Белая Роза

      Санджи был прав, когда говорил, что повар должен беречь руки. С одной справляться как-то не ахти, когда другая перебинтована в плече и зафиксирована через голову, чтобы не махала лишний раз и давала зажить ране спокойно.       Я с унынием смотрела на кухню и ругала себя последними словами. И ведь стыдно отлынивать от работы, кормить команду некому толком, а остров мы достигнем к вечеру по словам Детки. Морить их голодом все это время — не для меня. Девочка и так работала под моей указкой, а я ощущала себя неуютно от этого. Да и задержка была приличной.       Кое-как, но мы справились с завтраком. И обедом.       Рука все это время болела, заставляя морщиться. И еще мне было интересно, я как-то упустила этот момент, не до этого было, когда зашивали, — куда делись нити Дофламинго, которыми он оплел плечо, чтобы остановить кровотечение? Их не было на месте после пробуждения, и я не думаю, что Росинант от них избавил меня.       Со стороны люка раздался шум, привлекший внимание.       — А, Ло, как ты? — я улыбнулась мальчику, который забирался в камбуз.       Утром у него еще была температура. После бульона и таблеток я снова уложила его спать, и вот он пришел в себя.       — Я сейчас вернусь, — он слегка смутился и покинул кухню.       Я пожала плечами и вернулась к делам, подсказывая девочке, как правильно нарезать картошку. Сама же помешала бульон и проверила готовность мяса.       Мальчишка вернулся вскоре и был пойман мной. Коснулась лба ладонью, убедившись, что с температурой все в порядке, и улыбнулась. Хоть ребенок и выглядел болезненно, сказывалось еще его отравление, и я боялась, чтобы не пошло осложнение.       — Мне лучше, Роза, — Ло шмыгнул носом и поднял на меня глаза.       — Верю-верю, — вздохнула и погладила его, отпуская.       Обед прошел, как всегда. Сначала были накормлены дети, и я вместе с ними немного перекусила. В последнее время аппетит все чаще пропадал, и кушать себя я заставляла насильно. Потом пришла остальная часть команды. Они быстро разобрались со своими порциями и вернулись к делам, а именно очищать палубу после вчерашнего кровопролития. Дофламинго же на обеде не было, девочка отнесла ему поднос с едой, а меня терзало любопытство, чем он там таким занят. Росинанта я тоже с утра не видела, и где тот шлялся — оставалось вопросом.       Я осталась одна на камбузе, раздумывая, как бы осторожно вымыть посуду, ибо Детку у меня увели.       — Коразон разговаривает? Я слышал… как он к тебе обращается… — смущенно раздалось от Ло.       Обернулась, застав его сидящем на полу около люка. Он отвел взгляд, а щечки его слегка покраснели.       Он… видел?       Теперь уже смутилась я и вернулась к мойке.       — Угу. Он не любитель болтать. Я говорила уже. Да и разговаривает он только со мной. Иногда.       Затянулось неловкое молчание, которое перебил крик Буйвола:       — Земля!       — Роза! — в камбуз влетела веселая Детка. — Мы через час причалим! Там есть бухта недалеко от города! Вы пойдете на остров? Или останетесь ночевать на корабле? — она закрутилась у ног.       — Нет, я тут буду. Надо за Ло приглядеть, он же приболел, — я улыбнулась, погладив ее по голове.       Девочка надула губы и перевела обиженный взгляд на бледного мальчишку, которому от этого было ни холодно, ни жарко.       — Я тогда тебе что-нибудь принесу оттуда! — снова улыбнулась она, озарив все вокруг, и выскочила на палубу.       Значит, команда будет сходить на берег. У них там какие-то свои дела, да и может ночью хотят в баре каком-нибудь отдохнуть. А вот днем завтра я бы сходила, продукты свежие взяла, да и надо сказать, чтобы запасы воды пополнили. После вчерашней заварушки израсходовали что на купание, что на мытье, много.       