Новый ученик Акацуки

Мне не забыть людскую ненависть, которой деревенские жители щедро поливали меня с самого раннего детства. Звук моего имени для них не больше, чем необычный синоним к словам «демон», «прокаженный», «ничтожество». Люди всегда презирали, ненавидели, сторонились лишь потому, что кто-то третий после моего рождения решил задействовать новорожденное тельце в качестве сосуда для Девятихвостого монстра. С самого начала земного пути я вынужден носить в себе нескончаемый запас ярости, сосредоточенный в эфемерном сгустке энергии. На какие только выходки я не решался, дабы привлечь внимание людей. Мне грезилось доказать всем, что этот ребенок, чьи взлохмаченные волосы постоянно отливали солнцем, а колени не успевали заживать от постоянных падений, такой же человек. Долго же не оттиралась краска с лица и пальцев после того, как я щедро вымазал каменные фигуры Хокаге! Если не ошибаюсь, та выходка обошлась мне строгим выговором за порчу имущества деревни. В маленьких хитрых глазках старика Третьего, вечно спрятанных под тенью красной шляпы лидера деревни, читалось плохо скрываемое презрение. Время от времени, лениво почесывая седую бородку, Хирузен вел со мной светские беседы, плавно перетекающие в привычные нравоучения и рассуждения о морали и долге шиноби. Замкнутый круг лжи и взаимной агрессии поглотил невинность и чистоту души, отделив меня от остальных детей. Небесный цвет глаз все чаще обжигал льдом, когда я случайно замечал свое отражение в стеклах витрин. Мысль о постоянном одиночестве настолько въелась в ежедневный поток событий, что я привык к ней, перестав ужасаться подобному раскладу. Умино Ирука стал первым барьером, не позволившим мне пасть в пучину. Один из немногих, кто поверил в меня, и единственный, кто протянул руку. Сенсей готов был отдать жизнь за мою шкуру, когда негодяй Мизуки пытался обмануть меня. Ирука подставил себя под удар в прямом смысле слова. Никто прежде не делал ничего подобного ради изгоя. После той заварухи Ирука отдал мне свой протектор. В металлической пластине я увидел отражение мокрого от слез лица ребенка. Такой скромный, но неизмеримо щедрый жест подарил надежду на то, что когда-нибудь я добьюсь народного признания. Академия шиноби распахнула двери для всех, включая меня. Поначалу процесс обучения был достаточно монотонным: студентов обучали чтению, письму, математике, географии и другим наукам. Мы учились обращаться с оружием на тренировочных полигонах академии, также у нас были занятия тайдзюцу, ниндзюцу и гендзюцу. В общем счете, все обучение сводилось к формированию стратегических умений и расчетливости шиноби, без которой невозможно выиграть в бою. Я не стал выдающимся учеником, не смог даже приблизиться к званию «гордости академии», в отличие от Учиха Саске, по иронии судьбы (или велению руководства) ставшим моим товарищем по команде. Талантливый ученик, переживший резню собственного клана, он казался холодным, презирал окружающих и не подпускал к себе ни единой души. Мраморное смазливое лицо всегда было покрыто налетом легкого презрения к миру. Саске гордо считал себя одиночкой. Но что он может знать об одиночестве? Всегда окруженный толпами красивых девчонок-фанаток и покровительством учителей, Учиха продолжал строить из себя недотрогу. И я завидовал ему. Завидовал таланту, куче поклонниц, снисхождению руководства, даже зависти остальных студентов академии. И какого же было удивление, когда брюнет объявил, что убийство брата — это единственная цель, едва ли не смысл всей его жизни. Будучи беспризорником с самого рождения, я считал эту «цель» невозможной и непростительной глупостью. Отчасти это и было причиной частых потасовок и драк между нами. Я желал опустить зазнайку на землю и доказать самому себе прежде всего, что действительно смогу это сделать. Вот только Учиха никогда не был простым, и каждый раз все заканчивалось разбитыми лицами, глубокими порезами, легкими сотрясениями или рваными ранами. Как постоянный зачинщик драк с лучшим студентом, я был большой проблемой всей академии, а мой и без того лежащий на дне морском авторитет стремился к нулю. Можно подумать, что я не знаю о жизни ничего, кроме лишений и зависти. Это не совсем так. Влюбленность однажды присутствовала в моей жизни. Ее имя — Харуно Сакура — до сих пор отдается неприятным уколом где-то в груди. Куноичи из моей команды с пронзительными глазами цвета молодой травы. Она не была невероятно красивой, покладистой или доброй, но было в ней что-то, что задело мальчишечье сердце. Порой, глядя на ее нежно-розовые локоны, неизменно пахнущие вишней, или чистую одежду без единой складки, я задыхался от нежности, растущей где-то глубоко внутри. Иногда мне думалось, что мой монстр заживо погребен под слоем лепестков сакуры, олицетворяющей мои