«...Много раз потом я размышлял о наших поисках. Они показали мне, что свет прошлого освещает все. Прошлое всегда рядом с нами, оно, вывернутое наружу, – изнанка жизни. И поэтому, Джонатан, мы теперь каким-то образом всегда будем вместе. И наши семьи будут вместе, и семьи наших родных... Потому что мы с тобой разделили то, ради чего стоит жить. И еще на случай, если кто-то надумает искать». (с) Дж.С. Фоер, «Полная иллюминация» (вольная цитата)
Хмурое утро, едва отличимое от ночи, пришло вяло, Мичия догадался о его наступлении лишь по тому, что тусклый свет, льющийся из окон, стал серей. Голова болела, как с перепоя, во всем теле ощущалась жуткая разбитость, спина затекла, суставы ныли... как ни крути, спать на полу он совершенно отвык, да и возраст уже явно не позволял ночевать в спартанских условиях. Буркнув под нос ругательство, Шимизу нехотя выполз из-под нагретого одеяла, понимая: пусть он и не выспался, здорового сна уже не дождется. «Домой хочу», – с тоской прохныкал парень, бросив взгляд за окно с непрекращающимся дождем. - Доброе утро, – словно издеваясь, проронил негромкий, чуть хрипловатый голос. Хироши, поправляя воротник, вернулся в комнату. Его футон уже был скручен и лежал в углу, дожидаясь хозяйских рук или распоряжения, сам коммерсант пытался застегнуть упрямую пуговицу на выправленной рубашке и держался скованно, как бедный родственник. - Доброе, – Мичия заразительно зевнул, имитируя морского котика. Проморгавшись, удивленно воззрился на растерянного Йошиду. – Что стряслось? - Воды нету, – грустно признался тот. - Конечно нету, – доктор презрительно фыркнул. – Я же говорил, что дом отключен. - Вы говорили, что отключено электричество. - Раз электричество, то и вода тоже. По логике. - А, ну да. Я как-то не подумал, – Хиро потупился, а Мичия невольно приметил: в бытовых мелочах ушлый предприниматель разбирался прескверно, становясь беспомощным до смешного. Правда, вместо справедливого раздражения подобная инфантильность будила в Мичии желание утешить, помочь. Странное ощущение: раньше эгоист не замечал за собой такого. - Нестрашно, – отмахнулся он. – Отсутствие воды – знак того, что нам пора выдвигаться. - Похоже, – Хироши обаятельно улыбнулся. Еще раз смерив взглядом его сгорбленную фигуру, Шимизу хмуро тронул собственную щеку, с недовольством думая: придется ехать в город небритыми, немытыми да помятыми. «Красавцы, тьфу», – резюмировал врач, покидая-таки свое уютное лежбище. Пока он одевался и распихивал вещи по их законным местам, завязалась ненавязчивая беседа. - Вы не отдохнули, – заметил Хироши. – Это я виноват: не предупредил, – сокрушенно опустил голову. – У меня иногда бывает... И пугает всех, кто не в курсе. - Что с вами? – осторожно спросил доктор, надеясь приоткрыть тайну, но свежеиспеченный пациент открываться не захотел: - Ничего особенного, – нахохлился он, – так, ерунда. Со мной это уже лет десять, накрывает, когда перенервничаю. Нельзя мне волноваться: слабое сердце у меня. На том он смолк. Разочарованному Мичии оставалось только похвалить себя, что накануне он не поддался эмоциям и не стал будить спящего. - Я ваш должник, Шимизу-сан, – кратко подытожил Хироши вместо того чтобы пускаться в пространные объяснения. – В качестве компенсации отвезу вас в Йокогаму, не спорьте. Мичия и не спорил, хотя в глубине души все еще волновался за нового знакомого, не зная, что произошло с этим человеком и почему он не лечит свое расстройство. «Ведь это расстройство, – справедливо рассудил Шимизу, – нервное заболевание, причем застарелое, почти хроническое. Будь он мне близким, давным-давно бы схватил засранца за шиворот да потащил в клинику». Представив последнюю картину, Мичия хмыкнул, но тут же почувствовал горечь от осознания