Беда цвета меди

Прятаться от взглядов герцога оказалось не так и сложно. Тот не особо интересовался жизнью корабля и появлялся только на палубе, совершая утренний и вечерний променад, да в столовой, куда простым матросам путь был заказан. Но это не значит, что у Анри не было поводов для беспокойства. Штиль, из-за которого они потеряли драгоценные сутки, застиг их буквально в одном полудневном переходе от пункта назначения. И он чуть не сошёл с ума, думая о том, что эти потерянные часы могут впоследствии стоить Сайлору жизни. Сайлор… Анри и представить не мог, что будет так сильно скучать в разлуке. Возвращаться мыслями к их последней ночи и глупо улыбаться, вспоминая слова, что слетали с губ пирата в порыве страсти. Сейчас, оглядываясь назад, он жалел, что не оставил даже коротенькой записки, где просил бы прощения и обещал новую встречу. Наверное, Сайлор был в ярости поутру, узнав, что его любимая игрушка сбежала… Думать, что нанес пирату душевную рану, Анри Фартанэ не хотел. Земля показалась им поздним вечером, и капитан не отважился заходить в темноте в бухту, полную подводных скал, способных без труда пропороть днище, тем более господин герцог никуда не торопился. И потому в порт вошли лишь на рассвете. — Эй, — поймал боцман глазеющего на порт матроса, стиснув пятерней плечо. — Помоги ребятам спустить багаж на берег. Анри обернулся и увидел, как к ним не спеша приближается Энтони де Фуа. Испугавшись быть узнанным, поспешно закинул на плечо небольшой, но увесистый сундучок, едва не зацепив углом аристократа. — Осторожнее... — недовольно проворчал тот и вдруг подозрительно сощурился, провожая парня взглядом. Поймав себя на том, что пялится на его упругий зад, мотнул головой, точно прогоняя наваждение. — Это тот новый матрос? Это было последнее, что услышал Анри, сбегая вниз по трапу. Самое время было исчезнуть и искать судно, следующее в родные края. Как правило, на корабле никогда не мешали лишние руки, тем более он не станет просить жалованье, отрабатывая проезд и еду. Потому он не видел проблем с поиском попутной посудины. Оставив имущество герцога в общей массе вещей, он растворился в толчее порта, прислушиваясь к разговорам моряков, надеясь встретить родную речь. И когда это случилось, вдруг обжегся о знакомые глаза. — Ваше Высочество! — окликнул Анри девушку, следующую в сторону города в сопровождении двух спутников. Та обернулась, скользнув взглядом по лицу, узнавая, и... отвернулась. Мужчины быстро усадили ее в ожидавшую карету с королевскими гербами и преградили путь, в качестве предостережения, опустив руки на эфес шпаг — не подступишься. — Прошу вас, всего несколько слов, — попросил он, обращаясь не к ним, к девушке, что нервно теребила занавеску. Почему она молчит, разве она не узнала крылья своей любви? Считает, что он предал ее доверие, не справившись с задачей? И поделом, значит, сделал не все, что было в силах человеческих. Или она сама пленница, вынужденная покориться власти тех, кто считает вольным распоряжаться ее судьбой, рожденная плоть от плоти их и тем обреченная на жертву во имя страны? Но о какой любви тогда идет речь? Больше вопросов, чем ответов, которые он между тем должен найти. Рука машинально потянулась к сабле, хотя той уже давно не было на положенном ей месте. — А, вот ты где... Шпион! На плечо легла крепкая ладонь, стискивая до боли. Одновременно, а скорее воспользовавшись моментом, тронулась с места карета, унося прочь ту, которая могла не только пролить свет на интересующие Фартанэ факты, но и спасти его. От досады хотелось развернуться и двинуть наглецу, что бросил сие обвинение и помешал его планам, но Анри просто повернулся, надев холодную вежливую улыбку. — Потрудитесь обосновать свое возмутительное обвинение, — потребовал он у местных служителей порядка, надеясь, что те не услышат, как громко стучит его сердце. — Оно сделано на основании моих слов, молодой человек, — прозвучало справа и, повернув