Без права на отказ

Судзуна с размаху шлёпнула по воде рукой. Мисаки повела бровью и закатила глаза. Она, нахмурившись, пускала пузырьки; задумчиво следила за тем, как они плывут и лопаются…   — Да я всю жизнь твои сумки, пакеты и чемоданы носить буду, если ты, наконец, согласишься стать моей женой! Такуми смотрел на неё так, словно она — единственное, чего он хочет от этой жизни, и Мисаки не сдержалась.  — Хорошо! Согласна! В момент, когда девушка выкрикнула эти слова, какой-то мальчик, высунувшись из вереницы автомобилей, застрявших в пробке, громко затрубил. Звук, вырвавшийся из инструмента, на котором малыш явно не умел играть, заставил семью застыть, Судзуна крепко зажала уши. Несколько секунд спустя родители успокоили заскучавшего сына и вернули его в машину, а Такуми спросил: — Что ты сказала? Мисаки недоумённо моргнула, а потом растерянным тоном ответила: — Придурок! — Она совсем не это сказала! — воскликнула Судзуна, массируя ушки. — Я что-то пропустил? — дедушка выглядел весёлым и жизнерадостным. — Вернулся, ловелас, — хмыкнул Такуми, чем заставил деда подбочениться. — Вообще-то, в твоём возрасте я тоже был красавцем с перспективами! Именно за это меня и полюбила твоя бабушка. — Бабушка тебя полюбила за привычку целовать её перед сном, — совершенно неожиданно проинформировал внук. Дедушка удивлённо посмотрел на него. — В смысле? Парень вздохнул, устало и равнодушно. — Бабушка рассказывала в детстве, что даже, когда вы ругались и не разговаривали друг с другом, ты при любом раскладе, ложась спать, целовал её и желал спокойной ночи. В такие моменты она уже не могла злиться на тебя. Дедушка мечтательно улыбнулся и вздохнул. — Да-а, было дело. Эх, как мы умели любить! А вы! — с укоризной воскликнул он и пихнул Такуми в бок, указывая на Мисаки. — Понравилась — взял и понёс в ЗАГС, чтоб не дёргалась! Мисаки округлила глаза. Это на него так жара действует? Но кое-что заставило её волноваться сильнее: — Чёрт возьми, а ведь старик прав! — задумчиво прищурившись, произнёс парень. — Ты, блин, серьёзно?! — только и смогла выдать Мисаки, бессмысленно разведя руки. — Вы меня не слушаете! — завопила сердитая Судзуна. — Мисаки не это сказала! Она… — Что ты говоришь, Судзуна? — нервно улыбаясь, спросила брюнетка, закрыв рот сестры ладонью. — Пить хочешь? Пойдём, в машине есть вода… — Ты всё ещё злишься? — хмыкнула она. Сестрёнка посмотрела на неё сердито. — Конечно! Что за наглость?! — ребёнок издал рык. — «Нельзя сюда с животными!» — перековеркала она голос женщины на ресепшене. — Пфф, подумаешь! Судзуна с удвоенной силой стала шлёпать руками по воде. Судзуна непонимающими глазами смотрела на строгую женщину. Женщина, в свою очередь, повторила: — С животными нельзя! — и указала длинным пальцем на идентичную надпись сбоку, у стены. — Я же тебе говорил, что лучше оставить его в машине, — скучающе произнёс Волкер-младший и, кажется, даже зевнул. Судзуна сильнее прижала Лихта к себе, взглянув на Такуми, как на предателя. После этих слов она ни за что на свете не расскажет ему о том, что на самом деле сказала Мисаки возле закусочной! — Тётя, ну пожалуйста! — на её глазах почти слёзы появились, но женщина была непоколебима. — Ведьма! — буркнула девочка себе под нос и с подозрением оглянулась. Все озадаченно на неё посмотрели. — Что такое, деточка? — наконец, задал дедушка вопрос, который интересовал всех. — Я почти уверена… — Судзуна ещё раз обвела