нереальности таких перспектив. «Привык я к этому упрямцу», – вздохнул доктор. Уже на пороге, убедившись, что никто ничего не забыл, хозяин вдруг обернулся, напомнив предпринимателю: - Йошида-сан, согласно тексту письма вашего родственника, моя библиотека оказалась совсем не моей. Разрешаю вам, как наследнику ее хозяина, вывезти книги. - Спасибо, но я, хотя и уважаю литературу, особенно ту, что можно выгодно сбагрить, не фанат чтения. Да и не настолько нуждаюсь в средствах, чтоб искать покупателей, организовывать перевозку... Чересчур утомительно, – признался делец. - Ваше право, – пожал плечами владелец. Затем они покинули темный дом, заперли двери и уехали. Двор опустел, снова погрузившись в тишину, неминуемо затерялся во времени, словно выпал из обоймы мелькавших дней. В нем по-прежнему пели птицы. По пути ребята остановились в уже знакомом ресторанчике выпить кофе, однако еще раньше, проезжая мимо деревенского кладбища, Мичия деликатно попросил водителя притормозить. Мощная «тойота» замерла у ворот, потушив огни, набычилась: внедорожник скучал по трассам. - Мне нужно зайти к нему, – пробормотал доктор, в волнении сминая край своего широкого накрученного шарфа. – Пойдете со мной? – спросил на вдохе. - Нет, – кратко ответил Хиро, опуская глаза. – Я ведь Йошида. - Верно, – выдохнул врач. – Простите. За пределами машины было сыро и шумно: частые капли шлепали по лужам да шуршали в листве. В маленькой лавочке Шимизу купил два букета, один побольше, другой чуть поскромнее, попав под дождь, они сразу покрылись мириадами хрупких капель. Смотритель, встретивший Мичию у чугунных ворот, нескрываемо удивился и обрадовался нежданному гостю. - Все же зашли, Шимизу-сан. Не проехали мимо, – произнес сторож с печальной улыбкой, не собираясь докучать, но и не преминув сделать неучтивому горожанину тонкий, хотя, безусловно, заслуженный выговор. - Да, Нишимура-сан. Мне давно следовало прийти, – честно повинился Мичия, поклонившись. Смотритель не держал его, отпустив с миром, и совсем скоро скромный белый букетик уже покоился на мраморной плите под портретом красивого человека, с которым пришедший был удивительно схож... разве что нос другой и черты мягче... рестайлинг. Обновленная версия. 2.0. - Прости, что не понял, – шорох ливня, потоками льющегося с зонта, заглушил слова, но Мичия был уверен: тот, кому они предназначались, их слышал. Постояв еще немного, мужчина бережно положил букет попышнее к соседнему памятнику, на котором виднелась скромная серебристая надпись: «Шимизу Киоко». А потом, попрощавшись, он вернулся к воротам, принял наставление Нишимуры беречь себя, пожелал тому всего доброго и прикрыл за собой калитку. Наблюдая, как гость садится в большую машину с токийскими номерами, смотритель облокотился о перила, теряясь в догадках, кто же мог заехать за наследником старого дома, но спустя пару секунд кроссовер скрылся из виду, нырнув в пелену дождя. Старик вздохнул, пробурчал что-то и ушел. Тихий поселок закончился очень быстро, недолго попетляв по подъездным дорогам, «тойота» вырулила на трассу, не без удовольствия прибавив ходу: ограничения тут заметно спадали. Лишь иногда перебрасываясь репликами, ребята в общем-то ехали молча. Может быть, Мичия и завел бы разговор, но стыд за откровенные мысли-сны о Хироши слишком сильно терзал Шимизу: даже предприняв с десяток попыток распознать, где же сон граничил с явью, то есть, за какие фантазии доктор не нес ответственности, Мичия ни к чему не пришел. И теперь ему казалось, что все интимные подробности их выдуманной близости – его личная неизгладимая вина, он будто бы на самом деле принудил Йошиду к сексу, изнасиловал его... Пусть даже все непристойности оставались исключительно в представлениях Мичии, Хироши