<center>1531
</center>POV Хюррем
— Мустафа по-прежнему остаётся ребёнком в глазах повелителя, Хюррем, — улыбнулась Фатьма Султан.- И хоть ему минуло шестнадцать лет, он всё равно будет находиться здесь. Госпожа радости уже неделю жила в столице вместе с мужем, которого повелитель вызвал на службу. Всё такая же довольная и беззаботная. На первый взгляд. Но что-то в ней померкло. Она улыбается и смеётся, но словно какой-то огонёк счастья погас в её глазах. Боюсь, я не в силах помочь ей. Бездетная Фатьма Султан давно беспокоила как Валиде и Сулеймана с остальными родственниками, так и нас — жён повелителя. Однако госпожа делала вид, что не замечает наших переживаний. — Тем не менее, — продолжала настаивать я.- Шехзаде представляет опасность для моих детей! — Скорее он является угрозой для тебя, а не для твоих детей, — покачала головой госпожа.- Хюррем, если ты беспокоишься по поводу закона Фатиха, то в любом случае большинство твоих сыновей пострадают. — Если хоть один из моих Шехзаде займёт трон, я не допущу дальнейшей войны, — прошипела я сквозь зубы.- Я могу сказать это за себя и своих сыновей, что я не позволю им убивать других. Вот только могу ли я быть уверенной за остальных? Могу ли я доверить жизнь своих детей Сафие? Фатьма молча смотрела на меня так, словно я вынесла приговор всей династии. По сути, так и есть. Для неё. Она — сестра повелителя. Дети падишаха — её племянники. Ей должно быть без разницы, кто займёт трон. Если мне придётся бороться с Шехзаде, то один на один. Бороться с Сафие — Нурбану и Фатьма. Также нашу сторону может занять и Шах Султан. А кто будет с Сафие? Змей Ибрагим и предположительно Хатидже Султан. О, да! Госпожа поддержит своего мужа во всех начинаниях. Но что было у Сафие и Ибрагима? Эти двое вновь нашли общий язык, продолжили нормальное общение. Я не беру в расчёт греховную связь между двумя этими рабами, так как это исключено. Сафие не настолько глупа, чтобы пойти на это, как и Паша. Сколько тайн ты хранишь, Ибрагим Паша? — Почему ты видишь угрозу лишь в Сафие? — вывела меня из раздумий Фатьма.- А что ты можешь сказать о Нурбану? Она ведь тоже мать Шехзаде. Более того, эта женщина — вторая Хасеки твоего мужа, — усмехнулась госпожа.- Ты так уверена в ней? — Я уверена в её беспомощности в мой адрес, — улыбнулась я.- Нурбану стала более мягкой. Она была куда сильнее, когда только прибыла сюда. Она не расправилась с Сафие в тот момент, когда у неё был шанс. Госпожа, то была такая возможность! Но наша женщина, излучающая свет, решила, что надо попробовать загнать под себя Сафие. — Тебе это не по вкусу? — Единственные времена, когда Сафие была верной и зависимой, уже давно прошли, и даже мне не под силу их вернуть. А вот Нурбану постоянно забывает об этом. Однако я уверена в её преданности мне. — А не думаешь ли ты, что слишком рано списываешь её со счетов? — Пока нет, но время покажет. Сейчас моя забота — мои дети. Мехмед, Михримах, Селим, Баязид, Джихангир… Аллах, они так быстро растут! Мне кажется, я за ними не успеваю… Закрой рот, Хюррем, приказываю я себе. Зачем говорить о детях и счастливой жизни с тем, кто не познал радостей материнства? Фатьма мило улыбается мне и прикрывает глаза. О чём она думает? О том, что сама хотела бы разродиться? Мне очень жаль. — Будь осторожнее, Хюррем, — вмиг стала серьёзной Фатьма Султан. — Твоя сила заключается в детях, и в любви падишаха. Всё вместе — твоя сила. Теряешь одно — велик риск потерять и другое. — Благодарю Вас, госпожа, — кивнула я.***
