Влюбись в меня, если осмелишься

Дом. Дождь так и не кончился. Я около часа добиралась до города, потом еще полчаса шла домой. Я не рассчитывала, что мама будет дома. Так оно и получилось – в окнах не было света. И это было хорошо. Не хочу, чтобы меня кто-то видел в таком состоянии. Родной подъезд. Набираю номер квартиры: - Алло? Теть Зин? Откройте мне, пожалуйста. Это Лиза. Ваша соседка. - Ой, Лизочка! Заходи, дорогая! – домофон пиликнул, я дернула дверь и зашла. На моем этаже стояла тетя Зина и ждала меня. - Лизочка, ты где была? Тут тебя мама потеряла, - начала причитать женщина. - Теть Зин, а где она? – спросила я, дергая ручку двери. - А она домой поехала. Там вроде как твой папа приезжает, брат тоже приезжает. - Ясно. А можете дать пару ключей, которую я у вас оставляла? - Конечно! – женщина зашла домой, взяла связку с гвоздика и отдала мне. - Спасибо большое, - я хотела было приобнять ее, но, вспомнив, что я мокрая, просто открыла дверь и зашла в свою квартиру. Она была небольшой. Однокомнатной. Зато своя. Любимая. В моей комнате стояла полутораспальная постель, голубые обои, плательный шкаф и рабочий стол с ноутбуком. Ну еще маленький телевизор, который я практически не смотрю. Маленькая кухня, небольшая прихожая, ванная и туалет. Все. Больше в квартире нет ничего. Хоть я и привыкла к дому этого, но свой был гораздо лучше. Он был уютным, маленьким, светлым царством спокойствия. Моим островком спасения. Сюда заходила только тетя Зина. Невысокая пухлая женщина пожилого возраста. Она иногда поливала цветы, коих много развелось. Как только дверь закрылась, я села на пол и расплакалась. Здесь я почувствовала себя в безопасности. Здесь он не мог меня достать. Конечно, было бы глупо полагать, что его остановит запертая дверь или пара соседок. Началась истерика. «Реквием по мечте» не давал мне покоя. Я терла глаза, чтобы они перестали пускать слезы. Все тело била крупная дрожь. Я захлебывалась слезами, исчезала в пучине своей боли. Сейчас больше всего хотелось пожалеть себя. Я прижала к себе мишку, которого умудрилась взять с собой. Все тело начало чесаться. Я ногтями возила по коже. Я чесала до тех пор, пока не пошла кровь. Теперь мои руки были похожи больше на большое вздувшееся красное пятно с кровоподтеками. Я скрипела зубами, сдерживала крик, который рвался наружу. Я хоронила где-то глубоко внутри себя всхлипы, рыдания, боль, любовь, жизнь. Мое сердце продолжало биться, но я его не чувствовала. Такое чувство, будто все внутренности вырвали из груди. Я так больно упала. Я вознесла его образ до небес. Я поверила в сказку, которую создала сама. Я сама себя убила. Нельзя рисовать человека. Нужно видеть его через прозрачные очки. Он таков, какой есть. Он не лучше, не хуже. Я создала тот рай, с которого так больно падать. Мои крылья испепелились. Лишь пепел, который развеялся по ветру боли напоминаю о них. Я его любила. Я подумала, что смогу приручить тигра. Такая наивная. Такая простая… Я завалилась на пол. Прижала ноги к груди. Истерика только усилилась. Стукнула кулаком по полу со всей силы и закричала. Громко. Просто так. Стало легче. Будто весь яд, что скопился во мне за все это время, выплеснулся наружу. Поднялась. Несмотря на боль в ногах, внизу живота, в груди, в сердце. Я поднялась. И я буду подниматься. Он меня не сломает. Он меня лишь надломил. Я вылечусь. Я стану сильней. Я не могу так просто сдаться. Зашла на кухню. Там чисто. Мама убиралась. Усмехнувшись, взяла нож и села на стул. Начала водить лезвием по коже, оставляя царапины. Иногда кровь струилась из глубоких ран. Все мое тело было изрезано. Это лишь малая аллегория того, что произошло с моей душой. Иду в душ. Смываю с себя всю кровь, всю усталось, всю грязь. Вода первый