Двойная жизнь

«Моя ясноокая, луноликая красавица, повелительница моего сердца, я не способен стереть из памяти тот наш поцелуй, не способен забыть прикосновения твоих нежных рук. О, моя Махидевран, моя путеводная звезда, моя муза, чьи слезы восхищения вдохновили меня и поселили в моем сердце великую любовь! Огонь ревности по-прежнему сжигает мою душу. Я понимаю, насколько подло поступаю я со своим другом, обманывая и предавая его, и мне так горько от этого! О, моя Махидевран, мой грех, моя душа, мой страх, смысл моего существования!» Махидевран вздохнула, с трудом сдерживая слезы умиления, и крепко прижала к груди письмо любимого. Гюльшах не подвела её, умудрившись тайно передать ей его послание. Как жаль, что его придется уничтожить, чтобы никто не догадался об их отношениях. А так хотелось бы по вечерам перечитывать письма Ибрагима и погружаться в пучину сладостных воспоминаний. О Аллах, за что ей такое наказание, почему она вынуждена тонуть в бесконечной лжи? - Что с тобой поделать-то, хатун, - покачала головой Гюльшах. – Влюбилась, влюбилась на свою голову! Я-то не подведу тебя, не предам. А если кто случайно подслушает? Или вас вместе увидит? В этом дворце и у стен есть уши и глаза. Ох, беда будет… - Не нагнетай, прошу, и так тяжело на душе, - сдавленно проговорила Махидевран. – Главное, будь рядом и не выдавай меня. Сожги письмо, пожалуйста, - она неохотно протянула его верной служанке. – Грех взяла я на душу, изменила. Но нет пути назад… Сердце мое непокорное… - Береги себя, - Гюльшах села рядом и заглянула ей в глаза. – Кстати, я не только про Ибрагима агу говорю. Эпидемия оспы грядет. Уже много людей умерло. Вон как Фюлане Султан и Гюльфем Султан засуетились, боятся заразиться, за детей своих боятся. И ты будь осторожна, - наставительно добавила служанка. – Ещё не хватало, чтоб ты оспой заболела! Не приведи Аллах! - Гюльшах, - ласково засмеялась Махидевран. – Хлопочешь, как над ребенком! Дни тянулись томительно медленно. Встретиться с Ибрагимом никак не получалось. Верная Гюльшах покорно передавала влюбленным записки и внимательно следила, чтоб никто ничего не заметил. Сердце Махидевран разрывалось от тоски по любимому и от страха разоблачения. Сколько ещё может продолжаться эта пытка? Почему она не может просто быть счастливой рядом с тем, кто ей дорог? Чем она так провинилась перед Всевышним? Гюльфем, прежде поглядывавшая на нее со странной смесью высокомерия и страха и не упускавшая случай съязвить в ее адрес, перестала совсем обращать на нее внимание. В гареме перестали судачить об её конфликтах и ссорах с агрессивно настроенной собственницей Фюлане. Махидевран видела, что Гюльфем полностью забыла о вражде с ненавистными соперницами – ей было не до того. Мысли молодой султанши теперь занимало лишь здоровье её сыночка Мурада. Двухлетний шехзаде был очень слаб, его состояние ухудшалось с каждым днем, и лекари были абсолютно бессильны. Несчастная мать замкнулась в себе, постоянно плакала и молилась. Махидевран искренне жалела её, но понимала, что помочь ей ничем не может. Четырехлетнего Махмуда, сына Сулеймана и Фюлане, также настигла эта чудовищная напасть. Прежде веселый и энергичный мальчуган метался по постели, страдая от сильного жара. Убитая горем Фюлане срывалась на окружающих, сыпала проклятиями и угрожала убить того, кто заразил ее ребенка. Успокоительные отвары, которыми щедро её потчевала лекарша по приказу Хафсы Султан, совсем не помогали. Махидевран, глядя на страдания бедных матерей, всё больше