Погоня за тенью

День накануне выдался долгим, а ночь пролетела, как и не было. Приводя себя в порядок, Гиннар думал с мрачной иронией — повторится ли ранний вызов к Балину? Не повторился. Из дома Гиннар вышел рано. Эребор только пробуждался, улицы и галереи были пустынны, и эта благостная тишина успокаивала после вчерашней суматохи. Уна очнулась первой, почти сразу, как ее перенесли из рабочего зала целителей на койку. Напугана была до полусмерти, не понимала, где она, что с ней. Пока ее успокаивали, примчался молоденький писец. Гиннар велел ему встать в сторонке и все записывать. Сам Гиннар не сразу показался Уне — она явно была не в себе, и он опасался напугать ее еще больше. Все-таки с ним у нее связаны боль и беда. Но, услышав его голос, Уна наоборот перестала плакать и цепляться за руку отца, открыла глаза и глянула осмысленно. Тут и Строри очнулся и подал голос. Понемногу, слово за слово, они разговорились и припомнили все, что произошло в злополучном гроте. Они шли по галерее, остановились в гроте. Разговаривали, обнимались — а потом услышали шаги, решили идти дальше — и все. Строри очнулся связанный и с гудящей головой. Уна пришла в себя от холода, когда на ней разорвали платье. Она отбивалась и оставила порез на щеке убийцы, нащупав его же нож на полу. Строри сумел перекатиться и отшвырнул нападавшего пинком, и тот накинулся на Строри. Но тут появился гном в коричневом кафтане (так Строри запомнил Викара), отбросил гада, а их с Уной наспех перевязал и собрал других гномов — донести раненых до Залов Целителей. Больше Строри не помнил ничего, а Уна потеряла сознание еще до появления Викара. Описание нападавшего пополнилось новой деталью — от него не пахло. Грязным он был, явно ползал голышом по норам и туннелям. Но не веяло запахом немытого тела. Прав был Драупнир: безумец не одинок, его кто-то прячет, кормит и обихаживает. Либо же безумие его случается припадками, а в прочее время он нормальный гном и где-то его можно встретить и узнать. Тогда порез на щеке, оставленный Уной, послужит хорошей приметой. Выспросив все, Гиннар пожелал влюбленным выздоровления и откланялся. Задержался в зале-приемной, просмотрел записи и отправил писца к Драупниру. У входа в Залы Целителей топтались двое парней из городской стражи. Дотошный все-таки старик Драупнир — охрану уже поставил! В галерее Гиннара догнал Викар, задержавшийся проведать Строри. Как-никак, жизнь обормоту спас, не чужие теперь. Рассказал, что старый ювелир Ульвар спрашивает, когда можно забрать дочь домой. — Уна в слезы, никуда, мол, не пойду без Строри. Ульвар даже бровью не повел, обоих, говорит, заберу, пусть лекари скажут, когда. Парню после такого ранения присмотр нужен, да и о будущем думать надо — по рудникам с киркой лазать он еще долго не сможет… Гиннар кивал в такт своим шагам. — Я со Строри словечком перемолвился. Знаешь, он от перемен в жизни, похоже, ошалел больше, чем от ранения. Я пошутил, что надо бы его удачу отметить кружечкой, так он про посиделки в тавернах и слышать не хочет, хорош, говорит, насиделся и наотмечался. Тогда я обещал показать местечко то… помнишь, где квас вкусный и пироги готовят по южным рецептам? На том и разошлись. Гиннар вздохнул с облегчением. О Строри и Уне беспокоиться не нужно. Ульвар сам позаботится и о дочери, и о ее женихе. А поиски сбежавшего убийцы возобновятся — нужно пройтись по окрестностям галереи, по улице, где жила Уна... За раздумьями Гиннар добрался до таверны «Золотая бочка». В таверну по очереди уходили перекусить и пропустить кружечку эля дежурившие у входа