Двойная жизнь

- Этого не может быть, мама, Мехмед никогда не жаловался на здоровье, и из всего дворца пострадал только он, даже его фаворитка умерла не от оспы, а от родильной горячки. Это странно, - размышлял Мустафа. – Бедный мой брат, кто осмелился причинить ему вред? - Кто знает, - Махидевран отвела взгляд, не осмеливаясь посмотреть сыну в глаза. – Лев мой, хвала Аллаху, что заболел не ты, я бы не пережила этого! Не убивайся так, в конце концов, вы с Мехмедом не родственники, сам знаешь, твой отец не… - Знаю, знаю, - перебил ее Мустафа. – Но мы с Мехмедом и остальными детьми Повелителя росли вместе, я всегда считал их родными братьями и сестрой, пусть даже в наших жилах и не одна кровь. Матушка, я никогда не прощу султана Сулеймана за казнь отца, но его сыновья и дочь мне очень дороги. - Ах, сын мой, скажи, как же в тебе уживаются такие разные качества? – покачала головой Махидевран. – Ты непокорный, упрямый, тщеславный, тебе так приятно внимание народа и янычар, любишь показать, проявить себя, и при этом такой добрый и любящий… И ведь не подходят эти качества для правителя. Тебе надо быть более благоразумным, и знать, когда проявить жестокость, а когда – милосердие. - Матушка, скажите мне, Вы не причастны к смерти Мехмеда? Сердце Махидевран дало перебой - такого вопроса от сына она никак не ожидала. Невольно отступив на шаг назад, она окинула Мустафу укоризненным взглядом и поджала губы. - Что ты, Мустафа, разумеется, нет, - несколько неестественным голосом проговорила султанша. – Разве я смогла бы пойти на такое? Шехзаде слегка улыбнулся, но взгляд его оставался напряженным. - Я знаю, матушка, Вы готовы на все ради меня, как и я ради Вас. Но я не хочу, чтобы Вы обагрили руки кровью невинного человека, тем более если этот человек мне дорог. Я пойду, меня ждут дела. Оставшись в одиночестве, Махидевран тяжело опустилась на диван и спрятала лицо в ладонях. Нет, правду сыну она ни за что не скажет, потерять его уважение и доверие для нее куда страшнее мук совести. При мысли о возможном разочарованном взгляде Мустафы ее нутро словно скручивало жгутом, а к горлу подступала тошнота. Ей предстоит не только сражаться за его жизнь, но и остаться для сына светлым и любящим человеком с чистой душой. Махидевран непроизвольно вздрогнула, вспомнив похороны Мехмеда. Сломленная, убитая горем Хюррем горько рыдала на плече Сулеймана и крепко прижимала к груди малютку Хюма Шах, дочь Мехмеда, словно пытаясь найти в ней утешение. Михримах тихо всхлипывала, удерживая за ручку полуторагодовалую дочку Хюмашах, неуклюже перебиравшую пухлыми ножками, а Рустем то и дело сочувственно поглаживал любимую супругу по плечу, шепча ей что-то ласковое. Раздавленные потерей брата Мустафа, Селим и Баязид поникли, синхронно опустив головы, и даже не замечая своих фавориток Айше, Дильшах и Фатьму. Первой выразить соболезнование осиротевшим родителям, а также братьям и сестре решила Гюльфем, всегда относившаяся к Мехмеду с теплом и добротой. Махидевран рискнула последовать ее примеру, но в ответ столкнулась с полным ненависти и злобы взглядом Хюррем. Славянка догадалась, кто приложил руку к смерти ее любимого сына. Догадалась, и теперь ни за что не оставит в покое Мустафу, сделает все, чтобы ее соперница захлебнулась в пролитой крови. Надо быть осторожной. Надо следить за тем, что Мустафа есть и пьет, с кем разговаривает, проверять всех прибывших в гарем. Разворачивается настоящая война за власть. На плечи Махидевран ложится непростая задача: уберечь Мустафу от разъяренной Хюррем и ее сторонников, навредить остальным конкурентам сына и при этом умудриться остаться для него тем же добрым ангелом, как в детстве. - Моя милая Махидевран, - донесся до нее до боли знакомый голос. – Свет очей моих, душа моя. Ты совершила ту же ошибку, что и я в свое время, когда решил проучить Хюррем и инсценировал смерть Мехмеда. Взбешенная мать тут же нашла способ отомстить, устроив покушение на Мустафу. За эту ошибку я заплатил своей жизнью. Будь осторожна, прошу тебя. - Ибрагим… - Черкешенка с изумлением уставилась на стоящего у стены возлюбленного. – Как ты… Как ты