Двойная жизнь

- Сынок, - тихо позвала Махидевран, проскользнув в покои. – Мама вернулась к тебе, как и обещала! Мама снова здесь! В ответ Мустафа что-то невнятно проворчал во сне и причмокнул губами. Растроганно улыбнувшись, Махидевран присела на край кровати и осторожно, стараясь не разбудить, провела рукой по темным волосам ребенка. Глаза тут же наполнились слезами – Махидевран ощутила, как истосковалась по любимому сыну за время ссылки, не имея возможности даже видеть его. Черкешенка мысленно пообещала себе, что не совершит ничего, что станет причиной её разлуки с Мустафой. - Нотыньмппабраги, - пробормотал сквозь сон Мустафа, переворачиваясь на другой бок. Высунув из-под одеяла ступню, он резко дернул ею, словно пытался кого-то лягнуть. Продолжавшая наблюдать за ним Махидевран тихо хихикнула – таким забавным выглядел он в этот момент. - Султанша, - раздался у нее над ухом шепот Гюльшах. – Вам пора спать, Вы устали с дороги. Пойдемте готовиться ко сну. Вам надо отдохнуть. Махидевран недовольно поджала губы, но ничего не сказала, признавая правоту слов служанки. Встав с места, она аккуратно оправила сползшее одеяло сына – не хватало ещё, чтобы его продуло - но Мустафа, ощутив прикосновение к себе, тут же встрепенулся и сел на кровати, испуганно озираясь по сторонам. - Кто здесь? – прошептал он дрожащим голосом. - Мама!! - Я здесь, мой хороший. Я вернулась! Теперь мы всегда будем вместе! - Правда? – еле выдохнул ребенок, словно не веря в то, что услышал. Спрыгнув с кровати, он бросился к Махидевран и крепко обнял, зарывшись лицом в ее платье. - Мой славный малыш, мой львенок, - Махидевран перебирала волосы сына и тихо всхлипывала, по ее щекам медленно скатывались слезы. – Я так скучала по тебе, мой птенчик, так волновалась за тебя… - А я Ибрагима во сне сейчас видел, - пропищал Мустафа. – Только он был какой-то необычный… Он зашел в наши покои, взял меня на руки и начал в воздухе кружить. И говорил при этом: «Сынок, сынок». Я удивился и ответил, что он не мой папа, а он поставил меня на пол, вздохнул и ушел. Странно, не правда ли, мамочка? Махидевран показалось, что в желудок упал огромный камень. Её руки задрожали мелкой дрожью, на лбу выступили капельки пота. Что это за сон такой приснился Мустафе? Что это может значить? Мустафа будет груб и непочтителен со своим наставником? Или он узнает, кто является его настоящим отцом? О Аллах, убереги от беды! - Мама, что с тобой? Тебе нехорошо? - Нет-нет, мой хороший, хвала Аллаху, все в порядке, - Махидевран еле слышно выдохнула. – Я немного устала, мы все-таки долго ехали. Ложись спать, Мустафа. Я тоже сейчас лягу. Спустя три дня после возвращения Махидевран из ссылки Сулейман отправился в поход на Родос. Черкешенка, разумеется, волновалась за падишаха, несмотря на отсутствие любви к нему – в конце концов, он ничего ей плохого не сделал, а то, что он предпочел ей Хюррем, не вызывало у нее обиды и ревности. Но это волнение невозможно было сравнить с леденящим душу страхом за жизнь Ибрагима. Махидевран каждую ночь просыпалась в слезах после кошмаров, в которых она видела изуродованный труп возлюбленного. Из-за постоянных срывов она не могла ни на чем сосредоточиться – в течение дня ее мучила страшная головная боль, казалось, ее голову начинили острыми черепками. Гюльшах щедро добавляла в пищу своей госпожи успокоительные капли, обмахивала ее веером и массировала виски и затылок, в надежде облегчить ее страдания, но все было тщетно. В один из дней Махидевран решила проведать Валиде Султан – безвылазно сидеть в покоях и изводить себя было уже невыносимо, к тому же беседы по душам со строгой, но мудрой свекровью всегда помогали ей унять душевную боль. Мустафа же направился на