Я никогда не видела в Мустафе сына Сулеймана. Только Махидевран. Мне казалось, её сын — её воплощение. Движения, манеры, речь, смех. Но Валиде и Сулейман твердят обратное, а с ними и Хатидже Султан. Я знаю, что я всё ещё чужая для той же Валиде. Змея, которая околдовала её сына, женила на себе. Конечно, усмехаюсь я. Я не виновата в том, что Вам не удалось стать законной супругой Султана Селима. Я осторожно ступаю по каменистой дорожке сада, высматривая в округе своих детей. Ещё утром мои неугомонные детки умчались в сад со служанками. Моей новой личной рабыней стала некая сирийка по имени Хюмейра. Высокая, тощая, как палка. Другого описания я не могу подобрать! Тёмные волосы и острое лицо. Не могу сказать, что она пришлась мне по вкусу, но как только Валиде предложила мне взять новую девушку, я согласилась. — Хюррем, — обратилась ко мне в тот день Валиде.- Тебе нужна новая рабыня, новая няня для моих внуков. На место покойной Эсмы. Она хорошая… — - Лучше покойной Эсмы может быть только живая Эсма, — дернулась я, вспоминая эту милую девушку. Да, вернее её у меня не было никого. — Однако время идёт, — выдохнула женщина, пытаясь сгладить назревающий конфликт.- Да, Хюррем, время идёт, и тебе пора бы найти себе новую помощницу в воспитании детей. — К сожалению, у меня нет никого на примете, — отрезала я. — А вот у меня есть, — улыбнулась Валиде и кивнула Дайе, которая сразу же покинула покои.- Её зовут Хюмейра. Девушку привезли сюда из Сирии. Вот уже четыре месяца её обучают прислуживать династии, и она делает успехи. — Валиде… — Не отказывай мне, Хюррем, — продолжала женщина.- Тебе нужна помощь. Поверь мне: второй такой девушки не будет. Да, второй такой не будет. Удивительно, но Хюмейра и в самом деле покорила меня. Во-первых, она сразу нашла общий язык с Михримах, которая как раз начала проявлять характер. Во-вторых, у Хюмейры обнаружился удивительный дар успокаивать детей. Она прекрасно говорит на форси, но что мне нравится больше всего — Сулейман на неё не посмотрит. Мне с лихвой хватает этих Нурбану и Сафие, так зачем мне другие девушки? После того, как Валиде предложила взять новую служанку, мой штаб пополняется. По моей просьбе, Сюмбюль внимательно рассматривает, изучает всех новеньких рабынь и их способности, о чём позже докладывает мне. Таким образом, у меня есть много полезной информации на этих девушек. На тех, кого может Валиде в любой момент послать к падишаху, лишь бы постараться разлучить нас. Но она не успевает даже подготовить их — они уже становятся моими преданными рабынями, даже не подозревающими, что их мысленно записали в фаворитки. Как только я выхожу на поляну, все слуги склоняют головы в знак приветствия, а меня оглушает залп детских голосов. — Доброе утро, матушка, — вежливо обращается ко мне Мехмед, целуя мою руку.- Надеюсь, Вы в добром здравии. — Да, мой дорогой, — киваю я, поглаживая сына по руке.- Всё замечательно. Ну и поздно же я сегодня проснулась, если вы все уже в саду. — Это всё Хюмейра Хатун, мама, — улыбнулась Михримах, оглядываясь на тёмную девушку.- Она с утра сказала нам тихо собраться, чтобы мы не шумели, и пойти всем погулять в саду. — Какая она умница, — протянула я. — Какая умница эта Хюмейра Хатун. Михримах, мне надо с тобой поговорить. Девочка с важным лицом кивает и отходит со мной в сторону кустов. — Милая, расскажи мне, — улыбаюсь я дочери.- Как она тебе? Что говорит, как? Что она делает? Как на неё реагируют твои братья? — Она весьма хороша, мама, — начинает торопливо рассказывать Михримах.