Когти, зубы и хвосты

Несмотря на возвращение императора, некоторое время всё было тихо, словно он вообще забыл о существовании своих изменившихся сыновей. Но это не мешало Зефону и Рахабу нервничать в ожидании чего-то не слишком приятного. Чувство это было столь же хорошо забытым, сколь и неприятным: мучения из-за неопределённости. Хуже всего, что состояние родителей чувствовали дети, но они не могли понять его причины. Рахаб и Зефон честно пытались им объяснить, но детёныши слишком плохо понимали, что такое опасность. А ударяться в рассказы о казни Разиэля и временах расцвета империи не хотелось, поэтому преимущественно родители нервничали и готовили различные «планы Б», ища, куда можно в случае чего спрятать потомство так, чтобы не нашёл никто в целом мире. И вот однажды ночью Рахаб снова почувствовал знакомое присутствие, острее, чем до этого. А это значило только одно — Каин всё-таки пришёл его навестить. Детёныши были срочно отогнаны в подводные галереи Аббатства, когда-то бывшие первым этажом и подвалами, а сам четвёртый лейтенант выплыл встречать гостя. «Мастер. Мы уже почти перестали надеяться на твоё возвращение», — сказал он. — Здравствуй, дитя моё, — сказал Каин, присаживаясь на ступенях полузатопленной колокольни. — Я смотрю, эволюция дала тебе возможность более не покидать столь любимую тобой воду. «Эволюция дала нам всем много новых возможностей», — согласился Рахаб, вползая выше по лестнице. Достаточно, чтобы дать Каину рассмотреть все последствия, но не достаточно для того, чтобы стекающая вниз вода могла бы повредить императору вампиров. Даже если в нынешние времена этот титул был более, чем сомнительной честью. «Но забрала взамен многие другие». Тут следовало сказать что-то дежурно-официальное, но сделать это было не так просто. С одной стороны требовалось успокоить переполошившийся клан, с другой — напомнить детенышам сидеть, где им велели, и только с третьей — вспоминать порядком забытые уже правила этикета. «Я рад, что ты вернулся, Мастер. Могу ли я спросить, вернулся ли ты навсегда?» — В жизни иногда полезно что-то менять, не так ли? — усмехнулся Каин. — Набор возможностей — в том числе. Срок моего пребывания здесь пока не определён. Скорее всего, я снова оставлю вас, когда вернётся Разиэль. В ответ Рахаб молчал. Молчал и смотрел на Каина так, как будто с трудом сдерживал рвущийся вопрос. Увы, не о Разиэле, а о его, Каина, здоровье, особенно душевном. Через несколько секунд напряженной тишины Рахаб мотнул головой и фыркнул, все же обретя вновь дар речи. «Но Разиэль мертв, Мастер», — осторожно напомнил он. — Позволь напомнить, вы все когда-то были мертвы. Но мёртвые иногда возвращаются. Правда, его вряд ли будет так уж просто узнать… по крайней мере, не проще, чем ему — узнать тебя. «Я полагал, что из Бездны невозможно вернуться», — с сомнением отозвался Рахаб, нервно дернув хвостом и подняв тучу брызг. Вернувшийся живой Разиэль — такое не укладывалось у него в голове. Не так, наверное, как раньше — изменились и причины, и его отношение к такому развитию событий. Но возвращение сначала Каина, а теперь — старшего брата воспринималось, как опасность. Как серьезная угроза детенышам, которые еще не могли сами о себе позаботиться. По крайней мере, по мнению всех окружающих. «Он будет зол на нас». А вот в этой фразе сомнений не было. Страха и вообще каких-то эмоций, впрочем, тоже. — Разумеется. Он будет искать мести за ваше предательство — пусть даже оно существует лишь в его голове. И скорее всего он её получит — того, кто вернулся из Бездны, уже невозможно убить. «Он будет разочарован, обнаружив только троих из нас в живых. Что ж… пусть приходит». Если Разиэль так хочет мести — пусть попробует. А Рахаб не будет убегать, не будет прятаться, и не будет давать повода искать себя ещё где-то. А вместе с тем не будет давать возможности найти тех, кому будет лучше оставаться тайной. Если Разиэль так хочет отомстить — пусть мстит, но только тем, кто действительно виновен. И снова потекла жизнь в ожидании. Это было трудно — пытаться существовать так, словно опасности нет, и в то же время постоянно ждать её. Прислушиваться к каждому шороху, выискивать малейшие признаки опасности, но раз за разом не находить их. Так длилось, пока однажды Зефон не то, что попросил — приказал игравшим на средних уровнях Собора детёнышам возвращаться в Аббатство — ворота комплекса открылись. И первые потомки пятого лейтенанта пали жертвами того, кто вернулся из Бездны — Зефон