Погоня за тенью

Серебристый туман перемежали солнечные блики, лицо щекотал теплый ветерок. Фили поднял руку прикрыть глаза от яркого света. И проснулся. В спальне было свежо и тихо. Горели ночные светильники, мерно пощелкивали часы. Фили потянулся и приподнялся на локте. — Приветствую брата моего и короля. Кили пересек комнату, присел на край кровати: — Как себя чувствуешь? — Хорошо. Фили взялся было за край одеяла, намереваясь его откинуть и встать. Кили удержал его руку: — Постой. Дождемся Оина. — Оина? Я не болен, — взгляд Фили упал на часы. — Я что, проспал всю ночь?! — Две ночи. И день между ними. Ну, то есть ты просыпался нужду справить. Затем падал и снова засыпал. Не помнишь? — Признаться, нет. Чего я еще не помню? Принц вздохнул: — Почему зелье это балрогово выпил, помнишь? — Это помню, — с досадой проговорил Фили. — Почувствовал… как в тот раз. Голова закружилась, объятий захотелось… Я велел Тони убираться, от греха… Зелье выпил. А дальше — туман. Даже не помню, как до кровати добирался. — Ты до нее и не добрался. Дверь стукнула, впустив Оина. — Доброго утра тебе, король. Как чувствуешь себя? — Хорошо отдохнувшим. Правда, не ожидал, что отдых так затянется. Переполох был? — Балин справился. — За разговором Оин осмотрел Фили, послушал биение сердца: — Что ж, телом ты здоров, как и прежде. — Только телом? — А про разум сам расскажи. Видения тебя больше не тревожили? Ощущения скверные? Голоса во сне? — Ничего не было, Оин. Помню, даже приятное что-то снилось. Сладость, истома… Сейчас проснулся будто от солнца и теплого ветра в лицо. — А перед тем, как зелье выпил, что было? — Почувствовал себя… как в тот раз. Сначала просто возбудился, но без колдовских штучек. Видений или голосов не мерещилось. А потом заснул. — Что ж, — кивнул лекарь. — Поднимайся, будешь завтракать. Я сам выберу еду. Оин удалился. Кили посмотрел ему вслед, снова повернулся к брату. — Да все в порядке! — хмыкнул Фили, садясь. — И будет еще лучше, если до уборной доберусь поскорее… Не надо меня караулить, братишка! За завтраком пригляди. Оин сейчас навыбирает — голодным останусь. — Ладно. Кили ушел, и Фили поспешил в уборную. Вернувшись, он обнаружил в спальне Тони. Слуга зажег яркие светильники. Помогая королю привести себя в порядок, он вел себя спокойно. Фили подозревал, что от него скрывают что-нибудь, натворенное им в беспамятстве, но Тони одним своим безмятежным видом эти подозрения развеял. Значит, обошлось. Кили ждал его в их общей комнате, у стола, накрытого для завтрака. Он расхаживал туда-сюда и резко подался навстречу Фили: — Брат, я… — Тише, — Фили подошел вплотную, привлек его к себе, лбом ко лбу. — Я знаю. Я заставил тебя тревожиться. Прости, все так внезапно случилось… Но все позади. Кили улыбнулся: — Не все. Знаешь, с каким лицом Балин вчера ходил целый день? — Балина я беру на себя. Договорились? — Как скажешь. — Тогда давай завтракать. Неловкость испарилась, но за едой Кили снова встревожился. — Ты точно не помнишь ничего? В прошлый раз хотя бы снилась всякая жуть. — А в этот раз не снилось. Да и день был даже скучный: завтрак, утренний прием, кабинет, обед, бумаги, бумаги. Одна радость, в купальни с Леголасом сходил. — И он что? — ухватился Кили. — Ты говорил с ним? Рассказывал? — Нет. — Зря. — Вовсе не зря. Он эльф, Кили. — И он наш друг! — А Трандуил ему — отец. Кили, я против Леголаса слова не скажу. Но эльфы… они — другие. Совсем. Они очень долго живут. Очень. И видят, как меняется то, что для нас незыблемо. Дружба для них — понятие изменчивое, они ее повидали разную за тысячелетия-то. Сегодня кто-то тебе союзник, завтра он же противник, а послезавтра — друг. Даже за нашу жизнь союзы заключаются, распадаются и снова заключаются, что же говорить о них? Я хочу, чтобы нынешний союз Эребора и Лихолесья, а также наша дружба с Леголасом остались, как есть. И потому лишнего болтать не намерен. Кили похмурился: — Трудновато все это понять... Ну а Гэндальф? Найдем его? — Срочно его разыскать можно только через эльфов. Значит, им надо будет многое объяснять, или они наплетут догадок. И Гэндальф не птица. Откуда бы он к нам ни добирался, ему понадобится время. Так что будем разбираться сами. Это наша Гора и наш народ. Нечего надеяться на волшебную помощь. — Но делать что, если у нас под боком колдун? Что мы против колдуна? — Даже колдуны не всесильны. Про колдуна из лесной крепости говорили, что не особо могуч… А еще мы используем того, кто будет выполнять приказы без вопросов. — Ты про Ингвара? — хихикнул Кили. — Его не жалко. Они помолчали, потом Кили глянул из-пол упавшей на глаза челки: — Мне