взглядом помещение, — что здесь эта белобрысая Баба-яга! Это она тётеньку заколдовала, чтобы меня позлить! Минако протяжно вздохнула на вопросительный взгляд мужа, который искренне не понимал, о ком говорит дочь. — Но я ей своей злобы не подарю! — грозно воскликнула Судзуна. — Лихт! Посидишь в машине! На, — она сунула кота в руки хозяину. «Да она в край обнаглела!» — подумал Такуми. «Спасение!» — подумал Лихт, расслабляясь в знакомых руках. «Месть!» — подумала Судзуна, предчувствуя встречу с Патрицией. — Мадам, — открыл дверь дедушка впуская давешнюю бабулю. — Вы тоже сюда? «Ну уж точно не в соседний супермаркет, » — Минако усмехнулась своим мыслям и пошла в раздевалку за дочерьми. Мисаки поднялась и, замотавшись в полотенце, присела на краешек лавочки, возле источника. Минако обсуждала с бабулей не иначе как деда, который в силу неуёмной активности и не понятно откуда взявшейся молодости успел пригласить её на семейный ужин. Сегодня. Вечером. В их доме. Он вообще подумал, как старушка будет туда добираться? Бабуля тоже оказалась ещё той кокеткой и сразу же согласилась. Просто немыслимо. В эту секунду Мисаки почувствовала, что за ней кто-то следит. В мужской части всё было довольно спокойно и умиротворённо… Почти. — Не толкайтесь! — Вам что-нибудь видно? — Нет… У Такуми — единственного, кто сидел в источнике, — задёргалась бровь. Он открыл глаза и повернул голову в сторону ограждения, которое отделяло женскую часть от мужской. Прижавшись к плотно соединённым брёвнам, дедушка и мистер Аюдзава пытались найти хоть маленькую щелочку. Но это было бессмысленно, как оказалось. — Нужно что-то срочно делать! — с небывалым энтузиазмом крикнул дед и, пробежавшись глазами по помещению, остановил свой взгляд на внуке. — Нет, — безразлично бросил парень, прикрывая глаза. — Будь мужиком и сделай для дедушки пару снимков! — Откуда ты фотик взял? — хмыкнул Такуми, увидев в руках родителя аппарат. — У Судзуны на время забрал. — Не стыдно дитятко обижать? — Как будто тебе не всё равно! Там и Мисаки ведь есть… — подмигнул дедушка. Господин Аюдзава активно его поддерживал. — Вот она-то меня и засечёт первая, — Такуми потянулся и расслабленно откинул голову. Но, без сомнений, упоминание девушки его раззадорило. — Та-ак, что ты видишь? Моя дама достаточно привлекательна? — дедушка поиграл бровями, а Аюдзава закатил глаза. — Не смей пялиться только на свою красотку! — Потише нельзя? — Такуми встал поудобнее и положил руки на ограду. Он навёл чёткость и резкость фото, но, задумавшись, не увидел, что его заметили. — Ты чего?! — завопил дедушка, когда на него обрушилось тело внука. Высота три метра, между прочим. — Я же говорил, что Мисаки так просто не даст вам осуществить свои планы, — хмыкнул в ответ Такуми, потирая ушибленную голову (это ж с какой силой надо было бросить это полотенце?). Он широко распахнул глаза. Если Мисаки бросила своё полотенце в него, а оно валяется рядом, то сейчас она голая? Ему срочно надо обратно! Но «укрепление», которое они построили вместе с дедом и отцом (парню нравилось так его называть) развалилось и, судя по всему, восстановлению не подлежало. А жаль…

