Тепло надежды

      В ту ночь Эмми не могла заснуть. Она уже давно лежала на кровати, мечтала, даже пересчитала трещинки на потолке, но так и не заснула. Под кроватью, где обычно спала Алу, было тихо, но Эмми не сомневалась, что её альм тоже не спит. Лунное сияние заливало местечко у окна мягким, белым светом. — Алу, смотри — луна. Может, тебе хочется повыть на луну, и поэтому мы не можем заснуть? — Чушь! Я ещё не перестала менять обличья и выть никогда не буду, пусть я и волчица, — Алу превратилась в горностая и скользнула на постель к девочке. Её глаза-бусинки появились в темноте около Эмми. Но Алу это обличье быстро наскучило, и она, обратившись бабочку, перепорхнула на окно. Эмми поднялась, натянула тёплую одежду и села рядом с Алу. Та обратилась в мышонка и села к ней на колени, щурясь от яркого, лунного света. — Смотри, как спокойно. Затишья редко здесь бывают.       Алу ничего не ответила. Она вдруг застыла, напряглась, пошевелила ушами. Эмми и сама почувствовала её беспокойство. Девочка посмотрела на снежную пустошь за окном. Что-то было не так. Вдруг впереди показался огонёк. Потом ещё несколько. Огонь? Откуда? Алу быстро превратилась в волчицу и тихо, угрожающе зарычала. Это были татары. Татары или самоеды, как их только не именовали. Они двигались к дому. Рядом бесшумно, словно тени, шли волки. Эмми округлила глаза и задрожала от страха. Алу зарычала громче, почувствовав страх своей хозяйки. — Прекрати, — она подняла морду, — Мне теперь тоже страшно. Ты не мышонок, ты храбрая волчица.       Эмма потрясла головой и помчалась в комнату дяди. Алу кинулась за ней. — Дядя, очнись! Тут татары! Они нападают, они вооружены!       Алу быстро меняла одно отличие за другим от волнения и даже дерзнула напасть на ворона и хорошенько его растормошить. Алрик мигом проснулся, выслушал Эмми, схватил ружьё, патроны и побежал навстречу самоедам. Каркун, хрипло каркнув, полетел за ним. Вдруг Алрик остановился и полуобернулся к Эмми: — Уходи через чёрный ход. Они могут тебя схватить. — Нет, я тебя не брошу! — девочка неожиданно почувствовала уверенность по этому поводу. — А вот и нет, ты уйдёшь. Нам некогда спорить. У тебя ещё вся жизнь впереди, а я скоро умру. Мне будет спокойней, если я буду знать, что ты в безопасности.       Эмми хотела возразить, но Каркун взмахнул крыльями, а Алу слегка склонила голову, после чего желание спорить у Эммы пропало. Обычно так разрешались стычки между людьми: один альм подчинялся другому. Дядя с Каркуном скрылись за дверью, а Алу ткнулась мордой в Эмми, напоминая об уходе. Девочка почувствовала что вот-вот разревётся, но всё же последовала за своим альмом.       Пронизывающий холодный ветер мигом набросился на них, стоило Эмми и Алу выйти наружу. Начиналась снежная буря. Снег быстро залепил глаза. Эмми утёрла его рукавом и, закрываясь рукой, стала пробираться вперёд, сквозь синеватые сугробы и ледяной ветер. Алу, превратившись в мышонка, скользнула к ней в капюшон. Девочка долго шла в темноте, в которой белыми пятнами мелькал снег. Лицо заледенело, как и уши. Пальцы почти не гнулись от холода.       