- Хюмейра добра и с уважением относится ко всем нам. — Про Валиде она ничего не говорила? — Вы беспокоитесь, что она может иметь что-то против Валиде? — обеспокоенно спросила Михримах. — Нет, милая, — заулыбалась я и тут же погладила свою красавицу по голове, отмечая, что причёски действительно являются коньком Хюмейры Хатун. — Лишь глупый человек пожелает очернить нашу Валиде. Хотя, ты бы и сама была не против, отметила я про себя. Вот только не считаю я себя глупой. Михримах продолжает смотреть на меня тревожным взглядом. Аккуратно касаюсь рукой её подбородка и широко улыбаюсь дочери. — Всё хорошо, красавица моя, — заверяю я. — Не стоит забивать себе этим голову. Мне просто интересно, как вы общаетесь с новой рабыней. Вот и всё. — А я не считаю её рабыней, — вскидывает голову девочка и тут же опускает глаза, словно стыдясь своих слов передо мной. — Да? — с удивлением спрашиваю я. — Тогда кто она? — Ну, — тянет с ответом Михримах. — Она, конечно, рабыня, матушка, я не спорю, но Вы посмотрите на неё! — дочь указывает на высокую девушку идущую в нашу сторону, и я вглядываюсь в этот силуэт — Посмотрите, как она двигается! — И что не так с её движениями? — Она имеет идеальную осанку! Даже у меня такой нет, — с досадой добавляет дочка и тут же выпрямляет спину. — Ну, я вижу это, Михримах. И что с того? В гареме всех рабынь обучают прямохождению и правилам поведения. Так заведено, милая. Это не удивительно. — А то, как она говорит? — не унималась малышка — Неужели Вы не слышите её грамотную речь, мама?! — Я всё слышала, — поджимаю губы и смеряю дочь недовольным взглядом. — Михримах, всё это — нормы обучения в гареме. Перестань уже удивляться этому и сама займись своей речью и осанкой. Девочка расстроено опускает голову. Хюррем Султан, ты неучтиво общаешься со своим ребёнком, так нельзя. — Ведь должна ты показать, кто здесь самая красивая из госпож, — лукаво добавляю я, и Михримах заливается счастливым смехом на весь сад. О мой цветочек, я сделаю всё ради тебя! Ради тебя, твоего счастья и счастья твоих братьев. Пойду на всё, что в моих силах, лишь бы защитить вас от всех невзгод, которыми наполнен этот дворец. Мы все спасём друг друга от всех невзгод. Скажи, Хюррем, а пожертвуешь ли ты дочерью ради благополучия сыновей? Аллах, о какой жертве идёт речь? Неужели о той самой, что я должна выдать её за нелюбимого ей человека ради сохранения жизни мальчиков? Я ведь уже думала об этом. И всякий раз прихожу к решению, что ещё рано. Рано переживать по поводу несчастья дочери из-за… Какая ты двуличная даже наедине с собой, Хюррем! Готова отдать на растерзание одного ребёнка ради жизни других детей. Кто так делает? А так делают все великие госпожи династии! Валиде Султан ведь не первая, кто выдаёт дочь из политических соображений. Да, её единственный сын — правитель всего мира, и ей не надо массово убивать наложниц и их Шехзаде, но как хочется быть в курсе всех дел, не так ли? Как хочется знать, что в совете есть свой человек, который будет поставлять информацию, сможет замолвить словечко, а также подчиняться ей. Лютфи Паша, Ахмед Паша… Даже покойный супруг, да упокоит Аллах его душу, был одной из игрушек в её руках. А ты, Хюррем? Хочешь ли ты так? Конечно, хочу. И я добьюсь своего. Обязательно добьюсь. — Госпожа, Вас что-то тревожит? Мелодичный голос Хюмейры Хатун выводит меня из раздумий, и я поднимаю глаза на хорошенькую рабыню. Да, она и в самом деле хороша. И с превосходной осанкой, как и говорила Михримах. Девушка взволнованно смотрела на меня. Её взгляд… Если бы она не сразу спросила меня, в чём дело, а только позвала, я сразу решила бы, что произошло нечто с моими детьми или мужем. Настолько искренним