Новый ученик Акацуки

Громкий лязг оружия, охвативший Долину Завершения, ознаменовал начало нашего сражения. Я жаждал этого момента пять лет, и вот он настал, разжигая кровь и прогоняя ее по венам с невиданной скоростью. Черные омуты искрят ненавистью, но наблюдают так пристально, словно в попытке разглядеть свое отражение во мне. Каждое движение отточено до совершенства, каждый удар нацелен на самые уязвимые точки тела. С некой долей восхищения я признаю, что в плане физической подготовки Саске отстаивает честь своего клана. Откинув кунай, отражающий ловкие атаки катаны противника, складываю печати и создаю огненный шар. Простая, но довольно эффективная техника клана Учиха, которой меня обучил Итачи несколько лет назад. Жар боевого пламени направляется в сторону брюнета, увеличиваясь в размерах. Но этот огонь не сравнится с пылающим внутри меня кострищем, что прожигает живот и грудную клетку, поднимается к горлу, мешая и без того сбитому дыханию, и оседает под кожей, до боли накаляя ее. Саске повторяет печати, отзеркаливая мою технику. Два сгустка пламени сливаются воедино, взмываясь ввысь, и из жара появляется противник, держа сверкающую молнию в руке. Чидори любимого сенсея я узнаю из тысячи. Я перехватываю руку Саске за запястье, отводя заряд молнии в сторону, как некогда сделал Итачи. Мощным пинком в грудь я заставляю парня отлететь и врезаться в каменную фигуру Учиха Мадары. Под громкий звук хруста костей по камню резво расползлись трещины. Первые алые капли упали с губ Учиха. Наскоро утеревшись тыльной стороной ладони, он поднимает на меня кроваво-красные глаза. — Мне казалось, ты должен был стать сильнее, — усмехнулся он. Молчу, однако, слова провокатора глубоко задевают. Он до одури похож на брата: эти черные, как смоль локоны, фарфоровая кожа и взор багряных глаз. Но при этом понимаю, что он и рядом не стоял с мудрым и рассудительным Итачи, к которому я прикипел всей душой, так и не отыскав силы отпустить. Соль от слез еще долго щипала глаза, разъедая тонкую кожу лица после смерти старшего Учиха, не говоря о пустоте и постоянном одиночестве, отчего утрата казалась еще более тяжелой. Пусть смерть от руки брата и была последней волей Итачи, липкие и холодные щупальца ненависти, обиды и жажды мести каждую ночь сдавливали горло. Боль лишения единственного светлого человека сводила с ума, переиначивала все факты, превращая Саске в кровожадного безумца, которого хотелось сжечь, утопить, накрыть живьем толстым слоем земли, что угодно, лишь бы заставить страдать. Пусть это не вернет к жизни ушедшего, но возможно скорбь ослабит хватку. Кольцо Акацуки и ожерелье с тремя кольцами — все, что осталось от старшего Учиха. Я оставил себе подвеску, чтобы помнить о том, как коротка жизнь любимых людей. — Возможно, стоит поблагодарить тебе за скромную помощь в развитии моего шарингана, — вдруг ухмыляется Саске, — хотя, одноразовые пешки не стоят благодарности. С этими словами томоэ в его глазах закрутились, явив мне свой уникальный рисунок. Прочитав множество свитков и покопавшись в архивах клана Учиха, я точно знаю, что рисунок этой формы шарингана каждого Учиха уникален, но что более важно, данная форма дает доступ к трем техникам клана. Я уверен, что не только увижу их в скором времени, но и испробую их мощь на себе. А еще нутром чую, мерзавец пересадил себе глаза Итачи — эдакая славная традиция клана. Действительно ли скрытые возможности этих глаз стоят мертвых тел братьев и отцов? Накануне своей смерти Итачи рассказал мне многое. Он открыл мне глаза на разящий ложью и покрытый запекшейся кровью мир шиноби, пролил свет на особенности клана Учиха, на тайны основания Акацуки, на Око Луны. И именно с того момента моя жизнь переменилась. Я словно нырнул в жестокую реальность, начиная задыхаться от