***
— Не хочу такой любви! — вырвалось у Тауриэль отчаянным криком и больно резануло по сердцу Трандуила. Образ возлюбленной жены, обезображенной орочьей секирой, всплыл в давно забаррикадированной всевозможными препятствиями из холодной жижи Мирквудских болот, жестокой в своей правдивости памяти. Ну зачем они так с ним? Король был повержен наземь страданиями своих сына и воспитанницы и обречён обвинять себя вечность в их горе от неразделённой и утраченной любви. Издав негромкий стон, он нехотя подошёл к распластанному телу гнома. Внимательно взглянул на мертвеца и понял, что огромными усилиями с его стороны вернуть к жизни того ещё возможно. Но стоит ли? Он всего лишь гном, кусок глины и сланца в который Иллуватар вдохнул жизнь. Может ли синда, королевской крови из рода Тингола, дерзнуть на подобие творца и вернуть к жизни потомка убийц его предка? Бросив косой взгляд на бившуюся в истерике от своей потери эллет, он вспомнил себя, совсем юного, утратившего смысл жизни вместе с истерзанной женой. Трандуил, ещё со времён юности в Дориате, перенял основы магии синдар. Он редко её использовал, но тут, услышав слабые толчки артериальной пульсации гномьего сердца, склонился на колено рядом с Кили, оттолкнув эллет от бездыханного тела. Приложив длань на лоб поверженного, король мысленно воззвал к Эа и услышал ответ. Жизнь до этого столь ненавистного ему племянника Торина, вымоленная им же самим, должна была заложить оплот мира между их народами. Рыдающая Тауриэль ничего не могла видеть от слёз перед глазами. Но внезапно тело гнома дёрнулось и он, задыхаясь, ловя ртом воздух, с хрипом приподнялся. Испуганно озираясь, в панике перед случившимися с ним метаморфозами, Кили закашлялся. Эллет не могла поверить своим глазам. Её возлюбленный ожил. Она изумлённо взглянула на заметно осунувшегося и постаревшего Владыку. Трандуил убрал руку, с затуманенным взором поднялся с колен, сильно пошатываясь, сделал несколько шагов к каменным развалинам. Опираясь на стену, прошептал: — Тебе дан второй шанс, гном, займёшь место Торина. Её любовь возродила тебя…береги столь ценный дар, что тебе подарили свыше. Тауриэль почтительно склонила голову перед благородством своего короля, подарившего гному часть своей живительной силы. — Спасибо, милорд, я всегда буду предана вам. — Оставайся со своим мужчиной. Жертва моего сына не может остаться бессмысленной, — раздражённо махнув рукой и неровно ступая по крутым горным тропам вниз, распрощался с парой Великий лесной чародей. Кили всё ещё не мог осознать, что только что покинул Вальгаллу и вернулся в объятия любимой. Последнее, что он уловил перед смертью в её взгляде было понятно без слов — сожаление и боль. Но теперь, он вновь оказался на месте последнего своего боя. Запорошенные колючей изморозью ресницы почти склеили его уже было насовсем потухшие, а ранее такие озорные, глаза. Кровь в ране свернулась и уже не слишком беспокоившая боль, как цена за восстановление, ослепила рассудок, раздирая тело на части. Всё, что он смог сказать деве — это: « Не уходи» Эллет не могла поверить в великодушие столь ненавидевшего своих неугомонных врагов-гномов Трандуила, но живой, хоть и корчившийся в муках, Кили был доказательством величия эльфийской магии. — Мы одержали победу, ты жив… Можешь подняться? — наспех смахнув слёзы, улыбаясь и ободряя друга, спросила Тауриэль. Дева помогла гному приподняться и поддерживая довела до стоявшего неподалёку отряда выживших в бою лучников, пришедшего к ним на помощь с королём. Несколько Эльдар помогли ей найти повозку и запрячь уцелевшего горного козла. Проезжая мимо своих по направлению Эребора и встретившись с льдинками глаз Владыки, Тауриэль опустила взор. Она знала, что обрекла себя на иную жизнь, иные обычаи вдали от близких. Но так же знала, что король понял и признал истинность святого для него самого чувства, о котором он предпочитал не говорить. Ей даже показалось, что Владыка улыбнулся ей на прощание.***
