Двойная жизнь

- Помоги… Махидевран удивленно огляделась по сторонам. Где это она? Странное, пустынное место: высокие деревья с обломанными ветвями и подгнивающими стволами, лишенные листвы, неровная дорога, испещренная ямами и колдобинами. И вокруг ни души. Махидевран поежилась. Как она сюда попала? И кто её звал? - Помоги… Прихрамывая, к ней подошёл мальчуган лет семи в ободранной одежде не по размеру и заляпанный грязью. Он был настолько худ, что кости просвечивали через кожу. Мальчик робко протянул к ней тоненькую ручку и поднял на неё жалобный взгляд. - Я больше никогда не увижу маму и папу, - проговорил он. – Меня украли нехорошие люди, дали другое имя и решили воспитывать по-другому. Я очень скучаю по маме с папой. И с этими людьми оставаться не хочу. Они чужие. Я сбежал от них и уже давно так бродяжничаю. Надеюсь, они меня не найдут. Ты ведь поможешь мне? Я хочу домой. Сердце Махидевран сжалось от жалости. Она шагнула ближе к ребенку и взяла его за руку. - Пойдем, - ласково проговорила она. – Я постараюсь найти твоих родителей. Только сначала тебе надо хорошенько вымыться, переодеться в чистое и поесть как следует. Я об этом позабочусь. Поживешь немного со мной, придешь в себя. Ты исхудал совсем. А потом пойдем искать твоих родителей? А как тебя зовут, малыш? - Эти люди назвали меня Ибрагимом, - пробормотал мальчик. – Помоги мне, пожалуйста. Махидевран вздохнула и погладила его по спутанным грязным волосам. Неожиданно она ощутила, как тонкие детские пальчики, крепко державшиеся за ее руку, разжались. Казалось, какая-то неведомая сила оттаскивает мальчика от нее. Испугавшись, Махидевран попыталась удержать его – но обнаружила, что ребенок исчез. - Ты не смогла мне помочь… - донесся до неё тихий голос. – Я буду рабом… - Стой! Стой!- закричала девушка. – Я спасу тебя! Ибрагим! ИБРАГИМ!! - Махидевран хатун! Махидевран подскочила на кровати и испуганно заозиралась. Слава Всевышнему, это только сон… Дурной сон. - Эээ… Я тебя напугала, Гюльшах? – пробормотала она. – Мне кошмар приснился. Я сейчас успокоюсь и снова усну. - Ты Ибрагима звала во сне, - прошептала служанка. – Неужто ты в него в него влюбилась? Ой, беда, хатун, беда… - Замолчи! – Махидевран почувствовала, как её щёки заливает румянец. – И говорить об этом не смей! Поняла? Не то прикажу наказать тебя! - Не понимаю я, как ты могла влюбиться в хранителя покоев, будучи фавориткой шехзаде? – упрямо пробурчала Гюльшах. - Наш шехзаде умен и образован, справедлив, стихи пишет – об этом ещё Фюлане Султан хвасталась. А ты на этого агу запала. Как такое возможно? Махидевран угрожающе приподнялась. - Гюльшах… - Не бойся, я же тебе в верности клялась! – поспешно прошептала та. – Не выдам, это наша тайна будет! Честное слово! Просто хочу понять тебя, почему ты в Ибрагима агу… Как это тебя игра его на скрипке привлекла больше стихов нашего шехзаде? - Ладно, - Махидевран выдохнула. – Ты же помнишь, меня в подарок отправили ему. Я не хотела становиться частью гарема, но что уж поделать? Да и кто меня спрашивал? Так вот, мне сразу разъяснили, что моя задача – осчастливить шехзаде. Если повезет, сына рожу – султаншей стану, было бы хорошо. Какая уж тут любовь? Хальветы с шехзаде – мои обязанности как подаренной ему рабыни. Я их так и воспринимала. Поэтому и не смогла полюбить его. - Эх, усложняешь ты все, - покачала головой Гюльшах. – Радовалась бы. А ты «обязанности, обязанности»… Чем же тебя хранитель покоев так очаровал-то? - Долго я над этим размышляла, - призналась Махидевран. – Думаю, мне просто нужна была отдушина. Кого-то же необходимо любить. Родить я ещё не родила, детей нет. И привязалась я к Ибрагиму, притом почти его не зная. А вот узнала его историю… Жаль мне его стало, аж сердце сжимается. Кажется, Гюльшах, теперь я его ещё больше люблю. Лучше знаю потому что. А хотя… Может, я и ошибаюсь. Трудно судить… Гюльшах с сочувствием и тревогой смотрела на нее. - Всё я понимаю, - проговорила она тихо. – Но ты осторожна будь. Узнают – вы оба голов лишитесь. Показывай всегда, что любишь нашего шехзаде. И не думай об Ибрагиме! Забудь! Ты фаворитка шехзаде! Пора тебе уже забеременеть – не до того будет. - Я это и делаю, вечно притворяюсь, - вздохнула Махидевран. – Но ты права… Я всегда мечтала о детях – это могло бы помочь мне. Может, эти странные чувства к Ибрагиму оставят меня. Я устала постоянно говорить и делать одно, а хотеть другое. На следующий вечер Махидевран, нарядившись в свое любимое платье и красиво уложив волосы, с довольной улыбкой направлялась в покои Сулеймана. Она постарается полюбить его. Всё её существо словно протестовало, но иного выхода не было – она обязана изображать влюбленную, в противном случае она серьезно пострадает. И Ибрагиму несладко придется. Всё! Не думать об Ибрагиме! Достаточно того, что Гюльшах обо всём догадалась! - Ах, Махидевран хатун, - проворковал Сюмбюль ага. – Ты не вовремя. Шехзаде не один в покоях. - Как не один? Сегодня же не четверг и не пятница, - удивилась она. – В чём дело, Сюмбюль? - Там Айше хатун, рабыня из гарема, - пояснил евнух. – Новенькая. Шехзаде сегодня увидел её, и она сразу привлекла его внимание. Красивая девушка. Махидевран оскорбленно поджала губы и решительно зашагала прочь. Её план провалился. - Махидевран хатун, - с улыбкой поприветствовал её Ибрагим. – Как ты, как твои дела? Черкешенка остановилась и мрачно уставилась на хранителя покоев. Это ведь всё из-за него, из-за него она так несчастна и не может разобраться в своих чувствах, из-за него вынуждена лгать и изворачиваться, притворяться! Нашла себе «отдушину» на свою голову! - Ах вот ты какой хранитель покоев, - насмешливо процедила она. – Позволяешь всяким наложницам проникать в покои моего шехзаде? Ибрагим строго посмотрел на нее и нахмурился. - Хатун, шехзаде зовет к себе в покои кого хочет! И не тебе решать за него! Возвращайся к себе! - А ты мне не указывай! – рассердилась Махидевран. – Достаточно с меня и Фюлане с Гюльфем! Я-то думала… - ЧТО ты думала? – усмехнулся Ибрагим. – Что же ты раньше не переживала так из-за Гюльфем Султан и Фюлане Султан? А сейчас вдруг взорвалась? Махидевран похолодела. Вот же паршивец… - Если ты ТАК СИЛЬНО хочешь высказаться – не стоит этого делать в коридоре, - продолжил Ибрагим. – Милости прошу, - он открыл дверь своих покоев и сделал приглашающий жест. – Только недолго, у меня ещё дела есть. Резким шагом Махидевран влетела в покои, захлопнув дверь. - Твоя ревность слишком наигранная, - Ибрагим улыбнулся. – Раньше ты так не переживала. А ведь у шехзаде, кроме его главных наложниц, бывали ещё женщины. - О них я не знала, - выпалила Махидевран, чувствуя, что краснеет. – Я смирилась с тем, что Фюлане принадлежит ночь четверга, а Гюльфем – ночь пятницы. Но про остальных я и не знала совсем. - А теперь узнала и взбесилась, - закончил за нее Ибрагим. – Ты что-то темнишь, Махидевран. Даже если ты и сгораешь от безумной ревности, это не повод срывать зло на мне! – он повысил голос. – Я просто выполняю свои обязанности! - Обязанности, - презрительно хмыкнула Махидевран. – На скрипке ты играешь лучше, чем следишь за покоями шехзаде, уж поверь! - Не тебе судить! – прошипел Ибрагим, подступая ближе к ней, глаза его гневно сверкнули. – Я не обязан охранять покои от твоих соперниц, сама разбирайся с ними! Или же дело не в соперницах и не в ревности? – он прищурился. - Что ты хочешь этим сказать? – удивилась Махидевран. – Я фаворитка шехзаде! Фаворитка! Разумеется, мне обидно, если он с другими! И не смей подозревать меня в чем-то ином! Я люблю Сулеймана! Лицо Ибрагима напряглось. - Любишь… - проговорил он. – Значит, любишь… - Да! – с вызовом заявила Махидевран. – Просто пыталась смириться с главными наложницами, ведь я пока ещё ниже них по статусу! А остальные рабыни пусть катятся прочь! - Неправду говоришь, - прошептал Ибрагим. – Любила бы, ни с кем бы не смирилась… Он резким движением притянул её к себе и впился в её губы страстным требовательным поцелуем. По телу Махидевран прокатился жар, его дыхание обжигало её. Она обвила его руками и поцеловала его в ответ так, словно от этого зависела вся её жизнь. Желание забыть об Ибрагиме и попытаться полюбить Сулеймана, фальшивая, наигранная ревность – всё отступило, осталась только отчаянная, всепоглощающая страсть. - Махидевран, - еле выговорил Ибрагим. – О, Аллах, что же я наделал! Прости меня! Я не смог сдержаться. Я… Я люблю тебя. Люблю с того момента, как увидел слезы на твоих глазах, когда ты услышала впервые мою скрипку. С тех пор ты стала моей музой, моей мечтой. О, Махидевран! Как я испугался, когда увидел тебя без сознания на лестнице, словно внутри у меня надорвалась тонкая нить. Как я ревновал, сгорал в адском пламени, когда ты отправлялась к Сулейману! И сейчас я ощутил, насколько неискренняя твоя ревность из-за Айше хатун… И я не удержался… - Замолчи, - прошептала она. – Я тоже… Я тоже тебя люблю. С тех пор, как услышала твою скрипку. Я не смогла полюбить шехзаде, воспринимая наши с ним встречи как обязанности. И я полюбила тебя. Как же я надеялась, что ты навестишь меня в лазарете, хотя понимала, что это невозможно. А потом… Я решила, что не могу больше изворачиваться и притворяться, и решила попробовать полюбить Сулеймана. А на тебе сорвалась – прости. Ты сразу раскусил меня…