Двойная жизнь

Махидевран блаженно вытянулась под одеялом, чувствуя, как накатывает долгожданная дремота. Она невероятно устала за день, ни минуты ей не удавалось расслабиться, посидеть в тишине и помечтать, как ей нравилось. Малыш Ахмед был довольно беспокойным и постоянно требовал к себе внимания. Проснувшись, он оглашал комнату громким жалобным плачем, от чего Махидевран подскакивала на месте, словно ошпаренная. Привыкнуть к роли молодой матери было не так-то и просто. Разумеется, она понимала, что ребенок совершенно беспомощен и полностью зависит от нее – ни поесть, ни помыться сам он не может, но ощущение усталости от этого не уменьшалось. К счастью, верная Гюльшах, а также кормилица Алиме хатун помогали ей, иначе она бы не справилась. Махидевран перевернулась на другой бок и забавно причмокнула губами во сне, совсем как в детстве. Тонкие пальцы нащупали край одеяла и крепко стиснули его. В другой части покоев мирно посапывали на своих кроватях Гюльшах и Алиме. Но долго такая идиллия продолжаться не могла… Громкий плач проснувшегося младенца прорезал ночную тишину, вырвав Махидевран из сладостных объятий Морфея. Застонав, женщина медленно поднялась с кровати и, протирая кулаками заспанные глаза, направилась к колыбельке. - Ну что же ты, малыш, испугался? – ласково проговорила она, прижимая Ахмеда к груди. – Мой сыночек, мой славный маленький львенок… Махидевран поцеловала головку младенца, покрытую легким темноватым пушком. – Мамочка здесь, рядом с тобой, не бойся ничего… - Султанша, - окликнула ее подоспевшая Алиме, - с шехзаде все в порядке? Он не голоден? Позвольте, я посмотрю. - Нет, спасибо, Алиме, - покачала головой Махидевран. – Ахмед просто проснулся и испугался, сейчас я его успокою, и он уснет. Я очень благодарна тебе за помощь, хатун, без тебя я никогда бы не смогла справиться с ребенком. - Что Вы, султанша, это мой долг! – Алиме отошла в сторону и села на кровать, не сводя глаз с Махидевран и малыша у нее на руках: вдруг султанше понадобится ее помощь? - Мазэр тхьэгъу лъэныкъуэу уафэм к1эрыщ1ащ Вагъуэ ц1ык1ухэр щыгъэу зэбгырыщэщащ Жэщыр пщ1ыхь дэхащэу 1упхъуэм къызэпхощ Уэри мыщ1э ц1ык1уу гущэм укъыхощ… - Султанша, - Алиме робко подошла к ней, - а на каком языке Вы поете колыбельную шехзаде? - На черкесском. Я по происхождению черкешенка, моё настоящее имя Бахарай, - пояснила Махидевран. Она осторожно уложила заснувшего Ахмеда в колыбельку и взглянула на безмятежно спящую Гюльшах: вот же счастливая женщина, никаким шумом не разбудить, только если хорошенько потрясти ее. Не то что Махидевран, вздрагивает от любого звука… Утром, приведя себя и ребенка в порядок, Махидевран решила заглянуть в покои Хафсы Султан. Свекровь, ещё не отойдя от смерти маленьких Мурада и Махмуда, просто души не чаяла в маленьком внуке. Как только она брала его на руки, то сразу же превращалась из строгой и сдержанной султанши в ласковую и домашнюю женщину, всячески умилялась и сюсюкала – её было просто не узнать. - Султанша, - поклонилась Махидевран, зайдя в покои. – Доброго утра Вам! - Заходи, присаживайся, - Хафса величественно кивнула. – Ах, ты принесла Ахмеда! – она сразу же взяла на руки малыша и что-то ласково залопотала ему. – Как он себя чувствует? Алиме и Гюльшах справляются со своими обязанностями? - Да, Султанша, без них мне было бы очень непросто. Ахмед часто плачет, капризничает. Просыпается по ночам. Жаль, я сама не могу его кормить грудью – молоко сразу же после родов пропало… - Ничего страшного, дорогая, не стоит так огорчаться. Нашего шехзаде Сулеймана, например, кормила грудью Афифе хатун, мать Яхьи эфенди. Ахмед, мой милый львеночек, мой внучек! - Хафса поцеловала пухленький