Новый ученик Акацуки

Вас когда-нибудь предавали близкие люди? Ощущали ли вы леденящее лезвие ножа, резко вонзившееся куда-то в область между лопатками? Чувствовали яд предательства, отравляющий кровь, разъедающий вены и артерии изнутри? Раскрывалась ли в груди пропасть, пожирающая все чувства и эмоции? Если вам не знакомы эти ощущения, то вы вправе называть себя самым счастливым человеком в мире. Меня зовут Узумаки Наруто и через несколько мгновений я умру от большой кровопотери, хотя на самом деле, я чувствую, что умираю от того самого «дружеского» ножа в спине. Мое тело насквозь пробито рукой бывшего товарища, лицо которого озарилось безумной улыбкой. Алые капли просачиваются через одежду, стекают по туловищу, оставляя багряные дорожки, и тихо разбиваются о воду. Мы находимся в самом центре озера Долины Завершения. Когда-то давно здесь сражались великие воины Сенджу Хаширама и Учиха Мадара. Правда, в тот раз представитель клана Учиха потерпел поражение. Сейчас же ситуация предательски противоположная. Тело постепенно немеет, конечности мерзнут, несмотря на теплую погоду, разум заволакивает тяжелым туманом. Кровь стремительно наполняет рот, мешая дыханию, и просачивается сквозь приоткрытые бледные губы. Легкие лихорадочно пытаются насытить еще теплое тело живительным кислородом. Сердце, слабеющее от каждого удара, отбивает еще быстрый, но уже нечеткий ритм. Осознание неизбежного пробивает вязкий поток оборванных мыслей. Немногие люди видели свою смерть в лицо. Может, и видели, но уже никогда не расскажут о ней. Моя же смерть всегда была рядом. Такая близкая и, казалось бы, всегда такая недостижимая. И вот теперь ее искрящие гордостью победителя кровавые глаза презрительно всматриваются в мое лицо, словно пытаясь найти нечто, одной ей известное. Слабый ветерок играется с локонами цвета вороного крыла, а губы трогает такая привычная презрительная насмешка. Учиха Саске в очередной раз с присущей только его клану элегантностью одержал верх над противником, стирая его в пыль. Господи, как же больно! С удовольствием бывалого садиста он медленно вытаскивает руку из моего тела. Резкая боль и жжение заставляют меня опомниться перед тем, как мир вновь начал погружаться во тьму. Учиха держит мое полуживое тело и явно наслаждается последними биением чужой жизни в своих руках. Проклятый шаринган потух, являя мне бездонную черноту глаз. Голова, будто в тысячу раз потяжелевшая, безвольно опустилась на грудь. Под нами толщи воды, окрашенной моей кровью. В Учихе достаточно чакры, чтобы держать нас обоих на водной глади. Мне вдруг представилось, как, наигравшись с моим телом, Саске бросает труп в озеро и исчезает навсегда. Этот водоем останется последним земным пристанищем, заботливо уложившим мое обескровленное тело на дно. Жители Конохи не расстроятся из-за смерти глупого болвана, а может, и вовсе не заметят моего исчезновения. Люди всегда ненавидели меня. В целом, причиной ненависти человека может стать что угодно: начиная от походки и манеры речи, заканчивая идеалами и взглядами на жизнь. В моем случае этой причиной стало то древнее, что запечатано во мне. Клеймо изгоя на животе — спираль и восемь ответвлений, идущих от нее — по сей день не дает забывать о потаенном страхе в глазах каждого, кто когда-либо говорил со мной. Учиха запускает тонкие пальцы в мое блондинистую шевелюру и тянет вверх, вынуждая смотреть ему в глаза. Чего он хочет? Я больше не способен продолжать битву. Угольные глаза с тем же холодным презрением впиваются в душу. Сколько же ненависти в этой душе, цвет которой ничуть не светлее цвета его глаз? Саске до боли сжимает светлые локоны в окровавленной руке, кривя тонкие губы. — Рано или поздно ты должен был умереть, — выплевывает Учиха. — В мире нет места настолько никчемным идиотам, Узумаки. Мне безумно хочется ответить ему. Сказать, что избалованный мальчишка, строящий из себя мстителя-одиночку, на самом деле ничего не стоит или ударить наотмашь, разбив чужие губы, кричать в лицо о том, что никому не нужен последний гордый отпрыск клана. Хочется язвительно смеяться, выжигая все его слабые точки, развевая пеплом его планы и мечты. Хочется до фантомных покалываний в кончиках пальцев, но силы окончательно покинули тело. Мне остается лишь яростно коситься на него, мысленно утягивая за собой на дно озера. Кровь с новой силой хлынула изо рта, перекрывая доступ кислороду. Саске мрачнеет, но я больше не вижу ни его беспросветных глаз, ни его алебастровой кожи. В голове слышится противный писк, становясь громче с каждой секундой. Из-за приторного вкуса металла на языке жаркими волнами начала накатывать тошнота. Учиха разжимает руки. Громкий всплеск, брызги и настойчивые прикосновения ледяной воды по всему телу — последнее, что врезалось мне в память. Глаза не могут открыться, воздух не поступает в легкие, руки и ноги упрямо тянут на дно. Вода забирает боль, ласково опуская все глубже и глубже, успокаивает холодом и тишиной. И в этой приятной тишине я лишь отдаленно слышу разговоры людей, чей-то смех, чьи-то крики. Вязкая темнота постепенно заполняется красочными обрывками воспоминаний.