в злополучную галерею стражи. К появлению Гиннара на крыльцо таверны вышел одни из мастеров, занятых работой с тайным ходом. Остановился выкурить трубочку. — Доброго утра, почтенный Бруни! — И тебе, достойный Гиннар, — отсалютовал трубкой седобородый гном. — И впрямь доброе. Тайный ход мы открыли. — По записям, которые вам вчера передали? — Уж не знаю, откуда эта схема взялась, но даже с нею дело вышло непростое, заполночь провозились. — Куда ведет ход? — А вот тут наша удача иссякла, — хмыкнул мастер, пыхнув дымом. — Ход проследили, но там лабиринт из трех путей. На проверку всех дорожек времени нужно поболее, чем одна ночь. Здесь-то работа закончена. Вход в туннель запечатаем — и отдыхать. Ну и отчет Хранителю Закона представим. — Хоть в чем-то успех, — кивнул Гиннар. Посмотрел на вход в галерею, попрощался с мастером и отправился дальше. Не стоит обшаривать ближние улицы. Надо сразу начать с места, куда привел тайный ход. А по Эребору поиски вести негласно, и лекарей опросить — не обращался ли к кому из них за помощью гном с порезом на правой щеке... Отойдя от таверны на сотню шагов, Гиннар приметил гнома, сидевшего с трубкой в руке на скальном уступе вблизи от основной дороги, но в тени светильника. Место для наблюдения удобное и в глаза неброское. — По чьему приказу ты здесь сегодня, Ингвар? — Ищу провокатора, — откликнулся тот, безмятежно оглядывая оживающие торговые ряды. — Ты же служишь при Хранителе Закона, неужто не знаешь? — Про дело — знаю. А про тебя нет. — Мне приказано в этой таверне покрутиться. Я и кручусь. — Что за пергаментом ты вчера размахивал перед мастерами? — А ты откуда… А! Верно! Ты же там был. Этот обрывок лежал в книге из тех, что мне от отца достались. Как закладка. Я разглядывал его, не зная, что за чертеж. Ну а в галерее глянул — арки, столбы, камни большие — точнехонько с чертежа! Меня и стукнуло. — Не жаль такого секрета? — Не такой уж полезный был секрет. Я же не знал, что на чертеже. И потом, я говорил, что ради поимки злодея поступлюсь секретами? Так вот, я не лгал. — Надеюсь, — пробормотал себе под нос Гиннар. — Ну что ж… удачи в порученном деле. Ингвар махнул трубкой и отвернулся к нижним улицам. * * * Обрывки видений кружились, как подхваченные водоворотом щепки. Холод. Запах сырости. Твердый камень. Голос. Боль. Боль... — Нет. — Фили! — Пустите меня! Хватит! — Фили! Фили, тише, это же я! Он рванулся прочь от хватки, распахнул глаза — и упал на подушки, судорожно глотая воздух. Злой морок медленно таял. Растрепанный Кили, в наброшенном поверх белья кафтане, сидел рядом на кровати, держа его за плечо и руку: — Фили, что с тобой? Ты так метался! — Н-ничего, — выговорил Фили. — Просто дурной сон. — Просто сон? — Не знаю. Может, и не просто. — Ты что-то запомнил? — спросил Кили напряженно. Фили прислушался к своим ощущениям. Вместе с памятью о сне угасала, утекая из тела, боль. — Ничего внятного. Ни слов, ни картин. Ощущения были — холод, жесткий камень, боль. Будто меня кто-то бил палкой, а я локтями и ногами закрывался. Проснулся — все ушло. А ты почему здесь? Кили отвел взгляд. — Проснулся. Сон дурной. Фили приподнялся на локте: — У тебя тоже дурной сон? — Снился Эребор. Наш, знакомый. Суета на улицах, кузни, плавильные печи, сокровищница… Но что-то с ним было не так. — Что? — Да не пойму! — с досадой выдохнул Кили. — Вот вижу — вроде все знакомое, привычное, но… Чую, что-то не то. Словно тени лежат не туда. А может, и не в тенях дело. И злит, и страшно. Проснулся. Пошел к тебе. А ты мечешься, как в бреду… Это же не случайность, Фили! Фили