голову, Анри увидел герцога. — В таком случае, сделайте это вы. Анри внутренне подобрался, но внешне постарался остаться спокоен, в конце концов, он не сделал ничего предосудительного. Ведь так? — Извольте. Вы подданный чужой страны, на грани войны с которой мы находимся, тайком пробрались на корабль и по прибытии попытались скрыться. Мне кажется, этого уже достаточно для того, чтобы, как минимум, задержать вас до выяснения обстоятельств, — усмехнулся обвинитель. — В ваших интересах пройти с нами добровольно. — Я тороплюсь, — возразил «шпион». — Кроме того, считаю ваши обвинения возмутительными. Вам был нужен матрос, Сайлор вам его предоставил, так что на корабле я законно. А ухожу, потому что капитан дал мне важное поручение. Серые глаза герцога зло сощурились: — Лжешь. Все дела в столице Сайлор ведет через меня и моих людей. Взять мерзавца, — приказал он. Анри подался назад, намеренный бежать, но угодил в крепкие "объятья" сопровождающих Ее Высочества, заломивших пленнику руки. Чей-то кулак угодил в солнечное сплетение, и реальность померкла, отправляя парня в беспамятство. В себя Анри Фартанэ приходил долго и тяжело, слишком силен и точен оказался удар. Было холодно и, чтобы сохранить драгоценное тепло, он свернулся, подтянув колени к груди. Он даже умудрился задремать, стараясь не думать о последствиях своего провала, не думать вообще, но спустя какое-то время его разбудили тем, что выплеснули на него ведро ледяной воды и встряхнули за шкирку словно котенка. Вода попала в нос, и он закашлялся. Попытался проморгаться, чувствуя, как идут прахом усилия, мокрая холодная одежда прилипла, забирая тепло. Холод воспользовался этим, завладевая телом, и молодой человек задрожал. Противно скрипнула железная дверь и, пройдя в камеру, к пленнику нарочито неспешно приблизился герцог де Фуа, рукоятью хлыста приподняв за подбородок его лицо: — Ну, надеюсь, тебе хватило времени подумать и принять верное решение? Только признав свою вину и сотрудничая с нами, ты можешь рассчитывать на помилование и обрести свободу. Анри прямо посмотрел мужчине в лицо, выдохнув: — Мне не в чем признаваться. — Не верный ответ, моя шлюшка… Пленник гневно вскинулся, не согласный с эпитетом, прожигая герцога взглядом, но тот лишь рассмеялся: — Не веришь? Вот увидишь, когда я закончу с тобой, ты не только во всем сознаешься, но и станешь моей послушной игрушкой, — похлопал Энтони парня по щеке прежде, чем тот отвернулся. — Гордый. Сайлор в свое время тоже был гордецом и, наверное, похлеще тебя. Прошло целых три года, прежде чем мне удалось пробить брешь в его упрямом молчании и осторожно перетянуть на нашу сторону, открыть ему глаза на то, кому он все эти годы хранил верность… И должен сказать без лишней гордости, что с тех пор отточил свое мастерство почти до совершенства, предела которому нет. Кто знает, может именно с тобой, мы откроем новые грани… По телу Фартанэ пробежали крупные мурашки, он прикрыл глаза, пряча за опущенными ресницами страх, что охватил его от нарисованных придворным садистом перспектив. Если уж тому удалось сломить Сайлора, что говорить о нем?.. Мысль же о новом и неоднократном сексуальном насилии и вовсе приводила на грань ужаса. — Вы совершаете ошибку, — твердо сказал он, настаивая на своей невиновности. А, собственно, что ему еще оставалось? Не мог же он оговорить самого себя и утянуть за собой целую страну. — Ошибку, которую Сайлор вам не простит. Если конечно узнает о его судьбе… Но эту мысль Анри озвучивать не стал, чтобы не подкидывать Энтони идей, которые выйдут пленнику боком. — А он еще жив? — приподнял герцог бровь, однако в голосе его явно просквозили нотки затаенной надежды. Похоже, мучитель и жертва, в самом деле, стали впоследствии друзьями. — Разве ты не убил его? — Нет! — возмущенно воскликнул Анри, забывая, как хотел задушить любовника цепью, люто ненавидя. Словно не с ним было, не в этой реальности. Проклятый пират умудрился