мысли читать не умел и там, в чужой голове, отдавался по собственной воле. «И желанию, – резонно добавил доктор. – Он сам провоцировал и хотел меня, страшно смущался, но мечтал поскорей оказаться со мной в постели, млел, воображая пошлые картины, на которых его, как он того заслуживает, властно поставят в удобную позу да запросто поимеют поглубже, подольше да побольней, так, чтоб наутро сидеть было трудно и вспоминать стыдно. Это с виду он важный, неприступный, скромный – а сам только и ждал, когда я его наконец завалю да оттрахаю как следует. Тут и сомневаться-то нечего». Подобные выводы должны были убеждать, но в данный момент по неизвестной причине не работали. И Мичии все равно было совестно. Чтобы хоть как-то отвлечься, доктор рассматривал внутреннее убранство салона, скромное, практически аскетичное, поскольку ненужных вещей Хироши с собой не возил. Стрелка спидометра плавно пресекла очередную черту, демонстрируя: допустимый предел достигнут, они скользят на волоске от нарушения, однако пока еще остаются добропорядочными жителями островов. «Крепко выдрать бы тебя, заразу эдакую», – покосился на водителя Мичия, правда, тут же прикусил язык, понимая: он просто-напросто завидует Йошиде. На смену недовольству пришло восхищение: Мичия помнил, как где-то читал о том, что полноприводные автомобили на высоких скоростях трудноуправляемы, но Хироши вел свой кроссовер удивительно легко, идеально, играючи вписываясь в каждый поворот, абсолютно без какого-либо напряжения держал мощную машину, так и норовящую вырваться на свободу. Страстная и стремительная, способная покорить любые крутые склоны, она беспрекословно подчинялась ему, уважая его силу. «Он не просто встретил свое авто, у него определенно талант, дорога – его стихия», – не сомневался Мичия, с трепетом наблюдая, как Йошида методично переключает передачи. Уверенный в себе, смелый, правильный. Родинка на руке, возле безымянного пальца – так необычно. «Прирожденный водитель», – светло улыбнулся Мичия. Мокрые пейзажи с характерными для сезона дождей сочно зелеными деревьями и грязными лужами вскоре сменились домами, на горизонте замаячили очертания йокогамских высоток, и Хироши, перекладывая руль, резво направил «тойоту» к городу. На въезде собралась пробка. - Хорош тошнить... – проворчал Хиро, беспардонно сигналя. - Это Йокогама, – укорил его Мичия. – Мы здесь не обязаны пропускать столичан. - Ладно-ладно, простите убогого, – комично покаялся Йошида, приказывая престижному паркетнику двигаться впредь как можно более незаметно, к счастью, другие водители наказывать токийского псевдобедолагу не стали. – Я иногда путаюсь, – с виноватой улыбкой сообщил коммерсант. – В Германии правостороннее движение, тут мне все кажется перевернутым. Шимизу кивнул, будто согласен, а сам прикинул, что Йошиду наверняка не раз драли и за превышение, и за прочие грехи, но, конечно, о подобных «подвигах» он ему не расскажет. Кстати, если не брать в расчет святую дорожную ругань, Хироши весь путь держался спокойно, со стороны казалось, будто вчерашнее письмо его совершенно не зацепило: он и спал непробудно, и относительно неплохо выспался... на самом же деле он жутко перенервничал, боясь теперь, что случайный жест или фраза выдаст его волнения. Так и вышло: на светофоре, дожидаясь смены запрещающего сигнала на разрешающий, Хиро все-таки сдался, проронив глухо, бесцветно, не отводя напряженных глаз от дороги: - Вот и все. Мичия удивленно посмотрел на него. - Тайне конец, – пояснил Хироши. – Я нашел ключ к разгадке, и все закончилось. - Это ведь хорошо. - Хорошо, но мне почему-то грустно, – Йошида задумался, аккуратно пристроившись за йокогамским «субару». – Я всю жизнь посвятил себе, гнался за признанием, ставил