Hopeless Broken Omega

Стайлз выходит через полчаса, когда у подъездной дорожки раздается сигнал автомобиля. Он берет с собой лишь мобильник, потому что сегодня он не намерен выпивать. У него скоро течка, а алкоголь перед этим может навлечь адскую головную боль. Дерек снова галантно открывает дверь перед Стайлзом, после чего включает джаз, который купил у него в магазине. Стайлз чуть улыбается. — Ты же сказал, что купил диски Коре на день рождения, — говорит Стайлз с игривым упреком, и его тон пугает. Это похоже на заигрывание, а он не должен себе такого позволять. — Этот ей не понравился, — Дерек пожимает плечами, а Стайлз фыркает. У его сестры явно нет вкуса. Они подъезжают к дому, где уже стоит куча машин, среди которой Стайлз замечает машину Скотта. Парни выходят молча, переглядываясь. — Я уже хочу уйти, — шепчет Стайлз, но Дерек касается его спины и подталкивает вперед. Конечно, так Стайлз согласен на что угодно. — Дерек! — какая-то девчонка виснет на Дереке, буквально запрыгнув на него. Рука со спины Стайлза исчезает на бедро омеги, а Стилински немного хмурится, но затем заставляет себя улыбнуться. — Я пойду, — Стайлз с улыбкой указывает на дом и убегает, пока Дерек срывает с себя омегу и идет следом. Все обнимают Стайлза. Все рады его видеть. Особенно альфы. Стайлз не понимает, в чем дело. Альфы прижимают его к себе, будто он мягкая игрушка, а он никак не может вырваться. Его начинает подташнивать, потому что травку курят прямо в доме, и тут же блюют. Кто-то переплетает свои пальцы с пальцами Стайлза. Эрика улыбается ему и целует его в скулу, оставляя красный след помады. Все нюхают его, урчат и рычат вокруг него. Стайлз чувствует, как в его бедра с разных сторон упираются явные стояки. Его пугает это дерьмо до чертиков. Эрика все тянет и тянет его, и в итоге они оказываются на втором этаже в закрытой темной комнате. Эрика протягивает Стайлзу бутылку, а другой альфа указывает Стайлзу выпить до дна. Затем Стайлз пьет еще и еще. Он все еще не понимает, что происходит. Он чувствует, что вот-вот начнет течь. Здесь пахнет сексом и альфами. Древесиной, клубникой, тропиками, алкоголем, свежевыстиранным бельем. Стайлзу хочется подставиться. Эрика и еще два альфы раздеваются. Грудь Эрики чертовски красивая в ее черном атласном лифчике. Она валит Стайлза на кровать, пока две другие альфы пытаются раздеться. Эрика садится на бедра Стайлза, держит его руки в мягких тисках у него над головой и целует его шею. Стайлз понимает, что он возбужден, но ему жутко страшно. Он не хочет быть выебанным тремя альфами. Это не то, для чего он хотел привлечь внимание. Но внезапно один альфа исчезает. Затем второй. Стайлз не понимает, что происходит, пока Дерек не вышвыривает голую Эрику за дверь и не захлопывает ее тут же прямо перед ее носом. Они слышат рычание, истеричный рев, и две альфы пытаются выломать дверь, пока кто-то их не уводит. Дерек сжимает переносицу, а Стайлз быстро застегивает рубашку и стирает с себя следы помады Эрики. — Прости, — говорит Дерек, открывая окно. Свежий воздух отрезвляет. Стайлз пьяный, но его хотя бы не мутит. — Дерек, — Стайлз встает с кровати и подходит к нему. Он не хочет быть Стайлзом сегодня. Он не хочет бояться. Алкоголь убил весь страх в нем на сегодня. Все, что хочет делать Стайлз — это быть омегой Дерека. — Блять, — шипит Дерек, когда Стайлз кладет руки ему на плечи и разворачивает к себе. Тонкие дрожащие пальцы