горечи и подкатывающего отчаяния. Итачи не смог принять ситуацию, противостоял ей до конца, пожертвовав семьей ради чужих людей. Как и некогда мой отец. И чем обернулись их старания? Первого объявили отступником в тот же момент, а второго почитают в перерывах между приступами ненависти к его единственному наследнику. Меня объявили отступником сразу после возвращения в Акацуки. Деревня заметила резкое исчезновение Шикамару. Расследование стремительно развивалось. Я уверен, что оно было больше для отчетности, нежели для реальной необходимости — обстоятельства слишком очевидны. После обнаружения тела Нара и моей пропажи в поразительно одинаковый период времени, блюстители закона сложили дважды два и подали документы на объявление моей персоны врагом деревни и союза шиноби в целом. Лучшие бойцы Конохи нередко появлялись на пороге нашего логова. Я бы солгал, назвав приятной встречу с Хатаке, возглавлявшим очередную группу налетчиков. Их задача была крайне простой — доставить преступника в деревню. Сбежавший джинчурики — главное оружие деревни — предал селение и страну, убил соотечественника, вступил в сговор с преступной организацией — это только несколько пунктов из моего досье. Я стал самым разыскиваемым беглецом, что портило жизнь не только мне, но и моим товарищам. Что и привело к непоправимому. Власти страны потоками высылали элитные боевые отряды к нашему местоположению. Логово вместе с большей частью группировки было уничтожено. Но Итачи предвидел и это. Он предупреждал, что с такой силой я проклят быть виновником смертей всех тех, кто будет появляться рядом, а чувство вины в скором времени затуманит разум. Прикрыв глаза, он с печальной усмешкой повторял, что у меня с Саске намного больше общего, чем казалось на первый взгляд. Тогда это здорово озадачило и даже оскорбило меня. Пять лет штормом пронеслись по моей жизни. Пусть я узнал все возможное о риннегане и шарингане, истории деревень, целях их создания, узнал самые засекреченные материалы и тайны государства, я лишился абсолютно всего. Организация, пусть и не так тепло относившиеся ко мне на закате своего существования, пала. Организация, которую я могу назвать единственной семьей, которая у меня была. Вместе мы могли бы уничтожать армии, но силы государства прекрасно знали о возможностях каждого из нас. Лучшие государственные умы разрабатывали стратегии на каждый шаг, на каждый наш вдох и выдох. Остались лишь воспоминания о былом величии. Пейн был последним, оставшимся со мной, он успел раскрыть истинную цель организации — мир во всем мире посредством иллюзий. Дитя пророчества, коим он окрестил меня, должен был закончить миссию, став хранителем Десятихвостого. Пейн рассказал о Тоби — человеке в маске, виновнике смерти моих родителей, участнике в резне клана Учиха. Вместе с человеком, помощь которого я находил второстепенной и неприятной, план Око Луны должен быть исполнен. Пейна больше нет. Нет и дурного Хидана, расчетливого Какузу, очаровательной Конан, вспыльчивого Дейдары, молчаливого Сасори… родного Итачи. Дважды сирота. Я не слышал вестей от Тоби несколько лет, однако недавно он вернулся. Но младший Учиха все еще оставался последним элементом в этой версии мира, что так стремительно разрушался. Подняв руку перед собой, я использую гравитационную технику, отчего Учиха тут же начинает двигаться ко мне. Но теперь, с активным мангекье шаринганом, его силы значительно возросли. Создав в руке Чидори, он тут же рассыпает его на множество игл чакры и пускает перед собой. Не успев быстро среагировать, получаю насквозь пробитую ладонь. Рука ненадолго онемела, безвольно свисая. Благо ускоренной регенерации, иначе все бы закончилось куда быстрее. Саске не заставляет себя ждать и наносит удар, отбрасывая меня в противоположную сторону. Сказать, что