перед собой цели и достигал их, а теперь вдруг в одночасье ощутил... пустоту. Он хмыкнул, элегантно расставаясь с серебристым седаном, дабы субаровец не диктовал темп, а Мичии померещилось, будто в голосе Хироши так и сквозит отчаяние. - Что мне все эти машины, деньги, дела? – признался Йошида. – Порой мне и поговорить-то не с кем, – крутанул руль, выезжая на дорогу, примыкавшую к главной. – Когда отец поручил мне раскрыть семейный секрет, в моей однотипной жизни впервые за много лет появилась новая, непривычная цель. Она поддерживала меня после его смерти, служила своеобразным утешением: отец будто каким-то образом оставался со мной, рассчитывал на меня, а нынче все прояснилось – и он ушел. Навсегда. Безвозвратно, – коммерсант сморгнул набежавшие горячие слезы. – Теперь, Шимизу-сан, когда я добился своего, думаете, мне стало легче? Отнюдь. Еще никогда, кажется, я не чувствовал себя таким одиноким. Он замолчал. Вел машину дальше сосредоточенно, более не озвучивая мыслей: Йошида не страдал склонностью к откровениям, даже сейчас ему было куда легче не сотрясать воздух зря. И, выговорившись, он старался не гадать, стоило ли приоткрывать сердце малознакомому человеку. «Неважно. Уже неважно», – повторял себе бизнесмен. Мичия немигающе смотрел на дорогу. - Извините, – вдруг произнес Йошида прежним тоном. – Нервы с этими перелетами ни к черту, – невесело посмеялся, спровоцировав собеседника выдавить неискреннюю улыбку, и до самого подъезда Шимизу они больше не разговаривали. Совершив плавный разворот на маленьком пятачке двора, внедорожник остановился. - Вы дома, – объявил водитель, ребята покинули салон. Пришло время прощаться. Пока они ехали, ливень перешел в мелкую морось, потому зонт можно было не открывать. Давно ожидая этого момента, Мичия протянул Хироши письмо, надежно упакованное в конверт, восьмое десятилетие хранивший старую человечью тайну. - Возьмите, – сказал Мичия. – Оно ваше. Отныне и навсегда. - Спасибо, – Хиро бережно спрятал письмо во внутренний карман пиджака. - Не за что. А книжку про самураев я, пожалуй, себе оставлю, – прибавил доктор, покрутив в руках обшарпанный красный томик. – Будет хорошей памятью, от плохой, надеюсь, избавлюсь, когда поместье продам... – помолчав, он устало прибавил: – Продать бы его скорее. - Могу предложить свою помощь, – загадочно улыбнулся Йошида. – Нужно было раньше сказать, но как-то речь не зашла: одно время я занимался риэлтерским делом и знаю, как следует избавляться от надоевшей недвижимости. - Правда? – искренне удивился Мичия, не веря своей удаче. - Да, – парень скромно кивнул. – Может, сгодимся еще друг другу. Я помогу вам, я обязуюсь. А пока вот... – порывшись в карманах, он практически силой впихнул в руки собеседнику заранее выписанный чек. – Это вам. - Зачем? – опешил доктор. - Вознаграждение за найденное письмо, как договаривались, – по-военному отчеканил делец. – Будем считать, что вы мне его продали. - Что вы... – начал было вмиг растерявшийся Шимизу, но его безапелляционно прервали: - Нет, это не обсуждается. Я так решил. Если вы откажетесь, то оскорбите меня. В темно-карих глазах читалась плохо скрываемая ярость, почуяв ее, врач не решился перечить, покорно сдавшись чужому напору, чему оппонент обрадовался, точно ребенок, просиял, по-свойски хлопнул Мичию по плечу. - Вот и славно! Хоть нормальную машину купите! Скажем, «Тойоту-Ярис», – хихикнул поклонник мощных автомобилей, а Шимизу вспыхнул: - Чего?! - Шучу я, – мирно отступил Йошида. – Ну «Гранд-Витару» там, «Форестер», даже «Паджеро», если доложите. Или тот же «Кашкай» – смотря кто вам ближе. - Спасибо, но... почему вы навязываете мне машину? – вяло воспротивился Мичия, не привыкший к подобным подаркам. Признать сумму со множеством