вплетаются в густые черные волосы, и Стайлз блаженно выдыхает и вдыхает запах альфы. Он так успокаивает и одновременно заставляет кровь кипеть, словно вино в глинтвейне или шоколад в фондю. Руки альфы ложатся на бедра омеги, и тот делает еще шаг вперед. Дерек опускает руки на ягодицы Стайлза и утыкается носом в его шею. Он рычит, потирается щекой и вылизывает все, что оставила Эрика, помечая своим запахом, а Стайлз дрожит в его руках и тихо стонет. Он не может держать себя в руках сейчас. Он очень пьян, у него завтра течка. Ему все равно. Он сжимает волосы Дерека сильнее и закидывает голову, чувствуя этот ахуенный язык на своей горячей коже, эти зубы, смыкающиеся тут и там. Стайлз прогибается в сильных руках Дерека, и чувствует стояк альфы через джинсы. Он стонет только от факта, что у Дерека, мать его, Хейла, стоит на него. Это гребаный сон. Стайлз сжимает джинсовую ткань, оттягиваемую этим господи-каким-огромным-членом, и поглаживает его пальцами. Его руки сильно дрожат, как и он сам, его сердце очень сильно и гулко стучит, когда он понимает, что начинает течь. — Господи, — рычит Дерек совсем дико, расстегивая брюки Стайлза и забираясь тому в штаны горячей ладонью. Он толкается бедрами в тонкие пальцы Стайлза, он почти не контролирует себя, хотя Стайлз не делает этого и подавно. Рука Дерека ведет по идеально гладкой коже ягодицы и скользит между ними, и когда его пальцы натыкаются на влажность, он стонет, закидывая голову к потолку. Стайлз прогибается, будто упрашивая Дерека коснуться его там, пока сам рвано дышит ему на ухо. — Трахни меня, — хнычет Стайлз, не помня себя. Дерек водит ребром ладони вверх-вниз между ягодицами, высовывает руку и отходит от Стайлза на шаг. Внутри парня все горит, урчит и просит альфу, именно Дерека, а тот просто стоит. — Тебе следует сейчас же уехать домой, — говорит Дерек, смотря в пол. — Что? — Стайлз не верит своим ушам ровно секунду, а потом его волной накрывает ярость. Спустя еще секунду он обижен настолько, что слезы предательски катятся по его щекам. Спустя минуту он сжимает кулаки и тяжело дышит. — Хорошо, Дерек. Я уеду домой, — говорит Стайлз согласно, вызывая себе такси, выходя из дома, прорываясь сквозь срывающих с него одежду альф и садясь в машину. Когда он попадает в дом, когда дверь в его комнату захлопывается, он не чувствует себя человеком. Он чувствует себя квинтэссенцией боли и отчаяния. Он кричит, слезы катятся в несколько рядов по его щекам, а он гневно трет их рукавами рубашки. Как он посмел подумать, что Дерек Хейл захочет его?! Как он блять мог хотя бы предположить такое?! В какой момент он упустил тот факт, что он ахуенно уродливый никчемный сломанный омега?! Всего два раза поел за счет Дерека, потому что тот слишком богат, и уже вообразил себя его омегой, истекся весь под его руками и умолял его трахнуть. Господи. Стайлз хрипел, срывая с себя одежду, ненавидя ее всем сердцем, захлебываясь в рыданиях, добираясь до туалета и пихая себе пальцы в глотку с такой силой, что ранит гладкие стенки пищевода. Он блюет едой, пивом, текилой и кровью, ему жутко больно, но он продолжает блевать на пол, пока режет свои руки вверх-вниз, режет дрожащие ноги продольно, смотря на то, как ложбинки на белой плитке пола в ванной заполняются кровью. Его раны очень глубокие, но ему плевать. Он рыдает, снова блюет и снова режет себя до тех пор, пока не отключается. Он так сильно ненавидит себя. Он такой урод.