тревожно, Фили. Почему с тобой все это происходит? Случится ли оно снова? Когда: завтра, через неделю? Или сегодня же вечером? — Об этом я и сам думаю… — В одиночку много не надумаешь. А Балина так и вообще в неведении держать нельзя! — Все образуется. Важно, что колдовской припадок мы способны остановить. Хотя бы зельем. Кили кашлянул: — Не совсем так. Фили настороженно подался вперед. — Как бы сказать, — мялся Кили. — Понимаешь, зелье тебя усыпило. А плоть не успокоило. — Постой. А как же тогда?.. — Лони. — Снова?! Фили с длинным выдохом откинулся на стуле. Потер ладонью лоб и глаза: — Проклятие… Почему же все вы такие спокойные? Я же спрашивал. Почему не рассказали?! — А что рассказывать? Тебя не корежило, как в первый раз, держать силком не пришлось. Лони сделал… как-то… ну… тебе хорошо стало. И ты заснул. Фили тряхнул головой: — Ладно. Делами надо заняться, да и Балин скоро появится… — Я тоже пойду, — отставил пустую кружку Кили. — За этими «лисьими» лесовиками глаз да глаз нужен. Гору покидать я не буду, отправлюсь к посту над Вратами. Понаблюдаю и донесения разведчиков послушаю. Пришли за мной, если что. — Обязательно. Проводив брата, Фили спустился в кабинет. Ничего здесь не изменилось, бумаги и свитки лежали на столе как прежде. Балин, очевидно, счел, что один день отсутствия короля не повод браться за его работу. Фили сел к столу и стал просматривать свитки, сложенные секретарем посередине стола… Кто здесь?! Внезапное ощущение присутствия кого-то сзади прошлось по спине холодком. Король отодвинул свиток, высвободил скрытый метательный нож в правом рукаве. Вскочил, откидываясь вправо и занося руку для броска… Никого. Фили постоял, оглядываясь, потом, держа наготове нож, подошел к задней двери кабинета. Прислушался, выглянул на лестницу — тоже пусто. Он закрыл дверь, медленно двинулся вдоль стены. Обошел кабинет по кругу. За спиной все время была стена — и кто-то еще! Ощущение живого присутствия исчезло, лишь когда он вернулся к столу. Фили снова сел и положил нож перед собой. Такое же острое ощущение взгляда в спину случилось с ним в купальнях. Но там они были вдвоем с Леголасом, и Фили решил, что чутье так среагировало на эльфа. А сейчас? Фили глянул на кучу писем. От мысли, что их надо разбирать, воротило. Вернее, от мысли, что их надо разбирать, сидя здесь. Лучше он вернется к себе и дождется Балина. Советник обязательно явится перед утренним приемом… Да и поработать можно в своей гостиной. Фили собрал свитки, покинул кабинет и поднялся в свои покои. * * * Балин пришел, когда Фили, одевшись к выходу на публику, осматривал себя в зеркале и поправлял широкие рукава и воротник мантии. Советник взмахом руки отослал слугу, коротко поклонился отражению в зеркале: — Приветствую моего короля. — Доброго утра, Балин. — Фили повернулся. — Я ждал тебя раньше. — Ты не звал, — невозмутимо произнес советник, складывая руки на животе. Фили почувствовал неловкость — как всегда, когда наставник бывал им недоволен. — Я привык, что ты не ждешь приглашения. — Фили подошел к столу, поднял крышку ларца с короной. — Ну будет укоризненно молчать, Балин. Сам знаю, что неудачно вышло. — Что за хворь тебя настигла? — Да не то чтобы хворь… Фили споткнулся, не зная, что сказать дальше. Рассказывать про колдовские видения и припадки? Придумывать что-то другое? Не умел он лгать. Особенно — своим. Его вдруг хлестнуло едкое раздражение — а какого тролля он должен объясняться! Разве король обязан отчитываться перед подданными? Фили обвел пальцем зубцы короны: — Это не хворь. Я почувствовал… Помнишь, мне привиделось колдовское убийство? Вот в этот раз чувства были похожи. Я думал от них избавиться. И не рассчитал количество зелья. — И всего? — спросил Балин, подходя. — Ты хотел защититься от пророческого видения? — Видение с убийством не было пророческим. Я видел то, чего не мог предотвратить. И сейчас не захотел погружаться в беспомощность. Считай, что я испугался. — Считать я так не буду, — произнес советник отрывисто. — Сейчас ты хорошо себя чувствуешь? — Да, вполне. — Отлично. Пора начинать прием. Фили извлек из ларца корону и повернулся к зеркалу. Оказывается, лгать своим он все-таки способен. * * * Слово свое Драупнир сдержал. На приеме он докладывал королю о гноме, затевающем провокационные разговоры, но даже не намекнул, кто автор планов по его поимке. После приема Хранитель Закона направился к воротам тюремного сектора. На вопросительный взгляд Гиннара сказал: — С олухом твоим несчастным надо разобраться, — и прошествовал к допросному залу . Гиннар последовал за ним. По дороге окликнул помощника, велел