здесь оказался? Где же ты был раньше… Почему не остановил меня… - Я приходил к тебе во снах, намекал, что ты не должна была брать такой грех на душу, но ты меня не послушалась, - вздохнул Ибрагим. – Но дело сделано, увы, а значит, надо исходить из того, что есть. Пойми, я прекрасно понимаю, ведь ты, как мать, хотела защитить Мустафу. Но ты раздразнила опасного врага – как и я в свое время. Тебе надо быть вдвойне осторожной – надеюсь, ты это осознаешь, дорогая. Самое главное – убереги Мустафу от необдуманных поступков. Он непокорный и упрямый, верно ты говорила ему, может наделать глупостей. Если будет благоразумен, то не потеряет доверие султана, а это почти прямой путь на трон. И будь осторожна с Хюррем, она не успокоится, пока не отомстит за Мехмеда. - Что же мне делать? – с болью в голосе проговорила Махидевран. – Я буду оберегать сына, давать ему советы, следить за его окружением, и при этом избавляться от остальных конкурентов? Но вдруг я не справлюсь, Ибрагим? Я боюсь, боюсь! - Не бойся ничего, любовь моя, - Ибрагим подошел ближе и ободряюще улыбнулся. – Запомни: твой главный в этом случае враг – Хюррем. Она будет предпринимать попытки отомстить за Мехмеда, избавиться от Мустафы и защитить остальных сыновей. Думаю, что куда логичнее будет избавиться от нее. Если Мустафа не потеряет доверие султана, то путь на трон ему открыт. А без Хюррем тем более. Став султаном, он поймет, что для порядка в государстве ему придется казнить братьев и племянников. Но от Хюррем избавиться не так-то и просто – Повелитель очень любит и ценит ее, прислушивается к ее мнению, и не поверит в несчастный случай. - Почему все так, почему все так сложно? – Махидевран вскочила на ночи и с мольбой взглянула на Ибрагима. – Ибрагим, почему? Я бы отдала все, чтобы жить с тобой, как обычные муж и жена, заботиться о Мустафе и нянчить внуков! За что судьба так издевается над нами? - Ах, милая моя, - вздохнул Ибрагим. – Во многом виноват я сам. Я мужчина, и должен был предпринять конкретные шаги. Только со временем я начал понимать, в чем ошибся, и что сделал не так. Я чувствовал себя виноватым перед султаном – сама понимаешь, я был многим ему обязан, и за его спиной тайно крутил роман с его официальной фавориткой. Может, именно поэтому я не решался по-настоящему навредить Хюррем – ведь это было бы еще большим предательством. И ведь она тоже долго ничего мне не делала, только часто шипела и язвила в мой адрес – наверняка не хотела лишний раз огорчить Сулеймана. Ну и я тоже язвил и шипел в ответ, и еще как, у нас это было взаимно. Мне приходилось непросто – с одной стороны, человек, которого я считал другом, и которого я тайно предавал, с другой стороны, любимая женщина и родной сын. Я не смог сам ни убрать главного врага своего сына, ни побороть свое тщеславие и гордыню, свою любовь к риску, за что и поплатился жизнью – был бы мой язык покороче... А теперь все это вынуждена делать ты… Прости меня, Махидевран! - Не мучай себя, Ибрагим. Мы с тобой оба виноваты… Об одном тебя прошу: не оставляй меня надолго одну! Приходи почаще, я так тоскую по тебе. Если бы не Мустафа, я бы ни секунды не думала, убила бы себя после твоей казни. Мой сын – единственное мое утешение, моя отрада. Он так похож на тебя, такой же гордый и упрямый, так же любит рисковать, испытывать судьбу, такой же склонный к тщеславию. В его глазах я вижу отражение твоей души. - Я никогда тебя не оставлю, я же обещал, я всегда рядом с тобой, мой ангел, - с нежностью в голосе проговорил Ибрагим. – Держись, Махидевран, не падай духом, прошу тебя! - Султанша? – тихо окликнула ее Румейса хатун. – Кто здесь? С кем Вы разговариваете? Махидевран так резко повернулась на каблуках, что едва не упала. Выпрямившись, она впилась в некстати появившуюся служанку разъяренным взглядом. - Не твое дело! – процедила она сквозь зубы. – Тебе что, заняться нечем, хатун? - Простите, - смущенно потупилась Румейса. – Я просто зашла кое-что Вам сообщить, и заметила, как Вы с кем-то разговариваете, но в покоях никого, кроме нас с Вами, нет… Я не хотела Вас прогневить, простите… Махидевран оглядела покои – того и