Приятные мелочи

      — Профессор Бён, — Чанёль садится на край преподавательского стола, довольно ухмыляясь. — А у вас есть какие-нибудь эрогенные зоны?       Бэкхён замирает, поднимая удивлённые глаза на своего студента. Сколько лет он работает в учебном заведении, и ни разу никто не допускал такой наглости по отношению к нему.       — Пак Чанёль, вы забываетесь, — берёт себя в руки он, принимая своё обычное выражение лица. — Если у вас нет ко мне вопросов о творчестве композиторов девятнадцатого века, то прошу покинуть аудиторию.       — И всё же, — Чанёль подаётся корпусом ближе, кладя свою руку поверх чужой. — Я должен знать, если вдруг мы переспим, как доставить вам удовольствие.       Бэкхён одёргивает руку, отклоняясь дальше от охамевшего Чанёля на спинку стула, и чувствует, как щёки наливаются румянцем. Он с самого начала года, когда впервые провёл пару в этой группе, положил глаз на одного из студентов. Точнее, тот ему понравился, в том смысле, как парень. Но Бэкхён был на все сто процентов уверен, что не подал ни единого намёка. Всё же он преподаватель, он не должен показать себя с худшей стороны, демонстрируя дурной пример, а тем более со своими учениками. Чанёль был тем самым студентом, и это временами сводило с ума. Бэкхён любил со стороны. Именно любил, переживал и радовался любой его победе в каких-либо конкурсах, проводимых в университете. Но у него не было шанса на взаимность, хотя бы потому что тот был явным натуралом. Половина девушек университета вешались на парня, буквально заманивая к себе под юбку, а вторая половина кривила губки, потому что уже побывали в постели с этим мужчиной и оказались брошены. В общем, бабник, одним словом. С одной стороны это огорчало, а с другой радовало, ведь постоянных отношений у него нет — он не любит никого определённого. А если бы любил, то запросто «завоевал» себе. Бэкхёну оставалось просто наблюдать за тем, как все девчонки их ВУЗа слепо велись на простенькие, даже в какой-то степени никчёмные ухаживания на один вечер.       У студента были ещё и друзья: такие же гулящие, едва ковыляющие с тройки на тройку с сессии до сессии.       Но сейчас Бэкхён поверить своим ушам не мог. Это такая шутка? Новый прикол, который он не успел заметить? Когда здесь можно начинать смеяться?       — Молодой человек, вы совершенно не осознаёте, с кем разговариваете! — Бэкхён поднимается на дрожащих в коленях ногах, хватает вещи и направляется к двери, как чувствует сильную горячую руку на предплечье.       Чанёль одёргивает Бэкхёна, разворачивая, а затем прижимает к себе, чуть наклоняясь к лицу.       — Мы не договорили, профессор, — с такой же нахальной улыбочкой напевает он, хотя меж его бровей залегает морщинка.       Бэкхён чувствует сильный жар, вызванный такой близостью с парнем, а руки начинают подрагивать. Его мозг перестаёт здраво соображать. Он ощущает запах его парфюма — как же он любил его: аромат, едва различимые нотки которого оставались в кабинете после ухода студентов. Бэкхён, бывало, оставшись один в аудитории, подходил к месту у окна, которое обычно занимал Чанёль, садился и прикрывал глаза, погружаясь в свои мысли. Это было своеобразным отдыхом во время рабочего процесса. Традицией. И вот этот высокорослый мальчишка в паре сантиметров от него, а Бэкхён пытается придумать план побега.       — Мне не о чем с вами разговаривать, — Бэкхён вскидывает брови, пытаясь оттолкнуть его от себя, — Отпусти…       — Уже на «ты»? — Чанёль опускает взгляд и указательным и средним пальцами прокладывает дорожку по плечу мужчины, останавливаясь у самой шеи. — Неужели…       — Мне закричать надо? — профессор покрывается мурашками, а голос срывается.       Это глупо: он как девчонка. Он потерял контроль над ситуацией, он не мог противостоять такому напору. Бэкхён впервые чувствует себя таким, до абсурда, беззащитным.       — Оу, а вы можете? Давайте, — с энтузиазмом улыбается Чанёль, крепче сжимая руку на спине преподавателя, — Только громко.       Бэкхён ошарашен таким поведением. Ему на мгновение кажется, что он спит, что это очередная его фантазия, коих было миллион, но нет — всё слишком уж реально. И он кричит. Да так, что Чанёль резко морщится от того, как звонко и высоко взял мужчина. Хоть за дверями шумно, но этот крик услышан. Дверь в аудиторию открывается, и Чанёль отстраняется от Бэкхёна, переводя взгляд на вошедшего. Это его друг: понятно по улыбке Чанёля.       — Что здесь происходит? — Чонин вопросительно с каплей недовольства смотрит на одногруппника, а Бэкхён поправляет одежду и следует на выход, не желая больше находиться в кабинете.       Его начинает тошнить от осознания, насколько всё в мире грязно и опошлено. Он с детства верил, что существует чистое чувство, а сейчас его оскорбили, осознанно плюнув в душу.       Он уже спускается по лестнице, как его окликает обеспокоенный голос Чонина.       — Профессор, подождите, пожалуйста, — Бэкхён останавливается и поднимает голову.       — Что ещё? — у него совершенно нет настроения разговаривать.       — Мистер Бён, — Чонин спускается на одну ступеньку с ним, всё равно оставаясь выше.       В какой-то мере это бесит, ведь сам Бэкхён невысокий и на фоне выглядит слабее.        — Я его друг, но даже я не знаю, что он задумал. Будьте осторожнее.       В голосе студента слышится искреннее беспокойство. Бэкхён улыбается ему и хлопает по плечу:       — Всё в порядке, спасибо.