уроки, но обещал после окончания занятий обязательно заглянуть к любимой бабушке. - Махидевран, дорогая, заходи! – заулыбалась Хафса при виде невестки. – Присаживайся. Как ты? - При виде Вас мне стало лучше, Валиде, - Махидевран поцеловала ее руку, после чего поклонилась Хатидже и коротко кивнула сидящей рядом Хюррем в знак приветствия. Та же окинула ее мрачным и настороженным, как у волчонка, взглядом, после чего сразу отвернулась, но Махидевран успела разглядеть светлые дорожки слез на ее пухловатых щеках. «По султану плачет, боится за него», догадалась черкешенка. «Повезло Повелителю, Хюррем влюбилась в него без памяти». - Как же я за вас всех беспокоюсь, - Валиде грустно покачала головой, глядя на дочь и невесток. – Хатидже сама не своя все эти дни, не ест, не пьет, ты из покоев почти не выходишь, Хюррем все время плачет… И от Сулеймана давно нет вестей… Мое сердце разрывается от тревоги. Аллах да сохрани вас всех, да защити! - Аминь, - прошептала Гюльфем. – Да будет светлым путь нашего Повелителя! Да будем мы все счастливы! - Повелитель вернется с победой! – твердо проговорила Хюррем, расправив плечи. Голос ее заметно охрип от долгих рыданий, но глаза взволнованно сверкали. – Если нет Повелителя – то не и всех нас! То и меня нет, и жизни нет! - Конечно, вернется, - Хатидже слабо улыбнулась. – Мой брат прирожденный воин. Но я все равно боюсь за него, и за Ибрагима тоже. - Аллах не оставит нас своей милостью, - кивнула Махидевран. – С нашим Повелителем все будет хорошо. - Валиде, - в покои зашла Дайе хатун. – Султанша моя… Произошла беда, - широкое округлое лицо старой служанки заливала смертельная бледность, ее колотило мелкой дрожью. – Пришло известие о… О том, что судно, на котором плыла армия Повелителя, затонуло… Наш Повелитель, Ибрагим Паша, и многие другие погибли… Простите… За ее словами последовала удушающая, оглушающая тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием сраженных ужасной новостью женщин. Дайе сжалась в комок и опустила голову, словно ожидая удара. Валиде сдавленно охнула, прижала руку к груди, пошатнулась и упала бы, если бы Хатидже и Гюльфем не подхватили ее под локти. - Сулейман, сын мой… Мой мальчик… - прохрипела она, на губах у нее выступила пена, глаза закатились. – Су…лей…ман… - О Аллах! - Хатидже осторожно усадила мать в кресло, опустилась перед ней на колени и зашлась в рыданиях, уткнувшись лицом в ее юбку. – Брат…брат..неееет! Ибрагим….аааа…. - Дайе!! – Хюррем метнулась к хазнедар, схватила ее за плечи и затрясла с такой силой, что голова пожилой женщины закачалась из стороны в сторону, словно маятник. – Скажи, что это неправда!! Это ведь ложь, Дайе??? ОТВЕТЬ!!! - Простите, Султанша… - НЕЕЕЕТ! – оглушающий крик Хюррем, казалось, был слышен во всех углах дворца. – НЕЕЕЕТ!!! СУЛЕЙМАН!!! ТЫ НЕ МОГ УМЕРЕТЬ!!! – она обмякла и рухнула на пол, теряя сознание. - Аллах… О Аллах… - Махидевран бросилась прочь из покоев, задыхаясь от охватившей ее боли. Несколько раз она подвернула ногу, но даже не подумала остановиться. В голове ее набатом звучала, эхом отдаваясь в ушах, мысль: «Ибрагим мертв. Он ушел навсегда». Оказавшись в своих покоях, Махидевран повалилась на колени и зарыдала, истошно завывая и давясь слезами. Она больше никогда не увидит, как он лукаво улыбается, глядя на нее, не услышит его бархатный голос, ласкающий слух, не ощутит прикосновения его теплых рук. Ибрагима больше нет. О Всевышний, что создал небо и землю, за что же Ты испытываешь рабов своих такой болью, заставляешь плакать их кровавыми слезами? За что Ты же вырываешь их сердца из груди и бросаешь их на дно моря? О Всевышний! Чем провинились рабы Твои, чем прогневали Тебя? Сжалься, о Всевышний, даруй рабам Твоим милость, дай