В небольшой каменной комнатушке, щедро устеленной гобеленами, скупо мерцало пламя свечи. Маленькие электрические огоньки пикси, собранные Тауриэль в прозрачный бокал, переливались уютным светом естественного ночника. Эллет, сидевшая рядом с раненным чувствовала себя как на родной полянке их дремучего Лихолесья. Гном уснул по дороге, обессиленный, но подававший надежды на исцеление. Сейчас она уставшая уже не помнила той суеты, что обрушилась на хрупкие плечики девушки. Она не могла рассказать ему о смерти дяди. Это означало отнять те немногие силы, что щедро отмерил из своего века Владыка Трандуил. Лёгкий стон, сорвавшийся с его губ возвестил о скором пробуждении спящего красавца. Тауриэль усмехнулась. — Почему я всегда перед тобой в горизонтальном положении? — раздался хрипловатый голос, утонувшего в подушках юноши-гнома. — Это безобразие необходимо исправлять. — Тебе нужно выпить это зелье, — заботливо приподняла она голову Кили и преподнесла пиалу с жёлтой жидкостью. — Я в Эреборе? Странно, всё так будто я здесь и родился. — Люди помогли обустроить жилище, в благодарность за бесстрашие и уничтожение дракона. Что бы мы делали без Барда? Трандуил излечил тебя, а сам ослаб. — Вот уж не ожидал, что буду обязан этому зануде. То-то смотрю по венам гуляет незнакомый цветочный дурман, но возможно это от твоего присутствия, — пытался флиртовать племянник Торина. — А с дядей они хоть поладили? Эллет не умела лгать, она опустила взор и напряглась. Гном понял всё. — Нет, он не мог нас так быстро покинуть, — вмиг бледное лицо стало серьёзным. — Не забывай, что сам вернулся из могилы. Не гневи Эру, — негодовала девушка, — Азог слишком Великий Воин, твой дядя его поверг ценой своей жизни. Слеза повисла на густых ресницах юноши, но он заулыбался. — Меня всегда влекло к неземной красоте, братья смеялись, ан вот — ты рядом. Ты — звезда из моих грёз. Оба засмеялись. Но принц Одинокой горы неожиданно спросил: — А звезда может коснуться устами «камня»? Или ей это неловко? Тауриэль склонилась над ложем и приникла к горячечным губам возлюбленного. Зная как тогда вырывалась из груди её душа вслед за ним, она уже не гадала и не сомневалась в том, какое чувство поселилось в её трепетном сердечке. Новоявленный король Эребора не мог оторваться от поцелуя, но настойчивые убеждения эллет о необходимости набраться сил и непристойности его поведения осадили порывы юноши. — Тогда спой мне балладу о своих королях, ваши песни так красиво звучат, — попросил он. — Ты же не оставишь меня, раз уж я оказался единственной твоей любовью? Тауриэль присела на край постели и взяла его ладонь в свои. — Наши законы неизменны, выбирая смертную любовь, я сама умру с тобой в один час. И никогда не пожалею о выборе. Я это поняла едва не потеряв тебя. Отец, воспитавший меня, Трандуил, благословил наш союз. Но надев венец замужества, я больше не буду эллет. Под слабое мерцание свечи в уютной каменной спальне короля Эребора раздался чистый неземной голос, то напевала эльфийская дева песнь о последней схватке двух королей Севера, погибших, но не смирившихся.***