следовало ожидать, образ Ибрагима исчез. Выдохнув воздух и окончательно успокоившись, она подошла ближе к Румейсе. К своему удивлению, она обнаружила, что глаза боснийки слегка покраснели, а на щеках поблескивают дорожки слез. - В чем дело, Румейса? Что ты хотела мне сообщить? Ты плакала? - Нет, что Вы. Вам показалось, - поспешно пробормотала девушка. – Я хотела сообщить Вам радостную новость. Фаворитка шехзаде Айше хатун беременна – я заглянула проведать Нергисшах Султан, и Айше хатун возвращалась от лекарши. А потом пришел шехзаде и сказал, что хочет поехать в охотничий домик в Амасье, и решил взять Айше хатун и Нергисшах Султан с собой. - Хвала Аллаху, хоть одна действительно радостная новость! Нергисшах уже 4 года, и я никак не могла дождаться появления еще одного внука! Надеюсь, Айше родит мальчика, - просияла Махидевран. Странно, что Мустафа решил взять Айше и Нергисшах с собой, но, думаю, он просто хочет, чтобы его фаворитка и его дочь просто подышали свежим воздухом, да и хочет побыть с ними вне гарема. А ты, Румейса, поэтому расстроилась? Глаза вон на мокром месте. - Нет-нет, что Вы, разве я могу претендовать на что-то? Усмехнувшись, Махидевран приподняла голову Румейсы за подбородок, вынудив девушку посмотреть ей в глаза. - Думаешь, я слепая и ничего не замечаю, хатун? Ты давно заглядываешься на Мустафу, смущаешься, когда он заходит. Почему ты так часто навещаешь Нергисшах? Я не спорю, ты добрая, любишь детей. Но ты таким образом пытаешься произвести на него приятное впечатление. Румейса, я уже не так уж и мало лет прожила на этом свете, и многое понимаю. Это несколько дерзко с твоей стороны, но я хотела бы наградить тебя за верную службу и добрый нрав. Когда Мустафа вернется, я прикажу тебе готовиться к хальвету. Ну а остальное зависит от тебя – если ты понравишься шехзаде, то сможешь стать его фавориткой, а если родишь сына, то твой статус повысится. Румейса залилась румянцем и изумленно вытаращила глаза, не ожидая такого от своей госпожи. - Султанша, я благодарю Вас за Вашу доброту, за Вашу милость! Но в таком случае шехзаде не полюбит меня. Поймите, он столько времени видел меня рядом с Вами, и ни разу не обратил внимания… - Не говори глупостей и не спорь со мной! – возмутилась Махидевран. – Ты что, мечтаешь о неземной любви в гареме? Будь разумнее! Всё зависит от тебя, я лишь помогу тебе в самом начале. Всё, можешь идти. Настал день отъезда Мустафы с беременной фавориткой и дочерью в охотничий домик. Махидевран сильно беспокоилась – слишком еще были свежи воспоминания о полном злобы и ненависти взгляде Хюррем, но Мустафа заверил мать, что все будет хорошо – с ним поедут его преданные и смелые соратники Ташлыджалы, Явуз и Атмаджа, а Айше и Нергисшах будут под присмотром опытных служанок. Черкешенка была категорически против этой поездки, но разве можно привязать к себе взрослого сына и полностью лишить его самостоятельности? Проводив Мустафу, Айше и Нергисшах вместе со слугами, она заперлась в покоях и дала волю слезам, после чего долго возносила молитвы Всевышнему, чтобы он уберег дорогих ей людей. Чтобы скоротать время ожидания, султанша принялась вышивать розу на платке в подарок внучке – Нергисшах интересовалась рукоделием и обожала вышитые платочки. Спустя неделю Мустафа вернулся во дворец – его трясло, а глаза блестели от невыплаканных слез, малышка Нергисшах же испуганно прижималась к няне и тихо всхлипывала. Соратники Мустафы потупились и склонили головы, словно ожидая удара. Махидевран окинула вернувшихся встревоженным взглядом. - Айше… Где моя невестка? - На меня было совершено покушение, - хрипло прошептал Мустафа. – В этот день мы с Айше решили немного прогуляться, Явуз и Атмаджа приглядывали за нами. Стрелок промахнулся – его стрела попала в мою Айше, в мою фаворитку, мать моей дочери… Она погибла на месте, и погиб наш ребенок в ее утробе… Махидевран сдавленно охнула, чувствуя, как сводит судорогой горло. Метнувшись к сыну, она крепко обняла его и принялась поглаживать по волосам, шепча слова утешения. Нергисшах отцепилась от няни, подбежала к ним и прижалась к бабушке, тихо похныкивая…