***
Зейн шёл мимо черных факелов, не греющих в этот холодный день. Он хмурился, прокручивая у себя в голове утренний разговор с Гарри. Он не видел его уже с завтрака, а сейчас должен был принести ему обед. Он приготовил лошадей, известил мастера над оружием и мейстера. Но он не пошёл обратно. В этот раз он решил избегать Гарри как можно дольше. Если он хочет поесть — пусть спуститься вниз и пообедает со всеми вместе, а не в холодной комнате, где каждая минута наедине означала минуту счастья. Так было до утренней ссоры. Это стало их традицией — после обеда, после неловких поцелуев горячими от вина губами, они ложились на кровать, они предавались греху, от которого оба начинали сходить с ума. Они ещё не занимались любовью в полном смысле этого слова, но губ и прикосновений им пока хватало. Но после этой ссоры Зейну хотелось впиться до крови губами в кожу северянина, ему хотелось бросить того на кровать и овладеть им. Чтобы он понял, как Зейн его любит. Чтобы он понял, как он им дорожит. Зейн не чувствовал благоговения к лорду-командующему. Он любил его, он чувствовал, что был опытнее его, и это придавало ему силу. Он еле сдерживался, когда Гарри приходил, прихрамывая, в комнату, после вечерней тренировки на мечах. Зейн снимал с него доспехи, проводил по потному мускулистому телу руками. В горячей ванной они не только мылись, но видеть его ежедневно, ежечасно и не иметь возможности им овладеть… Это сводило Зейна с ума. — Лорд-командующий посылал за тобой, — дорнийца нагнал запыхавшийся Берик, молодой парень, самый приятный из всех Чёрных братьев. Обычно его курносый нос, его вечно взлохмаченные волосы веселили Зейна, но сейчас он нахмурился и сухо кивнул, стискивая кулаки. Его терпению скоро придет конец. Если Гарри хочет узнать, что такое любовь дорнийца на самом деле, он должен перестать командовать им.***
— Ну и где ты был? — Сноу вальяжно расселся в обитом мехом кресле. Он точил свой меч, хотя это обязанность лежала на его стюарде, который сейчас, нахмурившись и скрестив руки на груди, стоял посреди комнаты. — Думал. — И о чём ты думал? О том, какой скверный из тебя получился стюард? Или о том, какой скверный из тебя любов… — Не зазнавайся, Гарри. Лорд-командующий вскинул брови, убрал с колен меч и осторожно поставил его клинком вниз, оперев рукоять на стену. Он встал, подошёл к Зейну, пальцами поднял его подбородок, чтобы встретиться с его глазами. Дорнийцу не было страшно. Гарри был выше его, сильнее, мудрее. Его мышцы выдавались даже сквозь тёплую рубашку, а сильные ноги способны были лишить его печени с одного удара. Но Гарри никогда не сделает ему больно. Не физически. — Я лорд-командующий, а ты говоришь мне «не зазнавайся»?! — Зейн не отводил своих тёмных глаз от его гневно-зелёных, он видел, как на виске у северянина взбухла вена, а пальцы сжались в кулаки. — Я не буду наказывать тебя только потому, что ты мне дорог, Зейн. Но я привык, что мне подчиняются, и так будет и в наших отношениях. Гарри вздохнул, не встретив на лице Зейна никаких эмоций, и отвернулся, подходя к столу. — Всю эту неделю я старался не выдавать своих чувств, — наконец подал голос дорниец. Он отошел к двери и опустил на крючок большой, деревянный засов. — Во мне течёт буйная, мятежная кровь, Гарри. Тебе не понять, что во мне происходит, когда мной командуют. Потому что обычно командую я. — Ты же не ведёшь войска, ты не сражаешься… — Я не в этом смысле. Я устал, что мы занимаемся любовью только когда на твоём лице нет признаков страха, что нас застукают, только когда ты расслабляешься полностью. И я прикладываю все усилия, изо дня в день, чтобы ты чувствовал себя со мной максимально комфортно. Но я так себя, к сожалению, не чувствую. Гарри обернулся, и Зейн удивился, какое лицо было у мужчины. Он был испуган, напряжен, но и заинтересован одновременно. — Что ты имеешь в виду? — Гарри, — дорниец подошёл к нему вплотную, заставляя мужчину отступать назад, пока тот не коснулся ногами края кровати. — Ты уезжаешь на непонятное количество времени, надолго. Ты оставляешь меня здесь. Позволь в этот раз всё сделать так, как я хочу. — Ты хочешь командовать мной? — на лице мужчины проступила робкая улыбка и озорной огонь зажёгся в его глазах. Уж этого Зейн никак не ожидал. — Да. И в этот раз мы доведем всё до конца.***
