Приятные мелочи

      На улице ещё совсем темно, хотя на часах уже 6.00. За окном крупными хлопьями медленно валит снег, лениво приземляясь на давно окутанную в белую перину землю. На календаре 21 декабря, а значит, до новогодних праздников осталось совсем немного.       Вставать Бэкхёну совершенно не хочется, особенно, когда он всю ночь нежился в надёжных объятьях любимого человека. Футболка задралась, оголяя впалый живот, который с самой глубокой ночи обвивает крепкая рука, а пальцы переплетаются с чужими, временами сжимая и согреваясь. От пухлых губ на шее сбивается сердечный ритм, а самому хочется сильнее прижаться спиной к разгорячённому спящему телу позади, утопая в его вздохах. Ноги незамысловато переплетаются, прижимаясь холодными стопами к тёплым, и, кажется, что всё вокруг не так важно, как то, что происходит здесь и сейчас у них с Чанёлем. Даже тот факт, что он получит выговор от начальника за опоздание на совещание перед рабочим днём, не кажется ему чем-то волнительным.       — Опять замёрз? — охрипшим голосом сквозь сон спрашивает Чанёль, уже начиная просыпаться.       Если бы он мог, окутал бы собой всего Бэкхёна, чтобы, наконец, согреть этого маленького, хрупкого, вечно мерзнущего человека. Он всегда поражался, как можно постоянно мёрзнуть, даже если другие умирают от жары. Но Бэкхён был именно таким: постоянно мёрз, кутаясь в миллионы свитеров и стесняясь из-за этого хоть немного прижаться к Чанёлю даже дома, и только во сне неосознанно тянулся к нему, жадно цепляясь, будто тот мог исчезнуть, а Чанёль лишь сильнее прижимал его к себе, ощущая тонкие холодные пальцы.       — Ммм, — сладко причмокнув, тянет Бэкхён, медленно переворачиваясь в кольце больших рук лицом к любимому, и утыкается ледяным носом чуть ниже ключиц.       Ему до одури нравится быть именно таким, постоянно ищущим хоть немного теплоты, ведь именно тогда можно бессовестно жаться к Чанёлю, а иногда самому быть притянутым к нему, но этого он никогда не признает, а Чанёлю об этом и говорить не надо, он и так это видит и знает, да и не против вовсе.       — Пора вставать? — снова слышится хрипловатый голос Чанёля, а сердце Бэкхёна на мгновение замирает, пропуская по телу приятную дрожь.       Он, наверное, бесконечно долго мог бы слушать этот голос и ему бы ни капельки не надоело. Ещё вчера вечером он лежал головой на его коленях, прикрыв глаза и слушая, как тот читал вслух их книгу. Как же Бэкхён любил такие вечера, когда после тяжелого дня он приходил домой, а Чанёль, освобождавшийся пораньше, уже был на кухне, готовя простенький, но очень вкусный ужин, после которого они оба шли в гостиную и читали общую книгу. Точнее читал Чанёль, а Бэкхён самозабвенно слушал. Он не мог наслушаться, не мог остановить себя. Он с замиранием сердца ждал этих уютных вечеров, но наступал новый день, и он снова ругал его за неправильно подобранную ноту.       — Ещё чуть-чуть, — едва слышно шепчет Бэкхён, медленно укладывая ладони на пояс парня, и, слыша тихий смех, сам невольно улыбается.       Он поднимает голову и тянется всем телом вверх, стараясь дотянуться до родных губ. У него получается, и он нежно целует их, укладывая руку на щёку и поглаживая большим пальцем по скулам. До его ушей долетает томный вздох Чанёля, который подается в его сторону, заставляя немного прогнуться в спине под напором и упереться руками в плечи. Бэкхён не может сдержать смех и отстраняется, чтобы получше разглядеть в темноте расслабленное лицо. Сколько всего им пришлось пережить, чтобы вот так спокойно лежать и смотреть друг на друга на расстоянии в пару сантиметров? А сколько ещё предстоит — Бэкхён не может сказать, но он знает, что они сделают всё возможное. Теперь уж точно.       — Ты же снова опоздаешь, — Чанёль открывает сонные глаза, задерживаясь взглядом на пересохших губах мужчины. — Это уже вошло в привычку, профессор Бён?       — Кто бы говорил, — по-доброму улыбается глазами он и проводит кончиком указательного пальца между бровей, по носу, спускаясь к мягким губам своего студента.       