привести в допросный зал Строри. — Стало быть, думаешь, его надо отпустить? — спросил Драупнир, когда Гиннар притворил двери зала. — Думаю. Слишком много суеты вокруг Уны. Вдруг не ограничится сплетнями? Никто за невестой не присмотрит лучше жениха. — Лучше этого обормота? — Не такой уж он и обормот, почтенный Драупнир. Ты вспомни, как он ее оберегал. Даже спьяну не упомянул. В дверь постучали, потом Гилли заглянул и по кивку Гиннара втолкнул в зал Строри. — Да иди же, не бойся. Строри робко прошел в зал, остановился и, поклонившись, замер, глядя в пол. Драупнир неторопливо обошел его, оглядывая. — Невеста, стало быть? — Да, — выдохнул Строри. — Почему сразу не сказал, из-за чего свара началась? — Не хотел, чтобы ее имя трепали. Хранитель Закона помолчал. — Глупости злой умысел не нужен, чтобы бед натворить. Ты это понял? Строри шмыгнул носом, утерся рукавом и согласно мотнул медными вихрами. — Ладно. Хватит сидеть за закрытой дверью. И впрямь больше проку будет на свободе. — Благодарю тебя, почтенный советник, — отчаянным шепотом проговорил парень. Но Драупнир осек его: — Отблагодаришь, если в этих стенах больше тебя не увижу. Гиннар! Гиннар передал растерянного Строри помощнику. Хранитель Закона посмотрел им вслед, шумно вздохнул: — Ладно. Меня дела ждут. Один из моих парней записку прислал. Надо бы поговорить… Распоряжение насчет Строри сам сочини и пришли мне. Заверю. Проводив советника, Гиннар задержался в караульном зале. Вскоре Гилли привел туда Строри, полностью одетого и комкающего в руках шапку. Отослав помощника, Гиннар отвел Строри к самой входной арке. — Я должен поблагодарить тебя, — начал Строри. — Это ведь ты за меня вступился перед Хранителем Закона… — Нет. Я вступился не за тебя. — Она тебе нравится, да? Вот же дурень ревнивый! — Мне многое нравится. Новые статуи в Галерее Фонтанов. Рассветы на северном склоне Горы. Вкус наливки из черной рябины… Ну и девушки тоже. Понимаешь меня?.. Тебе драться приходилось? Не на кулачках по трактирам, а по-настоящему? Строри обиделся: — Что ж я, не гном? — Тогда ты знаешь, что в поединке нельзя отвлекаться. Сейчас идет поединок. Сражение разумов. Я не знаю, кто мой враг, что он задумал. Но я хочу, чтобы не пришлось думать еще и об Уне. — Но она тебе безразлична? — Оскорбление женщины небезразлично. Эта, или другая женщина — неважно. — Но эти сплетни… никто же не возмущался? Значит, другим все равно? — Такие сплетни внове для здешних гномов. Они еще не поняли, какую мерзость им льют в уши. А когда поймут — кончатся трактирные потасовки, начнется резня. И все это надо прекратить чем скорее, тем лучше. — Да, — проговорил Строри. — Но что я… что мы можем сделать? — Главное для тебя и Уны — ни во что не влезать. Держаться подальше от склок и скандалов. — Я постараюсь. Он решительно вздохнул, надел шапку и пошел прочь, не оглядываясь. Гиннар отправился к своему кабинету. У самых дверей его нагнал Гилли. — Гиннар? — Выглядишь довольным, — улыбнулся смотритель, проходя в кабинет. — Никому не было плохо? — Да. А почему вдруг такая милость этому парню? — Хранителю Закона виднее. Зачем пришел? — Да… я подумал, ну, о том, что ты сказал. Что меня кто-то тебе порекомендовал. — Да, помню. И что? Ты вспомнил знакомого? — Нет. Я честно думал, Гиннар, но… нет здесь никого из тех, кто меня знал и мог рекомендовать. — Странно. — И мне. Но вчера вечером встретился мне один гном. Он уверял, что мы знакомы. Будто ехали в одном караване. Даже город называет, около которого к нам подсел… А я не помню его. Совсем! Гиннар нахмурился: — Он назвался, этот гном? — Барди. Но я не помню среди знакомых гнома с таким именем! — Как он выглядел? — Среднего роста, средней стати… Черные волосы, темные глаза. Одет в зеленое и серое без знаков отличия или узоров. — Черные волосы… Длинные, гладкие? — Не понять. Заплетены и уложены так, что длины не разглядеть. Но гладкие, да. Ты знаешь его? — Маловато примет. Вы разговаривали? Он о чем-то расспрашивал? — Нет, больше сам говорил. Я и слова вставить не успевал… Да и спешил он. Сказал, увидимся как-нибудь еще, мол, живет он в том же секторе, будет случай посидеть и поговорить. Гиннар обошел стол, сел и откинулся на спинку стула. Посмотрел на помощника. Не врет. — Хорошо. Я понял. — И что мне делать? — Ничего. Этот гном мог ошибиться, приняв тебя за другого дорожного знакомого. Если вы снова встретитесь, все разъяснится. Гилли подумал немного, потом кивнул: — Ладно. Я подожду, появится он снова или нет. — Молодец. Сейчас — к делам. Мне нужно сделать записи о сегодняшнем дне. Позже ты отнесешь Хранителю Закона решение, чтобы