незаметно пробраться в его сердце и пустить там корни. — Лжешь! — так же остался непреклонен аристократ в своем мнении относительно пленника. — Я видел, с каким наслаждением Сайлор имеет тебя. Он никогда не выкидывает игрушки, пока не наиграется вволю. Стиснув в сердцах кулаки, герцог де Фуа велел сорвать с пленника одежду и распять на цепях. Подручные исполнили приказание незамедлительно, оставляя продрогшего парня нагим под гневным и похотливым взглядом господина. Натягивая цепи так, чтобы было больно даже шелохнуться, заставляя Анри стиснуть зубы, чтобы не застонать. Стараясь не думать о страданиях тела и хлысте в руках герцога де Фуа, он цеплялся за информацию о Сайлоре, являющуюся еще одним недостающим кусочком мозаики, поведавшим о причинах оборвавшейся переписки. Но за что пират угодил в подземелье, где провел три долгих года, подвергаясь пыткам, промывке мозгов и… насилию? Словно подтверждая его догадки, рукоять хлыста грубо проникла глубоко ему в анус, раздвигая упрямые мышцы, вдруг плотно обхватившие инородный предмет. Дыхание на миг прервалось от боли и остроты ощущения. От «предвкушения» продолжения, по спине прибежали мурашки, да и чего можно было ожидать от садиста?.. — А мой друг тебя хорошо натаскал, — сделал вывод герцог, почти вытаскивая рукоять, чтобы снова загнать глубоко внутрь, — задница засасывает, как у профессиональной шлюхи. Такой не стыдно и с друзьями поделиться… Анри отчаянно рванулся, вновь протестуя против статуса, в который опускал его Энтони, но движение лишь отозвалось болью в каждом суставе. Оставив рукоять внутри, мужчина огладил стройное, гладкое тело пленника: — А Сайлор не поделился, пожадничал на этот раз. Впрочем, есть справедливость на свете, и теперь мне ничто не мешает проверить, действительно ли ты так хорош, как говорят. — Тварь… Хлыст извлекли и почти сразу обрушили на спину Анри. Недостаточно сильно, чтобы попортить кожу, но чувствительно, оставляя синяки. Пленник терпел порку молча, стиснув зубы, и только тело выгибалось, пытаясь инстинктивно уйти от болезненных соприкосновений, причиняя себе еще больше страданий. Он не закричит, не доставит аристократу подобного удовольствия. И не станет игрушкой садиста, даже если его забьют и замучают до смерти. Остановился Энтони лишь тогда, когда на спине пленника не осталось живого места, и тот лишился сознания, безвольно повиснув на цепях. Отбросив хлыст, лично плеснул ему в лицо ледяной воды, приводя в чувство. — Согрелся? — усмехнулся он, ведя рукой по груди пленника, вниз, по животу зарывшись пальцами в мягкие медные завитки волос. — Это была затравка. Ты готов перейти к основному блюду, или созрел для признаний? Рука герцога сжала яички, и Анри вскрикнул, от боли снова потемнело в глазах. — Сознайся, — пробивался свозь ее пелену вкрадчивый голос садиста. — Расскажи мне все и твои страдания прекратятся. Заманчивое предложение на фоне открывающихся перспектив и боли, все сильнее вгрызающейся в тело, вот только рассказывать было нечего… И губы, с трудом разомкнувшись, упрямо произнесли: — Я… невиновен… и требую провести расследование. В конце концов, в любой цивилизованной стране существовали правосудие и судебные органы, которым надлежало заниматься подобными вещами. Пытки же являлись пережитком прошлого, ужасным и необъективным. — Расследование? — герцог фыркнул. Разжав руку, сделал знак подручным, что быстро развели огонь в очаге, оставив в пламени прут. — Если ты не знаком с нашими законами, то довожу до твоего сведенья, что со шпионами и диверсантами мы говорим по законам военного времени. Итак, назови свое имя. Пленник обреченно посмотрел на раскаляющийся металл. Наверное, он смог бы выдержать и это испытание, во имя идеи или великой цели, ради своей страны и короля, но не из пустого упрямства. К тому же у него не было времени томиться в подземелье, когда над Сайлором нависла смертельная опасность. — Анри Фартанэ, — выдохнул он, не скрывая