раз приносит боль. Она щиплется. Оно и понятно – зря расчесала тело. Улыбнулась. Впервые за долгое время. Почувствовала свободу. Не вытиралась, прямо так пошла в спальню. Так и легла под одеяло и погрузилась в сон. Мне снились страшные картины. Картины из прошлого. То, как он убивает Дашу. Ее мертвое тело. Как он насилует меня. Я не забуду этого. Но должна научиться жить с этим. Просыпаюсь в четыре утра. Одеваюсь. Начинаю убираться. До обеда навела дома идеальную чистоту, зато ни разу не вспомнила о прошлом. Поняла, что трудотерапия помогает. Месяц работала так. На трех работах уборщицей была. Зато у меня не было времени ни о чем подумать. Мама знала, что я дома. Но она думала, что я переживаю тяжелый разрыв, поэтому не беспокоила. Я заработала около сорока тысяч за то, что избавлялась от ненужных мыслей. Самое интересное, что я учусь на психолога, но ничем не стараюсь себе помочь. Впервые за этот месяц решила проанализировать ситуацию. Легла на постель, закрыла глаза. Первое июня. Клуб. Вижу его пристальный взгляд на себе. Потом просыпаюсь в его доме. Это второе июня. Первый разговор. Первые победы. Сразу после похищения. Первые уловки. В тот же день, когда я оказалась у него. Первая ссора. Третье июня. Первые секреты. Десятое июля. Первый поцелуй. Мой самый первый поцелуй. Двенадцатое июля. Его ранение. Четырнадцатое июля. Он поправился. Тринадцатое августа. Звонок родителям. Двадцатое августа. Убийство Даши. Тот же день. Мое изнасилование. Двадцать второе августа. Появилась дома. Двадцать пятое августа. Тридцатое сентября. Я делаю анализ лета. Немыслимо. Ужасно. Каждый раз пытаюсь себя прервать, но ничего не выходит. Я не запомнила тот клуб. Я хорошо помню ту комнату. В голубых тонах. Нет, не так. В небесном цвете. Двуспальная постель. Большой плательный шкаф. Белоснежная ванная. Стол из темного дерева, удобное кресло-стул. Белоснежный персидский ковер, паркет. Изысканная люстра, в тон ей бра. Большое кресло с мягкой обивкой. У него есть вкус. Помню его образ. Детально. Как картинку. Даже рисовала его пару раз. Черные волосы. Такие же черные глаза. Широкий лоб, прямой нос, пухлые губы. Смуглая кожа, высокий рост, накаченное тело. Я храню в памяти каждую деталь его образа. Теперь осталось выяснить, как я к нему отношусь. Я болею тобой… Я дышу тобой… Жаль… Но я тебя люблю… Кому можно наврать? Я люблю его. Мне больно. Мне дико больно. Я не прощу его за себя, за Дашу. Он убил нас. Просто уничтожил. Обидно. Ненавистно. Как себя вылечить от того червяка, что съедает изнутри? Надо дарить добро. Быстро собралась, пошла в пункт сдачи крови. Отдала часть накопленных денег в детский дом. В виде игрушек, в виде одежды. Почувствовала себя легче. Действительно стало легче. Отдала детям часть себя, часть своей боли, преобразованной в любовь. Пошла в церковь. Очистила свою душу. Так начинается октябрь. Теперь я каждые выходные посещаю церковь все будни работаю. Рисую, чтобы выплеснуть все эмоции. У меня больше нет времени на то, чтобы пожалеть себя. Теперь я несу добро. Я очищаю свою душу. Я каждый день записываю свои эмоции на листы. Потом сжигаю их. Исписываю тетради, переживая заново весь ужас. Я перестала краситься. Если раньше я каждый день рисовалась тушью, то сейчас этого нет. Я обрезала волосы на несколько сантиметров. Срезала весь негатив. Только в душе пусто. Вырвали половину и приказали жить. Я каждый день перед сном вспоминаю его. Он мне снится. Я помню, как лечила его, как ухаживала за ним, позволяла себя целовать…. Как бы это не прискорбно было сознавать, но он мне нужен. Я мазохист? Да! Пусть так. Но он мне нужен. Прошло еще два с половиной месяца. 