бросил взгляд на часы. — Утро уже. Спать не хочется. Завтракать давай, а? Кили глянул сумрачно: — Сейчас распоряжусь. Но надо что-то делать. — Балин вчера говорил: злодея видели, заметили, где он скрылся, нашли тайный ход. Скоро его найдут и поймают. И все закончится. — Думаешь, все закончится с поимкой убийцы? — А ты думаешь иначе? Кили вздохнул, взлохматил и без того растрепанную гриву. Встал: — Я позову слуг. Оставшись один, Фили откинулся на подушки. Сон отступил, но не забылся. Ощущения были реальными. Холод камня, журчание воды. Болело тоже по-настоящему. Ныли локти и плечи, сводило судорогой ноги. И нестерпимо саднило между ягодиц. Фили знал, отчего приключается такая боль, но знал с чужих слов, из рассказов о насилии и пытках. Само же ощущение было ему незнакомо и из памяти в сновидение прийти не могло. Значит, не просто кошмарный сон. Снова гнусные чары. Но ничего. Скоро поймают прячущегося в тайных переходах безумца, а поймав его, доберутся и до колдуна. И все закончится. О том, что все может оказаться не так просто, Фили думать себе запретил. * * * Гиннар свернул в галерею, ведущую к входу в тюремный сектор, миновал два поворота и широкую лестницу. На площадке перед входной аркой неловко топтался гном в простой темной одежде и с рыжими косами, неровно — одна выше, другая ниже — торчащими из-под шерстяной шапки. — Хедин?! Гном повернулся, заулыбался: — Доброго утра. А я думал, рано пришел. — Рано. Но мне сегодня не спалось. Хедин помрачнел, кивнул: — Да, я слышал. — Я думал, ты в Дейле. — Мы приехали позавчера вечером. Зима. Метели… Знающие люди сказали, что погода испортилась на неделю, не меньше. А коли так — чего там сидеть? Они подошли к арке, и Хедин опять замялся: — Ничего, что я к тебе? — Конечно, ничего. Идем. Стражи в караульном Хедина встретили, как своего — улыбками и приветствиями. Но он все равно выглядел неуверенным и смущался. Расслабился лишь за закрытой дверью Гиннарова кабинета. — Ну, садись и выкладывай, что за дело тебя пригнало в такую рань, — сказал Гиннар, снимая и вешая на вешалку свой плащ. — Да не стесняйся. Чтобы посидеть и поболтать, ты выбрал бы место поуютнее. — Гиннар, я… хотел в лазарет попроситься, к Вестри. — В лазарет? — удивился Гиннар. — Зачем? — Спина, — буркнул Хедин. — Я тогда от целителей ушел сразу, как маленько зажило. И в Дейл уехал. А там зима, морозы, ветра… Ну и застудился. К чужим лекарям идти не хочу. Любопытные взгляды, сочувствие, а то еще и разговоры да расспросы опять… Не хочу ничего. — Понимаю. Гиннар открыл дверь, высунулся в коридор и окликнул стражей у входа: — Парни! Лекарь пришел уже? — Точно так, пришел! — раздался бодрый ответ. Гиннар кивнул Хедину: — Пошли. Вестри, не ожидавший посетителей, изумился. Но, услышав, в чем дело, оставил свои свитки и склянки. Расспросил Хедина, что и как, велел раздеваться и ложиться на койку, а сам скрылся в рабочей комнатке. Хедин сбросил верхнюю одежду, с заметной осторожностью стянул рубаху и, кряхтя, улегся ничком на ближайшую койку. Вестри вернулся, поставил на койку рядом плетеный сундучок с инструментами и снадобьями, придвинул табурет и сел. — Воспаления нет, — заметил он, осматривая и прощупывая тонкие шрамы, исчеркавшие спину Хедина. — Но Залы Целителей ты покинул рановато. Или нужно было оставаться в теплой Горе, а не носиться по поверхности зимой. — Это я уже и сам понял, — пропыхтел Хедин. — Делать-то мне что? — Лечиться. Сейчас я мазь наложу, но одного раза мало. Вечером придешь ко мне. Не сюда, разумеется. Домой. Посмотрю, обработаю, и лекарства тебе