Были посланы гонцы в Синие горы на запад Эриадора, народ гномов мог вернуться к своим сокровищам. Как только Кили смог подняться, он тотчас отправился к дяде Даину Железностопу. Давнишняя мысль о женитьбе на эллет не давала наследнику Эребора покоя. Молча выслушал грозный воин желание племянника. Почесал бороду и изрёк: — Ты её хоть об этом уведомил? Всё же вы очень разные. — Я — разный, дядюшка. Она согласится на всё. Уже отреклась от своего мира ради меня. Но я не могу видеть любимую несчастной. Прими корону и возьми правление… А? — мольба в глазах юноши покорила старого вояку. — Что ты задумал? — Верну её в Лихолесье и сам там останусь. Хорошие кузнецы из гномов у них на вес золота. Может примут. — Не нравится мне, что наследник Одинокой Горы станет подданным Феи-Зазнайки. — Он спас мне жизнь. Не такой уж и вредный выходит, — заискивал Кили. — И вино там отменное. Мне нравится такая жизнь. Отпусти. — Делай как знаешь, несносный мальчишка, — буркнул в ответ Даин. — Будешь собираться прихвати Трандуилу его ожерелье Тингола. Некрасиво получилось с артефактом его родича. В приподнятом настроении принц отыскал возлюбленную в новостроящемся Дейле. Она сидела на ступенях руин и рассказывала ребятишкам о звёздах и музыке Айнур. Маленькие люди слушали приоткрыв ротики. Кили не хотелось отвлекать их от такой познавательной беседы. Он постоял в сторонке и сам зачарованно представил сотворение мира Арды. Но эллет почувствовала его присутствие за спиной и, не поворачиваясь произнесла: — Наш герой уже окреп и осматривает свои владения? — Твой герой скучал один. Кыш, детвора! — шуганул малышню гном, ничуть их не напугав. Присев с ней рядом, молодой повеса хитро прищурился. — Владения отныне не мои. Дядя Даин согласился взять бразды правления. А мы отправимся к твоим. Мне всегда нравилась ваша культура и обычаи. Тауриэль не могла поверить в сказанное. Он отрёкся от престола, желая быть с ней. — Почему? Я могла остаться с тобой здесь. — Я вижу, как ты нуждаешься в свежем ветре и буйстве природы. Решено и точка. Будь моей женой? Дядя не против. Трандул, вроде как, тоже, — с надеждой заглядывал в ускользающий взор девы принц. — Ты уже давно похитил моё сердце. Конечно согласна, — слегка склонившись, эллет ответила на поцелуй гнома, требовательный и, вместе с тем, благоговеющий, поклоняющийся ей, как богине. — А твоя мама? — отпрянула на миг Тауриэль. — С мамой похуже. Но, думаю, когда она прибудет в Эребор, Даин сумеет её убедить. В любом случае, король Трандуил нас защитит от неё своим шармом. Я уже представляю, как они сговариваются о нашем браке, — оба захохотали.***
Прибытие воспитанницы с довеском в виде, отрёкшегося от власти, принца гномов стало досадной неожиданностью для лесного короля, предвзято относившегося к чужакам, тем более такого беспокойного королевского рода. Но ожерелье Тингола смягчило его настороженность. Решено было не затягивать и сыграть свадьбу сразу по окончании траура по погибшим. Для будущих новобрачных король Лихолесья выделил лучшую комнату своего маленького «Дориата». Её обустройством, часы напролет, и занималась, странная по обычным меркам, парочка влюблённых. Король, проходя мимо неё, ни раз хотел вмешаться в спор: какой гобелен лучше выглядит на стене, а какой под ногами. Но, вздохнув вспоминал свои пререкания с ныне покойной женой по поводу постройки дворца и обвязки трона, он уходил восвояси, зная, что эллет не переспорить и сочувствуя гному, мстительно радовался про себя. «Моё воспитание!» — гордился воспитанницей Трандуил. Кили был принят в клан эльдар вполне сносно, но привыкнуть к их застывшим лицам гному было несколько затруднительно. Они все были настолько непроницаемы, что горный житель просто не знал понравилась ли его шутка или его настолько презирают? Оказалось, эльфы смеются в исключительных случаях и только от щекотки. В остальном их саркастическая улыбка — предел желаний. «И как с такими веселиться? Представляю что за свадьба у нас будет», — расстроился гном. И тем не менее лесные эльдар показались ему более естественными и предрасположенными к всевозможным авантюрам. Его напарник по кузнечному ремеслу, с которым до женитьбы пришлось принцу делить кров, оказался не таким уж и мрачным. Кили не было равных мастеров в огранке камней и смешению сплавов, а его новый приятель лаконично заканчивал ковку магическими изразцами на рукоятях клинков. Трандуил зачарованно любовался красотой своего нового оружия и лат, мысленно перебирая, на кого бы напасть в такой амуниции.***