18 декабря 2013 года. Обычный день. Только я хочу взять отгул. Приехала на работу. Сижу, жду, пока начальница переговорит с очередным клиентом. Мимо меня проходят люди. Даже не замечаю их. Но тут мой взгляд приковал к себе одн парень. Высокий рост, черная одежда. Волосы «ежик». Темные очки. Неровная походка. Я нервно сглотнула, подумав, что это невозможно. Я залетела в кабинет к начальнице. - Простите, Елена Михайловна, можно я сегодня не выйду на работу? Мне очень плохо, - женщина молча кивнула. А что, на ее месте любой бы так и сделал. Залетает в кабинет девица, просит об отгуле. На ее лице застыла паника, сама вся похожа на сумасшедшую. Тем более, когда начала выходить, сначала приоткрыла дверь, убедилась, что никого нет, и только тогда пошла. Теперь иду на остановку. Путь идет через обычную дорогу, где не ходят машины. Всего метров сто-сто пятьдесят. По обочинам стоят жилые дома. Иду в постоянном темпе, точнее, с бешеной скоростью. Стараюсь не оборачиваться, но все же не получается. Один раз обернулась и увидела того самого парня с работы. Ускоряю шаг. Почти бегу. После этой дороги надо будет повернуть направо, а там и до остановки всего двадцать метров. Поворачиваю, несусь на остановку. Подходит мой автобус. А парень уже заворачивает с ехидной улыбкой за угол. Он несомненно видит меня. Видит, как я дрожу. Я села в автобус. Двери закрылись, а я выдохнула. Все следующие остановки я ехала с закрытыми глазами и в наушниках. Настало мое время. Пора выходить. Скользнула взглядом по салону автобуса. Обычные люди. Маленькие дети, старенькие бабушки, девушки, парни. Один с модными очками, «ежиком», в черных цветам и ухмылкой. Я знаю, что сейчас он поймал мой взгляд. Я знаю, что он видит, как я вжалась в свое сидение. Нервно достаю деньги, отдаю водителю и становлюсь около двери. Парень подходит очень близко. Он случайно роняет телефон. Он знает, что я подниму его. Это уже мой рефлекс. Я наклоняюсь, он тоже. Его очки уже где-то в сумке. Глаза открыты. С ужасом отмечаю, что на правом его глазу красуется шрам. Сами глаза имею черный цвет. Я начинаю дрожать в то время, как он улыбается. Автобус тормозит, дверь открывается, я вылетаю. Бегу домой. Я так не бегала никогда. Спотыкаюсь, чуть не падаю, сбиваю прохожих, успеваю извиняться, но бегу. От скорости зависит моя жизнь. Забегаю в подъезд и резко торможу. Имея фотографическую память, я воспроизвожу «снимок» своего двора. Синяя машина. Спортивная машина. Смысла бежать, прятаться нет. Видимо, я не убегу от серьезного разговора. Стою так около двух минут, восстанавливаю дыхание. Нарочито медленно поднимаюсь. Считаю каждую ступеньку. Если сбиваюсь, то вновь начинаю. Так я насчитала 98 ступенек. Мило. Открываю квартиру. Специально оставляю ее открытой. Раздеваюсь, разуваюсь и стою у зеркала. Дверь хлопает. Холодные руки касаются моей шеи. Затем следует легкий поцелуй в нее же и тихий шепот: - Я скучал по тебе, малышка. Горько усмехаюсь и иду на кухню. Мою руки, сажусь за стол и внимательно наблюдаю за моим гостем. - Зачем ты пришел? – спрашиваю так, будто интересуюсь, сколько стоит молоко. Он от этого поморщился. - А поздороваться? – театрально надул губки он. - Здравствуй. Добрый день, если так угодно. Так вопрос остался открытым. - А тебе не кажется, что ты все еще моя пленница? Я тебя никуда не отпускал, - уже серьезно сказал гость. - Да? Очень интересно. Только именно это ты и сделал, - он недовольно покачал головой. – То есть ты хочешь сказать, что ты меня не отпускал? Посмотрим…. То есть ты хочешь сказать, что парень, который не в первый раз похищает девушек, забыл запереть ее дверь, входную дверь и ворота? При том, что служанку он отпустил. Да при этом он еще громко и четко говорил ее хозяину, что сегодня ему служанка ненужна. Так громко, что пленница могла слышать. А потом