Внезапно Эмми услышала позади себя выстрелы и крики. Обернувшись, она увидела во тьме всё ещё горящие огни и татар, приближающихся к дому. Один из них метнул копьё. Алрик, уклонившись, стал стрелять из ружья. Он стрелял получше татар. Вспышки золотистых искр — смерть Альмов — мелькали среди их толпы, озаряя снег ярче огней. Но их было куда больше дяди, как и его патрон. Вот они подобрались совсем близко и набросились на него. Алрик как раз отвлёкся на перезарядку и сейчас сражался с ними прикладом ружья. Ружьё отобрали, и он стал махать руками, стараясь нанести больший урон татарам. Его альм взвился вверх и камнем полетел на какого-то татара, вцепившегося в него. Бедный старый Каркун не продержался и пары минут. Его схватил другой татар и немилосердно швырнул в снег, где на ворона тут же набросилась пара волков и прижала к земле. Больше сопротивляться Алрик с его неразлучным альмом не могли. К счастью, убивать их не стали. Ворона запихнули в какой-то мешок, а Алрика привязали к подоспевшей упряжке. Один из татар крикнул что-то другим, и штук десять вломились в дом. Эмми вздрогнула, а Алу-волчица толкнула Эмми в снег, а сама оборотилась в горностая. — Ты что? — Тише! Самоед смотрел по сторонам. Мог увидеть. Видишь, как хорошо, что мы ушли? — Алу, ты же тоже видела, как его скрутили, да? Ты же тоже смотрела, как Каркуна спрятали в упряжке? А может, ты бы могла их спасти? Я спрячусь недалеко, а ты проберись к ним и… — Даже не думай об этом! Нас спасли не для того, чтобы мы попались им позже. Да и если бы я помогла ему выбраться, он бы и пары метров не пробежал. Его бы пристрелили, как кролика! — Ладно, я поняла. Как он там, не смотрит? — Нет уже, — Алу быстро поняла, то Эмми говорит о татаре.       Девочка осторожно поднялась и пошла прочь от упряжки. Так как вьюга усилилась, Алу вновь спряталась в капюшоне Эмми, стараясь её согреть. Сама Эмми не знала, сколько ей придётся идти и не замёрзнет ли она до смерти. Но идти было надо, иначе замёрзнуть было бы ещё быстрее. Да и лучше идти вперёд в надежде найти тёплое местечко, чем сидеть в сугробе, потихоньку замерзать и терять надежду. Надежда умирает последней. Была ещё одна причина идти куда-то: за ней могла протянуться цепочка следов, и тогда татары бы быстро её нашли.       Вскоре девочка почувствовала, как у неё стали замерзать руки и ноги, и она едва могла ими шевелить. Захотелось остановиться, не напрягать больше силы на бесконечные поиски чего-то, лечь в снег и так заснуть. Сон и вправду медленно на неё наползал. Снежный, страшный и смертельный, когда засыпаешь и больше не просыпаешься. Алу как могла тормошила её, кусало за ухо, чтобы Эмми не заснула на ходу, и грела своим пушистым мехом. Вдруг Эмми увидела впереди кусок какой-то обледенелой скалы, выступавший из-за снежной завесы. Девочка подползла к нему и приникла всем своим обмёрзшим телом. Глаза были закрыты. Хотелось спать. Алу тоже больше не пыталась её взбодрить и лежала, не шевелясь.       Но, видно, и здесь судьба решила вмешаться. Девочка услышала чьи-то тяжёлые шаги. Глухо, как сквозь подушку. Что-то схватило её и мощно встряхнуло. Эмми с трудом открыла глаза. Прямо перед ней была большая, белоснежная, медвежья морда. Панцебьорн! Панцирный медведь был так близко. Но откуда он здесь? Неужели она так близко к их землям? Но сил у неё не было, и она, почувствовал, как её закидывают на спину, мирно заснула, но сном уже не смертельным. Даже сквозь сонную завесу она чувствовала встряску бежащего медведя, но она не обращала на это внимания и ушла в сладкий полусон.

