***
Я никогда раньше не вела дневники, поэтому не знаю, что в них пишут... Начну я, пожалуй, со своего сна. Никогда раньше мне не снились столь четкие сны. Это было...странно... Я помню его до мельчайших подробностей - и меня это пугает. Голос внутри говорит мне, что все, что я видела - правда, и я склонна ему верить. Да и что мне остаётся? Анне подарили велосипед, а у меня лишь новая, привезенная откуда-то из заморских краев пара перчаток, которые, как считают родители, должны останавливать мои силы. Но особой разницы я не заметила, хоть и прошёл далеко не год с тех пор, как Мелькор... Нет, не стоит бередить старые раны. Я вижу его почти каждую ночь. Вспоминаю каждый день. Одна из причин, почему мне кажется этот сон пророческим - с годами образ немного стирается, а тут - все до мельчайших подробностей, которые непроизвольно стираются из памяти. Как же я скучаю... Почему ты ушёл, учитель? Правда ли то, что мне приснилось? Кто посмел забрать тебя у меня? Встретимся ли мы вновь? Никто не даст мне ответа... Лишь только сила опять растёт. Сегодня утром я проснулась от громкого стука в дверь - из-за испытываемых эмоций во сне, дверь приморозило и родители не могли войти. Я не сказала им про сон, сказала,что кошмар приснился, они предложили мне успокаивающие капли... Нет, они не понимают, я хочу увидеть тебя ещё раз, Мелькор... Так же близко, пусть твоё прекрасное лицо и искажено гневом, пусть. Лишь бы услышать твой голос... Забавно... Кажется, вместо того, чтоб обращаться к дневнику, я обращаюсь к тебе, учитель. Возможно, так будет чуть лучше. Да, так у меня будет иллюзия, что я пишу тебе письма, Мелькор, а ты где-то там, не надолго отлучился и скоро вернешься.А пока - буду писать тебе, Твоя Эльза.
***
Смотреть на него было физически больно. Она чувствовала, что слезы закипают в уголках ее глаз – но все равно не отводила взгляда, продолжая идти вперед. В этот раз руины, раскинувшиеся вокруг, открылись ей – тьма словно ненадолго отступила, прячась в расщелинах, избороздивших землю, скрываясь под обрушившимися, затянутыми черными мхом крышами зданий, построенных, как пугающе ясно чувствовала Эльза, кем-то, кто перестал существовать еще до того, как первые люди раскрыли для себя слово и огонь. Он стоял в центре этого погибшего мира, и лишь те звезды, что украшали его корону, не смели погаснуть в этом бесконечном пространстве гибели и разрушения. Она помнила его другим. Она помнила его таким, как сейчас. Мысли путались, но принцесса упрямо шла вперед. Теперь она могла разглядеть, что трава, что хрустит под ее босыми ногами, словно бы сделана из тонкого, рассыпающегося от прикосновения на сотни мельчайших осколков стекла. Была ли она всегда такой, или это дыхание распада заставило зеленые лужайки обратиться черными, блестящими зарослями злых колючек? Его взгляд был отвращен от нее; кажется, внимание темного было поглощено единственной относительно яркой точкой на небосводе. Эльза видела три горящих багрово-красным пламенем, напоминающих Солнце шара – медленно распадающихся, истекающих потоками какой-то светящейся пыли, объединяющимися и закручивающимися спиралью, что затем бесславно исчезала в темноте, не способная сотворить в себе новую жизнь. Но Эльза не чувствовала благоговения, созерцая эту картину возвышенного разрушения – лишь злость из-за того, что темный не смотрит на нее, и страх, порожденный пониманием, что один лишь взгляд его убивал эти солнца, последние на небе. Вспышка пытающейся вновь загореться в мертвой пустоте звезды. ...вокруг него бушевал ураган, но мужчина в черном только улыбался, раскинув руки. Ветер трепал его волосы, глаза были прикрыты – а тьма, та тьма, что раньше окружала его фигуру обрывками незримого балахона, исчезла, сменившись время от времени вспыхивающими языками почти черного пламени. Он словно пил этот ветер, призванный его врагами; вблизи от его кожи ураган стихал, отдавая свою силу тому, кого должен был уничтожить, навсегда стереть с лица земли. - Я в своем праве, - дождавшись, пока утихнет ветер, произнес мужчина, и сгрудившиеся вокруг него тени зашевелились, переговариваясь между собой. – И Она – на моей стороне. - Зачем тебе это? – самая крупная тень шагнула вперед, и Эльза с трудом разглядела сгорбленную, не-человеческую фигуру. – Чем тебе не угодил этот мир, Разрушитель? - Ты безумен, старик, - с сожалением в голосе повторил Мелькор, в бесконечном высокомерии отказываясь признавать собеседника равным себе. – С чего ты вообще взял... Звезда погасла, и Эльза провалилась во тьму.***