Чанёль зажимает проворный пальчик губами, слыша в ответ возмущенные пыхтения, и улыбается, отпуская.       — Я беру пример со старших, — он снова подается к Бэкхёну и целует в уголок рта, замирая на недолгие пару секунд.       Слышится разочарованный вздох Бэкхёна, и Чанёль встаёт с постели, оставляя после себя пригретое местечко, на которое тут же перекатывается Бэкхён, погружаясь в лёгкую дрему.       Через минут десять до их спальни доносится приятный запах кофе и свежей выпечки, и Бэкхён хмурится, ведь это значит, что сейчас уже в самом деле пора вставать. К комнате приближаются тихо шаркающие шаги, а потом рядом с Бэкхёном немного проминается постель.       — Вставай, спящий красавец, — почти над ухом слышит он и медленно потягивается, вытягиваясь в струну.       Чанёль пробирается рукой под пуховое одеяло и, обхватив его за поясницу, вытягивает из мягкого плена, в который раз слыша возмущенное бурчание и протесты:       — Кофе остынет.       — Уговорил, — лениво зевает Бэкхён и снова тянется к нему, цепляясь за шею руками.       Чанёль обнимает его за спиной и стаскивает с постели, ставя ногами на свои, чтобы тот не растерял всё тепло, скопленное за ночь.       — Вроде взрослый, а ведёшь себя, как ребёнок, — смеётся Чанёль, целуя мужчину в щёку.       — Сам удивляюсь, как ты меня терпишь? — уже сидя за столом и греясь о чашку с кофе, спрашивает Бэкхён. — Одна обуза, я беспомощен, веду образ жизни амёбы.       Чанёль улыбается, отпивая из своей кружки бодрящий напиток, а Бэкхён только надеется, что он никогда не уйдёт и будет всегда рядом, как замечает, что тот придвигает ему тарелку с круассаном.       — Может, мне этого и не хватало?..       Бэкхён удивленно вскидывает брови.       — О ком-то заботиться.       Бэкхён смущённо зеркалит улыбку и быстро доедает завтрак, а после подходит к Чанёлю и целует в макушку, забираясь пальцами в тёмные волосы и ероша их. Не успевает Чанёль отреагировать, как Бэкхёна и след простыл, зато из комнаты доносится бурчание и какой-то шум. Чанёль смотрит на часы и прикрывает рот рукой, сдерживая смех и допивая остывший кофе. Через минуту в дверном проёме показывается взлохмаченная макушка.       — Я там тебе погладил одежду, так что отговорка про проблемы с утюгом не прокатят, придумай что-нибудь поинтереснее, — Бэкхён снова скрывается из виду, далее ещё шум, но уже в прихожей, а потом снова показывается он, но с уже причёсанной головой. — Я ушёл, закрывай дверь. Проверь везде свет и воду прежде, чем уйти. И не опаздывай!       Чанёль подходит к любимому и убирает чёлку с его глаз, улыбаясь:       — Не беспокойся, поспеши.       Нежный поцелуй в лоб, заставляющий Бэкхёна краснеть, выводит его из ступора, и он выбегает из квартиры, закрывая за собой дверь.       Чанёль уходит в комнату и быстро собирается, ибо его время тоже поджимает. Заходя в спальню, он замечает лежащий на стуле свитер и вздыхает. Его чудо никогда не перестанет быть рассеянным ребёнком и забывать нужные ему вещи. Чанёль захватывает джемпер с собой и выходит из дома, глядя на время и понимая, что он всё-таки опоздает, и пора придумать ещё одну отговорку, естественно, нереальную.       От звонка проходит минут десять, а Чанёль только подбегает к аудитории. Короткий стук, и он открывает дверь.       — Извините за опоздание, можно зайти?       За преподавательским столом сидит профессор Бён и едва сдерживает смех, как и вся аудитория.       — Что на этот раз с тобой случилось? — Бэкхён разворачивается на стуле лицом к двери.       — Будильник сломался, — пожимает плечами Чанёль, сам улыбаясь. — Не обещаю, что такое не повторится.       Бэкхён вздыхает, указывает на место за партой и продолжает лекцию.       Звенит звонок с пары, и в кабинете остаются лишь двое. Чанёль подходит к Бэкхёну и протягивает ему забытый свитер.       — Не замёрз? — нескрываемая широкая улыбка от уха до уха заражает настроением вздрагивающего от сквозняка профессора.       — Ой, — неловко улыбается он и забирает вещь. — Спасибо. А будильник чинить будем?       — Думаю, он всё равно будет ломаться каждое утро.