Темный аркан

На их пятнадцатую встречу Эсхата привела его в клуб развлечений, и Фрерс сидел неподвижно, пока она общалась с хозяйкой — Эсхата не любила, когда он шевелился, ей нравилось, что он принимал ее поцелуи и ласки молча и не меняя позы. — Какой вышколенный у вас мальчик, высокородная госпожа, — льстиво сказала хозяйка клуба. — Вы всегда знали толк в воспитании. — Кто позволял тебе говорить о мужчине под отводящими чарами? — спросила Эсхата. — Простите, госпожа, — побледнела та. Фрерс скользнул по ней взглядом и подумал, что в старом роду его бы тоже похвалили за это, хоть и другими словами. Только его супруге... бывшей... ей, кажется, не нравилось... его воспитание. Ему и не хотелось двигаться, хотя все тело занемело от напряжения, рука Эсхаты лежала на его шее сзади, и он чувствовал себя натянутым и распятым, хоть и не был связан. Но когда хозяйка клуба ушла, а на сцене началось представление, он очнулся и повернулся к Эсхате: — Это вообще законно, дорогая Эсхата? — Ты не веришь, что подобное может приносить удовольствие? — сказала она. — Я не вижу никакого удовольствия... у них, — с трудом возразил Фрерс. — Это похоже на наказание. Я... чувствую тошноту. — Твое тело боится, — непостижимым образом она оказалась у него за спиной и теперь шептала на ухо, заставляя кожу съеживаться, как от холода, — его тошнит от страха. Но душа знает, что дело не в удовольствии, что главное — это счастье полностью принадлежать своей госпоже. — Моя душа давно мне не принадлежит, — сказал Фрерс и опустил глаза, подумав, что все к тому и шло, что всю жизнь он искал хозяйку, и что надо лишь позволить Эсхате полностью владеть собой, сам он со своей жизнью неспособен справиться. — Пойдем, любимый, благородному мужчине и не должно нравиться в подобном месте, — она покинула клуб, не досмотрев представления, и он с облегчением пошел за ней следом. — До завтра, Фрерс, ты же идешь на прием? — сказала она перед расставанием. В центральном доме рода устраивали прием в честь праздника середины лета. Инссар с Тиони принимали в его организации самое активное участие, вовсю наслаждаясь своими обязанностями младших мужей перворанговых: подготовкой праздничного оформления и развлечений для гостей. — Я не собирался, Эсхата, — сказал Фрерс. — Я пришлю одежду, в которой хочу видеть тебя там, любимый, — Эсхата дернула его за волосы, заставив откинуть голову и поцеловала в шею, одновременно сжимая за яйца — она давно уже позволяла себе подобные прикосновения. Фрерс судорожно вздохнул, ощущая, как жалящая Тьма струится сквозь его тело — от шеи до паха и обратно. Эсхата его отпустила и слегка оттолкнула: — Иди. Фрерс, как в тумане, нащупал ручку двери и, выбравшись, медленно пошел в сторону дома. Машина Эсхаты бесшумно следовала за ним и отъехала, взревев мотором, лишь в ста метрах от ворот. Дома было, как всегда по вечерам, шумно. Тэргон, судя по всему, обожал футбол: именно за этой игрой он чаще всего проводил время с детьми. Сейчас в одной с ним команде были темные дети, а в команде противников — Ниара, Инссар и дети-хаоситы. Многочисленные выводки носились рядом с мячом, изо всех сил мешая. Тиони с несколькими друзьями азартно хихикали в беседке, и Фрерс остановился рядом. Среди друзей Тиони он заметил светлого мага Жизни — прехорошенькое сияющее существо, всегда вызывающее у Фрерса недоумение самим своим существованием — настолько странные ощущения тот вызывал на эмпатическом уровне. Ниара врезалась в Тэргона, и он подхватил ее на руки, а в это время один из мелких хаоситов забил гол. — Все, ничья, конец игры! — воскликнула Ниара. — Это был коварный прием, — смеялся Тэргон, не отпуская ее. — Мороженое, мороженое с ягодами и сливками! — суетился