— Что я должен делать? — Заткнуться и слушать меня, — Зейн отошёл в дальний угол к окну, где встал лицом к Гарри и оперся спиной на подоконник. — Снимай одежду. Медленно. И не смотри на меня. Гарри тут же опустил глаза, за секунду превращаясь из тридцатилетнего мужчины в робкого двадцатилетнего парня. Он снял тёплые башмаки, помогая себе руками. Кудри висели, закрывая лицо, когда он наклонился, чтобы убрать их под кровать. Длинные пальцы ловко, несмотря на мелкую дрожь, развязали тесемки на дублете. Меховая накидка полетела на пол, и Гарри отбросил её в сторону ногой. Он быстро развязал тесемки на белой свежей рубашке, которую надел только сегодня утром. Когда под тканью стали проглядывать шрамы, Зейн переступил с ноги на ногу, пытаясь скрыть эрекцию. Руки он давно скрестил на груди, сжимая пальцами рукава. Когда на Гарри осталась одна нижняя рубашка, уже наполовину расстегнутая, Зейн подошёл ближе, жестом руки приказывая остановиться. — Повернись ко мне спиной, — тепло разлилось по телу дорнийца, когда он смог позволить себе повелительный тон. Все так же потупив глаза, Гарри повернулся, убирая руки за спину. Нижняя рубашка доходила ему до середины бедра и когда рука дорнийца прошлась по его коленям, вверх по ноге, до голых ягодиц и поясницы, поднимая ткань, по телу прошлись мурашки. Гарри не знал, то ли это от стыда, то ли от возбуждения, но дрожь и эрекция подсказывали правильный ответ. — Сядь на край кровати и расставь ноги, — сделав шаг вперед, Гарри развернулся и сел, как приказал Зейн. Через секунду он почувствовал его запах — душистый, пряный и такой не по-северному тёплый. — Ты знаешь, что делать. Гарри поднял на Зейна испуганный взгляд, тут же опустив глаза. Он уже пару раз делал это ртом, но в этот раз всё по-другому. Зейн приказал ему, и от повелительного тона спина Гарри выгнулась, заставляя его склониться над промежностью дорнийца. Он развязал его штаны, спустил их до колен и лишь тогда позволил себе посмотреть на его член. С нежно-розовой головкой, уже возбужденный, он не мог весь уместиться в ладони Гарри, и мужчина испугался, ведь он должен был поместить весь там. Проведя пальцами вдоль члена, лорд Сноу коснулся его губами, вбирая его лишь на одну треть. Он сразу начал легонько посасывать, одновременно выводя узоры языком на нежной коже и проводя пальцами вдоль всей длины. Не прошло и минуты, как Зейн застонал и сжал пальцами кудрявую макушку у его ног. Гарри знал, как быстрее всего довести Зейна до оргазма, и он начал убыстрять свои действия, вбирая в себя всё больше, но дорниец легонько оттолкнул его. — Отвернись, встань на колени и обопрись локтями на кровать. Гарри смутно представлял себя в этом растянутом, сексуальном положении, но всё вышло куда хуже. Он встал на колени и прогнулся, выставляя свою пятую точку в воздух. Северянин услышал, как зашипел от возбуждения Зейн, как прогнулась под ним кровать, когда он встал сзади. Теплыми прикосновениями Зейн расслаблял напряженное тело лорда Сноу. Он поглаживал его по обнаженной спине, по талии, по сильным ногам, его руки бродили по бедру, как будто бы невзначай задевая возбужденный член Гарри. — Я не просто южный мальчик, Гарри. Я люблю тебя. Я люблю твоё тело. И я полюблю, когда мной командуют, обещаю. Но пока дай покомандовать мне, — прошептал Зейн на ухо милорду, склоняясь над ним сзади, касаясь своим членом его кожи. — Будет немного больно. Но в этот раз мы только попробуем. Гарри сдавленно кивнул, страшась внезапно нахлынувшей паники. Что он такое делает? После этого не будет пути назад. Он нарушит клятву раз и навсегда, на него прогневаются Семь новых богов и бесчисленное