подберем. Гиннар слушал, не вмешиваясь. При взгляде на спину Хедина у него заныли свои шрамы, и он отодвинулся в сторонку, чтобы размять плечо. Конечно, Вестри и не назначил бы встречу в тюремном лазарете. Когда не было «постояльцев», он работал здесь с зельями и записями да занимался с учеником. Но опытный и грамотный лекарь не ограничивал свою практику тюрьмой. Закончив втирать душистую мазь, Вестри укрыл Хедина одеялом, подоткнул, чтобы ни капли тепла не уходило. — Полежи, пусть впитается. Болеть перестало? — Болеть-то перестало. — Ну вот и не скачи. Доскакался уже. От лишней спешки добра не бывает. Лекарь забрал свой ларец и ушел к себе. Гиннар присел на ближнюю к Хедину койку. — Хедин. Ты только к лекарю пришел? Или еще какое-то дело есть? — Есть, — буркнул Хедин в сгиб локтя. — Но стоит ли здесь? — Дверь закрыта, никто не подслушает. Хедин помолчал немного. — По дороге из Дейла мы завернули в таверну. Не нашу у Врат, а в последнюю на выезде из города. Там сидела группка наемников, не из местных. Не то с юга, не то с запада, не разбираюсь. Я бы и внимания не обратил, мало ли народу бывает в придорожных тавернах… Но зацепилось за слух, как один сказал на вестроне — «клятый черный плащ». Я прислушался… Гиннар, это те самые наемники, из которых Ингвар нанял себе помощников! Тех, которых он в Зал Правосудия провел тайком! По разговору, они хотели бы рассчитаться за своих людей. Распоследними словами крыли гнома в темном плаще, который их в это дело втянул. — Вот это новости! — Гиннар потер лоб. — Но может, просто так, в разговоре душу отводили? — Один помянул нашу таверну, у Врат. Мол, в городе искать — толку мало, разного народу много. А таверна у Врат уже полностью гномья, и этот «темный плащ» наверняка там ошивается… У одного человека на одежде был такой же знак, какие я видел в Дейле, у охранников лесных послов. Тех самых, что гостили в Эреборе. — Что?! Гиннар встал, прошелся туда-сюда мимо коек. Наемники, жаждущие отомстить за потерянных товарищей. И среди них — человек из свиты «лисьих» послов! — А «темный плащ»-то жив и процветает, — вздохнул Хедин, не поднимая головы. — Ты и его успел повидать? Гиннар снова сел на свободную койку. — Ну да, сразу как вернулся. Мы же вечером приехали, перед самым Закрытием Врат. Дома я давно не был, ну и пошел, стало быть, в таверну. Еды взять да свежего эля. Прогуляться по Эребору тоже хотелось, соскучился. Присел на скамейку у галереи недалеко от таверны, трубочку закурил. Любуюсь, как народ суетится. И вижу — фигура знакомая. Присмотрелся. А это Ингвар! Уселся вроде как тоже посидеть-покурить, а сам глаз с дороги из таверны не сводит. Вскоре оттуда вышли два гнома, один попрощался и ушел прочь. Другой ему вслед посмотрел, и тоже пошел своей дорогой. Но первый вскоре вернулся — и к Ингвару! Они ушли вместе. Ясное дело, этот варжий потрох опять какие-то интриги мутит! Мутит, заметил про себя Гиннар. Или выполняет приказ Хранителя Закона, о котором вслух говорить нельзя: Хедин уже не на должности. Вернулся Вестри. Присел рядом с Хедином, осмотрел его спину. — Одевайся. Но не забудь, что я сказал! Вечером придешь ко мне, и с походами на поверхность повременишь. — Ясно, — прокряхтел Хедин, садясь на койке. — Приду вечерком. Вестри похлопал его по плечу и удалился. Хедин аккуратно натянул рубаху, поднялся на ноги, взял кафтан. — Не понравилась мне та встреча, — пробурчал он. — Все мерещилось, что подсмотрят или подслушают. — И ты решил прийти сюда. — Решил. Не к Драупниру же идти. Хоть он старик умный и незлой, но… не хочу к нему с