имя, которое ничего не стоило узнать другим путем. — С какой целью пробрался на судно? — холодно продолжил допрос де Фуа, отделяя пальцами прядь волос пленника, перебирая ее. Анри помедлил с ответом. Он уже понял, что любой озвученный факт будет использован против него, а значит, следовало пройти по тонкой грани между ложью, которую герцог раскусит, и правдой, которую он не мог открыть франту, в отличие от Сайлора не доверяя ему. Прядь намотали на руку, сильно дернув. — Ну? Парень тихо зашипел. — Это был мой единственный шанс сбежать от Сайлора, чьим пленником я оставался, даже став членом его команды. Губы герцога искривила усмешка, рука отпустила прядь, чтобы провести большим пальцем по искусанным губам: — Как интересно, и кто же из вас врет: ты, чтобы выкрутиться, или Сайлор? — мужчина нахмурился и вдруг отступил на шаг. — Неужели… С каким приказом ты отбыл из родного порта? — вернулся он к допросу. — И помни, что от откровенности зависит твоя дальнейшая судьба. Анри снова помедлил с ответом, анализируя внезапные перемены в поведении герцога де Фуа. У того даже похоть из взгляда пропала, словно ему пригрозили кастрацией. Однако хлесткий удар по лицу вернул его на грешную землю. — Я должен был доставить ко двору Его Величества Людвига восьмого приданное принцессы Анны и вернуться с его представителями, которые доставят невесту жениху согласно местным обычаям. — Кто отдал тебе приказ? — Мой отец, вице-адмирал Винсент Фартанэ, — выдохнул пленник, опустив голову. В этот неловкий момент он почувствовал себя предателем и неудачником, которым всегда считал его отец. Тот наконец доверил ему важную миссию, а он не справился, доказав свое ничтожество. — Очень хорошо, — как-то неожиданно спокойно сказал Энтони и довольно улыбнулся, приподнимая его лицо за подбородок. — В таком случае, как только он подтвердит твою личность, мы поговорим по-другому. — Он здесь?! В душе вспыхнула надежда, и тут же почти погасла, когда в память ворвались слова Сайлора: "Тебя предали впервые?", " Он пожертвовал тобой, как хороший игрок отдаёт пешку, чтобы съесть ладью". В животе свернулся холодной змеей страх. — Дайте ему одежду, — велел вместо ответа герцог, прежде чем стремительно покинуть камеру. Впрочем, сняли с цепей Анри только через четверть часа, когда он снова успел продрогнуть, и кинули вещи с чужого плеча. Дождавшись, когда задержанный оденется, застегнув рубаху не слушающимися пальцами, в ручных кандалах вывели из камеры, проведя мрачными темными коридорами в обставленное по-спартански помещение. За столом сидели двое: герцог де Фуа и вице-адмирал Фартанэ, одинаково отреагировав на скрип двери поворотом головы. — Вот и он. Узнаете ли вы этого человека, сударь? Сопровождающие повернули задержанного, позволяя рассмотреть в подробностях черты его лица. И хотя какой-то частичкой разума Анри хотел остаться неузнанным, одновременно он отчаянно надеялся, что отец признает его. "Пожалуйста, отец..." Он так хотел, чтобы Сайлор ошибался, хотя бы относительно него. Он так не хотел терять веру в людей... Мужчина молчал, и эти минуты показались пленнику вечностью, но вот губы его шевельнулись: — Да, это Анри Фартанэ, капитан флота Его Величества. Ответ звучал ровно и холодно, словно вице-адмирал говорил о постороннем человеке — просто один из матросов... В душе Анри смешались облегчение и горечь, щедро приправленные тупой болью непризнанного дитя. — Вы подтверждаете, что доверили ему доставить приданное принцессы? — Подтверждаю. Холод, идущий от слов Винсента Фартанэ, резал без ножа. Только раз глянув на лицо, удостоверяясь, что это его отпрыск, отец больше не смотрел на парня, словно они с Энтони были в помещении одни. Герцог де Фуа посмотрел на пленника с жалостью, плеснув еще масла в огонь, и кивнул: — Благодарю вас, вы свободны. Отец поднялся и направился к двери, вдруг обернувшись: — Я смогу его забрать? — поинтересовался он. — Как только мы уточним кое-какие