Наступил день торжества заключения союза между эллет и гномом королевской крови. По смыслу это был праздник любви, рушивший стереотипы и преграды между любящими душами. Всё было готово к встрече гостей из Эребора. Трандуил поглаживал посох и косился на невероятно красивую пару молодых. Тауриэль в воздушной бирюзовой тунике, платиновом венце в ореоле тёмно-оранжевых, как золото солнца, кудрей. И юный воин с дерзкими глазами. Не так высок, как суженная, но статен и широк в плечах. Одежду гнома он не променял на лёгкий эльфийский сюртук. Белая блуза со шнуровкой, серебристый праздничный камзол и широкая перевязь с вкраплением изумрудов, изображающими живительные руны его народа. Всё говорило о его высоком статусе. Однако озорной взгляд тёмных игривых глаз напоминал о его неординарности. Сплетня о причастности Владыки к исцелению представителя ненавидимого им племени давно разнеслась среди народа эльдар. Все понимали, что, вымолив и отделив от себя часть бессмертной души для него, король, тем самым, признал его своим протеже. Но чело короля исказила гримаса внутреннего дискомфорта при виде эскорта Даина. Никакое ожерелье не могло заставить самолюбие короля забыть о «Лесной Фее». Однако слева от брата Тора шествовала дева красоты необыкновенной. Король замер, забыв приветственные слова. Кили метнулся к ней и крепко обнял: — Матушка, я так счастлив, что ты признала мой выбор! Красавица-брюнетка с изящной высокой причёской, в диадеме из слепящих глаза бериллов, одного роста с сыном, но повыше Железностопа, ободряюще похлопала сына по спине. — Когда ты меня спрашивался, пострелёнок? — она отстранилась от сына и склонилась в лёгком поклоне перед обомлевшим от вида столь обаятельной гномихи и, сверкнув угольками огромных глаз, поблагодарила. — Владыка, позвольте выразить Вам материнскую благодарность за возвращённое к жизни дитя. На что тот не преминул ответить: — Мне, как никому, понятны родительские терзания за здоровье и жизнь ребёнка. Не стоит благодарности. Однако, Вы изумительно очаровательны… Не ожидал. Даин прервал, начинающий перерастать во флирт, разговор. — Когда уже пирушка? Или ты решил все же заставит отощать по твоей Лихолесской моде? Трандуил брезгливо зыркнул на короля Эребора, но решил не ссориться в торжественный день с врединой — соседом. Кили подвёл мать к невесте, Дис смерила невестку критическим взглядом. Тауриэль улыбнулась в ответ на ревниво-сведённые к переносице смоляные брови гномихи. Та тоже не выдержала и засмеялась. — А ты не такая замороженная как все тут. Скажи, король правда вдовец? — эллет, прыснув от смеха, положительно кивнула миниатюрной леди в красно-золотом наряде. В суматохе свадьбы, которую привнес гномий народец застывшим во времени жителям леса, Тауриэль и Кили на миг остались одни. — Твоя мама так красива и нежна. Откуда эта чушь про бороду? — Допустим она её сбрила, — лукавил принц. — Опять смеёшься? — Угу. Наши женщины самые добрые и милые. Пусть думают, что они бородаты и лохматы, иначе не будет отбоя от женихов со стороны. — А сам-то каков?!***