кончик носика малыша. – Жаль, мои дочери уехали в Топкапы, а то понянчились бы с племянником! Бейхан и Хатидже очень любят детей, и Шах с Фатьмой тоже… В дверь постучали. - Войдите! – крикнула мать Сулеймана. В покои тихо вошел бледный как полотно Ибрагим. Он опустил голову, не решаясь взглянуть на Хафсу. - В чём дело, хранитель покоев? У тебя плохие вести? - Султанша, - молвил Паргалы, - пришло письмо из столицы... Наш Повелитель очень плох… Он тяжело болен, не может прийти в себя… Лекари делают все, что в их силах, но…. Хафса широко распахнутыми от ужаса глазами смотрела на него, по ее телу пробежала дрожь. Она отдала Ахмеда Махидевран и напряженно поднялась на ноги, прижав руку к груди и тяжело дыша. По её щекам медленно потекли слёзы. - Селим, нет… Селим… - едва выдохнула женщина. – Ибрагим, скажи Сулейману, что мы собираемся и едем в Топкапы…. БЫСТРО! - Слушаюсь, султанша, - поклонился Ибрагим. - Держитесь, прошу Вас… Всевышний не оставит нас… - Аминь, - сдавленно кивнула Хафса. – Махидевран, ступай к себе в покои, позаботься об Ахмеде. Вернувшись к себе, Махидевран обнаружила сияющую от радости Гюльшах, которая тут же протянула ей аккуратно сложенный листок. - Ох и паршивец этот Ибрагим, ох и паршивец! Выждал-таки момент! – прошептала она и захихикала. Едва узнал о болезни нашего Повелителя, так и свидание Вам назначил, султанша! Понял, что Хафса Султан и шехзаде Сулейман уедут к Повелителю в столицу! Небось как узнал, сразу начал Вам письмо писать! Вот же хитрюга! - Тише ты, вдруг Алиме зайдет, - шикнула на нее Махидевран. – Что там?? Она взволнованно проглядела записку. – Сегодня вечером у него в покоях? О Аллах, но как?... Как же я Ахмеда оставлю? - Не бойтесь, я все устрою, - обещала Гюльшах. – Алиме хатун покормит его как следует и ляжет спать сама, а мы с Вами его искупаем и уложим. Я послежу, чтобы шехзаде не просыпался, побаюкаю его. Султанша, не волнуйтесь, я Вас ещё ни разу не подводила! Только сильно не задерживайтесь, прошу Вас! - Только на тебя моя надежда, - Махидевран обняла её. – Я больше месяца не виделась с Ибрагимом… Куда уж, около четырех месяцев как минимум, а то и пяти! Так тоскую… - Видеться-то виделись, а романтических свиданий не было, - пробормотала Гюльшах. Дождавшись назначенного часа, сгорающая от нетерпения Махидевран проскользнула в покои Ибрагима. Сердце ее было готово выпрыгнуть из груди от волнения. - Любовь моя, - Паргалы метнулся к ней и так крепко сжал в объятиях, что у нее едва не захрустели ребра. – Ты снова со мной… Моя Махидевран… Мне пришлось солгать шехзаде и Хафсе Султан, что я плохо себя чувствую, чтобы не поехать с ними – с утра и так болела голова, и я вполне правдоподобно сумел изобразить заболевшего. Зато мы с тобой рядом… Прости, что отрываю тебя от ребенка… - Мой Ибрагим… - Махидевран нежно провела рукой по его лицу. – Ничего страшного – шехзаде Сулейман ведь по-прежнему зовет меня к себе, несмотря на то, что я родила Ахмеда. Ох, прости, мне не стоило это говорить… - Всё в порядке, - с трудом выговорил Ибрагим, превозмогая ревность. Он наклонился к ней и впился в ее губы таким страстным и требовательным поцелуем, что у нее закружилась голова. По телу Махидевран волной прокатился жар, её руки заскользили по широкой груди Ибрагима, расстегивая пуговицы его кафтана. Отстранившись, он сбросил с себя кафтан, подхватил Махидевран на руки и быстрым шагом направился к кровати. - Ибрагим… - простонала Махидевран, извиваясь и царапая ногтями плечи и спину возлюбленного. Его дыхание обжигало ей шею. Ибрагим целовал ее с неистовой, животной страстью, задыхаясь от охватившего его возбуждения. Стиснув зубы, она отчаянно сдерживала рвущийся