***

      — Если меня будут спрашивать, скажи, что я уже ушёл, хорошо? — Бэкхён кусает нижнюю губу, готовый в любой момент сорваться с места.       Он только ступил за порог университета, как перед собой увидел широкую спину в знакомой куртке. Мгновенно вернувшись в университет, Бэкхён поднялся в преподавательскую, где всё ещё оставался его друг, а по совместительству и коллега — Кёнсу.       — Что случилось? — тот непонимающе приподнимает бровь, замечая нервозность друга. — Нужна помощь?       — Да, если спросят, говори, что меня нет, что я дома и так далее, — повторяет Бэкхён. — Только убедительно! – он неуверенно улыбается, не представляя, сколько ему придётся проторчать в стенах здания, пока он сможет уйти домой. — Я потом тебе объясню.       — Ладушки, с тебя конфеты с коньяком, — смиренно кивает Кёнсу, а потом берёт пальто и выходит из преподавательской.       Бэкхён же направляется в сторону туалета. Ему нужно успокоиться, прийти в себя, да и там вряд ли будут искать.       Он наклоняется над раковиной и набирает в ладони холодной воды, выплёскивая себе в лицо. Главное соблюдать спокойствие. Он не так сильно сдался какому-то придурковатому студенту, так что скоро он сможет вернуться домой в целости и…       Додумать он не успевает. По пустому коридору гулким эхом отдаются чьи-то шаги. Бэкхён прислушивается, пытаясь сообразить, что делать. В университете давно никого, кроме преподавателей, и то вряд ли — слишком поздно. Шаги постепенно приближаются, а Бэкхён стоит и смотрит на себя в зеркало, бледнея всё больше и больше. В следующую секунду он бежит к кабинкам, запираясь в последней, прижимает кожаный портфель к груди и затихает. Лёгкие начинает обжигать от нехватки воздуха, а сбившееся дыхание отдаёт сильной дробью по вискам. Тихий скрип двери, и те же шаги совсем близко.       В этот момент до осознания доходит, что он не выключил воду, и она до сих пор льётся тонкой струйкой. Шаги остановливаются у раковин, а потом снова приближаются, замедляясь у первой кабинки.       — Я знаю, что ты здесь, — своим хрипловатым, сводящим с ума голосом, начинает Чанёль, открывая первую дверцу. — Не надо прятаться, профессор.       Бэкхён зажимает рот рукой, подавляя вскрик ужаса. Ему никогда в жизни не было так страшно. Он ощущает себя жертвой маньяка в фильме ужасов. По виску скатывается капелька пота, а лёгкие сдавливает.       — Выходи, — открывается дверца второй кабинки, а сердце Бэкхёна падает в пятки.       Он поворачивается к унитазу и бесшумно забирается на сиденьку ногами, усаживаясь на бачок. Ручка третьей кабинки дёргается, но не поддаётся, а под дверью останавливаются массивные кроссовки.       — Попался, — слышится тихий смешок, и ручка снова дёргается. — Не заставляй меня ломать эту бедную дверь…       Бэкхён судорожно глотает ртом воздух и открывает сумку, ища в ней ингалятор: астма так не во время напомнила о себе. Он дрожащими руками достаёт остатки лекарства, стараясь взять правильно, но оно выскользывает из рук, плюхаясь прямо в унитаз. Бэкхён прикладывает к груди ладонь, пытаясь успокоить дыхание и дышать не так шумно, выдавая себя.       — Опять? Я так напугал тебя? — доля отчаяния в голосе за дверью быстро исчезает. — Открой дверь, у меня есть ингалятор.       Бэкхён округляет глаза, смотря на серую дверь перед собой. Никто не знал о его астме, у него ещё никогда не случались приступы на работе, кроме одного единственного раза, но тогда была перемена, в аудитории никого не было. Откуда Чанёль узнал?       