количество старых. Но он любил этого южного парня, любил тепло его тела, любил его голос. Он полюбит и боль. Смазав слюной член, Зейн медленно притянул к себе Гарри. Он чувствовал, как тот напрягся, поэтому постарался быть аккуратным, медленным. Любящим. Ему хватило нескольких неглубоких толчков, чтобы почувствовать напряжение в теле. Не забывая о предосторожности, он ввёл член наполовину, ориентируясь на напряжение в мышцах Гарри. Лишь когда лорд Сноу привыкнув, выгнулся, насаживаясь на член парня ещё глубже, Зейн улыбнулся. Пусть первый раз не идеальный, но для неопытного северянина сойдёт и это. Он увеличил темп, не вводя глубже. С каждым толчком он чувствовал, насколько узким был Гарри, он сжимался вокруг него сильнее, увеличивая возбуждение, увеличивая дрожь в теле. — Ох, черт, — простонал Зейн, понимая, что скоро кончит. — Всё в порядке? — тихий голос Гарри было не узнать, и Зейн ухмыльнулся, понимая, что тот только что нарушил обещание молчания. — Да…Ты такой…чёрт…узкий… — дыхания в легких хватало на короткие вдохи, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. — Это хорошо? — Гарри не поворачивал голову, уткнувшись в теплую меховую шкуру, служившую одеялом. Он не понимал, нравится ему или нет. Он ещё не привык. Но он дал обещание самому себе, что постарается привыкнуть. — Это замечательно… — на выдохе воскликнул дорниец, с силой сжимая Гарри за талию, притягивая его к себе, изливаясь в него. Несколько завершающих толчков, и он вышел, упав на спину на кровать, смотря на северянина прищуренными глазами. — Я знаю, тебе и в сотую долю не было так приятно, как мне. Но это придёт. Я обещаю, ты почувствуешь, как оргазм накрывает твоё тело. Ты почувствуешь меня, как я только что почувствовал тебя. Гарри улыбнулся сквозь поцелуй, но его всё не оставляли странные мысли. — То, что ты сказал… Ты будешь таким всегда? Ты будешь мной командовать? — Нет. Иногда. Только, когда ты сам этого захочешь. — А что теперь? Наша игра кончена? Ты опять будешь подчиняться мне и мы будем делать вид, что ничего не произошло? Зейн улыбнулся, притягивая Гарри к себе, заставляя его склониться над собой. — Ты будешь выполнять свой долг, а я — свой. Всё остальное — это наша любовь. Это наши чувства. Гарри, нахмурившись от непонятного объяснения, откинулся на кровать, устремляя задумчивый взгляд в потолок. Он не заметил, как Зейн перевёл на него взгляд, как его рука придвинулась ближе к его талии. Он лишь почувствовал решительное прикосновение его руки на своём члене. — Я не отправлю тебя в такую даль, не почувствовав тебя опять. Расслабься и закрой глаза. Постарайся подольше не кончать — я хочу растянуть твое удовольствие.***
Они уехали этим же вечером, оставив в Замке около ста людей. В темной комнате, после жарких поцелуев и непристойных прикосновений, Гарри притянул к себе Зейна, с отчаянием оставив на его шее багровый засос. Он надеялся, что успеет вернуться, пока синяк еще не пройдет. Той же ночью Зейн проснулся от двух громких сигналов тревоги — одичалые. Он успел найти меч и выбежать на лестницу, но он не успел спасти Берика, у которого из шеи торчала окровавленная стрела. В ту же секунду он увидел, как лавина из людей, одетых в серые шкуры мехом вовнутрь, переправляется через ворота, через стены, убивая всех на своем пути. Зейн успел убить пятерых, пока острая боль в левой ноге не пронзила его. Он обернулся и увидел напротив стрелка — молодого парня, такого же как он, с непокрытой головой каштановых волос, с хитрой улыбкой, чем-то напоминающей лиса и с чуть курносым носом. Зейн замахнулся, чтобы пустить в него ножи, но рука вдруг перестала его слушаться, а живот пронзила новая волна боли от еще одной стрелы. Он упал на землю, успев увидеть, как во двор влетел Гарри на своем чёрном вороном коне. Он увидел, как блестит в свете луны его тяжелый прекрасный меч, он успел подумать, как ему повезло, что он успел полюбить его. Он закрыл глаза, вспоминая стоны своего милорда.