...и снова этот странный сон. Теперь иной, но там опять я вижу тебя так близко и чётко, как ни в каком другом сне. Я уже и не надеялась вновь увидеть такой сон. С момента первого прошло несколько месяцев, да и тот был чуть добрее. Пусть там ты и пылал гневом - тут было что-то странное, словно какое-то искаженное восприятие... Я не смогла разобрать, что именно мне показалось странным, но что-то определенно было. Я видела, как ты гасишь звёзды незаметным движением мысли. Но зачем же? Пусть сияют. В этом больше смысла. Я не верю, что ты такой жестокий сейчас. Пусть твоё прошлое остаётся тебе. Когда-нибудь, если захочешь, ты расскажешь мне о том далёком мире, потом, когда мы встретимся...если... Нет! Не хочу даже думать об этом! Мы встретимся, обязательно встретимся! Помнишь, как пелось в той песне, что пел ты мне когда-то: "Время идет, а вести все нет, Она все так же одна. Не радуют даже звездный свет И юная весна. -Пусть ветер меня зовет на закат, Останусь я здесь с тобой. Ты только скорее вернись назад, В дом под ясной звездой... Не забывай..."* Так же и я, я буду тебя ждать, сколько бы не потребовалось... Коли же смогу я обуздать силу - сама отправлюсь на твои поиски. Эти странные сны пытаются заставить меня думать, что ты злой, но я не хочу. Не буду. Не может быть таким плохим тот, кто успокаивал меня после кошмаров. Я в это верю. Я не знаю, кто этот старик - я не видела его лица, но если я не найду тебя - я буду искать его. Ты научишь меня, и я зажгу новые звёзды взамен тем, что погасил ты... ...Анна все реже подходит к двери. Её можно понять - я не смею ей отвечать, но от этого не менее больно... Она, как и я, заперта в стенах замка - и от осознания того, что своим проклятием я испортила жизнь не только себе, но и ей, и родителям, становится еще хуже. Родители тоже всё реже и реже стали появляться. Последний раз я видела их на прошлой неделе. Мне так одиноко...Твоя Эльза.
***
Она никогда не думала, что гибель может выглядеть такой… живой. Темные, словно бы медленно пульсирующие лозы, покрытые узкими колючками, обвивали возносящиеся к небу шпили из потемневшего мрамора. Ростки пробирались в невидимые щели между каменными блоками, заставляя построенные на века мегалиты крошиться и рассыпаться – уже сейчас она могла видеть, какие разрушения причиняли городу падающие с высоты циклопические блоки. Город умирал. Под ее ногами больше не было острой, стеклянной травы – вместо нее, насколько позволял увидеть то сгущающийся, то почти исчезающий туман, землю покрывал слой буровато-красного, незаметно, на самом краю восприятия люминесцирующего мха. Это был цвет застарелой, порченой крови, и Эльза быстро подняла взгляд к небу, ощущая, как липкий ком подкатывает к горлу. Город умирал, и дух разложения витал в воздухе. В картине, представшей глазам девочки, не было той атмосферы возвышенного, торжественного разрушения, что являлась ей раньше. Нет, раньше она видела уже мертвый мир – теперь же ей предстал мир умирающий, разлагающийся на ее глазах. Когда-то, как ей теперь казалось, этот город принадлежал людям, таким же, как она – но теперь что-то иное затронуло его, и привычные, пусть и выглядящие заморскими очертания зданий местами сменялись не-человеческой архитектурой, будто сами дома перетекали и изменялись, затронутые дыханием чего-то непостижимого. Идти было сложно – мох рос так быстро, что успевал начать обвиваться вокруг ног девушки, стоило ей хоть на мгновение задержаться на одном месте. К тому же, он был липким и отвратительно-влажным. Небо тоже умирало. Принцесса видела десятки пылающих, раздувшихся огненных шаров разных цветов – от красно-черного до почти голубого, ослепительно-яркого. А в одном месте, вблизи горизонта, от земли к небу возвышался столб из чего-то напоминающего багрово-черный дым. В этой черноте сверкали приглушенные разряды алых молний – а когда выдавалась особенно яркая вспышка, внутри можно было рассмотреть что-то вроде исполинской человеческой фигуры, словно бы формирующейся из стекающего с неба потока светящейся пыли. Свет… …свет словно немного приглушался рядом с его фигурой, не скованной необходимостью притворяться телом обычного человека. - Я видел это своими глазами, - старшая из теней словно бы с печалью покачала головой. Темный вала презрительно фыркнул – кажется, он не слишком доверял суждениям своего собеседника. – Ты не можешь отрицать правду. Мы оба знаем, что Она говорит с моим народом. - Возможно, - даже самый проницательный из людей не смог бы понять, действительно ли Мелькор верит старику, или же его слова были насмешкой. – И ради чего ты призвал меня?.. ...