подписью и печатью своей заверил. — Хорошо. Пока в кладовой приберу… Оставшись один, Гиннар раскрыл книгу с записями и достал чернильный прибор. Барди. Черные волосы, темные глаза. И не виденное прежде лицо. Не виденное или стертое из памяти колдовством? Проклятье! Ингвар или нет? * * * В торговых рядах суета и шум царят с раннего утра до вечера. Здесь можно увидеть не только гномов. Гости Горы — и люди, и эльфы — в эти ряды всегда с удовольствием захаживали. Шумно торговались, громко перекликались… А чуть дальше, за одной из оживленных площадок, спряталась таверна «Золотая бочка». Ею кончалась торговая улица. Таверна больше походила на пограничную заставу, чем на питейное заведение. Фасад «Золотой бочки» и парадное крыльцо глядели на полную народа улицу, а позади была тихая улочка, вскоре разбегавшаяся на три дорожки. Одна дорожка вела прямо вперед, другая спускалась на нижний уровень, третья — поднималась вверх по скальному откосу к Галерее Гротов — цепочке природных пещерок и ниш, за которой начиналась широкая улица. Там селились зажиточные мастера и семейные кланы — ювелиры, оружейники, ткачи. С торговых улиц, мимо таверны, вывернула и зашагала к Галерее Гротов светловолосая девушка в пышном платье и голубой серебристой накидке, с корзинкой в руке. — Уна! Постой! Уна! — Строри? Он догнал ее, сгреб в охапку, поднял и закружил. — Ай! Поставь меня, сумасшедший! Смотрят же! — Пускай смотрят. Он мягко опустил ее. Она кокетливо поправила локон, стрельнула глазами из-под ресниц — и рассмеялась. Строри обнял ее за плечи и повел к пологим ступеням. — Я сейчас встретил твоего отца у лавки с инструментами. — И что? — Торкнуло что-то… Подошел и сказал, что люблю его дочь. Уна охнула, останавливаясь: — А он? — Сказал, что такие дела на бегу не обсуждают. Велел вечером прийти. — Ты точно сумасшедший! — Но когда-то ведь надо. — Надо… — Она вздохнула. — Ты как здесь оказался? Две недели не прошло же еще. — Отпустили. Видно, Гиннар твой слово замолвил. Уна глянула сердито: — Какой он «мой»? — Ну, проникся твоей красотой. — Да кабы его можно было красотой пронять! Она сбросила руку со своего плеча и пошла вперед. — Погоди! Уна! — Строри догнал ее, снова взял за руку. — Не сердись. Я же так… подразнить. Ты такая красивая, когда злишься. Она посмотрела на него: — Дурак. — Ага. Конечно, ни при чем твоя красота. Это я сам. Сам попросил разговора с Гиннаром. Думал, он и внимания не обратит. А он возьми — и приди! Ну, я и выложил все. И про нас с тобой, и про сплетни. — И что? — Поговорили. Хорошо, что ты тогда ко мне пришла. Иначе я бы не додумался к Гиннару на разговоры напрашиваться. Сходил бы с ума две недели! А сегодня Хранитель Закона меня вызвал, посмотрел так и эдак, повздыхал да и распорядился отпустить к невесте. Все уже про нас знают, даже королевские советники. Все! Кроме твоего отца. Нехорошо. — Нехорошо, — согласилась Уна. — Вечером придешь? — Обязательно. Они вошли в галерею с гротами. — Строри, что ты Гиннару рассказал? — Какие сплетни слышал, от кого слышал. Слухи эти на самом деле не о тебе, а о нем. Кто-то ему хочет нагадить. — Ему?! — Да. И он просил, чтобы мы помогли. Чтобы не путались под ногами. Негодующий взгляд уперся ему в лицо. Строри развел руками: — Уна, сама подумай. Он же не простой гном, а приближенный короля. Он разберется с врагами, но мешать ему не надо. Это ж как в бою: отвлечешься, удар пропустишь. Уна замедлила шаг, свернула в ближайшую пещерку и остановилась у дальней арки, за которой открывался вид на торговые улицы. Строри подошел к ней, обнял: — Конечно, твоему отцу понравилось бы, если бы за тобой ухаживать начал он. Да и ты... — Махал упаси от такого жениха! Но… если бы у меня был такой брат… Всегда завидовала подругам, у которых старшие братья. — Он точно лишнего себе не позволял? — Это я себе лишнее позволяла. И с ним, и вообще. Вела себя, как глупая малявка. И вон сколько всего получилось! Даже тебя зацепило. — Ну, я-то сам себе приключений нашел. — Он притянул ее к себе, потерся щекой о светлые волосы, поцеловал завиток на виске. — Маленькой милой девочке пора стать моей женщиной. И я буду за ней присматривать. — Ты? Присматривать? Да за тобой самим присмотр нужен, дурень несчастный! — А я о чем? Я буду присматривать за тобой, ты — за мной. И оба будем под присмотром. Слово за словом, она повернулась в его объятиях, оказавшись совсем близко, так, что губы почти касались губ. В галерее послышался шорох быстрых шагов. — И тут покоя нету! — сокрушенно вздохнул Строри, нехотя разжимая объятия. — Ладно, пойдем. Нечего народ смущать. * * * За обедом разговоры