понимала, насколько ничтожна причина её грусти и уныния. «Не гневи Всевышнего», говорила она самой себе. «Они борются за жизнь своих маленьких больных детей, а ты плачешься из-за невозможности видеть любимого постоянно. Не глупо ли это? Он жив и здоров, Гюльшах вас не выдаст, прекрати лить слезы по вечерам!» Устроившись поудобнее, Махидевран уткнулась щекой в подушку и закрыла глаза, вспоминая последнее письмо Ибрагима. Она перечитывала его несколько раз и даже успела выучить наизусть. Возможности перечитывать послания у нее не было, их приходилось уничтожать почти сразу же – но она легко нашла выход из этой ситуации, запоминая содержание и прокручивая его в голове перед сном. «Всё будет хорошо, мой дорогой, обещаю», еле слышно прошептала она. «Я не буду отчаиваться, не буду гневить Аллаха своим унынием. Главное, что ты здоров. Ибрагим, любовь моя! С нетерпением жду нашей встречи, верю, что Всевышний подарит нам этот шанс». Душераздирающий, полный отчаяния вопль прорезал ночную тишину. Сонное оцепенение тут же покинуло Махидевран. Она распахнула глаза и подскочила на постели, словно ошпаренная. От резкого движения закружилась голова, затылок словно загудел. Что произошло? Кто-то тяжело ранен? - Гюльшах! – хрипловатым голосом позвала она. – Гюльшах!! Кто-то кричит, слышишь? Посмотри, что там! ГЮЛЬШАХ! Как назло, преданная служанка спала непробудным сном и даже не шелохнулась. Раздраженная Махидевран вскочила с кровати, накинула на себя одежду поверх ночной рубашки, сунула ноги в башмаки и подбежала к ней. Схватив служанку за плечо, она принялась изо всех сил тормошить её. - Проснись же ты, глупая твоя голова! В гареме беда!! Гюльшах приоткрыла глаза и непонимающе уставилась на Махидевран, похлопывая белесыми ресничками. Убедившись, что дело серьезное, она медленно поднялась к кровати и потянулась к одежде, тихо зевая и постанывая. Спутанные тусклые волосы свесились вперед, закрывая опухшее со сна лицо. Через пять минут фаворитка и её служанка выскочили из покоев и поспешили к месту происшествия. Их глазам предстала растрепанная Фюлане в измятой ночной рубашке, стоявшая на коленях посреди коридора. Она неистово молотила кулаками по полу и жалобно завывала, словно раненая волчица: - Неееет! Махмуд, сыночек!! Мой маленький львенок, мой ангелочек, за что??!! Почему за мои грехи расплачивается мой ребенок??? Махмуд!!!! НЕЕЕЕЕТ! - О Аллах… - Махидевран тихо подошла к ней и робко провела рукой по волосам султанши. – Фюлане, держись, прошу… Мои соболезнования… Бедный Махмуд… - ЭТО ВСЁ ТЫ! – истошно заорала Фюлане. – ТЫ, ТЫ УБИЛА ЕГО!!! ТВАРЬ, МЕРЗАВКА, Я УБЬЮ ТЕБЯ!!! ТЫ УБИЛА МОЕГО СЫНА, БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА!! ЧЕРКЕССКАЯ ВЕДЬМА!!! ААААА!!!! - Но… - Махидевран отшатнулась, в ужасе глядя на обезумевшую от горя молодую мать. – Я не виновата, клянусь… - ААААА!!!! – Фюлане повалилась на пол и забилась в судорогах, рыдая и извиваясь. – НЕЕЕЕТ! - Пойдем, - Гюльшах дернула Махидевран за рукав. – Она не в себе, бедная женщина. Ещё навредит тебе. - Фюлане! Махидевран! – к ним спешила перепуганная Хафса Султан, за ней по пятам мчалась Дайе хатун. – Что здесь… - увидев бьющуюся в истерике и выкрикивавшую имя сына Фюлане, Хафса в ужасе застыла. – О Аллах, мой внук!! Мой Махмуд! Нет!! – губы женщины задрожали, по её щекам тихо потекли слезы. – Дайе, позови лекаря. Гюльшах… Сходи посмотри, как Гюльфем и Мурад. БЫСТРО! – мать Сулеймана прислонилась к стене и тяжело задышала, прижимая руку к груди, её всю трясло. Охрипшую от