еще громче говорил другу, что собираешься уехать на сутки. Это немного странно. А после этого, зная адрес квартиры, где живет сбежавшая, он не ринулся к ней домой. Он навестил ее только через несколько месяцев. Так? Ты предлагаешь мне поверить в эту чепуху?! - Ты громко говоришь. Тем более в третьем лице говоришь о нас с тобой. Это немного странно. - Пусть так. Тогда открой мне настоящую причину твоего визита. - Я хотел… - молчание. Он пытается собраться с мыслями. – Мне кажется, что…. Я думаю, что…. Мне следует…. Попросить прощения. - Что? Я не расслышала. - Прости меня, - тихо повторил гость. - Как интересно. Ты пришел сюда только за этим? Чтобы попросить моего прощения? Совесть замучила? Нет? Странно, ведь ты убил несколько людей, а сейчас тебя мучает совесть? Так? Или я что-то не понимаю? - Неважно, - сквозь зубы процедил он. – Ты простишь меня? - Простить тебя? Забавно. Об этом просишь ты… Да? Тебе действительно это нужно? Что ж, тогда для начала попроси одного из своих подданных запереть тебя на три месяца в одной комнате. Потом пусть убьют твоего лучшего друга на твоих глазах. А потом пусть тебя изнасилуют. Только после этого можешь просить у меня прощения. И будь уверен, ты его получишь. Если, конечно, оно тебе будет нужно, - горько усмехнулась я. - Я понимаю, что ты злишься, - начал мягко гость. - Злюсь? Отнюдь. Я не злюсь. Я не держу на тебя зла. Я тебя даже не ненавижу. Мне просто омерзительно твое присутствие. Хочешь, расскажу, как это? Хочешь? Смотри. Сначала веришь человеку, думаешь, он исправился. Он стал гораздо лучше. Все это только ради тебя. У тебя в животе бабочки, в голове ветер. Это так мило. Потом ваши чувства, которые только-только начали зарождаться, проходят проверки. Вы все их выдерживаете. Он делает тебе уступки. Ты ему веришь. А потом. Он убивает твоего друга. Он тебя предает. Убивает того, кто хранил твои тайны, кто был тебе дорог. В душе образуется ужасная черная дыра. Ты не можешь этого вынести. Он тебя предал. Он ужасен. Это не тот человек, которому можно доверять. Потом ты опять ему веришь. Снова возносишь его до небес. А потом он тебя насилует. Сначала ты думаешь, что все переживешь. Потом ты в течении двух дней видишь, как тебя насиловали с разных ракурсов. Этого не избежать. А потом приходит ужасное понимание того, что произошло… И оно накрывает с головой. Тогда становится омерзительным вся ситуация. Хочешь избавиться от тела, как от свидетеля страшного преступления. И ты пытаешься это сделать. Но тебе не дают. Чувство унижения, беззащитность, уничтоженности захватывает всего тебя. Истерики, ночные кошмары. Я месяц не могла жить нормально. Я обиделась на весь мир. Я ненавидела тебя. Потом я нашла выход. Перестала себя жалеть. Приняла ситуацию. Постаралась забыть. Почти вышло. Знаю, это маловозможно, но некоторые раны зажили. Затянулись тонкой пленкой, которую ты, видимо, хочешь разрушить, - грустно опустила глаза. Все это время парень внимательно смотрел на меня. Не отводил глаз. На лице не дрогнула ни одна мускула. - Захватывающий рассказ, - это был единственный комментарий. - Я тебе еще и половины не рассказала. То, что я чувствовала, было невозможно передать, - пожала плечами я. Потом встала, подошла к гостю, взяла его лицо в свои руки, притянула к себе и поцеловала. Просто попробовала на вкус его губы. Он не сопротивлялся, едва ответил, не предпринимал никаких действий. - Прости. Я кое-что проверила. А теперь убирайся из дома. И прекрати вести за мной слежку. Он ушел. Он ушел из квартиры. А я села на пол и расплакалась. Ненавижу. Как я его ненавижу! Именно за то, что отчаянно желаю. Я прикоснулась пальцами к губам, на которых остался след от поцелуя, желая запомнить его надолго. Наверное, навсегда.