почувствовал это, словно укол. И даже как нечто большее… Разиэль что-то делал с душами погибших вампиров, но пятый лейтенант пока не понимал, что. «Он пришёл ко мне, — оповестил Зефон четвёртого лейтенанта. — Разиэль. Он в самом деле вернулся. И ещё… кажется, у него Похититель Душ». «Но этого не может быть, — возразил тот, — Мастер не расстанется с мечом, пока жив, а он…» Да, присутствие Каина все еще ощущалось. Такое же далекое и неявное, но вполне однозначное. «Каин жив, я уверен». «Да, он жив, — ответил Зефон. — Но я ясно ощущаю, как Разиэль забирает души моих потомков. И внешне… это выглядит, как призрачный Похититель — словно чистая энергия в форме этого меча». А это значило, что Разиэль мог убить и самого Зефона… но пятый лейтенант просто не мог бежать, он намертво врос в стены Собора. Ему оставалось лишь надеяться, что Разиэль не сможет забраться на верхние уровни — он не умел лазить по стенам, а большинство лестниц давно обвалилось. «Призрачный Похититель и призрак, вернувшийся из Бездны», — в мысленном голосе Рахаба чувствовалась вся, доступная ему на данный момент ирония. — Ты считаешь, он действительно может быть опасен для нас? Впрочем, ему всегда хватало упорства в достижении целей». «Узнаем, если он сможет до меня добраться», — ответил Зефон. Это были последние слова, которые Рахаб услышал от матери своих детей. Не было прощаний, просьб беречь себя и детёнышей — больше не было ничего. Просто в какой-то момент дети, все двенадцать, испытали почти физическую боль и необъяснимый ужас — они почувствовали, как оборвалась связь с одним из родителей. И ту же секунду Рахаб услышал обращённый к нему мысленный крик на двенадцать голосов. Значит, смог. Значит, сможет добраться и сюда — не стоит тешить себя ложными иллюзиями. И значит… времени совсем нет. Ни на то, чтобы объяснить — им объяснят потом, позже, когда не будет на счету каждой секунды — ни на то, чтобы успокоить перепуганных детей, что напрасно сейчас искали у него поддержки и гарантий, что их мир не рушится. Мир рушился. И сейчас, когда Разиэль наверняка был уже на пути в Аббатство, следовало сделать всего одну вещь. «Уведите их. — Приказал Рахаб Анахите и небольшой группе заранее отобранных рахабимов. Отобранных, чтобы выжить сегодня и в грядущие ночи. — Прочь отсюда, как планировали. Охраняйте и не покидайте, чтобы ни случилось. Сохраните их. Это приказ». И практически тем же, не оставляющим и намека на возможность возразить, тоном, он обратился и к перепуганным детям. «Уходите с ними. Немедленно». Здесь тоже не будет прощаний, наставлений или объяснений. Дети слишком напуганы для них, а времени слишком мало. Сейчас самое главное, чтобы они успели уйти незамеченными, чтобы они выжили. Пусть даже для этого придется расстаться не прощаясь. Пусть даже для этого придется соврать. «Вас приведут обратно позже. Идите». Однако вопросы последовали — задаваемые Анахите. Вопросы, на который последовал лишь один ответ — Зефон погиб, и им нужно уходить, пока Рахаб отвлечёт его убийцу. Но вампирята были уже не так юны и наивны, как казалось их родителям и воспитателям. И, хотя они не ослушались приказа, сделать выводы уже не составило труда. Сначала их спешно отсылал Зефон. Теперь то же самое сделал Рахаб. «Ты ведь не умрёшь?..» — судя по вопросу и тону, каким он был задан, они понимали гораздо больше, чем казалось. И он был задан скорее ради того, чтобы не тешить себя ложными надеждами и подготовиться к новой боли, если таковая последует. «Я… — Рахаб, уже устремившийся было прочь, завис в толще воды, осознав вдруг, что не может дать определенный ответ. Обернувшись, он помедлил, но все же нашел подходящее слово. — Постараюсь». «Мы будем ждать тебя…» Силуэт на одной из колонн в часовне… сохранивший куда более антропоморфные черты. Но всё же Каин был прав — в первом лейтенанте было так же трудно узнать прежнего его, как и в Рахабе. Даже мелкайхимы не выглядели так убого, как он — полностью лишённый кожи и внутренних органов. Внешне скорее зомби, чем вампир. Четвёртый лейтенант всплыл на поверхность. Самое время узнать, что он способен сделать этому существу. — Р-разиэл-ль… — Рахаб… Ты хорошо приспособился к своему окружению… К сожалению, четвёртый лейтенант дорого расплатился за возможность жить в воде — смертельны были даже малейшие лучики света… «Мы остались одни… что будет теперь?» Анахита не знала, что отвечать на этот вопрос. Что будет, когда погибли уже оба их родителя? Когда погиб её Мастер? Как теперь