Интересно, кто со мной останется?..       И через час узнала. Осталась я одна с Ло в обществе Дофламинго, который даже и не выходил из своей каюты. Это меня уже начало беспокоить.       Может, случилось чего? Его же не могли ранить. Да и если бы он получил травму, Детка бы мне все уши прожужжала этим.       Как только вся команда покинула корабль, я осторожно выглянула из камбуза, осмотреться.       Все наши три корабля встали в небольшом заливе какого-то тропического острова с белым песчаным пляжем, который так и манил поваляться на нем. Лазурные волны лениво накатывали на берег, пальмы шумели листвой, а где-то вдалеке виднелись струйки дыма и башни города. Две скалы возвышались с двух сторон черными гигантами, которые словно охраняли пляж от врагов.       Я восхищенно вздохнула, разглядывая пейзаж, и улыбнулась.       Ло привлек внимание, подергав за шорты.       — Что такое?       — Тебе перевязку надо сделать, — и указал на руку.       — Справишься?       — Конечно, — на лице скользнуло возмущение, которое заставило улыбнуться.       Вид у Ло все еще был нездоровый. Чихание и кашель напрягали, но ему совсем не мешали довольно ловко снимать бинты. А после мы с ним на несколько минут зависли, смотря на мою рану. Мальчик перед началом все приготовил, вымыл руки, поэтому аккуратно коснулся кожи вокруг раны и спросил:       — Больно?       Я поморщилась и кивнула.       Но нас удивило другое. Она никак не выглядела как однодневное ранение. Минимум неделя.       А после я вспомнила про порезы на ладони, которые зажили за три дня, оставив тонкие шрамы.       Регенерация? Вполне возможно. Ведь я книгу еще не дочитала, а там могло такое упоминаться.       Ло наложил свежий бинт и завязал, как в прошлый раз, кривым бантиком. Я от умиления чуть по табуретке не растеклась. После чего он серьезно кивнул, не отрывая от своей работы взгляд, и принялся убирать использованные принадлежности.       — Таблетки выпей, — напомнила ему.       Да. И аптечку надо пополнить.       После мы с Ло просидели на палубе, просунув ноги через перила фальшборта, и проводили солнце. Накормила мальчика ужином, составив ему скромную компанию, ведь самой кушать не хотелось, и уложила его спать. Чтобы не мешать ему светом, забрала книгу и поднялась на камбуз, где налила себе чай и устроилась читать.       И вправду, саламандры обладали повышенной регенерацией, а при наличии источников пламени, которое они могли поглотить, с легкостью ускоряли процесс. Так же, из-за того, что у них толком не имелось внутренних органов, кроме того, где перерабатывалось пламя, рептилий сложно было убить. Лишь повреждение «печки» несло за собой летальный исход, ведь они сразу сгорали изнутри. От огня их защищала плотная чешуя, которая могла выдержать удар лезвия или пулю. В некоторых странах, которые располагались рядом с островом, браконьеры проводили ежегодную охоту на саламандр ради их шкурок, которые после использовали как доспехи или за большие деньги продавали на черном рынке, поскольку рептилии считались редкими и неизученными, из-за чего Мировое Правительство запрещало их истребление. Только кого это останавливало? Явно не пиратов…       Бр-р, жуть.       Погладила себя по груди, где теплилось второе «сердце».       А еще ученый не мог разгадать загадку размножения саламандр, ведь репродуктивных органов они тоже не имели, а кладки он не находил, поэтому решил, что они бесполые. Из чего мужчина сделал вывод, что рептилии рождаются из огня, как и умирают в нем. Так же он заметил, что чем старее саламандра, тем больше она размерами, и самая большая, которую он встретил, достигала четырех метров в длину с хвостом и трех в высоту, и ученый назвал ее «Императорской», ведь и на голове у нее были наросты, которые можно было ассоциировать с короной.       