детали относительно пленения и побега, — проводив вице-адмирала взглядом, Энтони сделал жест рукой, предлагая пленнику присесть на освободившееся место. И Анри воспользовался предложением, снова чуть ссутулив спину, как будто стремясь уменьшить физическую боль, на самом же деле впечатления от встречи с отцом камнем легли на плечи. И все, что он сейчас хотел бы спросить у вице-адмирала, так это почему тот не оставил его гнить в чужом подземелье. Разве так было не проще, раз и навсегда избавиться от свидетельства порочной связи с горничной?.. Повисло молчание: пленник ждал вопросов или водворения обратно в камеру, герцог тянул, казалось, что-то обдумывая. А может, это был психологический прием? Не выдержав, Анри уже собирался нарушить молчание просьбой, когда де Фуа окликнул стражника за дверью, велев принести заключенному еды. Что и было исполнено. Перед Фартанэ поставили кувшин с молоком, холодное мясо, овощи и белый хлеб. Только притрагиваться к угощению пленник не спешил, хотя желудок предательски заурчал. Посмотрел на герцога, пытаясь найти ответы на вопросы, а встретил легкую улыбку на тонких губах. — Ешь, — сказал тот, но в тоне не было приказа. — Или хочешь, чтобы Сайлор мне шею за тебя свернул? Анри покачал головой, но не сделал ни единого поползновения в сторону еды. — Вы по-прежнему меня подозреваете? — спросил он, не зная, чего ждать от ситуации и от человека, сидящего напротив. Более того, после его недвусмысленных намеков не доверял и ждал от того подвоха. — Напротив, я склонен тебе верить, — улыбнулся мужчина, отправив в рот кусок буженины и запивая молоком, доказывая, что в пищу ничто не подмешано. Анри слабо усмехнулся и, отломив хлеба, сделал щедрый глоток молока, доказывая, что вовсе не этого боялся, и одновременно идя на контакт, замечая, как незаметно изменилось к нему отношение мужчины. — В таком случае, может, снимите кандалы? — предложил пленник. Есть в громоздких "браслетах" с цепями, цепляющихся за край столешницы, было крайне неудобно. Но это была не единственная причина, сей шаг навстречу стал бы не плохим доказательством веры, в которой герцог пытался его уверить. Энтони испытывающе посмотрел на Фартанэ, заново взвешивая "за" и "против", и снова кликнул стражника, отомкнувшего замки. Потерпев запястья, Анри благодарно кивнул и сделал себе бутерброд. — Почему вы изменили свое мнение? — поинтересовался он, приступая к трапезе. Мужчина вздохнул: — Я знаю Сайлора, как собственного брата. Он хорошо чувствует фальшь и никогда не полюбил бы лжеца. Он правда жив? — голос его едва заметно дрогнул. Тревога герцога о друге была столь искренней и трогательной, что пленник исполнился сочувствия и коснулся пальцами чужой руки. — Я всего лишь подсыпал ему сонного порошка, — заверил он, успокаивая. — Думаю, его корабль со дня на день войдёт в порт. С губ герцога невольно сорвался облегченный вздох. — И когда это случиться, ты хотел бы оказаться как можно дальше отсюда? — не скрывая горечи, предположил тот. — Я могу отдать тебя вице-адмиралу, но... Поверь мне, мальчик, верность не стоит тех, кто ее предает. Анри рассеянно кивнул, то ли соглашаясь, то ли принимая к сведенью. — Но я пока на службе короля, — заметил он, давая понять, что независимо от достоинства тех, кому он служит, сам Анри Фартанэ до предательства не опустится. — Пока — какое обнадеживающее слово, — улыбнулся собеседник. — Если надумаешь сменить повелителя, мы с радостью примем тебя в свои ряды, такие верные люди и хорошие моряки стране всегда нужны. — Благодарю за комплимент. Я буду иметь ваше предложение в виду. Анри опустил взгляд, делая вид, что занят едой. Чертов аристократ... Сайлора он тоже пытался вербовать лестными речами? — Надеюсь на это, — улыбнулся Энтони де Фуа, поднимаясь. — А сейчас я должен откланяться. Дела... Когда доешь, тебя проводят в камеру. С этими словами его оставили в одиночестве, переваривать все услышанное и думать. Ему было о чем…