Таинство скрепления уз между парой было запечатано страстным поцелуем. Эллет поклялась перед своим народом в верности смертному, тем самым признав себя, отныне, смертной. Склонившись к любимому, оставила на его губах нежное обещание, чем вызвала в нём дикое томление. Трандуил, с замиранием сердца, наблюдал за самоотверженностью воспитанницы. Их нежные объятия выглядели довольно трогательно и мило. Владыка сверху вниз взглянул на хорошенькую гномиху и острое желание понежиться так же, как это делали влюблённые напротив, защекотало его давно спящее ребячество. От дамочки исходил такой поток неуловимых, бурных энергий, что эльда засмеялся в голос, глядя, как она хлопает в ладоши от восторга. Дис изумлённо воззрилась на смеющегося короля, впервые услышав такой громкий и бархатно-заливистый баритон. — Наши родители кажется поладили, — улыбаясь шепнул на ушко склонившейся к нему жене Кили. — Не знаю, радоваться ли этому?***
Не дождавшись окончания пира и надеясь избежать возможного скандала, новобрачные сбежали в свою комнату. Ибо гномы, изрядно подвыпившие, стали плясать, петь пошловатые песенки и кидаться лембасом. Пока Трандуил был очарован сестрой Торина и не обращал внимания на бедлам, Даин рассказывал Фенеру, как можно быстро объездить дикого кабана. Робко присев на край постели, Тауриэль замерла, не зная, как поступить дальше. Кили затворит дверь на засов и уселся позади, нетерпеливо путаясь в шнуровке её лёгкого платья. Страх перед первой ночью сменился игривостью от веселой забавы. Дева стаскивала с мужа его тяжёлые гномьи одежды и швыряла в разные углы спальни. Но незадачливый супруг так и не мог справиться с эльфийскими узелками. Он даже пытался зубами развязать бастион узлов, горячим дыханием дико возбуждая её кожу между лопатками и на пояснице. Ускользая от жарких поцелуев, девушка снова и снова была им настигнута. Победа над одеждой общими усилиями всё же была одержана. Изнемогая от желания, Кили сгрёб её крепкими руками и искушённым поцелуем пригвоздил к мягкой подушке. — Ты где так научился? — возмутилась невеста. — Я ещё не так умею, сейчас покажу, — племянник Торина нетерпеливо задул свечу в серебряном подсвечнике. Но тело любимой выгодно освещалось дерзкой луной, проникшей к ним в свидетели сквозь высокие витражи. Ночь обещала быть длинной и сладостной.***
Свадьба Кили и Тауриэль была в самом разгаре. Гномы закатили танцы и надменным эльфам ничего не оставалось как принимать правила игры своих «побратимов». Трандуил хотел было заткнуть уши, но видел как поглощена рассказами о своём королевстве матушка Кили, снисходительно продолжал терпеть гномью возню, дабы не показать гостье своего пренебрежения. Кили и Тауриэль под этот шумок уединились в своих покоях в страстном желании сблизиться. Чуткий король приметил краем глаза, как крадутся его воспитанница и, возрождённый им из тлена, гном. Тогда, после битвы, отдавая ему искру жизни, король на миг почувствовал себя Иллуватаром, а быть творцом сильно вдохновляет на благородные поступки. Владыка попытался представить забавы молодожёнов и, как ни странно, это вызвало в нём отнюдь не пошлые мыслишки и смех, а банальную зависть. Он снова и снова приглядывался к разбитной гномихе, такой миниатюрной и чувственной, несмотря на существование среди груд самоцветов и мрака пещер. В ней не было той чопорной многозначительности воинственных эллет. Она покоряла своей уютностью и простотой, то и дело поправляя маленькой ручкой выбивающиеся из причёски кудряшки и выставляя на обозрение пухлый, в ямочках локоток. Владыке становилось жарковато. Кто мог предположить, что сестра Торина без особых усилий сможет возродить в нём плотские желания, которые он старался заменить ежедневным пересчётом своих несметных сокровищ и охотой на орочьих угодьях?***
