Темный аркан

Фрерс распахнул окна, наслаждаясь горным воздухом и великолепным видом. Отделка в его студии-башенке была закончена только вчера, и теперь он ходил по пустому, пронизанному светом пространству, воображая себе, куда поставит мольберт, а где расположит диваны с пушистыми черными подушками... Во дворе свирепо зарычал мотор, и Фрерс посмотрел вниз: разумеется, это был Кирэн, причем в одной рубашке и с закатанными рукавами. Он доставал что-то из багажника, а Фрерс смотрел, как под гладким шелком перекатываются его мускулы. Как может благородный человек ходить в таком неприличном виде? Это же совершенно невыносимо! Кирэн взял с заднего сиденья куртку, и Фрерс облегченно вздохнул: все же тот не дефилировал на людях в одной рубашке. Он отступил было от окна, но не успел — Кирэн поднял глаза и помахал ему рукой: — Фрерс! Иди сюда, мне нужна твоя помощь. Фрерс молча ему кивнул, непонятно от чего взволновавшись, и, постояв у двери всего полминуты, решительно вышел на лестницу. Кирэн ждал его в гостиной. Воротник его рубашки был расстегнут на две пуговицы. — Мне подарили картину, — сказал Кирэн с улыбкой, — я хотел посоветоваться с тобой насчет рамы и комнаты. — Конечно, — расслабился Фрерс, — я рад помочь. Только недавно они отстроили свой новый дом, доведя своими желаниями приглашенного из столицы архитектора до нервных срывов и потрясания кулаками в небо: "боги, за что, за что мне это!". И, несмотря на то, что в дом они уже переехали, в нем еще продолжала идти внутренняя отделка, а по этажам и комнатам носились возбужденные дизайнеры. Картину Кирэн уже успел принести в свою личную спальню, и Фрерс, впервые оказавшись в таком интимном месте, принялся с любопытством озираться. Кровать его старшего супруга была ожидаемо огромной и при этом не только каменной, но и лишенной всякого матраца! Фрерс, не веря себе, подошел поближе. Действительно, огромное каменное ложе, накрытое жестким шерстяным одеялом, похожим на попону для ящеров. Сверху лежали две шелковые простыни, одна из которых, судя по плотности и вышивке, предполагалась быть одеялом. Подушкой служило нечто, выточенное из дерева. — Это кровать, Фрерс, картина не здесь, — мягко сказал Кирэн, и Фрерс, залившись краской, отшатнулся от зловещего пламенного ложа. Картина, прикрытая драпировкой, стояла у стены, на каменной подставке непонятного предназначения. Стена, кстати, была голой, но после деревянной подушки Фрерса уже не удивило отсутствие обоев. Помилуйте, какой пустяк, в конце концов, на стенах не спать, а полированный камень может выглядеть очень красиво. — Боги, это же... это же не может быть Лэймс Д.! Он же не пишет картин! — воскликнул Фрерс, когда Кирэн сдернул драпировку. А потом присмотрелся и пробормотал: — Но какая тонкая стилизация. — Это Лэймс Д., картина из частной коллекции, неизвестная публике, — сказал Кирэн и приобнял Фрерса за плечи, отчего тот нервно поежился и замер. — Но откуда ты так уверен? И где ты ее достал? — тихо спросил Фрерс. — Подарок брата Даэргона, он лично знаком с художником, — Кирэн ответил так же тихо, и от его голоса половина тела Фрерса покрылась мурашками. — Почему ты называешь его так, ведь он давно сменил имя, — пробормотал Фрерс, и Кирэн ответил ему куда-то в затылок, заставляя дрожать: — Неважно. На картине были изображены хаосит и темный, оба в традиционных одеждах, сражающиеся со множеством йормунгов. Змеиные тела тварей непристойно оплетали людей, и их одежды липли к телам, а вокруг них летали крошечные сияющие человечки. Один из человечков прижимал руки к щекам на первом плане, и его вытаращенные от ужаса глазки и застывшее в крике личико занимали изрядную часть художественного пространства. — И... каково же название картины? — "Ужас-ужас-ужас", — сказал Кирэн, а когда Фрерс недоуменно скосил на него взгляд, с усмешкой прибавил: — Да, именно так, три раза ужас. — Действительно, ужас, — пробормотал Фрерс, глядя в черные провалы глаз нарисованного человечка. — Мне кажется, Кирэн, этот сюжет больше подходит для кабинета, а не... спальни. Кирэн убрал руку с его плеча, и Фрерс ощутил легкий озноб, пробирающий его всегда после прикосновений пламенного жара. В который раз ему вспомнилась блаженная физиономия Инссара, выскальзывающего после совместно проведенной ночи с Кирэном, счастливо раскрасневшаяся мордочка Инуи, удовлетворенная улыбка Сэйти... Все наслаждались отношениями с пламенными и даже обсуждали особенности его "любовной магии", что бы это ни значило! Кроме Фрерса, скованного собственным дурацким добрачным договором. А ведь Кирэн так неукоснительно его блюдет, наверное, у него и соблазна его нарушить не возникает. "Слаб человек, не горящий Пламенем" — так, кажется, когда-то сказала Ниара про Фрерса. — Можно тебя поцеловать? — вдруг спросил Кирэн. И Фрерс, очнувшись от бездны самобичеваний, растерянно на него уставился. А потом кивнул. В животе у него образовалась мучительная пустота. Кирэн легко потянул его за собой, а потом внезапно опустился на одно колено и взялся за ремень его брюк. У Фрерса мгновенно встало. — Что ты делаешь? — задохнулся он. Кирэн молча расстегнул его брюки и задрал рубашку. А потом поцеловал в живот. Фрерс судорожно втянул в себя воздух. — Можно я поцелую тебя еще раз? — спросил Кирэн, и Фрерс снова кивнул, в голове у него шумело и кружилось. Кирэн встал и подтолкнул его, и Фрерс обнаружил позади себя кровать. Кирэн целовал его, стягивая брюки — в живот и бедра. А потом перевернул и, раздвинув ягодицы, поцеловал между ними, уже без спроса. И Фрерс невольно застонал, приподнимая задницу и утыкаясь лицом в сгиб локтя. — Посмотри, какой ты красивый, — сказал Кирэн и положил руку ему на затылок. Фрерс послушно повернул голову и увидел свое бесстыже изогнувшееся отражение в проявившемся рядом с картиной зеркале. И в этот момент он осознал, что на картине была изображена вовсе не борьба с йормунгами, а самое настоящее совокупление: ведь то, что он принял за очередной йормунгов хвост, было огромным возбужденным членом хаосита! Кирэн похлопал его по внутренней стороне бедер, заставляя расставить ноги и прогнуться еще сильнее, а потом снова поцеловал между ягодиц. Фрерс закусил кулак, а Кирэн, не встретив возражений, принялся ласкать его языком и пальцами, очень быстро доведя до дрожи и исступленных стонов. — Ну же, дорогой, — прошептал Кирэн, медленно вставляя в него член, и Фрерс глухо взвыл и укусил пальцы, зажимающие ему рот. Не от боли, он просто всем телом почувствовал, что значит "пламенная любовная магия", и как она огнем течет по жилам, и как бьет в голову, сводя с ума. Кровать была невыносимо твердой, но он не замечал этого. — Пожалуй, — сказал он после того, как все закончилось, — ты был прав, Кирэн. Эта картина безупречно вписывается в интерьер твоей спальни. Кирэн лишь фыркнул и перевернулся, устраивая Фрерса на себе.