наружу крик наслаждения – не хватало ещё, чтобы кто-то ее услышал. Расстегнутое и смятое платье султанши было отброшено в самый дальний угол комнаты. Тяжело дыша, Ибрагим откинулся на спину и вытер бисеринки пота со лба, его глаза лихорадочно блестели. Махидевран тут же прильнула к нему, потерлась щекой об его плечо и по-кошачьи замурлыкала. - Иди ко мне, - ласково прошептал Ибрагим. Он повернулся к ней и обнял, склоняя ее голову себе на грудь. – Знаешь, я многое отдал бы за то, чтобы засыпать и просыпаться в твоих объятиях. Жаль, что ты не сможешь остаться на всю ночь… - Я бы тоже очень хотела, - вздохнула Махидевран. – Но мне страшно, вдруг кто-то узнает… Конечно, Гюльшах меня никогда не предаст, но… - Твоя Гюльшах – просто золото, - улыбнулся Ибрагим. – Но-но, чего губы надула? Неужто заревновала? - А если даже и так? – хихикнула Махидевран, пощекотав его руку. – Шучу, конечно. Я доверяю тебе. - А я-то с ума схожу, когда ты уходишь к Сулейману, - грустно проговорил Паргалы. – Понимаю, что нет смысла ревновать, но ничего не могу с собой поделать – словно змея кусает меня. И ревную, и стыдно мне, что друга предаю, друга, которому так многим обязан… - Ты не обязан ради кого-то жертвовать своим счастьем, - возразила Махидевран. – Ибрагим… Сегодня же ночь с четверга на пятницу! Если мне удастся забеременеть – то родится благословенный ребенок! - О, Всевышний… Шехзаде догадается, что это не его ребенок! А если не он, то Хафса Султан! - Не бойся, милый. Я что-нибудь придумаю. Подговорю лекаршу, подкуплю, и она скажет, что срок более долгий, а на признаки я долго не обращала внимания – например, ощущала слабость и тошноту, но думала, что это от недосыпания из-за ребенка. - О, коварные женщины! – покачал головой Ибрагим. – Надеюсь, что всё у нас с тобой получится. - О Аллах, Султанша, как же Вы меня напугали! – едва Махидевран вошла в покои, как ее встретила взволнованная Гюльшах. – Слишком долго Вас не было… - Как Ахмед? - Шехзаде спал крепко, лишь один раз проснулся, но я его быстро убаюкала, он даже заплакать не успел, и Алиме хатун не разбудил. Вы так и сияете, Султанша, неужели… Вы и Ибрагим ага?... - Верно, Гюльшах. Ты все правильно поняла. Жаль, что не смогла остаться на более долгое время. - Султанша, - вот и Алиме хатун проснулась, - всё в порядке? Вы не ложились спать? - Выходила в сад воздухом подышать, Алиме. Очень душно в покоях, мне от этого бывает нехорошо. Сейчас я лягу. И ты тоже ложись. - Может, лекаря позвать? Вдруг Вы заболели? - Нет-нет, спасибо, Алиме, не надо. Мне уже лучше. Свежий воздух на меня хорошо действует. Ложись спать, хатун. - Как прикажете, Султанша. Несколько дней прошли спокойно – Махидевран нянчила Ахмеда, подолгу беседовала с Гюльшах и по вечерам обменивалась записками с Ибрагимом. Но как-то раз во время прогулки по саду она почувствовала себя плохо – голова закружилась так, что Махидевран чуть не потеряла сознание. Гюльшах и Алиме осторожно повели ее к лекарю, поддерживая с двух сторон под руки, пока сама Махидевран еле волочила ноги. Султанша, придя в лазарет, сказала лекарше, что давно уже чувствует себя нехорошо, только не обращала на это особого внимания. Та внимательно осмотрела пациентку, после чего объявила: - Султанша, поздравляю Вас! Вы снова беременны! Только вот срок небольшой совсем… Когда же Вы успели? Шехзаде в отъезде… - Ничего, - прервала ее Махидевран. – Скажешь, что срок более долгий. - Султанша… - Скажешь, как я велю. – Махидевран протянула лекарше несколько увесистых золотых монет, после чего сняла с запястья браслет. – Ясно тебе? Лекарша поколебалась, но все же взяла монеты и браслет и кивнула: - Хорошо, скажу. Как прикажете, Султанша.