В то время, как Кили и Тауриэль страстно сжимали друг друга в объятиях, Дис неожиданно оказалась с Трандуилом наедине. Как это случилось и когда она позволила ему увлечь себя в самый уединённый уголок королевского дворца, его покои, гномья принцесса не могла сообразить. Но, приметив плавно захлопнувшуюся двустворчатую резную дверь, перешла в наступление. Хитро прищурившись, спросила напрямик: — Владыка, ты меня заманил в ловушку своих лабиринтов и смотришь как-то странно для вашего народца. Что ты задумал? — У меня народ. Народец у тебя, прекрасная Дис, наследница трона своих пращуров, — улыбнулся король, приглашая её присесть на кушетку. — Ты очаровала своими живыми манерами и шутками. Я всего лишь хотел уединиться от твоих шумных подданных. Кстати, с чего их так понесло на песни и гиканье? Она присела и тут же заметила, как утончённый, изнеженный эльда своим гибким станом изогнулся и навис над нею настолько близко, что пышногрудая гномиха не видела уже путей к отступлению. Она чувствовала себя зайцем, попавшим в чары удава. Его глаза сузились, губы приоткрылись, шаловливый язычок, будто невзначай облилизнул нижнюю губу. Она чувствовала как её щёку обдаёт тёплое и ровное, в отличии от её дыхание, мужской особи. Грудь женщины вздымалась от волнения, голова начинала кружиться. — Я не наследница. Пусть правит тот кто может, — Дис часто заморгала и раздражительно повысила голос. — Я много слышала о тебе, король Трандуил. Ты же вроде как безутешный вдовец? У вас принято чтить память покойных супругов. — Конечно, —, но взгляд эльфа напоминал ей взгляд тех похотливых гномов, когда те наперебой пытались ухаживать за незамужней сестрой самого Торина. — Я чту все обычаи предков. Но это не мешает мне оценить привлекательность женщины-гнома. Я поражён твоим изяществом и… необычными формами. По чести сказать у меня слабость к экзотике. — Это я что ли экзотика? Так ты, старый дурень, не можешь пройти мимо женщин других рас? И я попала под этот расклад? — Ш-ш-ш, — король прижал своим тонким пальцем её пухлые губки, невольно ими же взволнованный. От этого прикосновения и вздымающейся груди своей жертвы Трандуил ощутил эрекцию. — Не нужно так кричать. Я ещё только взглянул в глаза любимой сестры своего павшего в бою друга, Торина Дубощита. У вас очень похожи глаза. — Вот только не стоит мне сказки рассказывать! Всем известно как вы дружили. Тебя, скупой предатель, сам Митрандир не мог уговорить не нападать на гномов. А кто упрятал всех в темницу и грозил сгноить? Уж я знаю какие вы были друзья. — С рождения терпеть не могу магов, любят лишнее рассказать о сильных мира сего, — с гибкостью горностая отпрянул от неё синда и продолжал сокрушаться. — Ну, а тебе-то я чем не угодил? Сама же за сына благодарила. А я ведь часть своей души ему отдал. — Так значит я должна за это рассчитаться? Ах ты скадерный, остроухий фейри! — возмущалась дама, вздёрнув острый подбородок. — Да не кричи же так, мой авторитет поставишь под угрозу, — прошипел эльф, схватив её за щёки двумя пальцами и не раздумывая прильнул к бесшумно шевелящимся, выпяченным сердечком губам. Ему пришлось склониться в три погибели, одной рукой удерживая лицо, другой зарывшись в её шикарных, тёмных с рыжинкой волосах. Она сопротивлялась, но, к великому гномьему позору, совсем не долго. Губы эльфа оказались властными и тёплыми. Любопытство взяло верх. Она открыла, зажмуренные ранее, глаза и увидела так же широко раскрытые, совершенно чёрные, расширенные зрачки эльфийских глаз-льдинок. Он нехотя отстранился, поправляя камзол. — Ну как я тебе, король? — гномиха поняла, что желание уже мешает ему думать, а следовательно, ей уже можно вить из него верёвки. — О Эру! Ну почему меня обманули? Я ожидал женщину с бородой, это так пикантно. — Мы научились от них избавляться, но ты точно не в себе, — она хотела было уйти, но неожиданно