Hopeless Broken Omega

Стайлзу снова снился Дерек. Он рычал, злился, но терся о ноги Стайлза, и это было приятно. Он целовал внутреннюю сторону его бедер, и когда перешел к коленям, парень дернулся, испугавшись того, что Дерек увидит шрамы, и проснулся. Слезы скатились вниз по впалым щекам, и Стайлз встал, смотря в свое зеркало. Он такой уродливый. Такой чертовски уродливый. Его лицо — сплошной набор недостатков, его тело — будто скульптура, сделанная слепым психопатом. Он так уродлив. Так, блять, уродлив. Слезы продолжают катиться вниз, как чертов северный ливень, когда он садится, обнимает себя за колени и смотрит. Смотрит. Смотрит. Смотрит. Его отражение смеется над ним. Стайлз режет себя прямо в комнате, смотрясь в зеркало, видя, как на бедре шрам ложится на шрам. Их там уже слишком много. Они делают его еще более уродливым. Никто никогда не захочет его. Дерек никогда не захочет его. Стайлз рыдает, порезы не помогают, и Стайлз впервые режет запястье. Он не попадает по венам, но внезапный страх за свою жизнь отрезвляет его, и истерика отступает. Он не собирался убивать себя, нет. Он не гребаный суицидник. Боль лишь помогает ему утихомирить шквал эмоций в его черепе. Он обрабатывает рану впервые, надежно обматывая ее бинтом, чистит зубы, натягивает футболку с длинным рукавом и джинсы, берет рюкзак и едет на работу, потому что это правда его отвлекает. Пока Стайлз плавает в некой прострации оцепенения от утренней истерики, Лиам приветливо машет рукой и протягивает кофе. Этого парня послал ему Ангел Хранитель, не иначе. Стайлз благодарит парня, взамен обещая разобрать диски, которые должен был разобрать Лиам. Он снова сидит на коленях, и ему немного дурно. Он не ел с четверга, и иногда в его глазах темнеет, так что приходится вставать с колен медленнее, чем обычно. Его запястье ноет под бинтом, но Стайлз думает, что так ему и надо. Эта боль приятно отрезвляет его, не позволяя упасть в обморок. Он нашел баланс в системе своих страданий. — Чувак, какой сегодня день недели? — спрашивает Стайлз. — Понедельник, — отвечает Лиам, и парню не по себе. Он не ел четыре дня. Это не может кончиться хорошо. Когда Лиам уходит на обед, Стайлз хочет попросить его купить ему смузи, но ему слишком неловко, поэтому он просто говорит Лиаму «хорошо» на все миллион просьб и вопросов. Он спокойно разбирает диски, поглядывая на время, потому что у беты осталось всего восемь минут перерыва, когда колокольчик звенит, а Стайлз почти скулит тихое «нееееет», желая лечь на пол и притвориться мертвым. — Стайлз, — зовет Дерек, тут же оказываясь в нужном ряду. — Привет, Дерек, — Стайлз пытается встать с колен, но его вестибулярный аппарат — сучка, и парень пытается схватиться за стеллаж, но лишь царапает воздух. Дерек ловит его, когда тот почти поцеловался с полом, и они слишком близко друг к другу. Стайлза трясет, морозит и хочется блевать. Его желудок сжимается, а тело немного дергается в спазмах. — Когда ты последний раз ел? — спрашивает Дерек на ухо Стайлзу, и тому хочется зарыдать, так много эмоций в нем плещется. Он всегда хочет плакать, когда голодный. Чертовы омежьи гормоны. — Утром, — отвечает Стайлз тихо, почти как сквозняк между окнами в магазине, но Дерек, крепко и уверенно держащий его в странном подобии объятий, слышит этот хрип. — Каким утром, Стайлз? — Дерек начинает злиться. Стайлз чувствует эмоции альфы на таком близком расстоянии, и он все еще боится разрыдаться. Он не хочет, чтобы Дерек знал ответ. Ему стыдно. Он не знает, почему вообще Дерек Хейл интересуется этим. Он молчит, зажмурившись, когда Дерек отодвигает его от себя, но все еще крепко сжимает руками плечи. — Я жду ответа, — говорит он настойчиво, а у Стайлза подкашиваются коленки от этой власти в голосе. Она так прекрасна, она так манит. Стайлзу стоит титанических усилий не захныкать и не запрокинуть голову для того, чтобы не начать умолять Дерека пометить его. Лиам приходит, когда Дерек выпускает Стайлза из железных тисков. Парень почти вздыхает с облегчением, когда Дерек берет его за предплечье и направляет к выходу. — Я отвезу Стайлза домой. Ему стало плохо, — говорит Дерек Лиаму, и