нулей соизмеримой платой за оказанную им помощь он просто не мог – в голове это не укладывалось. Но у богатых, видимо, правда свои причуды. - Навязываю? – бизнесмен изумленно фыркнул. – Увольте. Машина – это свобода. И потом, – он прищурился, – насколько я понял, когда-то давно Йошида Хироши отобрал свободу у Шимизу Мичии. Пришел час, когда их тезкам следует исправить это досадное недоразумение. Они помолчали, какое-то время Йошида нетерпеливо качался на каблуках, а Шимизу тупо разглядывал полученный документ, завизированный красивой убористой подписью. Затем, тяжело выдохнув, как перед прыжком, предприниматель все-таки решился нарушить дистанцию, принятую в восточном обществе, и, шагнув, своевольно заключил нового знакомого в горячие искренние объятья. - Прощайте. Спасибо за все, Мичия-сан... то есть, Шимизу-сан... – усмехнулся, поправил: – Нет. Шимизу-сэнсэй. Врач шутку оценил, с ехидцей заметив: - К вашим услугам, герр Йошида. Теперь расхохотался и предприниматель. По-дружески пихнув доктора, он прибавил парочку прибауток, ребята вдоволь посмеялись, легко и просто, словно знакомы были с незапамятных пор. Расставаться чудовищно не хотелось, мысли о скорой разлуке неприятно тяготили обоих, но что поделаешь? Каждый из них шел дальше своей дорогой. - Не забудьте то, что я вам сказал, – напомнил Хиро, вручая Мичии свою визитку. – У меня действительно сохранились связи с практикующими риэлторами. Я пробуду в Японии еще месяц, позвоните мне, пожалуйста... Обязательно позвоните. Он стушевался: просьба получилась навязчивой. Желая скрыть лишнее смущение, Хироши крепко пожал Мичии руку, по-быстрому уселся за руль и выехал со двора. Фары внедорожника последний раз мигнули в жизни Шимизу. Мичия остался один возле подъезда, о пережитых событиях напоминала лишь книга в яркой обложке, которую он прижимал к себе, чтобы на нее попало поменьше капель. Только теперь, кажется, сквозящее ощущение потери посетило его ленивую душу. Скоро все закончится: он продаст имение с йошидовской библиотекой и вместе с домом постепенно утратит память. «Ничто не вечно, – равнодушно подумалось ему, – ничто не важно. Все проходит: со временем минувшее забывается, выгорает, подобно книжному переплету, с годами теряющему цвета. Когда-нибудь красный и зеленый сольются, перестанут отличаться, реки вернутся в океан. Зря Хироши переживал из-за одиночества: когда каждый из нас уходит, он уходит один». «Есть ли в тебе хоть что-то... есть ли во мне хоть что-то...» – невольно закружило в воспоминаниях обрывком фразы сквозь шорох далеких радиоволн. Шимизу выдохнул. Спрятав карточку в карман, Мичия устроил ее впритык к сигаретной пачке: вредные привычки должны жить вместе. Ведь знакомиться так же рискованно, как курить: до последнего не знаешь, к чему приведет неосторожная затяжка, звонок... - Прости, что наверняка забуду, Хироши-кун, – заранее извинился главный пофигист клиники.***
Дождь смыл с асфальта ровные следы шин, заслонил даль пеленой, чтобы мокрая Йокогама сильней погрузилась в сезонную грязную тоску. Элегантный кроссовер, стремительно развивая скорость, разрезал непогоду, летел прочь из обители синих огней. Стена густого тумана совсем скоро поглотила даже самые яркие. Йошида запомнил эту дорогу, кажется, на всю жизнь, чтобы вернуться, если кто-то на другом конце провода, на другом конце света однажды все же наберет его номер, надеясь услышать в динамике заветное «да». Но это потом, потом, а пока он подбил промежуточные итоги, завершил дела, попрощался с родными, поставил в гараж верную «тойоту». Хироши не ошибался: все, наконец, закончилось. И теперь только ветер сопровождал его весь оставшийся путь до Берлина.The end
Написано и отредактировано: 10.05.–27.08.2015 г. Минск, Беларусь