для себя заметила многозначительную выпуклость в причинном месте. От вида её размера, матушка Кили закусила губу. Король перехватив её взгляд и, едва приподняв уголки губ, кивнул. Тем самым давая понять, что он маэстро эротики. — Нет, я не смогу обладать таким достойным мужчиной. — Я думаю всё же, что сумев поднять достоинство эльда на должный уровень, ты сможешь и принять его таким какой он есть. Ничуть не умаляя. Дис стало и самой интересно сравнить своего почившего мужа и этого дико огромного эльфа. Она решила, что в суете празднества в хмельном угаре никто из свиты не заметит их отсутствия. Да и Кили, сынок, слишком поглощён своей эллет. Гномиха решила, что раз уж её мальчик смог, то она чем будет хуже? — Хорошо, — смутилась она как юная барышня. — Но ты должен дать слово короля, что никто не узнает о нашей связи. — Клянусь Аркенстоном. — Он что, ещё у тебя? — Берёг для тебя, Дис.***
— Ты же как бы не спишь? Зачем тебе постель, — осматриваясь в полумраке дворцовой комнаты с огромной кроватью под балдахином из тонкой, как паутинка, серебристой будто от росы, ткани, озадаченно проронила Дис. На что утончённый эльда, быстро смекнув, ответил: — Иногда нагорцуешься в седле да намашешься мечом так, что приходишь и просто падаешь замертво, — он снял свои украшения и небрежно побросал всё в резной ларец. Тут же стал торопливо расстёгивать крючки камзола. Из чего дама заключила, что заниматься любовью королю интереснее, чем любоваться каменьями. Корона так совсем к сокровищам не относилась. Она жила своей жизнью. То зацветала рябиной, то угрожала ветвистым размахом колючих шипов. Вероятно передавала настроение хозяина. Дис решила использовать эту магию в своих целях. Неподдельное волнение чопорного вельможи рассмешило принцессу. Она смотрела снизу вверх на возвышавшегося исполина, но, надо заметить, сама была повыше многих в своём роду. Трандуилу она была до половины предплечия. Дис обрадовалась, что ей не придётся сопеть ему в пупок. Сняв свой венец, она уронила тяжёлую каштановую копну волос на довольно широкие плечи, из-за которых её идеально приподнятая упругая грудь имела внушительный размер. Король замер очарованный её необычной красотой. В груди что-то сжалось. Сестра Торина устремила на него осуждающий взгляд из-под густых бровей. Такой знакомый в прошлом. — Что-то не так? — робко переспросил он, опасаясь вспугнуть красавицу. — Присядь уже на край своей перины, я помогу справиться с застёжкой. Он покорно присел, наблюдая за объёмным декольте матушки Кили. Быстрые пальчики мгновенно расцепили крючки его одежд и перешли на ремешок брюк. Однако это не мешало соблазнительнице заглянуть в, опьянённые вожделением, глаза Трандуила. — А ты хорошенький на вид. Как вы мужчин от девиц различаете-то? — улыбалась женщина-гном. — У нас строгий кодекс чести. Приходит момент — влюбляемся, ну или думаем так. Тут же женимся, пока мирно вокруг. Если до войны управимся, можем произвести дитя. Одна жизнь, одна жена, порой один ребёнок. — Бедненький, — всхлипнула Дис и поцеловала эльда в капризно сложенные губы. Но не долго, чем ещё больше раздразнила, тянущегося за её, умасленными хитрой смесью ежевики и дыни, устами. — Лучше расстегни мне платье на спине. Только не рви. Моя парча из золотых, мифриловых и платиновых нитей. Трандуил, почти голый, в спадающих штанах, держащихся на одном только «причинном месте», аккуратно скользил по выгнутой спине женщины. Живо представляя, как обхватит её груди своими большими руками… А обхватит ли? Вот это он и спешил поскорее узнать. Но она, ловко выскользнула из корсета и быстро нырнула под тонкий пуховый плед. Король принял вызов и, окончательно сбросив последние одежды, ринулся на неё