Двойная жизнь

- О моя луноликая Махидевран! Моё дыхание, моя жизнь, мой ангел, чей светлый лик заставляет мое сердце плакать кровавыми слезами от любви! О моя луноликая Махидевран! Мой попутный ветер, раздувающий мои паруса, солнце, освещающее мой путь! - Шехзаде, - улыбнулась Махидевран, устраивая голову удобнее на широком плече Сулеймана. – Ваши стихи просто чудесны! Когда я их слышу, внутри меня словно расцветают розы! Наверно, ангел их шепчет Вам на ухо… - И этот ангел ты, - Сулейман притянул ее к себе. – Ты осчастливила меня, дорогая. Я хочу, чтобы следующим нашим ребенком была девочка, с такими же сияющими глазами, как у тебя. - Нет-нет, я хочу сына, - возразила Махидевран. – Такого же умного, и с таким же добрым сердцем, как и Вы, шехзаде. И такого же смелого воина. Сулейман ласково засмеялся и поцеловал ее в щеку, его рука мягко скользнула по ее бедру. Позже, вернувшись к себе, Махидевран ощущала себя неспокойно – на душе словно скребли кошки. Сулейман был очень внимателен к ней, осыпал ее комплиментами, щедро дарил подарки и клялся в любви. Многочисленные наложницы, запертые в душном гареме, мечтали поймать хоть один его заинтересованный взгляд, но его сердце принадлежало только Махидевран, и несчастным девушкам оставалось лишь скрипеть зубами от зависти и горькой обиды на судьбу. Фюлане и Гюльфем после смерти детей были отстранены от Сулеймана, и лишь время от времени вяло перебранивались друг с другом, пытаясь хоть как-то скрасить свое беспросветное одиночество. Известие о второй беременности Махидевран повергло Сулеймана в абсолютный восторг, он просто светился от счастья. Именно это и смущало черкешенку – ей было неловко видеть радость в его глазах, зная, что отцом ее будущего ребенка является лучший друг Сулеймана. «Пойми, нет пути назад», убеждала себя Махидевран. «Ты же сама хотела ребенка от Ибрагима, ты же любишь Ибрагима! Хотела – и получила! Хватит разъедать себе душу!» «Однако ты обманываешь влюбленного в тебя Сулеймана», возразил голос совести. «Как ты ещё можешь смотреть ему в глаза, зная, что беременна на самом деле от его же друга?» «Я обманывала его уже столько времени, когда, приходя к нему на хальвет, представляла Ибрагима, когда целовалась с Ибрагимом, когда бегала с ним на свидания в сад и обменивалась записками! И ни разу не стыдилась!» «Ты взяла грех на душу, прелюбодеяние – это ужасная вещь», не унималась совесть. «Прекрати это!» «Нет! Я не буду обманывать себя и внушать себе любовь к Сулейману! Я люблю Ибрагима, и мне нечего стыдиться! Мой будущий ребенок – плод этой замечательной любви. Никто ничего не узнает, лекарша подкуплена! Я не обязана лишать себя возможности быть счастливой!» Махидевран протерла глаза и осмотрелась. Что это за странное место? Она неуклюже сделала несколько шагов, ноги её словно утопали в чем-то противном и вязком. Было мрачно и пустынно, вокруг ни души. Как она сюда попала? - Здесь есть кто-нибудь? – испуганно выкрикнула женщина. – Ибрагим??!! Тишина. - Шехзаде! Шехзаде Сулейман??!! Тишина. - Хафса Султан??!! Тишина. - Гюльшах??!! Айшегюль калфа??!! Алиме хатун??!! Сюмбюль ага??!! Тишина. Махидевран ощутила, как по её хрупкому телу пробегает дрожь, а лоб и ладони покрываются холодным потом. С трудом сделав глубокий вдох, она решила шагнуть влево – и тут же ощутила, как обе ее ноги начинают погружаться в отвратительную вязкую жижу. Неужели болото? - Мама… - тихо позвал ее жалобный детский голосок. - Ахмед? Ахмед, сынок!! – Махидевран попыталась подбежать к ребенку, но не тут-то было – её ноги уже наполовину погрузились в мерзкую болотную жижу. - Мамочка… - её глазам предстал растрепанный мальчуган лет трех, маленькая копия Сулеймана, уже по грудь утонувший в болоте. Ребенок из последних сил тянул к ней тоненькие ручки и всхлипывал. - Сыночек, потерпи… Мама сейчас, мама поможет… - Махидевран ещё раз попыталась вынырнуть из болота, но вместо этого погрузилась в него ещё больше. Мальчик снова всхлипнул и сказал ей с укоризной: - Ты не спасешь меня, мамочка. Потому что не любишь меня. И папу ты не любишь. И никогда не любила. - Сынок… Ахмед, что ты такое говоришь?! Ах… - Махидевран сдавленно охнула, слова застряли у нее в горле: ребенок полностью погрузился в болотную жижу, даже растрепанной макушки больше не было видно. - НЕЕТ!!! АХМЕД, НЕТ!!! ТОЛЬКО НЕ УМИРАЙ!!!! Махидевран открыла глаза. Слава Аллаху, это был лишь сон, плохой сон. - Ахмед… Что с ним? Ахмед… - Султанша, султанша, успокойтесь! Вам просто приснился кошмар, - суетилась вокруг нее