Тиони, отыгрывая роль заботливого папочки. Один из хаоситов, пытаясь добраться до угощения первым, отогнал своего темного брата дрожащим подобием пульсара и, тут же получив от отца звонкий щелбан по лбу, упал и возмущенно запыхтел. — Нельзя нападать на родичей магией вне дуэли или тренировки, — сказал Тэргон. — А они все время стреляют! — воскликнул маленький хаосит, указывая на выводки. Все засмеялись, а Тэргон заметил: — Это потому, что они еще глупые выводки. Ниара подошла к Фрерсу и положила руку ему на плечо: — Опять? Знаешь что, Фрерс... Я запрещаю тебе видеться с Эсхатой наедине. Твое вечно подавленное состояние плохо влияет на выводок, особенно на темный шарик. — Да, госпожа, — прошептал Фрерс, закрывая глаза: Тьма Ниары текла по нему, успокаивая саднящее чувство, давно поселившееся внутри. Эсхата будет в ярости, когда он скажет ей это, но ведь тут нет его вины, не так ли? — Ты так и не придумал им ни одного имени? — спросила Ниара. — Нет, госпожа, — ответил Фрерс, все это время он не мог думать об именах своим детям, казалось, если дать им хотя бы первые имена, они отделятся от него, перестанут быть его частью. — Ты ужасный отец, Фрерс, — Ниара убрала руку с его плеча и опустила полог тишины. — Ты все время отдаешь свой выводок другим и почти не играешь с ним, только смотришь со стороны. А когда обнимаешь их, то делишься не радостью, а печалью. Даже дети Бездны ведут себя лучше. — Я... я стараюсь, — прошептал Фрерс. — Простите. — Может, тебе стоит обратиться к профессиональному эмпату? — спросила она, и он отчаянно замотал головой: предложение, безумно унизительное само по себе, до судорог пугало тем, что профессиональный эмпат мог догадаться о его больных отношениях с дочерью. — У меня все в порядке, госпожа, просто небольшая депрессия. Я справлюсь. — Я все никак не могу отделаться от ощущения, что ты сидишь на грибах, — сказала Ниара и отошла. На следующий день он, не надев присланный Эсхатой костюм, пошел на прием, имея твердое намерение сказать ей о запрете Ниары. Но Эсхата все не подходила к нему, общаясь с другими перворанговыми, и внутренности Фрерса постепенно скручивало страхом. Наконец решившись на хоть какое-то действие, он сам подошел к ним. Эсхата смерила его темным взглядом и повернулась к Ниаре: — Кстати, дорогая подруга, я хочу обратиться к тебе с просьбой. — Да? — улыбнулась Ниара, а Фрерс обмер. — Уходя в небо, моя мать оставила тебе устроить семейное счастье своих бывших мужей. Я прошу у тебя разрешения ухаживать за старшим из них, Фрерсом. Все перворанговые, а здесь были представители сильнейших родов империи, замолчали и уставились на них. — Боги, Эсхата, придержи ящеров, мужчина в глубоком трауре после ухода супруги, а ты говоришь об ухаживаниях. — Я обещаю позаботиться о его счастье, Ниара, ведь именно этого хотела моя мать. И именно этого хочу я — всем сердцем. Я поддерживала Фрерса после ухода его супруги и, узнав ближе, поняла, что именно этот тихий и невзрачный мужчина является драгоценным даром богов, половинкой моей души. Ниара поморщилась, а Фрерс прижал руку к груди, к закручивающемуся там узлу. — Почему бы нам не спросить о желании самого Фрерса? — сказал Тэргон, и все посмотрели на Фрерса. В их глазах отражалось снисходительное пренебрежение и любопытство. — Что ты скажешь, Фрерс? — спросила Ниара, а Эсхата ему улыбнулась, похлопывая двумя пальцами правой руки по ладони левой: жест, внушающий, почему-то, подсознательный ужас. — Я не знаю, — с трудом выдавил Фрерс. — Он не знает, — покачала головой Ниара. — Он не готов. Подождем хотя бы положенный год траура, Эсхата, а потом вернемся к этому разговору, если захочешь. — Мне кажется, мой возлюбленный не протянет