за пять лет жизни в этом аду я стал похож на тень — не сказать ничего. От постоянного недосыпа под глазами появились круги не хуже, чем у Гаары. Волосы отросли, я стал почти копией отца. Тело сильно исхудало. От былого ребячества едва ли что-то осталось, как и от веры в будущее. Искра погасла, когда я увидел безжизненное тело Пейна, но принятое решение — единственное, что заставляет меня двигаться вперед. Я не успел встретить седьмой путь — самого владельца риннегана. Его вычислили и уничтожили, из-за чего всех шесть его тел, что были в тот момент рядом, рухнули ниц без признаков жизни. Человек, который научил меня всему, что я могу, навсегда останется загадкой. Дыхание на несколько секунд сбивается, а в глазах непроглядная тьма. От сильного удара я на несколько секунд теряю ощущение пространства, чем и воспользовался Учиха, тут же осыпая меня градом мощных ударов. Видя меня насквозь, он бьет точно в самые уязвимые места. Выхватив свой меч, Саске приставляет его к моему горлу. Презрительно ухмыляется, ощущая превосходство. — Слабак. Даже имея свое додзюцу, ты остаешься никчемным щенком. Мне противно быть твоим соперником. — Ведь я даже не применял каких-то особых техник, а ты уже показал шаринган во всей красе. Он щурит глаза, а я ощущаю кожей его гнев. Парень касается холодным лезвием катаны моей шеи и медленно режет кожу. Капли крови начинают стекать вниз, оставляя красные дорожки. Он с нетерпением ждет страха или чего-то подобного с моей стороны. — Ты даже не сопротивляешься, пока я режу тебя по кускам, ничтожество! — орет Учиха, отчаянно не понимая моего спокойного поведения. — Пытаюсь запомнить твое лицо перед тем, как оно перестанет быть таким смазливым, — парирую я и обхватываю лезвие обеими руками, оттесняя его от себя. С силой отпихиваю парня и, внимательно глядя ему в глаза, с легкостью переламываю изящное оружие. Лезвие тут же заливается кровью моих порезанных ладоней. Пропустив чакру в обломки катаны, я преобразую ее в молнию. Метнув обе части в Саске, я бросаюсь на него. Молниеносное оружие вонзается в скалу, когда Учиха с ловкостью уклоняется от него. Парень со всей яростью бросается мне навстречу. Мы возобновляем рукопашный бой, но в этот раз я бью с умом, не давая Саске ни секунды на обдумывание стратегии. Уловив секундную неуверенность в действиях парня, я со всего размаху наношу удар точно в живот, вновь откидывая соперника в стену. Надрывный громкий крик раскатывается по всей долине, когда Учиха врезается в торчащие из стены обломки своей катаны. В мгновение ока я оказываюсь рядом с ним, сильнее вдавливая его в стену. Он распахнул глаза еще шире, шипя от боли. Этот звук распалил меня, отчего я начинаю бить его со всей кровожадностью, на которую только способен. Глаза застилает тупое животное желание мести, желание крови и страдания. Но Учиха не настолько прост, чтобы стоять и терпеть, поэтому он использовал это помутнение, чтобы несколько раз воткнуть кунай в мою ногу, возвращая меня в реальность. Отойдя от Саске, я ощутил частички чакры, делающие воздух вязким и тяжелым. Заметив зарождающееся очертание огромного тела, я тут же понял: Учиха создает Сусаноо. Фиолетовые ребра воина тут же окружили шиноби, создавая прочную защиту. Мои догадки подтвердились — Учиха действительно пересадил себе глаза брата, иначе как еще можно объяснить эту до боли знакомую примесь чакры Итачи в костях воина Сусаноо. Сквозь призрачную защиту я вглядываюсь в глаза тяжело дышащего Саске, и в рисунке его глаз узнаю элементы шарингана Итачи. Едва ли я глянул на соперника, как меня начало затягивать. Эти глаза сильны, если ловят в иллюзию с такой невероятной скоростью. Все архивы и свитки говорят, что Цукуеми клана Учиха — это личный ад для каждого пленника техники. Нахожу себя и Саске в