сверху. Дис, подобно беспомощному котёнку, выставила маленькие руки вперёд, тем самым оголила свою соблазнительную грудь. — Стоп! Ты чрезвычайно велик для меня. Так что соизволь прилечь. А я сама что-нибудь придумаю. Милорд плюхнулся на спину, блаженно прикрыв глаза. — Это же как с таким богатством совладать? — Услышал он вздох красавицы. — Может молча? — приподнял голову от валика подушки владыка. — Если есть трудности я могу вести. — Куда это? Гномы сильные. Их никуда вести не нужно. Вот я и покажу тебе гномью страсть. Ну, король, держись! — Дис «заткнула» приоткрывшийся было для возражений, рот эльда сочным поцелуем. От которого, у заведённого до предела Трандуила поплыло сознание. Грудь таки не вмещалась в жадные ладони сладострасца, что окончательно сразило презирающего гномов эльфа. Желая пошалить с представительницей ненавистного народа, потомком своего обидчика и сестрой, не менее отвратительного королю, Торина, владыка не ожидал так быстро попасть в её власть. Но попал. Пытаясь сказать какую-нибудь гадость в адрес их расы, он смог только ахнуть. И не мудрено. В этот момент красавица оседлала его «достоинство» и сделала это так искусно, как он от гномки ожидать не мог. Они с супругой в былые времена пользовали лишь одну позу. Аккуратно и размеренно их тела сливались в одно и… Бла-бла-бла. Вспоминать было трудно в таком ритме. Король опасался испытать оргазм от созерцания одних только смуглых «дынек», ритмично скачущих над ним и на нём. Обхватив крепко сбитые бёдра, он хотел насадить партнёршу на себя полностью. Но её сила сопротивления лишь подтвердила молву о её народе, привыкшем орудовать киркой в недрах гор. Ему пришлось сдержать свой напор. Снова и снова приникая к нему губами, останавливаясь в самый ответственный момент, давая ему время передышки и, тут же, безжалостно оглушая своей страстной скачкой, дева гор вымотала бедолагу до состояния, когда он уже был готов просить пощады. Приоткрыв глаза, в последний миг, король воззрился на её выпуклый, подтянутый живот. Желание излить своё бесценное семя синдар охватило конвульсиями и стоном, сливаясь с вскриком женщины, принявшей его любовь. — Не плохо, — немного отдышавшись и поглаживая себя по животику, промолвила, удовлетворённая эротическим приключением, Дис. — Немного потренироваться и можно протянуть значительно дольше. — Чтооо? — обессиленно промычал Трандуил. — Это на будущее. В сентябре мне рожать и вряд-ли я до этого время куда-то уеду. Потренируемся ещё. — Кого рожать? — встрепенулся эльда. — Так гномам ваш кодекс только подтереться, любимый, — подмигнула она ему чёрной бахромой густых ресниц. — Мне стоило только пожелать и наш мальчик уже зреет вот здесь. Король изумлённо уставился на её прекрасный, плодовитый живот. — Но как мы объясним подданным? — едва осознавая произошедшее, хлопал, такими же расчудесными, как у его дамы, ресницами, владыка. — Короли не объясняют. Твои сын и воспитанница повзрослели и убежали из гнёздышка, у меня нет уже ни Фили, ни брата. Так что, породнимся и скрепим союз наших народов через себя. Трандуил, пошатываясь поднялся и, запахнув халат, налил в бокал вина. — Коварный народ, гномы. Тингола за камушки убили, меня обокрали, дракона дважды спровоцировали. Войну устроили вокруг своей горы. Морию гоблинам продули, Барлога привадили. И меня, короля Сумеречья, своими телесами совратили. — Тебе что-то не нравится, остроухий? — подперев голову рукой, нахмурилась Дис. — А то смотри нас тут много собралось. Не посмотрю, что свадьба сына. Такую баталию устрою! Владыка, позёрски задирая благородный нос, отвёл свой взгляд от принцессы гномов и смиренно признал: — Молчу, любимая. Так когда говоришь наследника Эребора ждать, в сентябре?