Гюльшах, прикладывая ко лбу черкешенки смоченную холодной водой тряпочку. – Ну же, дышите глубже. Всё хорошо, всё хорошо, султанша. - Успокойтесь, султанша, - подоспевшая Алиме принялась обмахивать её. – Дать Вам воды? Вы не хотите пить? - Где мой сын? – Махидевран отстранила служанок и быстрым шагом направилась к колыбельке Ахмеда. Малыш лежал тихо, не подавая признаков жизни. Махидевран дрожащей рукой схватила со столика маленькое зеркальце и поднесла к ротику младенца. Поверхность зеркальца осталась совершенно гладкой и чистой. - Нет, сынок, нет… - едва дыша от страха, прошептала Махидевран. Она осторожно ощупала Ахмеда – холодное, неподвижное тельце лишь подтвердило страшную догадку. Душераздирающий вопль осиротевшей матери прорезал ночную тишину…. О Всевышний! За мои ли грехи Ты забрал дитя моё? За мои ли грехи расплачивается невинный младенец, не сказавший ещё ни одного дурного слова? О Всевышний! Неужели мало ангелов в раю Тебя окружают, услаждая твой слух прекрасными песнопениями, для чего Тебе понадобился мой сын? О Всевышний! Позволь мне вдохнуть запах роз, заглушить запах невинно пролитой детской крови! Позволь мне самой ответить за мои грехи, не наказывай моё дитя! О Всевышний… - Моя вина, моя вина, - словно в бреду, хрипло шептала Махидевран, дрожа всем телом и стуча зубами. – Я виновата, я погубила ребенка моего, я виновата… Моя вина, моя вина… Чья-то мягкая и теплая рука ласково погладила ее по плечу. Скрипнула кровать. - Дорогая, что ты говоришь, это вовсе не твоя вина, - тихо проговорила Айше Хафса Султан, усаживаясь рядом с ней. – Не кори себя, не терзай свою душу. Мне тоже очень больно осознавать потерю долгожданного внука, - не удержавшись, Хафса всхлипнула. – Не забывай, Махидевран, внутри тебя уже зародилась ещё одна маленькая жизнь. Береги её. И себя береги. Дай Аллах, родится ещё один шехзаде. В ответ Махидевран лишь жалобно шмыгнула носом, смаргивая снова подступившие к глазам слезы. - Я уже сообщила сыну, - продолжила султанша. – Он очень и очень опечален, с ним сейчас разговаривает Ибрагим. Гюльшах и Алиме уже забрали Ахмеда для похорон. Не плачь и не вини себя. Ты можешь навредить своему будущему малышу, подумай об этом, Махидевран. В дверь постучали. На пороге показалась грустная и смущенная Гюльфем хатун. - Султанша, - поклонилась она. – Я пришла выразить свое соболезнование. Дождавшись ответного кивка Хафсы, Гюльфем села рядом с Махидевран и взяла её за руку. - Выслушайте меня, Махидевран Султан, - мягко сказала она. – Я понимаю Вас, как никто другой. Я тоже потеряла ребенка. Я обезумела от горя, пыталась покончить с собой – вон Гюльшах подтвердит, она тогда меня из петли вытащила. От охватившей меня боли я не могла дышать. Шехзаде Сулейман забыл о своих прежних чувствах ко мне. Я осталась одна, единственная для меня отрада – преданная служба Айше Хафсе Султан. Возможно, меня отправят в услужение Хатидже Султан. Но я продолжаю жить. Ведь я обязательно могу оказаться полезной и нужной той же Хатидже Султан. Держитесь, пожалуйста, не падайте духом. Внутри Вас малыш, который хочет родиться здоровым и радовать Вас. И простите меня, что я когда-то задирала Вас. - Ты что, Гюльфем, - Махидевран удивленно взглянула на нее. – Как я могу обижаться на тебя? Ты очень добрая. - В свое время я была очень даже высокомерной, - возразила Гюльфем. – Неужто не помните? И с Фюлане тоже ругалась. Сейчас мы только изредка бурчим в адрес друг друга. Но после потери моего Мурада я многое осознала. Держитесь, Султанша. Аллах милостив, Он позволит Вам быть счастливой. - Спасибо тебе… Спасибо, Гюльфем. Дождавшись ухода свекрови и бывшей соперницы, Махидевран встала и принялась расхаживать взад-вперед по комнате. Слова Хафсы Султан и Гюльфем немного успокоили её, но боль от потери Ахмеда по-прежнему терзала её сердце. Несмотря на то, что отцом Ахмеда был не Ибрагим, она искренне полюбила малыша, и его смерть оказалась ужасным ударом для неё. Но Махидевран понимала, что в результате истерик и рыданий она потеряет и второго ребенка, которого сейчас носит под сердцем. Поэтому ей нужно научиться жить с этой невыносимой болью. - Махидевран… - в покои зашел Сулейман. – Иди ко мне. Он порывистым шагом направился к ней и крепко обнял. – Не вини себя, дорогая, не вини. На всё воля Аллаха. Сулейман сглотнул, Махидевран отчетливо услышала его всхлип. – Береги себя, чтобы наш будущий малыш не пострадал. - Я никогда не смогу об этом забыть, шехзаде, - прошептала Махидевран. – Это слишком сильный удар для любой матери…