первые чувства. Какое-то время я продолжал неловкие попытки ухаживания, проскальзывающие в стремлениях защитить, поддержать, рассмешить, быть рядом, но каждый раз они сводились к ругательствам и побоям со стороны Харуно. Она была влюблена в Саске, была одной из стада его поклонниц. Грубо толкая в грудь, растаптывая скромные букеты цветов, воровато вырванных ночами из соседских клумб, первая любовь ранила так, как никто другой. Глядя в спину уходящей с гордо вскинутым подбородком девушке, щеки горели огнем, и я знал, что дело было далеко не в хлесткой пощечине. Устав от рутины дней, я отправился к Хокаге. Командные миссии для слабаков, как мне казалось, осточертели до невозможности, хотелось более сложных заданий. Как ни странно, меня не только не выбросили из резиденции, но даже пошли на встречу. Следующей задачей повышенной сложности для команды номер семь стала защита плотника Тазуны. Все было просто ровно до того момента, когда из тумана возникла высокая фигура мечника тумана. Тогда, стоя перед горой мускулов Момочи Забузой, я думал лишь о том, что на моих плечах лежал груз ответственности за всю команду. Пусть Харуно раз за разом втаптывала меня в грязь, пусть Учиха лопался от независимости и гордости, пусть Хатаке был разочарован третьей частью нашей команды, пусть все так, но я не желал им гибели под лезвием широкого меча Момочи. Ловушка Хаку, партнера Забузы, стала настоящей проверкой для нашей команды. Парнишка без труда затянул Саске в зеркальную тюрьму, которому уже не помогал ни хваленый шаринган, ни клановые техники огня. Видя беспомощность и растерянность на обычно гордом и спокойном лице, я, как последний болван, бросился спасать его. Конечно, затея хоть чем-то помочь Саске оказалась провальной. И в миг, когда, казалось, жизнь зависела от того, с какой скоростью до меня долетят иглы Хаку, Учиха принял удар на себя. Саске Учиха — звезда местного значения, будущее деревни и пример для подражания детишкам — пожертвовал собой, спасая меня. Ни ради Сакуры, ни ради сенсея, даже ни ради несчастного плотника брюнет позволил острым ледяным иглам пронзить свое жилистое тело. Конечно, я не мог позволить себе остаться в долгу. Вид полуживого товарища впервые в жизни заставило дрогнуть запечатанную во мне древнюю силу. Мир залился красными огнями, окружая нас обоих. Мышцы словно налились свинцом, а во рту стало тесно от растущих клыков. Дрожь прошла вдоль позвоночника при виде скручивающихся пальцев и удлиняющихся ногтей. Но самым опьяняющим чувством среди этого хаоса казалось чувство беспредельных возможностей. Я будто рисковал взорваться, если бы не начал двигаться. Мой внутренний монстр поделился частичкой силы, которая держала в страхе целые деревни. Помню, я был готов голыми руками рвать каждого врага, вгрызаясь в горло. Безумная жажда крови заполонила разум. До одури хотелось царапать кожу, разрывая спрятанные под ней волокна мышц, упиваться горячей алой вязкостью. Я не испытывал подобного раньше. Подробности стерлись из памяти, но я точно не стал причиной смерти мечника и его соратника. Они погибли от рук других, чисто и тихо. Саске быстро оклемался после миссии, а я наивно поверил в то, что между нами начнет зарождаться нечто большее, чем постоянные ссоры. Экзамен на Чуунина состоял из трех этапов. Смысл первого мне до сих пор не понятен. Устроили подставной тест, а когда я в сердцах высказал все, что думаю, нас поздравили с прохождением. На втором этапе нужно было получить два свитка и остаться в живых. В лесу некто по имени Орочимару смог поймать Саске в гендзюцу, и вот тут я впервые увидел настоящий ужас в вечно холодных глазах парня. Нукенин подарил ему проклятую печать силы, ловко и надежно привязав парня к себе. Старый прохвост знал, что избалованный мальчишка падок на бесплатную силу. На третий этап прошло так много людей, что было принято решение провести дополнительную бойню, дабы отсеять слабых. Мне в противники достался Киба и его верный пес Акамару. Я выиграл битву, хотя парень, от которого за милю несло собачьей шерстью, хорошо знает свое дело. Для следующего, финального поединка мне были необходимы новые знания. Набор приемов, которые были в моем арсенале, был слишком скуден для сражения против (без малого) готовых чуунинов. Я упрашивал Какаши провести время со мной и научить чему-нибудь полезному. Но какой сенсей захотел бы тратить время и силы на бездарного студента? Вот и Хатаке не стал распыляться на бестолочь, предпочитая тренировку с лучшей частью команды. Я тренировался с Эбису до тех пор, пока не попался на глаза Джирайе. Один из трех легендарных Саннинов Конохи, отшельник за короткий срок слепил из меня гораздо более толкового шиноби. Победа в следующем этапе была лишь вопросом времени. Спустя несколько дней Неджи Хьюга — гений своего клана — был повержен никому не нужным Узумаки Наруто. Это событие слегка взбудоражило общественность и заставило меня поверить в свои силы, но истинной победой стала похвала Джирайи, чей авторитет возрос до небес в моих глазах. А вот Учиха не получил заветной победы так просто. Сначала ему пришлось долго преследовать убегающего Гаару через лес, затем превратившийся в Однохвостого демона песчаный убийца задал ему неслабую трепку. Парень оказался джинчуурики, и меня вдруг потянуло к нему. Я, наконец, встретил того, кто был таким же, как и я. В тот момент одолела жажда узнать этого человека, узнать, был ли он таким же одиноким и гонимым, есть ли у него цели и надежды, станет ли он человеком, способным облегчить нашу общую ношу. И мне удалось достучаться до него. Темари и Канкуро забрали поверженного брата обратно в деревню, а я остался лежать на холодной земле с улыбкой, спрашивая себя, при каких условиях мы увидимся в следующий раз. А следующий раз точно состоится. Пока мы развлекались в лесу, на деревню напали войска деревень Скрытого Звука и Скрытого Песка. Враги отступили после нашего возвращения, но Орочимару (тот самый, что до смерти напугал Саске), убил Третьего Хокаге. Целый день неустанно лил дождь, когда деревня собралась на похоронах Хирузена, оплакивая лидера. Следующей миссией команды номер семь стал поиск новой Хокаге. Перед уходом Джирайа обучил меня технике с емким названием Расенган. До сих пор я считаю это лучшим, чему мне доводилось научиться в Конохе. В тот же период времени за мной приходили люди в черных плащах с красными облаками. Так я узнал об Акацуки. Их было всего двое, но нутро подсказывало, что им хватит сил разнести добрую половину деревни. Синий громила с огромным мечом быстро расставил все по местам, заявив, что они пришли за мной. Второй же все помалкивал, беспристрастно глядя на меня до боли знакомыми угольными глазами. Когда в конце коридора появился младший Учиха с шаринганом и чидори наперевес, я сразу понял, что второй преступник — это и есть тот самый мифический брат, которого нужно убить. Если Саске считался талантом, самородком и все в этом духе, то его брат показался мне Богом. Ни один мускул его лица не дрогнул, когда он отвел от себя сверкающую молнию, ловко вжимая братца в стену. До одури похожие, но такие разные; отчего-то эта мысль надолго засела в моей голове. Эта потасовка наверняка закончилась бы поджаренной задницей обезумевшего от злости Саске, если бы не вовремя появившийся Джирайа. Вскоре мы отправились искать нашу будущую Хокаге. Как же я был удивлен, когда эта вздорная женщина обозвала нас дураками и отказалась принять пост главы деревни. От злости я вызвал ее на поединок и, конечно, был отделан под орех. С большим трудом, но все же я добился ее уважения и, подарив мне ожерелье своего деда, Цунаде стала пятой хокаге… Жжение в глазах перешло в резкую боль, поясом окружившую весь череп. Казалось, зрительный нерв внутри глаза выворачивается наизнанку. Такая боль не сравниться ни с чем. Будучи без пяти минут утопленником, смирившимся со своей участью, мне вдруг захотелось продлить минуты жизни. Воздуха нет, отчего легкие начинают беспомощно сокращаться. Предпринимаю попытки закричать, пошевелить конечностями, сделать хоть что-нибудь, но ничего не выходит. Страх вдруг хваткой мертвеца сдавил горло. Я хочу жить! Эта мысль загорелась, словно яркая звезда в ночном небе. Я найду миллионы причин для счастья, у меня будут цели и мечты, моя жизнь будет наполнена смыслом, только бы не умереть сейчас. На мгновение показалось, будто давление воды уменьшается, а через некоторое время я уже предвкушаю скорый воздух, так желанно заполняющий легкие. Словно какая-то сила медленно толкает тело вверх, укладывая на водную гладь под теплые лучи солнца. Кашляя и хрипя, жадно хватаю ртом спасительный кислород. Никогда прежде я не думал, что такое простое удовольствие заставит меня почувствовать себя самым счастливым человеком! Дав себе передышку, продолжаю лежать на водной прохладе и наслаждаться солнечным теплом, приятно опаляющим лицо. Собрав оставшиеся силы, я резко распахиваю глаза. Жжение вновь усиливается, отчего в уголках глаз тут же собираются слезы. Несмотря на это, замечаю дым, витающий над озером, и невероятно яркую природу за ним. Небо, деревья, скалы и сама вода словно посыпаны золотом, так они слепят глаз, вынуждая щуриться. Большая кровопотеря дает знать о себе слабостью, возникшей в теле. Окружение снова мутнеет, становится расплывчатым, глаза безвольно закрываются, а шум в голове усиливается. Безумно захотелось уснуть, хотя бы на несколько минуточек. За секунду до потери сознания успеваю заметить высокого рыжего человека в черной одежде, усеянной красными пятнами. Он стремительно приближается ко мне.