в его металлическом голосе нет больше и следа того бархатного баритона, который был за секунду до, когда он обращался к Стайлзу. Дерек направил парня к своей машине и усадил на пассажирское сидение, обойдя ее спереди, устроив тем самым мини-показ мод, и сел на водительское место. — Какую кухню ты предпочитаешь? — спросил Дерек, заводя мотор. — Что? — переспросил Стайлз, часто моргая и стараясь не вдыхать глубоко, иначе он снова потеряет сознание. — Я спросил, какую кухню ты предпочитаешь. Итальянская? Мексиканская? Китайская? — начал перечислять Дерек так, будто ему это смертельно наскучило, а Стайлз был чертовски глупым. — Я не знаю… Эм… Мне все равно, — Стайлз пожал плечами, не понимая вопроса. — Окей, мне нравится итальянская, — решил Дерек и выехал на дорогу. Стайлз не понял, к чему был этот процесс обмена интересами, пока они не остановились перед итальянским рестораном. Быть того не может… Нет. Хейл возьмет себе еды домой и подвезет Стайлза до дома. Или же он просто покажет, что это его любимый ресторан. Или его тут ждут, а Стайлзу придется идти отсюда пешком. Дерек открыл перед Стайлзом дверь, и тот споткнулся трижды, пока они прошли семь метров дорожки до ресторана. Альфа занял столик у окна, почти полностью изолированный от общества, пока Стайлз кусал губы и не знал, куда деть дрожащие руки. — Мне бы хотелось, чтобы ты питался три раза в день, — сказал Дерек как бы между прочим, но Стайлза окатило волной власти альфы. — Каждый день, — уточнил тот, положив меню на стол и смотря на Стайлза. — Что ты выбрал? — выпалил парень, желая перевести тему. — Стейк и ризотто с овощами, — лениво ответил Хейл, смотря куда-то в район шеи Стайлза, будто оглаживая парня своим взглядом. — А ты? — Я… Равиоли с сыром. Звучит прикольно, — Стайлз пожал плечами, поджимая губы, а Дерек улыбнулся ему. Блять, Дерек Хейл сидит с ним за уединенным столиком в итальянском ресторане и улыбается. Это розыгрыш. Все его друзья придумали так пошутить над ним. Это жестокая шутка, но Стайлз понял бы это. Он достоин именно таких шуток. Чтобы снова рыдать. Снова блевать. Снова резать свою тонкую кожу. — Стой, ты что… — начал Стайлз медленно, а Дерек смотрел, как язык парня касается его зубов при произнесении определенных согласных. — Ты что, кормишь меня? — удивленно спросил Стайлз. Его большие глаза раскрылись шире, и огоньки приглушенного света ресторана придали его медовым глазам оттенок корицы. — Ты против? — спросил Дерек в ответ играючи. Ему нравились эмоции, отражающиеся на лице парня. — Просто я, вроде как, омега, а ты — альфа, — слишком медленно говорил Стайлз, краснея. Дерек бы не увидел этого, не смотри он так внимательно на лицо парня. — Я в курсе, Стайлз, — Дерек наклонился чуть ближе, улыбаясь и прищуриваясь. — Я кормлю тебя не для того, чтобы сразу же после обеда оттрахать, если ты об этом, — говорит Дерек прямо, наблюдая за реакцией Стайлза. Он смущен, и на несколько секунд на его лице показывается разочарование и обида, но они тонут в омуте шоколадных глаз, и Стайлз улыбается сам себе. — Да, конечно, — он поднимает взгляд на Дерека и кивает. Дерек чувствует волну противоречивых чувств Стайлза, будто тот считает, что обидеться на отказ неправильно. Будто он считает правильным то, что ему отказали. Дерек чувствует себя полнейшим дерьмом. Когда приносят еду, Стайлз просто смотрит на нее, будто это картина или скульптура. — Если ты не начнешь есть сам, я могу заставить, — говорит Дерек, и по Стайлзу пробегает дрожь. Он достает руки из-под стола, его рукава чуть задираются, и Дерек видит бинт. Он смотрит в глаза Стайлзу, и в них паника, ужас и истерический страх. Омега дергается, видимо, желая закрыть бинт рукавом, но понимает, что так сделает еще хуже, поэтому они просто смотрят друг на друга. — Я… Извини, мне нужно уйти, я… — мямлит Стайлз, но Дерек хватает его за здоровое запястье и низко, утробно рычит. Стайлз дрожит от кончиков волос до пяток, его рука скована в железные тиски, и ему снова хочется зарыдать. — Я сказал, что я могу заставить, — сказал Дерек тихо, но почти весь ресторан перестал есть. Дерек был чертовски сильным альфой, все