этого года, — заметила Эсхата с улыбкой и посмотрела на Фрерса. — С каждым днем бедняга выглядит все хуже, и это разрывает мне сердце. Зрители возбужденно вздохнули: Эсхата откровенно намекала на то, что Ниара неспособна позаботиться о подопечном. И Фрерс подумал, что надо сказать, что это не так, что, может быть, к нему прислушаются, если он будет возражать, но Эсхата все не сводила с него взгляда, и его горло сдавило страхом и привычным уже бессилием, а тело оцепенело. — Возможно, ему мешает оправиться от горя постоянное напоминание о супруге в твоем лице, дорогая Эсхата, — также улыбнулась Ниара. — Он посидит, не выходя из дома пару месяцев, и успокоится. — Что ж, позволю себе не согласиться, — Эсхата встала и церемонно прижала руку к сердцу. — И я докажу свою правоту на дуэли. — Ты вызываешь меня на дуэль за чужого мужчину? — подняла бровь Ниара. — Да, ведь я считаю его своим и готова каждое свидание с ним завоевывать на дуэли, — сказала Эсхата. Дуэльный кодекс между перворанговыми, особенно между претендентами на место главы клана был весьма строг — внутри рода было передраться почти невозможно, вынуждая претендентов доказывать свою Силу и полезность роду другими методами. Но, разумеется, древняя традиция, дуэль за свободного мужчину, была выше этого. Фрерс попятился, желая укрыться от любопытных взглядов: он получил, наконец, ответ на свой вопрос "зачем" и теперь хотел сбежать и не видеть Эсхату, чтобы она снова не убедила его в своей любви, или наоборот — не сказала, что просто развлекалась, используя его, как удачную фигуру в многоходовой борьбе за власть. Эсхате еще предоставится не один шанс сделать это, ведь магически она сильнее Ниары, а Тэргон, считающийся лучшим дуэлянтом империи, по кодексу не сможет встать за супругу. Эсхата завоюет себе не одно свидание и неоднократно докажет свою Силу роду. И во всем виноват Фрерс. Он спустился в гараж и спрятался в их машину, заперев двери изнутри. Скоро — а может, через пару часов — пришли и остальные — Какой ужас! — возбужденно восклицал Тиони. — С собственным младшим отцом! Ужас! Нет, Фрерсик, дорогой, ты точно не подавал ей никакого повода? Инссар отдал ему корзину с выводком и покачал головой: — И зачем только ты встречался с ней так часто, Фрерс. — Что же теперь будет, а если Эсхата выиграет хоть раз и заберет Фрерсика к себе! И будет мучить его всю ночь, ужас! — воскликнул Тиони, обращаясь к старшим. — Всем известно, что она замучила своего мужа всего за пару лет и бедняжка покончил с собой! — Глупые и безосновательные слухи, — сказала Ниара. — Все еще защищаешь ее? — ухмыльнулся Тэргон и посмотрел на Фрерса в зеркало заднего вида. — Надо было позволить им встречаться. Трясешься над ним, словно над анальной девственностью родной... родного сына. Поверить не могу, что эти мыльные страсти привели к серии дуэлей. — Спасибо за поддержку, дорогой, — сказала Ниара холодно. Тэргон молчал минут пять, а потом сказал, снова посмотрев в зеркало заднего вида: — Это ведь просто ужасно безнравственно, милый Тиони, как ты полагаешь: лезть к собственному младшему отцу, едва мать ушла. А ведь весь род все еще чувствует, что она не растворилась в стихии полностью. Ниара усмехнулась. — Ужасно безнравственно! — с жаром воскликнул Тиони и засверкал глазами. — И... и все видят, как горюет Фрерс, — поддержал тему Инссар. — Как можно нарушать столь искренний и глубокий траур, да, — закивал Тиони. — Все должны это понять. — И она наверняка довела своего мужа до самоубийства! — воскликнул Инссар. Фрерс опустил глаза: готовящаяся война слухов не спасет его от гнева Эсхаты, которую он уже разозлил пару раз сегодняшним неподчинением. Но это избавляло его хотя бы от части вины.