Преподаватель опускает голову и жмурится. Чанёль прислоняется с другой стороны двери плечом, постукивая пальцами по гладкой поверхности и ожидая ответа. Когда он ждал на улице, встретил Кёнсу, и тот сказал, что Бэкхён ушёл, вот только Чанёль точно знал, что это ложь. Он следил за входом, и Бэкхён не выходил, а сейчас ему оставалось только поймать мышку в мышеловку.       Бэкхён кое-как смог восстановить дыхание, хотя лёгкие горели огнём. Он осматривается, замечая, что от потолка до перегородки между кабинками достаточно расстояния, чтобы перелезть. Поднявшись на унитазе, он цепляется руками за верх стенки и пытается закинуть ногу на неё.       — Эй, не так быстро, — услышав копошения, Чанёль сразу догадывается о плане своего пленника. — Лезть в открытую кабинку немного глупо. Легче просто открыть эту.       — Уходи! — не выдерживает Бэкхён, а дверцу с силой дергают, пытаясь открыть.       — Не-а, — тихий смех следует за отказом, а дверь снова терпит таран. — Тебе некуда деваться, выходи.       — Прошу, оставь меня в покое! — Бэкхён смотрит на щеколду, которая уже на грани.       Неприятный холодок покрывает тело преподавателя испариной. Ещё один удар, и дверь слетает с петель, а Бэкхён вскрикивает, закрывая голову руками.       — О да, этот голосок, — усмехается Чанёль, заходя в маленькое помещение. — Сегодня ты поразил меня, Бэкки.       Бэкхёну хочется просто исчезнуть, переместиться всё равно куда, лишь бы подальше отсюда.       — Так громко, жаль сейчас тебя никто не услышит, — Чанёль закрывает унитаз крышкой, садится на неё к преподавателю лицом, хватает за бёдра и стаскивает себе на колени, слыша сдавленное хриплое дыхание.       Он берёт его руки и убирает от головы, приподнимая её к себе. Из глаз Бэкхёна текут слёзы, взгляд затуманен, а его дыхание жутко отдаётся от стен туалета. Чанёль достаёт из кармана куртки что-то белое и приставляет к приоткрытым губам мужчины.       — Ну же!       Бэкхён дрожащими руками хватается за ингалятор и, зажмурившись, прыскает, жадно вдыхая. Чанёль прикладывает ладони к его лицу и стирает влажные дорожки с покрасневших щёк.       — Молодец, — шепчет он, когда Бэкхён облегчённо опускает руки с лекарством. — Всё хорошо, — улыбается и прижимает его к себе.       У Бэкхёна нет сил даже оттолкнуть этого ненормального. Он утыкается лицом ему в шею, упиваясь, на удивление, успокаивающим ароматом его парфюма, и всё же остаётся отчасти благодарным — лёгкие перестали разрываться изнутри, принося адскую боль.       — Что тебе надо от меня? — шмыгает носом Бэкхён, жмурясь, чтобы прогнать позорную влагу. — Зачем?       — А по-другому ты разве понимаешь? — с горькой ухмылкой спрашивает Чанёль, поглаживая мужчину по спине.       — Что? — он поднимает взгляд и вытирает слёзы, снова и снова льющиеся по щекам, загибая длинные пальцы рук. — Что ты мудак? Ненормальный?…       — Что нравишься мне, — перебивает Чанёль и грустно улыбается.       — …Грёбаный бабник… Что? — замирает он, уверенный, что ослышался.       — Так всё-таки тебя это беспокоило? — Чанёль усмехается, наклоняя голову на бок. — Люблю тебя, говорю. И ты меня любишь. А намекать тебе вообще бесполезно. Только на крайние меры идти. Я уж думал, что придётся на слишком крайние…       — Что? — как попугай повторяет Бэкхён. — Какие ещё слишком крайние?!       — Если бы не твой приступ, я б тебя зажал и…       Бэкхён непонимающе хлопает глазами, а потом отстраняется назад, ударяясь спиной о бачок.       — Ненормальный? — вскрикивает он, размахивая руками и пытаясь встать, но Чанёль хватает за запястья и сжимает их вместе, лишая возможности двигаться. — Отпусти меня!       — Не провоцируй меня! Я всё ещё могу исполнить задуманное! — вкрадчиво проговаривает Чанёль, устремляя голодный взгляд на преподавателя. — Ты меня вообще слышишь?       Бэкхён перестаёт вырываться, но взгляд не отводит, и тише продолжает. — Что тебе нужно? Забирай и уходи.       Чанёль отпускает его руки, подхватывает под бёдрами и поднимает, сам вставая на ноги. Усадив Бэкхёна на себя, заставляет обхватить себя ногами и несёт на руках прочь из уборной.       — Я же сказал!       — Тебе надо успокоиться, тогда и поговорим, я не сделаю тебе ничего плохого, обещаю, — Чанёль выходит из университета, накидывая на голову преподавателя капюшон его пальто.       Моросит дождь, создавая неприятный холод, и Бэкхён, последний час находившийся в стрессовой панической ситуации, не может найти в себе сил для сопротивления. Ему просто хочется домой, в горячий душ и спать. Он кладёт голову на плечо своего студента и обвивает руками за шею, подрагивая от холода.       — Откуда, — Бэкхён замолкает, пытаясь правильно согласовать слова. — Ты узнал об астме?       Чанёль крепче обнимает мужчину, стараясь не уронить, ведь всё-таки тот далеко не пушинка:       — Я случайно увидел. Хотел зайти, уточнить кое-что и увидел.       — Ты никому не говорил? — Бэкхён открывает глаза, глядя на проходящих мимо людей, оборачивающихся на странную парочку.       — Нет, а теперь успокойся, — Чанёль хлопает его по спине.       — Куда ты меня несёшь? — не унимается он, находясь в полусонном состоянии.       — Домой, — голос звучит тихо, и Бэкхён начинает думать, что спит.       Он замолкает, снова прикрывая глаза, и проваливается в дрёму. Даже страх отступает, а сердце всё сильнее доверяется студенту.

***

      Бэкхён просыпается, ощущая запах чего-то вкусного. Он живёт один, готовить некому, так что наличие кого-то в квартире заставляет его открыть глаза. На кровати рядом сидит Чанёль, поглаживая его тёмные волосы, и улыбается, замечая, что тот очнулся.       — Доброе утро, — Чанёль убирает от него руки.       В голове Бэкхёна начают всплывать воспоминания, и он медленно поднимается и садится.       — Как ты себя чувствуешь?       — Как будто катком переехали, — честно бубнит Бэкхён и жмурится. — Где мы?       — У меня дома, — Чанёль улыбается. — Расслабься.       — Пак! — начинает злиться Бэкхён. — Может, объяснишь, что за чёрт ты устроил?       — Ах, как громко! — морщится он и решает начать, отводя взгляд в сторону. — Я вижу, что нравлюсь тебе. И ты мне понравился, но сначала я не понимал этого. А потом начал намекать тебе, оставался после пар, помогал чем-то. Ты не видел этого. Тогда я решил стать тем, кто переспит с большим количеством девушек. Глупо, я только больше оттолкнул тебя.       — Пак! Ты идиот? — Бэкхён тяжело вздыхает. — Я твой преподаватель…       — Плевать я хотел, — повышает голос Чанёль и фыркает. — Тогда я решил напрямую тебе сказать о чувствах, но не так, как в сопливых дорамах это делают… согласен, перегнул я палку.       — У меня нет слов.       — Ты будешь моим? — не выдерживает Чанёль и протягивает мужчине руку, поднятой вверх ладонью. — Про самые крайние методы — было отчаянным шагом. Я бы не смог в здравом уме…       — А ты в здравом уме? — Бэкхён закрывает глаза, стараясь взвесить все «за» и «против».       Он ведь хотел этого. Так давно мечтал оказаться рядом с этим парнишкой. Знал бы он, каким Чанёль может быть буйным, подумал бы тысячу раз, но сейчас он уже у него дома, в его постели. Разве, это не судьба?       — Ты вынудил меня. Я не привык сдаваться и отпускать понравившееся, — Чанёль серьёзно поджимает губы и озвучивает мысли Бэкхёна. — Зато ты знаешь, чего ожидать от меня.