разговорами набиваться. — Я понимаю, — произнес Гиннар. — Хорошо, что пришел. Дела у нас идут так себе, но твои сведения на пользу пойдут. Хедин закончил одеваться, надел шапку. Гиннар проводил его до караульного зала. Навстречу им попался пришедший на службу Гилли. Улыбнулся, поздоровался и скрылся в коридоре. Хедин изумленно уставился ему вслед: — Это кто же такой? — Мой новый помощник, Гилли. Вместо тебя на службу взяли. А что? — А то. Это с ним позавчера вечером разговаривал гном, который потом ушел с Ингваром. — Тролль меня затопчи! — выдохнул Гиннар. — У какой таверны это было? — А я не сказал? У «Золотой бочки». Куда бы я еще гулять пошел под вечер. Ну да, и вчера Ингвар там околачивался, и сегодня с утра наблюдает за таверной… Гиннар мысленно дал себе тумака. Про позавчерашний вечер Гилли говорил, когда рассказывал про некоего «Барди». Ясно, что свою физиономию Ингвар не засветит, колдовского браслета, чтобы оставаться неузнанным, у него нет. Не иначе, нашел простачка, кто сыграл роль, произнес заготовленные фразы. И наверное считал, что помогает агенту королевской службы. Что-то, а убеждать Ингвар умеет. Все-таки с Гилли не все просто, хоть он сам и не помнит за собой ничего особенного. — Похоже, я тебе поводов для раздумий подкинул больше, чем собирался, — усмехнулся Хедин. — Ладно, будь здоров! Если понадоблюсь — знаешь, где меня найти. — Спасибо, — отозвался Гиннар. — И будь осторожен. Хедин кивнул, запахнул плащ и быстрым шагом скрылся за поворотом галереи. Гиннар постоял у арки, потом вернулся в кабинет, надел плащ и снова вышел в коридор. — Гилли! — Да? — выскочил из бокового коридора помощник. — Я иду к Хранителю Закона. — Хорошо. * * * Драупнир читал исписанные и исчерканные правками листы пергамента. Выглядел он сумрачно, больше, чем обычно, походя на присыпанный золой придорожный валун. — А, это ты! Проходи, садись. Гиннар устроился на застеленной узорной дорожкой скамье у стены. — Ты вовремя. Это — черновик отчета о вчерашних разбирательствах. Почитай, может, поправишь чего. И я отдам писцу. Гиннар взял листы, внимательно прочел. Неточностей не нет, добавить нечего. Он вернул записи, подождал, пока Драупнир вызовет писца и отдаст ему черновики. Посмотрел на закрывшуюся дверь. — Что-то озабочен ты чересчур, даже для вчерашних событий, — заметил Драупнир. — Еще дело появилось за ночь? — Не за ночь. — Так выкладывай. — Почтенный советник, надо отправить толкового и надежного парня в таверну за Вратами. Драупнир кашлянул и задрал бровь: — Зачем? — Узнать, не появлялись ли там новые посетители. Из людей. — Есть у меня пара ребят, в любую компанию влезут, о чем угодно под шумок выспросят. Но зачем? Гиннар решительно вздохнул. Объяснить свою идею все равно было нужно. — Помнишь заговор и разоблачение Рагнара? — Такое забудешь! — Тогда Ингвар тайком провел на галерею в Зале Правосудия троих человечьих наемников. В Дейле объявились люди из того же отряда. Они знают, что их собратьев убили, и хотят отомстить. Они собираются найти гнома, который их в это дело втянул, и начнут с таверны у Врат. Драупнир ошеломленно уставился на него: — Откуда сведения? — Я встретил Хедина, он приехал из Дейла. Он слышал разговор наемников в дейловском трактире. Может, просто болтовня. Но если эти люди появятся в нашей таверне — мы должны знать. — Подожди-ка. Драупнир выбрался из-за стола и решительно протопал к двери. Вышел, заговорил с кем-то в приемной. Гиннар встал и прошелся по кабинету. Остановился напротив узкого и высокого, в рост гнома, зеркала на стене за вешалкой для одежды. А