Было написано, что саламандры бессмертны. В том смысле, что возраста, когда умирают, нет, убить-то их можно. Поэтому исследователь отказался определить возраст «Императорской саламандры», ведь он мог исчисляться и в столетиях. Еще ученый встречал крылатых саламандр, а несколько опытов подтвердили, что они могут отращивать потерянные конечности и хвост.       У этих рептилий неприязнь к воде. Нет, они могли находиться в ней какое-то время, но без желания. И если есть возможность избежать встречи с этой стихией, то они будут только рады.       От чтения отвлек шум над головой, который заставил вздрогнуть, ведь была сосредоточена. Я подняла взгляд и нахмурилась. Казалось, будто что-то уронили тяжелое на пол, что заставило забеспокоиться.       Вдруг ему нужна помощь?       Я поднялась со стула и вышла на палубу, направившись к трапу, чтобы подняться на второй этаж и постучать в дверь каюты, где жил Дофламинго.       Ответ пришел запоздало.       Я приоткрыла дверь и заглянула в полумрак комнаты. На столе догорали три свечи среди вороха бумаг и перьев. На стуле, откинувшись на спинку и запрокинув ноги на столешницу, устроился мужчина, прикрыв глаза предплечьем. Шуба валялась на кровати, большой и широкой, и уже на вид мягкой. Раскрытые дверцы шкафа, на которых свисали рубашки. Я остановила взгляд на старшем Донкихоте.       — Все нормально? Я слышала шум, — не проходя дальше порога, поинтересовалась.       — Я думал, все ушли, — он вздохнул и потер глаза, после чего надел очки.       — Как я могу Ло бросить? Он же заболел… — неловко пожала плечами.       — С ним все хорошо?       — Да, он просто простыл после шторма, — кивнула.       — Как твоя рука?       — Заживает.       Молчание затянулось.       — Будешь что-нибудь?       Может, он поесть хочет, ужина-то не было.       — Да, — на его губы легла улыбка, которая меня напугала и поселила в голове очень неприличные мысли. — Не откажусь от чая.       Я кивнула и вышла, закрыв за собой дверь и с облегченьем выдохнув.       Мало ли что он мог предложить кроме чая.       Направилась ставить чайник.       Через пятнадцать минут вернулась к двери и застыла перед ней, держа в здоровой руке чашку с блюдцем. Дверь открыть самой шансов не было.       Я носком постучала, привлекая внимание, и немного с жалостью произнесла:       — У меня руки заняты.       Дофламинго открыл и отошел, пропуская и забирая из рук чашку с блюдцем. Но я осталась стоять на месте, тогда как он отпил слегка и довольно выдохнул.       — Спасибо. Вкусно.       Э? Самый обычный чай.       Растерянно пожала плечами и поморщилась, от пронесшейся боли.       — Ты умеешь танцевать?       Его вопрос поставил меня в тупик, отчего я шокировано взглянула на мужчину, который ждал ответа.       Он шутит? Или серьезно? Что с ним вообще происходит?       — С тобой все в порядке? — с беспокойством спросила.       Дофламинго резко наклонился, взяв мой подбородок пальцами, и коротко поцеловал, после чего слегка отстранился и произнес:       — В который раз убеждаюсь, что с тобой невозможно беседовать, ящерка. Не умеешь ты отвечать на вопросы.       После такого точно не ответишь.       Я смутилась и опустила взгляд, смотря себе под ноги.       — Посмотри на меня, — попросил он, и я нехотя подняла глаза.       Да, у Дофламинго красивая внешность, ничего не скажешь, а вот что под ней… Страшный и опасный мужчина, с которым шутки плохи. Который своей жестокостью сравнится с самим дьяволом, не зря его так звать будут. И вот он стоял напротив, держа меня пальцами за подбородок, и что-то хотел. Играл из себя внимательного и заботливого, со скользящей нежностью.       