, а рука на ее животе крепче вцепилась, больно царапнув один из шрамов. Сразу же вспомнились слова союзничка о том, что произошедшее — только часть ее долга. Да, это еще не конец, и в голову Ниппи закралось подозрение, что этого самого конца даже не видно на горизонте. Но не сказать, что ее теперь это исключительно пугало и злило. Ведь она жива. Фрукт в этот раз никого не убил. Она смогла получить нормальную жизнь без трагичных последствий, пусть и на какое-то время. Кид, сам того не подозревая и делая из нее собственность, дал ей то, чего она хотела. От осознания этого факта Ниппи ощутила легкую эйфорию, как будто перед этим она была в одном шаге от неизбежной казни, но смогла выкрутиться. В какой-то мере так и было, но к счастью, она не стала себе и ему палачом. С губ слетел нервный смешок. — Выкуси, Лэз, — тихо произнесла в пустоту девушка. Но, несмотря на накрывшую ее радость от благополучного исхода, мысли о загадочной женщине из снов не давали ей покоя. «Нужно освежить голову», — подумала Ниппи и поняла, насколько ей теперь хотелось в душ, да и судя по одеревеневшему телу и противному ощущению грязи повсюду, это надо было сделать сразу, а не засыпать как последняя дура. Очередные мелкие проблемы. Но, выбираясь из хватки Кида и морщась от противной покалывающей боли в затекших ногах, Ниппи думала обо всем проще — все это легко устраняемо. А очередные видения из снов тоже со временем разгадает — ведь вспомнила же она рыжего мальчишку, что теперь дрых под боком? Все решаемо, выход есть всегда. Главное, что она преодолела свой внутренний барьер перед фруктом и осталась жива.