ведь он тоже носит черный плащ! Помнят ли те наемники про нужного им гнома что-нибудь, кроме цвета плаща? * * * — Так и ответишь? — Да. Со старейшинами трудно дело иметь, Кили. Им мерещится былая слава Эребора, а сколько стоит возрождение этой славы в деньгах, они думать не хотят. Каждый раз выкручиваюсь, чтобы и от своих планов не отступить, и, Махал упаси, неуважение не показать. Они были в кабинете; Фили сидел за своим рабочим столом, Кили стоял у камина, набивая трубку. Обсуждаемое послание было от старейшины Нюрада. Почтенный старейшина так встревожился затратным, по его мнению, соглашением с дейловскими купцами, что изложил свою тревогу письменно. Сочиненный Фили ответ был едким ровно настолько, чтобы указать автору послания на его неправоту, но при этом настолько вежливым, что вызвал у принца улыбку. Сегодняшний день Кили решил провести вместе с братом. Утренний прием прошел спокойно. За бумажной работой Фили и вовсе стал прежним: читал пространные письма, сочинял строгие ответы. Лишь пару раз прислушивался к чему-то у себя за спиной. Время до обеда прошло незаметно, а после обеда Фили решил вернуться к бумагам — за этим занятием ему явно было спокойнее. Кили тоже увлекся: то ли письма сегодня подобрались интересные, то ли он дозрел до того, чтобы заинтересоваться внутренними делами королевства, а не только стычками на заставах. Отложив ответ Нюраду в стопку бумаг для секретаря, Фили взял свиток, который принесли перед самым обедом. — О, интересно! — заметил он. — Это отчет о вчерашнем происшествии в галерее и поисках преступника. Кили раскурил трубку и склонился над макушкой Фили, чтобы читать вместе. — Однако, — протянул Фили. — А тайный ход нашли не как-нибудь, а с помощью Ингвара! Кили указал трубкой на строчки в документе: — Ты глянь: он случайно нашел среди своих бумаг чертеж с подсказками. Вот просто лежал-лежал у него этот чертеж, а тут вдруг хлоп! — и пригодился. — Иногда счастливые совпадения действительно случаются. Повезло прохвосту — выслужился. Но удача неполная. Ход к логову убийцы не привел. — Было бы странно, если бы привел. Этот гад выскакивает в разных местах. Откуда вообще ему известны тайные ходы? — Мастера говорят, что проверят три пути, которыми он мог скрыться. Не много. — Фили, ты думаешь, что все, что нам нужно — это найти убийцу? — Я думаю, что он выведет нас на колдуна. А вот это уже именно то, что нужно. Кили вздохнул и вернулся к камину — выколотить трубку. — Фили, все не так просто… — Довольно! Я не желаю это обсуждать. Кили замер. Стало тихо. Пощелкивали часы. Фили продолжал читать свиток, будто и не было вспышки гнева или раздражения. Пристального взгляда Кили он тоже не замечал. — Я по Двалину соскучился, — сказал Кили. — Его давно нет. — Всего пять дней, — отозвался Фили, не поднимая головы. — Воспитанников натаскивает, — протянул мечтательно принц, припомнив веселые времена своего ученичества. — Провизии на два дня, и вперед по лесам на семь суток! — Зимой на семь. Летом — на полмесяца в глухомань. Скоро вернется, не переживай. Напряженность рассеялась. Фили, кажется, вовсе ее не заметил, и это Кили очень не понравилось. Чары не возникают просто из воздуха — это Кили знал по себе. Ингвар его подловил, подсунул зачарованную вещицу. У Фили таких вещей не было; даже заколки и бусины он часто менял, а до парадных королевских драгоценностей никакой колдун бы не добрался. Значит, колдовские цацки отпадают. Тогда как наводятся чары и почему их эхо касается Кили? Вот что важно. Вот это надо выяснять, а не то, где прячется сумасшедший гном.