***

— Что ты делаешь? — отчеканила Мисаки с явно наигранной злостью, косясь на мужские руки, обнявшие её со спины. Он отреагировал? Конечно! Вот только реакция была обратно пропорциональна той, которую ожидала девушка. Теперь объятия перенеслись с талии на плечи, таким образом, Аюдзава стала прижата ещё сильнее, чем раньше. И совсем растерялась… — Одна… Две… Три… — молодой Волкер, положив подбородок ей на макушку, неопределенно тыкал пальцем в хмурое вечернее небо, указывая на звёзды, изредка показывающиеся из-за туч. Мисаки подняла голову, положив ладонь на руку мужчины, но не осмелилась даже попробовать её убрать. Почему? Потому что брюнетка замерла, почувствовав его губы на своих волосах. Они сидели на качелях во дворе особняка. Мисаки поджала ноги под себя, а её спутник, отталкиваясь ногой, раскачивал качели. Отцу Аюдзавы надумалось (именно так рассуждала сама девушка) наесться за чужой счёт. Именно поэтому он предложил после источников устроить ужин на открытом воздухе. Дедушка эту идею только поддержал, ему удалось уговорить всех приготовить шашлыки и сосиски, хотя ему есть всё это запрещено врачами. Просто воспользовался ситуацией (так рассуждал Такуми, изредка поглядывая на довольную физиономию старика). Эх, старик. Что бы он без тебя делал? Смог бы когда-нибудь её найти? Что бы он делал без неё? Молодой Волкер криво ухмыльнулся, и, хоть Мисаки этого не видела, у неё дрогнули пальцы. В следующую секунду она сделала глубокий вдох и с силой закрыла глаза, словно сдерживая невыносимую боль: Такуми прижался к ней всем торсом, его дыхание явственно ощущалось в районе шеи. Зачем вся эта драма, Мисаки? Ты знаешь, чего он хочет. Ты знаешь, чего хочешь ты. Так в чём же дело? — Судзуна, — осипшим голосом обратилась она к сестре, — я всё слышу. Мы всё слышим. Кусты, старательно приводимые в порядок садовником, зашевелились, и на свет, кряхтя и возмущаясь, выползла (так рассуждали оба — и Мисаки и Такуми) младшая сестра в костюме феи. — Как вы вообще могли меня увидеть? — девочка приводила в порядок фотоаппарат. — Феи ведь невидимые. — Феи, может, и да. — Что ты хочешь сказать? — ого, подумал Такуми, упёрла руки в бока, словно и впрямь верит, что восьмилетняя пигалица может выглядеть угрожающе. — Я хочу сказать, что с тобой всё немного… Сложнее, — он даже закашлялся от уровня серьёзности, с которой произносил эту околесицу. — Дело в том, что твоя человеческая природа сама по себе ну уж очень заметная. Так откуда взяться невидимости? — Но как же… — Судзуна уже надула губы, её глаза опухли, но… — Итак, господа, я здесь! Можем начинать банкет! — Патриция подошла к столу на другой стороне двора, ставя на него пакеты. — Ага! — завопила девочка. — Это всё чары этой ведьмы! Она чуть не заставила меня усомниться в своей силе! Ну я ей сейчас!.. Мелкими, крадущимися шажками она направилась к своей цели. — Получи, злая ведьма! Патриция, судя по недоумённому выражению лица, даже не успела понять, кому принадлежит этот угрожающий визг. Девочка запрыгнула на неё со спины и стала тыкать в старательно уложенные волосы волшебной палочкой. — Уберите от меня этот ходячий кошмар! — завопила женщина, безуспешно пытаясь снять с себя недо-фею. — Надо спаса-ать, — разочарованно вздохнул парень, выпуская Мисаки «на волю». Девушка быстро спрыгнула вниз и побежала на выручку Патриции. Волкер пошёл следом за ней. — Зло-обная-я ве-едьма-а-а! — Судзуна, хватит! Тебя слышно на километр! Почувствовав руки сестры на своей талии, Судзуна начала колотить Патрицию с удвоенной силой. Замахнувшись в который раз, она почувствовала, что стукнула палочкой кого-то сзади. Мисаки выпустила её из рук и схватилась за голову — из раны на лбу тонкой струйкой полилась кровь.