является волнение в этой служанке. — Меня тревожит будущее моих детей, Хюмейра, — решаю поделиться я с новой рабыней. Я чувствую, что могу довериться ей. — Видишь ли, я не могу точно знать, что с ними будет. А вдруг меня убьют? А вдруг меня сошлют, что вряд ли… Что будет с моими детьми? Кто о них позаботится, если не я? — Не знаю, госпожа, — опускает глаза Хюмейра, — Но ведь, кажется, Сафие Султан взяла Шехзаде Мустафу на воспитание, когда не стало его матери… — Холодный расчёт и не более, — резко перебиваю я служанку, — Единственное, что волнует Сафие — это власть. Её личная власть. Тебе уже объяснили, да и сама заметила, что выигрывает та, у кого есть сыновья. Чем больше, тем лучше, да. Однако лишь один займёт трон. И займёт его старший сын. — Значит, она это сделала не из добрых побуждений? — Ты в гареме, — фыркаю я, — Здесь уже давно нет такого понятия, как доброта. Она помогает лечь в землю как можно скорее. Зато в почёте верность. Ты понимаешь, о чём я говорю, Хатун? Хюмейра быстро кивает, и я довольно отворачиваюсь от неё. Надо же, какие нынче девушки послушные. — Если бы я знала, что ждёт меня и моих детей, — зашептала я. — Но Вы можете это узнать, — шепнула внезапно девушка. — Что? О чём ты говоришь, Хатун? — Есть гадалки, госпожа, — осторожно заговорила рабыня, — которые способны предсказывать будущее. По руке, воде или песку они способны сказать, что было и что будет… — Выброси это из головы, — тихо говорю я, — Валиде не одобряет подобное, Хюмейра. Запомни это. Чёрная магия — это большой грех! Думать-то страшно об этом, а делать… — Но ведь Валиде ничего не узнает, — с заговорческим голосом продолжила Хюмейра, — Она ничего не узнает, а Вы облегченно вздохнёте и будете спать спокойно или же начнёте действовать, если узнаете о назревающем. Быть может, она и права, пожимаю плечами. Сам факт того, что сама первая жена Султана Сулеймана Хана поедет к какой-то ведьме может вызвать резонанс в обществе. Но будет лишь в том случае, если люди догадаются о чём-то. — Ступай к детям, — улыбаюсь я Хюмейре, — их уже пора укладывать спать. Я скоро присоединюсь. Служанка обворожительно улыбается мне и скрывается в глубине покоев. Чувство тревоги накрывает меня с головой, но от чего оно? От столь заманчивого предложения воспользоваться силой гадалки или от страха за жизнь детей? Но это уже неважно. Ведь я только что приняла верное решение. Надеюсь, что оно верное.***
Карета останавливается у мраморного павильона, и я медленно выхожу на улицу, опираясь на руку евнуха. Я, Хасеки Хюррем Султан, прибыла сюда, чтобы поговорить с женщиной, о существовании которой я и не знала до вчерашнего дня. — Сюмбюль Ага, — начинаю я учтивую беседу с главным евнухом гарема, когда дети давно спят, и в покоях из бодрствующих мы одни, — Ты должен сделать кое-что для меня. Но это будет большой тайной. — Слушаю Вас, госпожа, — широко улыбается Сюмбюль. — Я слышала, в городе живёт какая-то гадалка. Говорят, якобы она может предсказать будущее и увидеть прошлое по руке. Мне неизвестно её имя. Ты можешь мне помочь? Я выделила слово «помочь», чтобы он точно понял — это приказ, и его необходимо исполнить тихо и незамедлительно. Евнух с серьёзным видом взглянул на меня. — Я слышал, госпожа, о двух таких ведьмах, Аллах, сохрани мою душу, — запричитал Ага, — Знаю, что имеются такие в городе. Одну из них зовут Салиха Хатун. — Салиха Хатун, значит, — прошептала я, — Как ты понимаешь, мне необходима встреча с этой женщиной. В ближайшие сроки. Немедленно. — Конечно, госпожа, — заулыбался он, — Я сделаю всё, что Вы