погас, и пелена тьмы вновь скрыла рождающееся божество. Сон не спешил заканчиваться, он словно обволакивал саму душу принцессы своими липкими тенетами, обвивал тонкими ростками мха, напоминающими связки сосудов, по которым медленно текла тягучая кровь... - ... кровь прольется, и этот мир погибнет. Ты видел то, что я показал тебе. Ты видел, чему причиной можешь стать. Ты видел, Разрушитель! Неужели ты готов пойти на такой риск? Я не верю в это – иначе Она не открыла бы для тебя врата пустоты. - Ты говоришь, что мне должно оставить принцессу, старик? Позволить ей жить так, как жила, пока безумная толпа не растерзает ее, ведомая слухами и ложью? - Я не прошу тебя об этом, - приземистая фигура покачала головой, и в ее голосе девочка услышала нотки усталости, накопившейся за многие века жизни. – Все, чего я прошу – позволь нитям жизни успокоиться, чтобы мы смогли отчетливее заглянуть в будущее и увидеть, как спасти эти земли. Ты сможешь наблюдать за ней, и если что-то пойдет не так – вмешаешься. Мелькор нахмурился, и по лицу его пробежала тень. - Я согласен, - наконец, произнес падший вала, и тени вокруг него закружились в триумфе.***
...и снова этот сон. Меня пугает и манит одновременно этот умирающий город. Что это за город, чью смерть и агонию наблюдаю я в тех снах? Я боюсь, Мелькор… И если эти сны правда, то боюсь я не только этого города. Я боюсь, что ты оставил меня. Ведь я видела – ты согласился добровольно, с правом вмешиваться. А сейчас самое время, знаешь ли! И где же ты? Где ты, Мелькор, когда ты мне так нужен?! Где же ты, учитель мой? Я не хочу верить, что ты по своей воле ушёл, не хочу!.. Ну вот, опять снег… а знаешь, мне нравится… в своей комнате я могу делать что захочу – лишь бы никто не видел. Я не умею убирать созданное – ты не успел меня научить. Из-за этого я не могу создавать что-то серьезнее небольших снеговиков на подоконнике, а иногда хочется… Хочется знать, что повинуясь одному движению руки, подчиняясь моей воли, воздвигнется замок… Прекрасный ледяной замок, в котором мы будем жить. Ты будешь учить меня, я буду послушной ученицей, я буду стараться, лишь бы только ты больше меня не покидал… Через пару месяцев мои родители собираются погостить у кузины моей матушки. Почему-то мне не хочется их отпускать…какое-то нехорошее предчувствие. Но меня заверили, что дорога будет безопасной – шторма не предвидятся и они доберутся без проблем…Твоя тоскующая, всегда маленькая Эльза.
***
В этот раз все было по-другому. Картины сна не накатывали постепенно; напротив, они словно бы яркой вспышкой прорвались через мутную круговерть, что кружила на своих волнах спящее сознание принцессы. Картина города была пугающе-четкой; в ней не было той неверности, той нереальности, что сопровождала предыдущие сны. Эльза отчетливо видела узкие, вьющиеся между высокими домами улочки, время от времени переходящие в широкие проспекты и открытые площади; видела острые, мощеные черепицей крыши, видела вьющийся из труб дымок и приветливо светящиеся желтым, чуть мерцающим светом очагов и ламп окна. Принцесса шла по мостовой, и старые камни холодили ее босые ноги. В небе сияла отливающая красным луна, и никто кроме нее не рисковал выйти на улицу в день, отмеченный столь дурным предзнаменованием. Она видела то, что обратилось в ее предыдущих снах в руины, узнавала каждый дом, каждый камень из фундаментов. Здесь не было колоссальных сооружений, растущих из земли, и печать чуждости не уродовала лица зданий. Лишь что-то смутное, скрывающееся на самом краю зрения, в уголке глаза, не давало ей покоя – словно бы легкие тени рыскали в темных переулках, куда девочка бросала взгляд, словно бы мох, покрывающий старинные камни домов, изредка пытался тянуться к ней в пробуждающейся жажде жизни. Наконец, Эльза оказалась на городской площади – перед возносящей к небу свои шпили ратушей. Но ее внимание привлекало не словно бы обратившее к богам свой оскал здание, а монумент, что величественно стоял перед ним. Принцесса ни за что ни с кем не спутала бы его. Отлитая из темной бронзы фигура величественно смотрела куда-то вдаль, вдоль пересекающего город проспекта. Мужчина был закован в массивную броню, и опирался на исполинский молот, который, как показалось девочке, не