им возможность ощутить запах роз, а не запах крови и пороха! Махидевран поднялась с пола, и, пошатываясь, подошла к шкафу, в котором хранила свои шкатулки с драгоценностями и заколками для волос. Повозившись, она вытащила небольшой флакончик, наполненный полупрозрачной жидкостью – сердечные капли, которые ей как-то прописывала лекарша. - Любимый, я иду к тебе, - прошептала она. – Без тебя мне незачем жить. Откупорив флакончик, она поднесла его к губам и залпом выпила содержимое. Махидевран медленно открыла глаза, веки ее словно налились свинцом. Горло сжималось – казалось, стоит ей открыть рот, как ее стошнит. Перед глазами все расплывалось. Где она? - Очнулась, хвала Аллаху, - проговорила укоризненно Валиде Султан, сидевшая около ее кровати. – Что же произошло с тобой? Лекари сказали, что это было отравление. Ты что, выпила яд? - Н..нет, Валиде, - запинаясь, пробормотала Махидевран, слова давались ей с трудом. – Я была в отчаянии, билась в истерике и решила выпить сердечные капли, чтобы немного успокоиться. Но рука моя дрогнула, и я выпила больше, чем хотела. После этого мне стало плохо… А как Вы сами, Валиде? Как Мустафа? – при мысли о сыне у нее заныло сердце: как она могла не подумать о нем в тот момент, когда решила покончить с собой от горя?! - Мне немного лучше, - вздохнула Хафса. – Хюррем тоже больна: упав в обморок, она сильно ушиблась головой. В бреду она звала Сулеймана… Я рада, что и ты, и она так любите моего сына… Моего бедного сына, - женщина всхлипнула. – Я пойду, посижу с внуками, Мехмет и Михримах плачут без матери, да и к Мустафе загляну… К тоске и скорби по погибшему Ибрагиму присоединилось ещё и чувство вины перед сыном. Махидевран понимала, что поступила глупо, решив выпить яд – как она могла бросить Мустафу, плод их с Ибрагимом любви? Она все больше времени пыталась проводить с Мустафой, словно таким образом прося у него прощения. К счастью, Аллах оказался милостив к ней, да и ко всем остальным – выяснилось, что судно не затонуло, и никто не пострадал. Все обитатели дворца Топкапы вздохнули с облегчением. Османская армия вернулась в Стамбул с победой. Моя любимая, красавица моя, - шептал Ибрагим, сжимая руки Махидевран и с обожанием глядя на нее. – Как же я тосковал по тебе, как боялся, что больше никогда тебя не увижу, мой ангел… - Если бы ты знал, что я пережила, когда услышала, что судно затонуло! Это известие вырвало мне сердце, растоптало меня, уничтожило. Я решила проститься с жизнью и воссоединиться с тобой на небесах. - О Всевышний! – Ибрагим в ужасе уставился на нее. – Как ты могла?? Махидевран, больше никогда не смей даже думать об этом! Твоя жизнь мне дороже всего на свете, если не считать жизни нашего Мустафы! – он тяжело вздохнул. – Повелитель и Валиде объявили точную дату моей свадьбы с Хатидже Султан. Я всей душой против этого брака, но не имею права ослушаться. Знай лишь одно: мы с тобой все равно будем вместе. Мы обязательно будем видеться. - Надеюсь, милый, - Махидевран грустно посмотрела на него. – Один Аллах знает, как я переживу это все. - Кстати, Хюррем Султан вновь беременна. - Хм… «Для Хатидже Султан это долгожданная свадьба, а для нас с Ибрагимом – это похороны», думала Махидевран, мрачно поглядывая в сторону сияющей невесты. «Нет, Хатидже, Ибрагим никогда не будет твоим! Ты никогда не сумеешь затронуть его сердце, потому что оно переполнено любовью ко мне! Какая ирония, не правда ли? Предпочесть луноликую красавицу-султаншу какой-то жалкой рабыне! Ибрагим никогда не полюбит тебя, знай». Грациозная и прелестная Хатидже Султан, облаченная в роскошное подвенечное платье из темно-красной парчи, радостно улыбалась и даже не подозревала, насколько безразлична своему жениху..