скажете. Но, я боюсь, Валиде Султан не одобрит появления ведьмы в гареме. Даже на короткое время. — Так, а её разрешение мне и не требуется, — фыркнула я на глупого евнуха, — Ясное дело, что Валиде не одобрит. Организуй мне встречу с ней в Мраморном павильоне. На днях. — Она, говорят, несколько своевольная женщина. Несмотря на свой грех, верит в Аллаха и уверяет, что встреча с ней… — Мне Аллахом уготована встреча с ней, Сюмбюль, — резко перебиваю я мужчину, — Найди её и приведи в Мраморный павильон. Даже не знаю, сколько эти мрачные коридоры служат местом встреч сомнительных личностей. Сколько встреч здесь прошло ещё таких же госпож с гадалками? Сколько тайных разговоров великих визирей с начальниками янычар или теми же госпожами? Например, Сафие и Ибрагим… Меня всё ещё тревожат их отношения, несмотря на то, что они стали… Дружескими? Евнух открывает предо мной дверь и я, глубоко вздохнув, вхожу в задымленное пространство. Сладкий воздух. Этот запах, кажется, успокаивает меня. — Вы чувствуете себя хорошо, госпожа? — раздается голос, и мне навстречу выходит невысокая женщина, укутанная в платок, которая тут же склоняется. — Рада видеть Вас, Хюррем Султан. Это большая честь для меня. — Благодарю тебя, Салиха Хатун, что согласилась встретиться со мной, — улыбаюсь я и присаживаюсь на софу, — Ты ведь знаешь, зачем я здесь? — Конечно, знаю, госпожа, — вздыхает гадалка, — Я предвидела Ваш приход ещё давно. — Насколько давно? — с недоверием спрашиваю я. — Ох, простите, Хюррем Султан, что вызываю у Вас страх и недоверие. Прошу Вас расслабиться и довериться мне, — женщина дожидается, пока я расправлю плечи и вздохну, — Я знаю, что Вы здесь с одной целью — узнать, что ждёт Вас и Вашу семью в будущем. Вот только Вы не знаете, насколько далёкое это будущее и что именно хотите знать. — Я немного не понимаю тебя, Хатун. — Я говорю, госпожа, Вы боитесь заглядывать в будущее, — констатирует женщина, опуская глаза в чашу со странной жидкостью внутри, — Но я всё равно расскажу Вам всё, что я знаю, а знаю я мало. Делаю я это по одной причине — это наша первая и последняя встреча, госпожа. — Почему? — напряжённо спрашиваю я — Потому что больше Вы ко мне не придёте. Так мне начать? — я быстро киваю, и женщина внезапно берёт меня за руку и опускает глаза в чашу. — У Вас больше не будет детей, госпожа. — То есть я больше не рожу? — Именно так, — кивает она, поглаживая меня по руке, — Все дети, которые будут творить историю, уже рождены. От старшего до младшего — все они отметятся, войдут в историю, как дети Хасеки Хюррем Султан, первой жены нашего повелителя. — А у падишаха ещё будут дети? — с волнением спрашиваю я — Вполне возможно, — ухмыльнулась Салиха Хатун, — Может быть, будет ещё ребёнок. Может быть, от одной из Ваших соперниц, а, может, и от наложницы. — Наложницы? — вздрагиваю я, представляя молодую девушку, держащую на руках сына Сулеймана. — Конечно, госпожа. Такое тоже может произойти. Знайте, что Вы не застрахованы ни от чего в этой жизни. У повелителя были и будут женщины, но хочу Вас заверить. — В чём же? — мрачно спрашиваю я — Что бы ни произошло, Вы всегда будете в его сердце. Конечно! Я широко расплываюсь в улыбке и хочу обнять гадалку, что принесла мне такую славную весть. Разумеется, я всегда это знала, а после разговора с Фатьмой Султан мне надо было только убедиться в этом. Он любит меня! Сулейман любит меня и будет любить всегда! — Это хорошая новость, Салиха, — я изо всех сил борюсь с желанием рассмеяться в голос от счастья, — Что ты можешь ещё мне сказать? — Держите детей вместе, Хюррем