уберечь его потомство? Была только одна радость, и та сомнительная — после такого потрясения дети должны знать значительно осторожнее. «Всё будет хорошо, — ответила она, хотя сама не очень-то верила. — В конце концов обязательно…» — Мы должны вернуться в Умолкнувший Собор. Девушка лет четырнадцати или пятнадцати, произнёсшая эту фразу, нарочно тренировала устную речь — возможно, в скором времени ей придётся общаться с людьми, а у неё никак не получалось избавиться от шипяще-трещащих ноток, из-за чего слова звучали не всегда понятно. Впрочем, несколько иное, чем у людей, строение челюсти и раздвоенный язык не сильно способствовали разборчивости речи. Мелкие чешуйки, переливающиеся серо-голубым, были украшены причудливыми узорами. Большинство — татуировки. Вьющиеся тёмные длинные волосы, собранные в тугой хвост, отливали медью. Зефон оказался прав — со временем их потомки приобретали всё больше человеческих черт, хотя до сих пор сохранялись перепонки между пальцами и гребни. Но, возможно, и они исчезнут уже в следующую эволюцию. — Вы должны не делать глупостей и оставаться в живых, — строго возразила Анахита, до сих пор излишне фанатично беспокоившаяся о безопасности потомства своего Мастера. Правда, теперь это иногда походило больше на ворчание пожилой тетушки, опасавшейся каждого шороха. С одним отличием — шорохи не могут, если сильно не повезет, откусить какую-нибудь часть тела, как, к примеру, одичавший думахим, что водились неподалеку. — Если люди всё-таки доберутся до Умолкнувшего Собора, никто не сможет остаться в живых, — возразила девушка. — Ты сама рассказывала нам о различиях между вами и Зефонимом. Сколько по-твоему они смогут выживать без того, кто направит их? Они всё ещё могут охотиться и, возможно, даже размножаться, но одно полноценное нападение — и кто даст гарантии, что они устоят? — А кто даст гарантии, что они не попытаются напасть на вас, как только вы приблизитесь к Собору? Нет, — Покачала головой рахабимка, — я не думаю, что это хорошая идея. А у людей слишком мало сил, чтобы пытаться напасть. — В своё время наш младший родитель… — осталась у потомков Рахаба и Зефона какая-то странная черта — они до сих пор избегали упоминать имена погибших лейтенантов, — мог стать частью нашей связи. Думаю, мы точно так же сможем стать частью связи Зефонима. По крайней мере, кто-то из нас точно. Вопрос, конечно, что будет с тем вампиром, у кого это получится. Сможет ли его разум справиться с таким потоком информации. Впрочем, Анахите не были известны такие сложности — обо всех страданиях пятого лейтенанта, связанных с постепенным развитием коллективного разума, знал лишь Рахаб, а он никогда никому не рассказывал. — Кроме того, зефонимы не смогут кинуться всем скопом, а от пары-тройки мы отобьёмся даже без вашей помощи. — Вы ведь все равно пойдете, даже если я скажу нет? — Анахита тяжело вздохнула и пожала плечами. — Хорошо. Но я иду с вами. «Мы вернулись! — раздалось мысленное приветствие от кого-то уже мужского пола. — Представляете, какой-то охреневший думахим покусился на нашу добычу. Совсем уже страх потеряли». Анахита только вздохнула снова. Да, от её мнения скоро вообще перестанет что-либо зависеть. Что не удивительно с такой-то наследственностью. Молодые вампиры — с каждым годом их было всё труднее считать детьми — требовали к себе обращения «миледи» и «сир» от всех, кроме неё. На правах наследников лейтенантов. — Мы пройдём через подземные реки до Затонувшего Аббатства, — продолжила меж тем девушка. — А оттуда через Искажающие Врата отправимся в Собор. Надеюсь, они ещё функционируют. В Соборе ничего не изменилось — на первый взгляд. Но теперь тут было как-то… холодно. Не было чужого, но при этом бесконечно родного внимания пятого лейтенанта, которое раньше обращалось на них, стоило только пересечь порог Врат. Но что-то ещё было. Что-то, едва уловимое, не ощутимое для рахабимов — та самая ментальная связь, что объединяла Зефоним. Пусть тот, кто направлял её, был мёртв… или не совсем? Какая-то часть Зефона ещё жила, рассеявшись в насекомоподобном сознании его потомков. Спящая, едва функционирующая, но ещё существующая, несмотря ни на что, не дающая клану погибнуть. И она узнала своё потомство. Пятый лейтенант тоже приготовился к своей возможной гибели, частично изменив структуру ментальной связи Зефонима. И теперь клан с лёгкостью перешёл под управление его детей. И всех их посетило доселе не знакомое, но очень приятное чувство — они вернулись домой.