знали это: официантка десять минут хихикала с ним, предлагая напитки, но Дереку было плевать на нее, он лишь ждал решения Стайлза. Все омеги, сидящие здесь, проводили его взглядом до самого столика и даже пересаживались поближе. Стайлз сел, взяв вилку в руки и отправив чертов равиоли себе в рот. Дерек проследил за процессом пережевывания, запивания и даже началом поедания второй мини-порции, и только после этого начал есть сам. Стайлз почти кончал от того, как чертовски вкусно ему было. Голод просыпался с новой силой, а Дерек, такой прекрасный и волшебный, сидел перед ним, и так вкусно ел, что хотелось забрать его еду тоже. — Хочешь попробовать? Это чертовски вкусно, — предлагает Дерек, указывая на половину своего стейка и ризотто. Стайлз не думает головой. Дерек Хейл сказал, что он кормит его не затем, чтобы трахнуть. Он не может нравиться Дереку Хейлу. Он — самый уродливый и незаметный омега в Калифорнии, так что он соглашается одним кивком. Дерек двигает свой стул ближе к Стайлзу, теперь закрывая того спиной от мимолетных взглядов посетителей, и Стайлзу становится невероятно спокойно. Ему хочется улыбаться. Он едва сдерживается от этого глупого и ненужного желания. Дерек режет стейк на небольшие кусочки, вдвое меньше тех, что он резал себе, и кормит Стайлза поочередно куском мяса и порцией ризотто с овощами. — Это, блять, божественно, — выдает, наконец, Стайлз, доедая тирамису и допивая капучино. — Это просто великолепно, серьезно. — Ага, — соглашается Дерек, скрывая свою улыбку за чашкой, из которой он пьет обычный черный кофе без сахара. Мужлан. После их обеда Стайлз чувствует себя пристыженно за то, что Дерек оплатил весь счет сам, и до безумия счастливым. Парень и забыл уже, как это круто — кушать. Дерек подвез Стайлза до дома, парень вышел из машины и помахал Хейлу рукой, почти тут же прячась за входной дверью, скатываясь по ней розовой лужицей. Он безнадежен. Когда пришел отец, Стайлз подумал, что чего-то не хватает. Он вспомнил, что положил в рюкзак свои новые диски в коллекцию бракованных, стоящих у него дома на определенной полке. Он обыскал весь дом, точно помня, как садился в машину к Хейлу с ним, а вышел… Без него. Вот черт. Он нашел в списке контактов номер Хейла, сразу нажал вызов, но тут же сбросил. Он нервничал. Он не звонил альфе ни разу, вряд ли тот вообще возьмет трубку, если звонит неизвестный номер, потому что Скотт звонил лишь однажды с телефона Стайлза, и тот решил записать на всякий случай. Спустя минуту, Стайлз решил написать смс. «Привет, Дерек. Это Стайлз. Кажется, я забыл в твоей машине свой рюкзак. Можешь, пожалуйста, посмотреть?» — Стайлз проверил орфографию смс трижды и отправил, чувствуя, как ладони становятся влажными. Телефон не отвечал несколько минут, и Стайлз ушел в душ, решив, что позвонит завтра, или попросит Скотта позвонить, или… Что-нибудь. Он просто нервничал слишком сильно от одного только упоминания Хейла в его голове. Когда он вышел из душа в одном полотенце, он чуть было не закричал, увидев прямо перед собой огромное тело, но чья-то рука помешала ему это сделать. Стайлз вдохнул носом и выдохнул, его сердце стучало как бешеное, а как только Дерек, блять, Хейл отпустил его, Стайлз влепил ему пощечину. — Ох, черт. Блять. Извини, — залепетал Стайлз, очухавшись от шока, чуть было не зарыдав от своей истеричности и глупости. — Хэй, Стайлз, — Дерек выпрямился, подходя ближе и почти вжимая парня в дверь ванной. — Все нормально. Дыши, — он смотрел на парня, а Стайлз вдохнул глубже, все еще умоляюще смотря на Дерека. — Прекрати так смотреть, а то я не сдержу своего обещания, — Дерек улыбнулся, и по телу Стайлза прошлась волна возбуждения. Черт. На нем одно гребаное полотенце. Он такой урод. Дереку не следует даже смотреть вниз. Нет. Нет. Нет. Только пусть не смотрит на это уродливое тело. — Какого обещания? — Стайлз весь подрагивал, его ноздри дрожали от того, как сладко пах Дерек. Он совсем потерялся в пространстве. Он забыл спросить Дерека, что тому нужно в его комнате и как он вообще сюда попал. Он забыл все на свете. — Не трахнуть тебя сегодня, — проурчал Дерек, хищно улыбаясь и показывая