Но что ждать от него в следующий момент?       — Ты так смущаешься каждый раз… — заметил он и провел пальцем по губам, моим. — Неужели у тебя не было мужчин?       — Что? — не ожидала такой вопрос, но попыталась взять себя в руки. — Были. Двое, — сглотнула, видя, как у него на лбу появилась напряженная морщинка. — Но я сбегала. Всегда. Один пытался забрать замуж, и я исчезла. Другому отомстила, когда меня предал…        — А от меня сбежать тебе не дают дети, — спокойно протянул он и усмехнулся. — И ты терпишь…       Я глубоко вдохнула, прикрыв глаза, и выдохнула, открыв.       — Зачем я тебе? Зачем ты все это делаешь?       Дофламинго выпрямился, отходя на шаг, и отпил чай, внимательно смотря на меня.       — Зачем? Я всего лишь кок. Ты — капитан. Я вхожу в команду. И все.       — Я хочу тебя, — легко ответил. — А я всегда получаю то, что хочу.       — Значит, переспав со мной, ты от меня отстанешь? — я старалась говорить спокойно и не дрожать, как лист на ветру от переполняющей нервозности вперемешку со страхом.       А ведь это решение. Подумаешь, секс с капитаном. Если он потом от меня отстанет, то это стоит того. Только… если ему захочется еще? И он снова будет меня пугать и домогаться?       — Не могу обещать, ящерка, — он улыбнулся. Своей излюбленной улыбкой, пугающей и одновременно завораживающей.       Я вздохнула:       — Тогда я заберу детей и сбегу.       Мужчина разразился смехом. После чего подхватил меня одной рукой и занес в каюту.       — Что ты задумал?! — вцепилась в его рубашку. Он держал крепко, не давая отстраниться.       Дофламинго поставил на край стола блюдце с чашкой, отодвинул мешающие бумаги, часть из которых разлетелась на пол, но он не обратил внимание, и усадил меня на свободное место. Сам сел на стул, чуть ссутулившись, чтобы наши лица были на одном уровне. В свете догорающих свечей, которые стояли справа от меня за спиной, все выглядело слишком жутко, отчего его эмоции приобретали куда более пугающий вид.       Он улыбался, хитро, чем вводил меня в недоумение, вызывая сотни вопросов в голове и желание свалить ящеркой назад к себе в трюм, где спал милашка Ло. Но в то же время он гипнотизировал улыбкой, не давая и шанса сделать самостоятельное движение, только и оставалось сидеть неподвижно, как кукла. Ему даже не нужны были его нити, чтобы добиться такого эффекта.       — Я хочу тебя. Испить. Всю. Сделать своей, — говорил тихо и чуть дрожащим от напряжения голосом. — Своей частью.       Так и хотелось ляпнуть: «Мне нравится твой брат», — но уж слишком боязно было за судьбу Росинанта. Слова Дофламинго звучали зловеще, и было видно, что конкуренции не потерпит. Даже в лице родного брата.       На лицо Донкихота уже ложилась маска жестокого безумца, которая с бликами огня делала его еще страшней.       — Прекрати, — я закрыла глаза и выдохнула. — Прекрати. Ты пугаешь.       Он подхватил мою руку и поцеловал пальцы, заставив вздрогнуть и посмотреть на него. Мужчина, не отпуская, откинулся на спинку стула и посмотрел в потолок.       — Мне приснился кошмар. Снова, — ответил он на самый первый вопрос.       Огонь ласково лизнул правое плечо на прощание, и каюта утонула во тьме.       Я легко улыбнулась и соскочила со стола, подходя ближе к Дофламинго и расплетая наши руки, чтобы коснуться его головы и зарыться пальцами в волосах, вызвав вздох неожиданности.       — Да, я умею танцевать…       Наши отношения похожи на волны, которые все накатывают и накатывают на берег, к которому они подходят с высоким гребнем и со вздохом опускаются на мокрый песок, устало растекаясь по нему. Так и мы. Начинаем с накалом, с бушующими эмоциями, чтобы закончить тихо и спокойно, улыбнувшись друг другу в ответ.       — Будешь мне парой в этом танце?..