велись пустячные, но после Балин пришел в кабинет — готовить короля к делам вечернего приема. Слушая советника, Фили кивал и крутил в пальцах стило. Балин все уже решил обо всех просителях и спорах. Что еще обсуждать? — Когда речь заходит о торговых пошлинах, споры бесконечны. На сей раз еще и беорнинги в деле участвуют. Помнишь, нам пришлось переговоры прервать в самом начале? Заговорщиков ловили. Больше не стоит одновременно три стороны собирать. Отдельно решим спорные вопросы с Трандуилом. — Да и с Беорном договориться проще. — Вот именно. Досужей болтовни он не любит, а эльфы начнут в своей манере крутить финты… Пусть они к нам послов пришлют. С Леголасом все обсудим, и… — Нет! — Что — нет? — задрал бровь Балин. — Не приглашай эльфийское посольство! В наступившей тишине отчетливо потрескивали светильники. Балин скрутил свиток, который держал в руках, положил его на край стола и жестом, означавшим его великое терпение, сложил руки на животе. — Прости, я не уловил твою мысль. Фили поморщился: — Не хочу эльфов в гости звать. Договориться о встрече на… какой-нибудь третьей земле? В Дейле, например. — Возможно. — Балин прищурился. — На вечерний прием прибудет посланник Барда. Между дел заведем разговор. Балин прошелся туда-сюда по кабинету, продолжая развивать свою мысль. От Фили вдруг стал уплывать смысл его речи. Он передвинулся в кресле, потер глаза и лоб, прогоняя внезапную сонливость... ...Коридор изгибается, за поворотом — голоса. Смех. Ее смех. Она не одна, она не бывает одна. Нужна осторожность. Время будет только на один удар. Камень в руке. Тяжелый. Надежный. Он выждал, прячась за изгибом стены — и прыгнул. Одним ударом свалил парня, вскользь наотмашь ударил девушку. Парня он оставит. С ними все иначе, хотя тоже приятно. Сейчас только связать, чтобы не вскочил, не вмешался. Это на потом. Сначала — сладкое. Он перебрался к девушке, перевернул ее на спину. Повизгивая в предвкушении, выдернул из-под набедренной повязки нож, надразрезал платье, будто освобождая от кожуры вожделенный плод. Отбросил нож, потянулся — пощупать, помять. Она вздрогнула, открыла глаза. Вскрикнула, рванулась, взмахнула левой рукой — блеснула сталь, щеку обожгло… — Фили! Он вскинулся, судорожно ловя воздух. Вцепился в руку Балина. — Фили, что с тобой?! Он помотал головой, воздух не шел в грудь. Балин метнулся к столику с кувшином и кубками: — Выпей! Глоток, еще один. Фили наконец-то вдохнул, выдохнул. Выговорил сорванным шепотом: — Он напал. — Что? — Он снова напал, Балин! Снова! Балин выпрямился, бледнея. — Я видел… Его трясло. Он провел пальцами по правой щеке, посмотрел — крови не было. Балин схватил его за плечо и за руку: — Пойдем. Фили поднялся, цепляясь за его руку. Колени дрожали. Кое-как они дошли до королевских покоев, где в гостиной Фили рухнул в кресло перед камином. — Тони! Лони! Лекаря зовите! От короля ни на шаг!.. Быстрый топот. Примчался Тони: — Ваше Величество? — За Кили пошлите, — прошептал король, не открывая глаз. — Он на заставе у Врат. — Да, Ваше Величество. * * * От Хранителя Закона Гилли вернулся бегом. Протопал через караульный зал, ворвался в кабинет смотрителя и не глядя уронил на стол свиток с печатью. — За тобой варги гнались? — Гиннар, там нападение снова! Как в тот раз. Гиннар подскочил с места: — Где?! — К Драупниру прибегал посыльный. Сказал, у таверны «Золотая бочка», в галерее с гротами. Тревогу уже подняли, стражу позвали. Дослушивал его Гиннар уже на ходу. «Золотая бочка» от тюремного сектора недалеко, но дорога показалась бесконечной. Вокруг таверны бурлил даже воздух. Городская стража окружила вход в галерею плотной цепью. Двое седобородых мастеров осматривали каменную арку, споря и размахивая руками. Поодаль стоял Драупнир, а пара его помощников расспрашивали гномов, толпившихся у входа в таверну. Взгляд Гиннара зацепился за знакомый серо-синий плащ в сторонке от толпы. Гиннар сразу направился к нему: — Моди! Ты откуда здесь? — Это мы с Викаром тревогу подняли, — отозвался младший из тюремных исполнителей. — Шли, понимаешь, мимо… Они одновременно глянули на шумное столпотворение и пошли в сторону галереи. — Говори, что случилось? — Балрог разберет, что случилось! — в сердцах бросил Моди. — У нас с Викаром была назначена встреча с купцом. Мы пошли вот по этой галерее. Говорили о том, о сем. Заспорили об одной хитрости при плетении из кожи, Викар из сумки достал первое попавшееся — пастуший кнут… И тут крик из грота! Придушенный такой. Мы — туда. А там девушка лежит, в разорванной одежде, в крови. А этот гад парня душит и ножом замахивается. Викар кнутом руку ему