пустоте. Вокруг все бело, нет ни пола, ни потолка. Взгляд парня растерянный, он выжидающе смотрит на меня. Вдруг тело Учиха начинает раздваиваться, но вместо клона Саске перед нами появляется Итачи. Это действительно похоже на пытку, но старший такой же, каким я его видел в последний раз. Слишком живой, чтобы быть бездушным клоном. Взглянув на Саске, я вдруг понимаю, что это совсем не его иллюзии. Уж слишком удивленно он смотрит на брата, очевидно едва ли веря в увиденное. — Моей чакры не хватит на долгие беседы, — с грустной усмешкой говорит Итачи, — я был обязан запечатать частицу себя в эти глаза, чтобы в нужный момент встретить вас обоих. — Итачи? — шепчет Саске. — Время только для меня, — подняв руку, объявляет он и поворачивается к брату, — мне очень жаль, что все сложилось именно так. Я очень хотел увидеть тебя сильнейшим шиноби в истории, и ненависть ко мне должна была подгонять и мотивировать. Но я не учел всего, что могло бы помешать тебе. Поэтому я прошу прощения за все, что сделал, брат. Несмотря ни на что, я люблю тебя. На этих словах он стукнул Саске пальцами по лбу. Я помню этот жест — когда-то он сделал так и мне. Сердце почему-то мерзко сжалось, когда я увидел жалкое лицо младшего. Мокрые от слез губы что-то шептали, пытаясь удержать иллюзию в руках. Тоби наблюдал за боем братьев. Он желчно насмехался над парнем, говоря о том, что не желай Итачи смерти от рук брата, Саске не хватило бы сил одержать победу. Пропасть в силе этих двоих неизмеримо велика. Едва тело старшего Учиха начало растворяться. Он тут же повернулся ко мне. — Наруто, — сказал он, — все, о чем я прошу тебя — сохрани мое наследие. И вдруг из легких вышибло весь воздух. Словно я напрасно прожил последние пять лет, словно все потери были напрасны… но я слишком многим обязан Итачи… Не в силах выдавить из себя хоть слова, я молча наблюдаю, как растворяется до боли знакомый образ, исчезая в вечности. Вмиг мы приходим в себя там же, где и была начата битва. Саске смотрит на меня пустыми черными глазами, совершенно лишенный каких-либо эмоций. Ужасная тоска вдруг сменилась презрением к нему. Гнев в крови зашкаливает, отчего из глубин подсознания послышался шепот Лиса. Эмоции сменяются с невыносимой скоростью, но при этом в голове пугающая пустота. Все, что мне хочется — стереть всю свою жизнь. Стереть детство, Лиса, риннеган, Акацуки, братьев Учиха, все деревни и страны. Это все кажется какой-то бессмысленной иллюзией, которая возвращает меня в воспоминания, нанизывая на тупую боль и чувство бессмысленности такого бытия. Этот ураган эмоций исчез так же быстро, как и появился. — Эй, — вдруг громко говорит Саске. Почему-то мне стало невыносимо стоять рядом с ним. Я резко вскидываю руку перед собой, прерывая еще ничего не сказавшего парня, и использую технику притяжения. В другой руке создаю чакроприемник — еще одну исключительную особенность риннегана. Полезная штука, одна из последних изученных мной. Приближаясь ко мне, Саске создает чидори, выставляя его перед собой. Но я не отменяю технику, притягивая его с еще большей силой. И за секунду до столкновения его молнии с моей ладонью, меняю технику притяжения на технику поглощения чакры, в миг, впитывая молнию чидори. Развернувшись, втыкаю чакроприемник в туловище Саске, проводя большое количество чакры. Парализованное тело падает передо мной, громко хрипя. Схватив его за грудки, я поднимаю шиноби над собой, грозно глядя в глаза. Он яростно сверкает шаринганом в ответ, не в силах навредить. — Забавно, что за такими ублюдками как ты стоят великие люди. — Ничтожество, — хрипит Учиха. — Я оставлю тебя в живых. Но если когда-нибудь наши пути пересекутся вновь — тебе уже никто не поможет. Резко вытащив чакроприемник из тела Саске, я бросаю парня в воду и ухожу, не обернувшись.