***

      Проснулась девочка от бликов костра на её лице. Она долго не открывала глаза, пытаясь понять, почему так холодно. Только спустя некоторое время она вспомнила про татар, дядю и медведя. И не простого медведя, а вооружённого панцебьорна. Значит, где-то недалеко должен быть Свальбард. Царство панцебьорнов. А может, она уже в нём? — Открой глаза. Я же вижу, что ты проснулась!       Детский голос её озадачил. Откуда здесь дети? Алу, ставшая горностаем, тихонько толкнула в бок. Нет, это не Алу говорила. Но надо во всём разобраться. Эмми открыла глаза. Прямо над ней нависло девичье личико. Некой неизвестной было лет двенадцать, то есть столько же, сколько и нашей Эмми. У неё были светлые, золотистые волосы, веснушатчатое лицо и весёлые зелёные глаза. Её демон обратился в рябчика и глядел то на Алу, то на Эмми одним глазом. Алу не обращала на него внимания: она радовалась, что с Эмми всё в порядке. — Привет! Меня зовут Лаура Квотер, а моего демона Райк. А как тебя? Ты откуда? Тебя здесь не обидят, не бойся, — девочка очень быстро говорила. — Привет, я Эмми Лару. Это Алу, — Эмми погладил Альма по голове, — На нас с дядей напали самоеды. Они забрали его, но… мне кажется… я думаю… он жив, — последнее Эмми произнесла уже твёрдо. — Ого! А потом ты попала сюда? Везёт, у меня истории похуже… — Лар! Ты опять новеньких заговариваешь? Дай ей отдохнуть и осмотреться. Она же устала.       Эмми с Лаурой повернулись к другой девочке. Та тоже оказалась их ровесницей. У неё были короткие тёмные волосы, обрамляющие детское личико, и добрые карие глаза. Одета девочка была в тёплую коричневую шубку и шапочку с меховой оторочкой. В руках, одетых в варежки, она несла нечто напоминающее тарелку, из которой шёл пар.       Эмми заметила, что буря притихла, и теперь лишь снежинки кружились в холодном воздухе, будто напоминание о ней. Невдалеке она разглядела то ли кучу пещерок, то ли множество игл. Снег окрасил их в белые тона. Где-то в отдалении шумело море. Рядом же горел костерок и был опять же своеобразные домик. Оттуда и пришла девочка. Она села рядом с Лаурой и Эмми и протянула новоприбывшей горячий суп, при этом говоря: — Я думаю, с Квотер ты уже познакомилась. Я Лиззи Брукс. Нас с Лар похитили татары. — Ага, и они хотели нас съесть! — вновь возбуждённо затараторила Лаура. — Какая глупость! — Лиззи аж всплеснула руками, — Они хотели отвезти нас куда-то, но мы не знали куда. — Разве? — засомневалась Лаура. — Ну да, — ещё уверенней заговорила Лиззи, — Если бы они хотели нас съесть, то съели бы на первой остановке. Говорю же, куда-то нас везли. Там, кстати, мы и познакомились. Потом мы выбрались. Нам в этом очень повезло. Мы бы, наверное, замёрзли, но нас спас Моувил. — Это такой панцебьорн, — продолжила Лаура, - Он, оказывается, выручает детей, если находит, то приводит сюда и ждёт, пока нас не заберут цыгане. Они заезжают сюда и развозят нас домой. Они добрые. Хотя мы их ещё не видели. Цыгане же не настолько быстрые, чтобы объехать всю округу за день. Но я тебя обнадёжу: они должны приехать к завтрашнему утру. Так что скоро ты уже вернёшься домой! — Эй, ты что не слышала? — Лиззи укоризненно посмотрела на Лауру, — У неё же больше нет дома. — Ой, прости меня! Совсем забыла. Что будешь делать? — Попробую освободить своего дядю, — серьёзно ответила Эмми, — У меня больше никого на свете нет, не считая моего альма. Есть ещё кое-кто, но не в счёт. Мы изобретём план и отыщем Алрика. Других желаний у меня и нет. Девочки ещё поговорили, раздумывая, куда это самоеды увозят детей, а потом забрались в пещерку и легли спать. Лиззи с Лаурой быстро заснули, в темноте было слышно их тихое посапывание. А Эмми всё никак не могла заснуть. Она ворочалась, пытаясь устроиться поудобнее, удивляясь тому, что дядя ей не рассказал о таком близком соседстве с панцебьорнами и с нетерпением ожидая цыган: может быть у них она узнает что-нибудь полезное. Наконец Эмми почувствовала накатившую усталость, прижалась к Алу, которая лежала рядом в образе песца, и провалилась в сон.