захлестнул и дернул. Он заорал, извернулся, Викара с ног сбил — и бежать. Я за ним. Ну а он в закуток и был таков! Как сквозь стену ушел! — Сквозь стену? — Ясно же, что там тайный ход. Я место запомнил, показал. Мастера работают. — А нападавшего ты разглядел? — Да что там разглядишь! Но все, как в прошлый раз говорили: голый, лохматый. Еще и передвигался по-звериному, почти на четвереньках. Мне Викар велел бежать за стражей, а сам остался. Девчонка поранена крепко, ее перевязать надо было. А потом к целителям тащить и ее, и парня. — А кто эта девушка? — Не знаю, я лиц не разглядел. Когда вернулся со стражей, их уже в Залы Целителей унесли. Гиннар поднялся в галерею. Неподалеку переговаривались мастера, изучавшие закуток, где скрылся убийца. — ...его или не ждать? — Подождем. Долбить стену впустую не хочу. Долго и хлопотно. Послышался топот, и в галерею ворвался Ингвар: — Вот! Вот, почтенные мастера! — запыхавшись, выпалил он и выхватил из сумки кусок пергамента с оборванным краем. — Я не знал, что это за обрывок. Но смотрите — на чертеже ведь этот участок галереи! Двое гномов склонились над пергаментом. Ингвар что-то им говорил, но Гиннар не стал слушать. Он вернулся к входу в галерею, к Хранителю Закона. — Что Ингвар тут делает? — Он был в таверне, — отозвался Драупнир. — Я же отправил своих агентов по тавернам, искать провокатора. Вот он тут и околачивался. Потом тревога поднялась. Сунулся в галерею — и завопил: погодите, мол, у меня есть важные записи! — Да, похоже, что-то полезное он нашел, — покосился в сторону галереи Гиннар. — Есть еще свидетели? — Мои ребята всех расспрашивают, — вздохнул Хранитель Закона. — Но пока без толку. Пойдем-ка в Залы Целителей. Может, парнишка или девица очнулись. Расскажут что… Да и выяснить надо, кто такие, и родне сообщить. Гиннар пошел следом за ним. Немного отстал и окликнул помощника: — Гилли, ты видел гнома, который после меня примчался в галерею? — Да. — Не он ли вчера с тобой говорил и назвался Барди? Гилли призадумался. — Сходство есть. Но маленькое, как между очень дальними родственниками. А чтобы именно он — нет. — Ладно. Побудь здесь, понаблюдай. Гилли кивнул и свернул к таверне. * * * Залы Целителей обычно спокойны, залиты ровным светом, наполнены тишиной, пропитаны умиротворяющими ароматами трав, изогнутая полумесяцем стена блестит, нигде ни пылинки. В небольшом зале-приемной метался Викар. Когда туда вошел Хранитель Закона, начал торопливо: — Лекари работают. Не поговорить пока... — Сам расскажи, — велел Гиннар и остановился так, чтобы видеть одновременно и большой зал. — Моди сказал, вы оказались там случайно и спугнули убийцу. А пока Моди бегал за стражей, жертв к целителям унесли. Так? — Да. Мы шли по этой галерее, услышали вскрик. Верно, Создатель от Строри не отвернулся… — Что?! — вскинулся Гиннар. — Так это Строри был? Но тогда девушка… — Уна. Я из таверны отправил парнишку к ее отцу. Наверно, скоро придет. А когда я в грот заглянул, она у дальней стены лежала. Платье разорвано! На ребрах порез, и много крови — в волосах кровь, на лице… А тот гад пытался прикончить Строри. Видно, парень ему помешал гнусное дело сделать, на себя отвлек. Хотя ранен был в голову и руки связаны. — Рана на голове? — Да, на затылке. Ублюдок набросился сзади. И у девушки тоже на голове ссадины и шишки. Но им повезло. Мы с Моди этой галереей пошли и заспорили. Так вышло, что я из сумки достал кнут, и он сразу оказался у меня в руке. Иначе не успели бы остановить этого гада. Гиннар глянул на большую холщовую сумку у дальней стены, наполовину скрытую брошенным коричневым плащом: — Удачно, что все живы, и что вы видели мерзавца. — Но взять его удачи не хватило. — Викар устало потер лоб ладонью. — Горло надо было перехлестнуть кнутом. Тогда бы не вывернулся. Но тогда он успел бы ударить парнишку! Нали бы на месте его положил, а я… — Ты не Нали. И, даст Махал, им не будешь, — вклинился в разговор Драупнир. — Может, и хорошо, что этот гад ушел. — Почему? — Надо не только его взять. Его кто-то прячет, кормит, заметает его следы колдовством. Мы должны выследить его укрытие. — А поймать его и выспросить про укрытие? — Неизвестно, способен ли он разговаривать. Будет переживать, Викар! Все ты верно сделал. Послышались голоса, и Гиннар прошел в главный зал. Пожилой лекарь и молоденький ученик накрывали одеялом лежащего на койке Строри. Лекарь глянул мельком на подошедшего Гиннара. — Кости целы, — сообщил он негромко, — хвала Махалу, других ран нет. Но сотрясение… Ему придется долго лежать и не шевелиться. Они поправили подушку, чтобы забинтованная голова была