Новый ученик Акацуки

Как так вышло, что моя жизнь зашла в тупик? Почему каждый шаг приводит в никуда? Случайно получив в руки небывалую силу, я потерял все земные ценности и ориентиры. Быть может, я слишком слаб, чтобы овладеть этим даром? Однако, забава жизни состоит в том, что упав на ее дно, я нашел то, ради чего явился на свет. Оставив тернистый путь позади, я вплотную приблизился к смыслу всей жизни, к единственному правильному решению. Сидя на излюбленном месте — каменной голове отца — невольно задумываюсь о том, как бы Минато отнесся к такому ходу событий? Посчитал бы он мое решение правильным? Гордился бы единственным сыном? К сожалению, эти вопросы останутся безответными до самого конца. Ибо больше нет никого. Ожерелье Итачи приятно холодит ладони. Три одинаковых кольца. Три человека, так насмешливо объединенные судьбой, нелепо загнанные в порочный круг. Учиха все предвидел, смиренно передав жизнь в руки брата. Легкий ветерок гуляет по залитым лунным светом улицам Конохи. В каждом доме тишина, прерываемая лишь тихим дыханием спящих. Люди не подозревают, что ждет их завтра. Безмятежные и затерянные в своих снах, они заслужили очищения от ошибок отцов и дедов, заслужили освобождения от пут лживого и грязного мира шиноби. Благоговение заполняет нутро лишь от одной мысли, что некогда брошенный и обиженный ребенок внесет очищение в каждое черное сердце, существующее в этой реальности. Позволив себе слабую улыбку, я поднимаю глаза к небу. Сегодня Луна кажется как никогда близкой, словно готовой упасть к моим ногам. Яркий ночной диск освещает каждый потаенный уголок деревни, рассматривает каждое спящее лицо. Она буквально пульсирует, в предвкушении своего часа. Россыпь мелких звезд лишь задорно подмигивает немой тишине. — Я присяду? Не получив ответа, он опускается рядом. Мой взгляд невольно цепляется за красные облака на черном плаще. Парень тихо выдыхает и снимает старую маску, откладывая ее по левую сторону от себя. Окинув деревню пристальным взглядом, он поднимает голову к небу, подставляя лицо лунному свету. — Она сегодня особенно прекрасна, — восхищенно протягивает он, прикрывая глаза, — настало ее время. Едва заметно киваю, вновь окидывая взглядом деревню. Мне хватило бы сил избавить ее от лицемерия прямо сейчас, разрушив до основания каждую ее частичку. Бывало, в детстве я тешил себя подобными мыслями после очередного избиения где-нибудь в неприметной подворотне. Лежа на холодной земле, поджав свои разбитые детские коленки к груди, я представлял, как мерзкие насмешки постепенно становятся наполненными ужасом воплями, как земля покрывается трещинами, хороня под собой дома вместе с их жителями… но сейчас я хочу даровать мир. Пусть каждый, кто ровно наполовину состоит из жажды крови, получит покой и отпустит свою ненависть. — Нам пора, — вкрадчиво молвит мой спутник, поднимаясь на ноги. Повторив его движение, я надеваю ожерелье, ощутив приятный холодок металла на шее. Чернота глаз медленно затягивает, едва я поднимаю взгляд на парня. Сетка шрамов покрывает половину его бледного лица, словно стремясь поймать и удержать на себе все внимание. — Не будешь забирать? — киваю в сторону оставленной на камне маски, узор которой нередко мелькал в моих беспокойных снах. — В ней больше нет необходимости, — криво усмехается парень, пристально рассматривая мое лицо. Только сейчас замечаю, что он на несколько сантиметров выше меня. Киваю. Бледная ладонь касается моего плеча, крепко сжимая его длинными пальцами. Слова теряют свою необходимость в этом простом, но переполненном поддержки и уверенности жесте Киваю еще раз, но теперь сам себе. Я выполню миссию и подарю упокоение этому миру. Ради этой цели земля пропитывается кровью по сей день. Для этой цели я был создан.