Султан. Что бы ни случилось, не позволяйте им воевать. Пусть дочь Ваша поддерживает тёплые отношения с другими детьми повелителя, особенно с девочками. Именно это будет играть Вам на руку. Она должна с возрастом стать Вашей правой рукой и опорой в гареме. Вы знаете, о чём я говорю, госпожа. Есть вопросы, которые можно решить лишь кровью династии. То, чем не обладаете Вы, есть у неё. — А мои сыновья? — Я ведь сказала — они не должны конфликтовать. Иначе падут в схватке все Ваши львы. — А я? — шепчу с неуверенностью. — Что ждёт меня? Женщина замолкает и поднимает на меня свои тёмные глаза. Аллах, что происходит в её душе? Что видят её глаза? Салиха отпускает мою руку и в раздумьях отходит подальше. Что-то здесь неладно. — Салиха Хатун, — зову я её, — Что ты видишь? — Знаете, Хюррем Султан, — медленно начинает она, возвращаясь ко мне, — Несколько лет назад ко мне приходила ещё одна госпожа династии. Я сказала ей общее будущее. И сейчас, когда Вы сидите здесь, напротив меня, я убеждаюсь в своей правоте. Убеждаюсь в сказанном ранее. — Кто это был? — Ваши судьбы связаны, госпожа, — игнорирует мой вопрос гадалка, — Втроём вы пришли во дворец и втроём пойдёте дальше. И много будет интриг и слёз. Разочарований и потерь. Удары судьбы будут сыпаться со всех сторон: кто-то потеряет друга, кто-то — любовь. Да, я сейчас говорю о вас троих, потому что вы неделимы. — Почему? — тихо спрашиваю я. — Почему мы неделимы, если одной хорошо, пока плохо другой? Если мы уже стали врагами. — Вы не были ни врагами, ни друзьями, — улыбается женщина, — Таков ваш жизненный путь. Такова воля Аллаха, что три женщины будут писать историю. Вы и Нурбану Султан стали законными жёнами повелителя и свободными женщинами. — А Сафие? — У Сафие Султан своя роль в этой истории, — кивает Салиха, — Я повторю Вам то, что сказала несколько лет назад. Три госпожи — три судьбы. Одна из вас станет Валиде Султан, великой женщиной, о которой будут говорить ещё не одно столетие. Вторая умрёт от сильной болезни. А третья станет жертвой своих же происков и падёт стремительно. В моём предсказании была тень. — Что это за тень? — глухим голосом спрашиваю я — Тень — мёртвая женщина. Четвёртая госпожа. Она — предвестник смерти и гибели. Будьте осторожнее, госпожа, — Салиха поднимает свои почерневшие глаза на меня, — Она идёт. Она приближается стремительно. Совсем скоро смерть настигнет, потому что она уже дышит у Вас за спиной… Крик. Мой крик звоном раздаётся в комнате.***
— Заприте покои, — вместо приветствия бросаю я Хюмейре, — Никого не впускать сюда! — Госпожа, всё хорошо? — спрашивает рабыня. — Ты оглохла?! — вскрикиваю я. — Закрыть мои покои и никого сюда не впускать! Девушки кидаются к дверям и спешно запираются. Мне надо подумать. Мне жизненно необходимо всё обдумать и решить, как быть дальше. Ни я, ни мои дети не должны пострадать. Никто из нас не окажется в саване или на дне Босфора. Думай, Хююрем! А в голове всё повторяются слова Салихи Хатун… — Есть одна женщина, которая мешает Вам, — заговорила Салиха, когда я пришла в себя, — Она мешает Вам, хотя Вы ещё не подозреваете этого. — Их ведь двое, — хмуро отзываюсь я — Нет, госпожа, — качает головой женщина, — Эта женщина одна, она стоит особняком. К сожалению, от неё необходимо избавиться, хотите Вы того или нет. Можете убить её сами, можете чужими руками. Чем быстрее Вы это сделаете, тем лучше. — О ком ты говоришь? — тихо спрашиваю я, уже заранее зная ответ. И я боюсь его услышать, если быть честной с самой собой — Надо убить Валиде Султан, — отрезает гадалка, — Это необходимо.