приподнята. Выглядел Строри для раненого неплохо — бледен был, но дышал спокойно и глубоко. — Говорить ему можно? — шепотом спросил Гиннар. — Да, когда очнется. Гиннар вернулся к входной арке. Еще одна койка была застелена мягким тюфячком и свежими простынями, ее отделяли от остального пространства складные перегородки. Для Уны? Но где она сама? Услышав шаги, Гиннар отступил за арку. В приемную стремительно вошел Балин. Раскланялся с Драупниром, кивком ответил на поклоны Гиннара и Викара. — Что? — То же, — кратко ответил Драупнир. — Гном, почти голый, нечесаный. Напал сзади. Скрылся через потайной ход. Жертвы опять — парень и девушка. Но на этот раз они остались живы. — Значит, все то же, — произнес Балин. — Как отбились от убийцы? — Мы с компаньоном шли той галереей и спугнули гада, — отозвался Викар. — И тревогу подняли. — Хорошо. Молодцы. Вы тоже видели этого гнома? — Видели. Голый, чумазый, повадки дикие, будто не гном, а зверь лесной. И… да, у него порез был через правую щеку. Будто ножом полоснули! Парень лежал связанный, значит, девчонка пыталась отбиться. — Кто жертвы, уже известно? — Да, — отозвался Гиннар. — Это Уна, дочь ювелира Ульвара. И Строри, сын Фрара. Отцу Уны отправили послание. — А родным Строри? — Он живет один, извещать некого. — Ясно, — вздохнул Балин. — Что говорят лекари?.. У входа в Залы Целителей послышались голоса, топот, и в приемную ворвался пожилой гном: — Моя дочь! Она здесь? Где она?! Гиннар видел Ульвара лишь однажды, но узнал сразу. Явное сходство — глаза, изгиб бровей, и особенно волосы, вьющиеся и светлые настолько, что даже казались седыми. Из главного зала выскочил ученик лекаря, подхватил перепуганного отца под руки: — Тише, почтенный, пожалуйста! Не волнуйся! Твоя дочь здесь. Идем, я покажу. Они скрылись за аркой и вскоре вернулись. — Лекари еще работают, — говорил парнишка-ученик. — Не нужно им мешать. Я принесу тебе отвара из душистых трав, почтенный мастер. Ульвар, как-то враз обмякнув, дал себя увести от арки. Присел было на коротенькую скамейку рядом с входом, тут же вскочил — наконец заметил, что не один. Балин приблизился к нему: — Доброго дня, почтенный мастер. Хотя какой он, к балрогам, добрый! Ульвар потерянно покивал. — Ты знаешь, что произошло? — Она пошла в швейную лавку. Эта галерея — самый удобный путь с нашей улицы в торговые ряды. Никогда там ничего не случалось. Никогда! — Он задержал взгляд на Викаре: — Посыльный сказал, что мастер из кожевенной лавки… Это ты спас мою дочь? — Нет, почтенный. Мы с компаньоном спугнули мерзавца. Твоя дочь была со своим женихом. — Женихом? — Да, Строри. Он называет ее своей невестой. — Строри… Да-а. — Он защищал ее, хотя сам ранен был. Ульвар, будто вспомнив о чем-то, поспешил в главный зал. Зазвучали тихие голоса, его и лекаря. Гиннар посмотрел на Балина. Тот вопросительно приподнял бровь: — Что-то еще вспомнил? — Нет. Но подумал… Почему этот тип напал не на одинокую девицу? Так ведь проще. — Ну, — пожал плечами советник. — Может, случайность? Напал просто на первого подвернувшегося. — А если нет? Не первый раз же. У безумцев свой смысл, почтенный Балин. Что, если желание напасть в нем вызывают не девушки, а именно влюбленные пары? Балин уставился на него: — А ты прав, друг мой! Это очень даже возможно! И значит… — Это значит, — сказал Гиннар, отворачиваясь, — что, останься Строри в тюрьме, ничего бы не случилось. Это была моя идея — отпустить его… — Вон чего! — хмыкнул Драупнир. — Ну, вот это ты точно зря. — Так это была твоя идея? — прищурился Балин. — Но почтенный Драупнир прав. Если убийца шел убивать, он нашел бы себе жертву все равно. Не эту, так другую. И той другой жертве могло не достаться случайных спасителей. Не переживай, твоей вины тут нет. — Еще бы мне самому в это поверить. — Сейчас некогда бить себя в грудь. Давайте вот что сделаем. Допросить эту пару нужно как можно скорее. Мы с тобой, почтенный Драупнир, на место событий сходим. А ты, Гиннар… — Останусь здесь, дождусь, когда Уна или Строри придут в себя. Только писца бы еще вызвать. — Насчет писца распорядимся, — кивнул Балин. — Идем. Советники, попрощавшись кивками, удалились. Гиннар проводил их взглядом, сел на скамейку и прислонился спиной к стене. — Вот же балрог задери! Что же такое происходит, а, Викар? — Ничего хорошего, — буркнул тот, присаживаясь рядом. * * * Балин шел во дворец. Первое дело — доложить королю. Второе — выяснить, что видел сам Фили? Это нападение от прошлого убийства сильно отличалось. Короля он нашел там же, где и оставил — в кресле у камина в гостиной. Выглядел Фили неважно. — Балин! — вскинулся он. — Ну? Что