криков и измученную Фюлане отнесли в лазарет и дали ей снотворного, что оказалось непосильной задачей для лекарей – несчастная несколько раз выплевывала лекарство и постоянно размахивала кулаками. На соседнюю койку уложили Гюльфем – убитая горем молодая мать решила покончить с собой после смерти маленького Мурада, и если бы не вовремя подоспевшая Гюльшах, которая вытащила её из петли, ещё одной жизнью во дворце стало бы меньше. Лекари хлопотали то над одной, то над другой, пытаясь привести женщин в себя, но всё было тщетно. Махидевран отправилась спать – всё равно помощи от нее было мало. Ей было искренне жаль осиротевших матерей. Сердце её сжималось при мысли о том, что она тоже может в будущем потерять ребенка. «Если есть в этом мире справедливость», подумала она, «то почему за грехи родителей должны расплачиваться их невинные дети?» Утром она решила заглянуть к Сулейману и Хафсе Султан и выразить им соболезнования. К Гюльфем и Фюлане Махидевран благоразумно решила не заходить – вряд ли бедные женщины оправились после такого горя, её появление только причинит им лишнюю боль. Постучавшись в дверь, она зашла в покои шехзаде. Сидевший на диване Сулейман был бледен как полотно и тихо всхлипывал, его плечи часто и резко вздрагивали. Приглядевшись, Махидевран заметила светлые дорожки слез на его щеках. Хафса Султан придвинулась чуть ближе к сыну и обняла его, ласково гладя по волосам. - Сулейман, мой славный шехзаде, держись, прошу тебя! Аллах не оставит тебя, я верю в это. Ты обязательно снова познаешь счастья отцовства! Твои сыновья и мои внуки теперь в раю, - она всхлипнула, не удержавшись. – Они теперь ангелы… - А, это ты, Махидевран, - Хафса наконец заметила топтавшуюся на пороге черкешенку. – Ты что-то хотела? - Султанша, - Махидевран почтительно поклонилась. – Шехзаде. Я хотела выразить Вам свои соболезнования. Я очень опечалена тем, что произошло. Бедные дети! Да прибудят души шехзаде Махмуда и Мурада в раю. - Аминь. - Не отчаивайтесь, шехзаде. Ваша Валиде абсолютно права, Всевышний подарит Вам шанс снова стать отцом! - Спасибо тебе, - прошептал Сулейман. – Спасибо, Махидевран. Мягко отстранив мать, он встал, подошел к Махидевран и обнял её, уткнувшись лицом в волосы. Она в ответ погладила его по спине, пытаясь немного приободрить. – Всё будет хорошо, шехзаде, только верьте. Снова постучали. - Войдите! – крикнул Сулейман. Он выпустил Махидевран из объятий и повернулся лицом к двери. В покои несколько неуверенно вошел Ибрагим, тихо закрыв за собой дверь. - Шехзаде, - проговорил он, - я хотел выразить Вам свои соболезнования. Не теряйте духа, друг мой… У Махидевран резко закружилась голова, перед глазами все поплыло. Голос Ибрагима становился всё более приглушенным, словно звучал издалека. Девушка пошатнулась, и, обмякнув, рухнула на пол. Глаза её закатились. - Нет! Махидевран! Что с тобой? – перепуганный Сулейман тут же метнулся к своей любимице. – Ибрагим, срочно зови лекаря! Немедленно! - Слушаюсь, шехзаде, - Ибрагим поклонился и поспешно выскочил из покоев, тяжело дыша. Казалось, сердце его вот-вот выскочит из груди. Он не может её потерять, нет, нет… Она не может умереть, она не оставит его, нет, нет… - Поздравляю тебя, хатун, - заулыбалась лекарша, ласково глядя на очнувшуюся Махидевран. – Ты беременна! Дай Аллах, родишь шехзаде! Позже, принимая объятия и поздравления от окрыленного счастьем Сулеймана, Махидевран с тоской думала, что её будущий ребенок не зачат в любви, и его отцом является не милый её сердцу Ибрагим…