смог бы поднять ни один простой смертный. А на лице учителя Эльзы застыло усталое, чуть печальное выражение – словно он один отстроил этот город, и теперь нес ответственность за все, что сотворил. Девочка подошла ближе и провела ладонью по потемневшей от времени табличке у основания монумента. - Ты предал меня, - оскал на лице Мелькора был красноречивее любых слов. Могучие, вырвавшиеся из-под земли лозы обвивали его руки и ноги, подобно цепям, и падший вала бился в путах, силясь порвать их. Круг теней вокруг колебался... хотя нет – в этот раз никаких теней не было! С удивлением Эльза увидела троллей – но теперь они отнюдь не выглядели такими дружелюбными и милыми созданиями, как тогда, при первой их встрече. Нет, сейчас они раскачивались в каком-то ритуальном танце, взывая к древнейшим, более древним, чем любое живое существо силам в протяжном, гулком песнопении. - Ты предал ее! Старейший из троллей стоял перед Мелькором, и лицо его было искажено горем. - Мне жаль, - тихо произнес он, не сумев перекрыть шума, с которым разрушитель рвал сковывающие его путы, порожденные самой землей в ответ на зов ее любимых детей. – Мне очень жаль. Я не могу позволить тебе ходить под этим солнцем и этими звездами. Падший вала взревел, и фигуру его окутало яркое, жаркое пламя – но его быстро погасил тут же хлынувший с неба ливень. Упругие, хлесткие потоки воды били по земле, и столько силы было в них, что даже первый сын творца не мог устоять. Но дело было не только в этом. Эльза вдруг поняла, отчетливо поняла, что ее учитель что-то сделал, чтобы позволить троллям помочь ей – и они обратили эту слабость против него. - Ты не сможешь запереть меня навечно, тролль, - Мелькор затих, чувствуя, как первобытная сила течет через него, изменяя саму суть того, что он в последнее время называл своим телом. – Никому это не под силу. Я выберусь. Я найду ее, что бы с ней ни сделали обманутые ложными богами люди. Найду тебя, и заставлю заплатить по счетам. А потом – буду рядом с ней, что бы ни случилось, потому что больше ни одна сила в этом мире не сможет меня с ней разлучить. Пабби лишь закрыл глаза, раскинув руки – и могучий, призванный с самых северных гор морозный ветер подхватил плененного валу, унося его далеко-далеко, туда, где даже свет не сумеет отыскать его, пока не рухнет мир и не сотрутся в прах скалы. Никто этого не видел, но по лицу старого тролля бежали слезы. - Пусть будет так, что я не ошибся, - неслышно шептал он, еле шевеля губами. – Пусть будет так, что я спас эту землю – а не обрек дитя на гибель в страхе перед тем, чего так и не смог понять***
...сегодня я проснулась от собственного крика. Как хорошо, что это крыло замка пустует – родители вчера отчалили от берега, остаётся только ждать от них новостей. Как же это странно – вроде мне уже и восемнадцать, а просыпаюсь от кошмаров точно так же, как и когда-то, когда ты был рядом… Значит, ты ушел не по своей воле… Я помню, как родители возили нас к этим троллям: Анне они стерли память обо всех наших играх и магии, родителям наказали следить за мной, а мне же – пытаться усмирить силу и стараться не пользоваться ей. Какой же глупой я была! Тогда мне казалось, что это правильно, ведь они помогли нам, они спасли Анну. Ты тогда исчез и мне было страшно; я подчинилась, пыталась контролировать эмоции и силу, не понимая, что делаю только хуже. Прости меня, Мелькор, я была так глупа… Быть может, если бы я тренировалась – у меня хватило бы сил и мощи отыскать тебя. Но теперь я знаю, что ты не по своей воле находишься в плену троллей. Я найду тебя и спасу. О, учитель мой, ты даже представить себе не можешь, с каким теплом на сердце я вспоминаю сказанную тобой фразу… Как же я хочу быть рядом с тобой… И, знаешь, это смешно, но… Мне кажется, я влюблена… Я только сейчас это поняла. Я влюблена в тебя, Мелькор. Влюблена, не смея надеяться на взаимность. Раньше я любила тебя как учителя, как друга… Теперь же – иначе и я приложу все усилия, что бы ты никогда не узнал моей маленькой тайны. Я найду тебя, чего бы мне это ни стоило. Рано или поздно, но найду. Я обещаю тебе, слышишь, Мелькор? И мы будем вместе, как ты и сказал этим троллям… Жизнь задаёт вопросы без ответов. Пересеченье душ... Когда и кем Решилось, без подробностей и схем, Что мы - две стороны одной монеты? В твоих глазах - манящий жар костра И призрачно-хрустальный звёздный свет. Я - кутаюсь плотнее в тёплый плед, Гадая, чем живёт моя... сестра.**С любовью, Твоя Эльза.