красную радужку. — Блять, — выдохнул Стайлз, кусая губу и совсем вжимаясь в дверь. — Ты застал меня врасплох. — Я вижу, — Дерек хмыкнул, отходя и оценивая Стайлза взглядом. В момент красные радужки исчезли, изменяя нахальное выражение лица на испуганное. Стайлз знал. Блять. Ему нужно прикрыться. Он такой уродливый. Ему нужно прикрыться, а потом, когда Дерек уйдет, ему нужно умереть. Или порезать… Черт. Порезы. — Стайлз, — сказал Дерек, и омегу будто окатило холодной водой. — Стайлз, что это? — голос Дерека резал гораздо сильнее. Стайлз зажмурился, вжимаясь в дверь, несмотря на то, что теперь его к ней никто не прижимал. Он был на такой тонкой грани, чтобы зарыдать, что даже само балансирование на ней доставляло боль. Он давился комом в горле, продолжая дышать ртом и обнимая себя. Распаренные в теплом душе порезы раскрылись, пропитывая полотенце кровью. На пол капала кровь. С рук, с бедер, с тазобедренных костей. Стайлз выглядел, как жертва изнасилования. Ужасающе и жалко. Уродливо. А Дерек смотрел на это все с нечитаемыми эмоциями на лице. Такой прекрасный Дерек. Внезапно сильные теплые руки сдернули со Стайлза полотенце, и тогда его прорвало. Он зарыдал сначала тихо, а потом во весь голос, и его руки тряслись, а Дерек просто смотрел на него с полнейшим шоком на лице. — Не смотри на меня, — Стайлз задохнулся в приступе рыдания, у него начиналась паническая атака. — Пожалуйста, не смотри на меня, — его голос был самым жалким голосом на свете, и ему хотелось сдохнуть. Дерек стал вытирать кровь влажным полотенцем с бедер Стайлза. После он исчез в ванной, но вернулся с аптечкой. Уложив Стайлза на кровать, он обработал каждую рану, что-то шепча себе под нос, но из-за своих рыданий Стайлз не мог услышать. Позже на нем оказалась его пижамная майка, боксеры и штаны, а Дерек стоял над ним, сложив руки на груди. — Пожалуйста, не смотри на меня, — Стайлз все еще всхлипывал. Он не мог потерять сознание как обычно из-за того, что поел сегодня, и это была вина Дерека. — Стайлз, — Дерек будто разбился изнутри с этими словами. Его лицо дернулось эмоциями, и он упал на колени, подползая к постели Стайлза и взяв его за руку. — Ты такой идиот, Стайлз, — горячо шептал Дерек, целуя холодные дрожащие пальцы. Его голос тоже дрожал, и в нем было столько сожаления, что Стайлз мог бы утонуть в нем. Дерек стоял на коленях перед Стайлзом, пока тот дрожал в пост-истерике, смотря на альфу невидящим взглядом. — Я так блять и знал, что ты что-то делаешь с собой. Я должен был, блять, догадаться. Блять, — Дерек ругался с рычанием. Стайлз никогда не видел его таким. Хейл был образцом самоконтроля, а теперь он так же бьется в отчаянии, как и Стайлз, только наблюдать за этим со стороны в разы больнее. — Это было так очевидно. Они, блять, все говорили, что ты чем-то болен, потому что от тебя пахло кровью. Они думали, у тебя туберкулез или СПИД, — рычал Дерек, а Стайлз понимал, почему к нему никто не подходил. Даже Скотт. Он и был болен. Он — сломанная омега. Дерек потерся о согретую им же ладонь и еще раз поцеловал каждый палец. — Прости, — прошептал Стайлз, касаясь поросшей щетиной скулы. — Что? Это я должен просить прощения. Я, блять, знал, что они все — гребаные идиоты. Я видел, что с тобой что-то не так. Блять, — Дерек подполз ближе, потираясь о ладонь Стайлза снова. — Не должен ты мне ничего, Дерек. Ты же Дерек Хейл. Я явно не твоя омега, — Стайлз попытался пожать плечами, а глаза Дерека загорелись красным. — Я не могу быть чьей-либо омегой. В смысле, посмотри на себя, — он указал на Дерека пальцем. — Ты совершенство, Дерек. Идеал альфы. А теперь посмотри на меня, — Стайлз указал на себя. — Ты — идеальный, Стайлз, — прошептал Дерек, и у Стайлза лопнуло сердце. Оно просто взорвалось на хуллиард кусочков, разрывая парня изнутри. — О тебе хочется заботиться, тебе нужна забота и опора, тебе нужно это больше всех в этом городе или даже штате. Первый раз за жизнь Стайлз почувствовал себя идеальным. На секундочку, пока голос Дерека не затих, он был идеальным. Ему хотелось продлить этот момент, и он провалился в сон, полный обожания, восхищения, восторга и тихих слез.