там? Опять кого-то убили? — Хвала Создателю, нет, — успокаивающе поднял руки Балин. — Как себя чувствуешь? — Паршиво. — А лекарь? — Недавно ушел. Еще вернется. Неважно, скоро Кили придет... Рассказывай. — Напали на двоих гномов. Снова парень и девушка. Но нападавшего спугнули — и его жертвы ранены, но живы. Со вздохом Фили откинулся в кресле. — Фили, — начал Балин, понижая голос, — знаю, что неприятно, но… Что явилось во сне тебе? Ты опять смотрел глазами убийцы? — Да, — отозвался король и закрыл глаза. — Видел коридор, пещеру. Но не тот прошлый коридор, другое место. Своды выше, светлее. И сам этот тип иначе себя вел. Не суетился. Парня связал «на потом». Девушку разглядывал и ощупывал. А брать не спешил… И еще… Она отбивалась. Ударила его, кажется, ножом. Мне щеку обожгло — и я проснулся. Все. — Да, похоже, — заметил Балин. Нехорошо это было, совсем нехорошо. — Свидетели утверждают, что у нападавшего, когда он убегал, был порез на правой щеке. — А есть и свидетели? — Да, двое — не считая самих пострадавших. Но искать безумца по примете… Разве только он безумен не всегда, а обычно гуляет среди жителей Эребора. Фили поднял взгляд на советника: — Балин, я… Я солгал тебе. Балин насторожился, но спросил спокойно: — В чем же? — Про зелье. Будто выпил его из страха перед видениями. — А была другая причина? — Я еще видел… и во сне, и наяву… Нет, не смогу об этом говорить. Спроси Оина. Скажи, что я велел рассказать. — Хорошо. Спрошу. А ты успокойся и отдыхай. Я буду разбираться. Но не обманывай меня больше. Фили кивнул и отвернулся. * * * К Оину он не пошел — ничего нового королевский лекарь не скажет, а старое Балин уже знал и хорошо понимал, почему Фили так тяжело об этом рассказывать. Но проблема никуда не девалась. Запершись в своем кабинете, Балин сел за массивный стол со столешницей из полированного камня. Отодвинул в сторону старинные манускрипты, которые вдоль и поперек изучал уже две ночи, достал чистый лист. Раскрыл чернильный прибор и взял стило. Письмо он задумал давно, только написать не решался. Итак, начало. Даты. Титулы. Приветствия. «Любезный кузен Даин, дело мое отлагательств не терпит. Обращаюсь я к тебе в обход короля и прошу ему об этом письме не сообщать. В последнее время в Эреборе творится беда. Некий гном совершает нападения на девушек, когда они уединяются со своими избранниками. Знаю, что и в Железных Холмах однажды случилось подобное… » * * * Не задев проема и перешагнув через порог, Ингвар протиснулся под своды переговорной пещеры. Закрыл вход, повесил фонарь на выступ в стене. Потом ушел в дальний угол пещеры, сел на скальный выступ, а на соседний, как на стол, выставил медный гонг. Резкий, требовательный звон гонга взлетел к сводам пещеры. Эхо затихло, и из тишины пришел ответ. Шелестящий голос, подрагивающий от гнева, сказал: — Я запретил беспокоить меня по пустякам! — Я хочу поблагодарить тебя, — прошипел Ингвар. — Я показал свою преданность и готовность служить, теперь, думаю, доверие короля ко мне вырастет. — Ты о чем? — Тайный ход в галерее был упомянут в записях моего отца. Я дал мастерам подсказку… — Ты открыл секрет перехода?! — взорвался колдун. — Да ты с ума сошел! — Нет. Это ты сошел с ума, когда отпустил свою цепную тварь гулять средь бела дня. — Ингвар больше не изображал вежливость. — Появиться днем, у торговых галерей! Четыре гнома видели его и запомнили. Четыре живых свидетеля! — Ты не способен убрать всего четверых? — Поздно их убирать. Они уже рассказали все в деталях. Все услышано и записано. Место указали, пальцем ткнули, где ублюдок скрылся. Я едва успел вылезть с подсказками, иначе местные мастера разворотили бы туннель и сами нашли вход. — Этот вход невозможно найти! — Да? Ты, верно, больший глупец, чем казалось. Точное место известно. Поставили бы там бур и продолбили стену. Колдун долго молчал. Потом заговорил снова, уже без гнева: — Что происходит во дворце? Где был король позавчера и вчера? — Я не советник, чтобы знать все о делах короля, — огрызнулся Ингвар. — Он не появлялся с позавчерашнего вечернего приема. Вчера его не видел никто, все приемы и переговоры вел Балин. А сегодня с утра вернулся! — Это все? — Еще — посты дворцовой стражи усилены. Охранники настороже… Какого балрога понадобилось выпускать на прогулку эту тварь?! Или ты проглядел, и он сбежал? — Занимайся своим делом, — бросил колдун. — Не трать попусту свое везение. Раз уж королевское доверие к тебе так выросло. Снова наступила тишина. Выждав немного, Ингвар понял, что дальше разговора и не будет. Ругнувшись сквозь зубы, он встал, забрал гонг и фонарь и покинул пещеру.