POV Ривен
Муза начала что-то писать в своём блокноте и внезапно опустилась на пол, потеряв сознание. — Муза! Муза… Все не на шутку перепугались. Я вызвал скорую, поднял Музу и положил на диван. К счастью, скорая приехала довольно-таки быстро. Врачи отвезли её в Children’s Hospital Los Angeles.***
В клинике нас встретила Микалина Щенкевич и попросила одного человека (а нас 10) пройти с ней в кабинет, чтобы она всё объяснила кому-то одному. Общаться с такой аудиторией она не привыкла. Странно, Муза описывала мне Микалину совсем по-другому. Судя по её описаниям, у миссис Щенкевич были длинные пепельно-чёрные волосы и серые глаза. А сейчас у неё каштановые волосы, подстриженные под каре и карие глаза. Наверное, линзы. Вряд ли ей захотелось бы ходить с очками, как раньше. Мы все стояли возле кабинета 127 и думали, кто пойдёт. От белоснежного коридора в глазах рябило. Блум и Стелла просто смотрели в одну точку и не откликались. Флора ходила из угла в угол, мельтеша перед глазами и думая о чём-то своём. Текна уткнулась лицом в коленки и плачет, говоря, что Муза из-за неё потеряла сознание. Лейла пытается её успокоить, говоря, что это не её вина. Парни просто стоят вчетвером и о чём-то периодически разговаривают. Я решил никого не ждать и прошёл в кабинет, громко хлопнув дверью. Ребята удивились, но не стали меня останавливать. Кабинет у Микалины весь абсолютно белый и небольшой. Возле окна, расположенного напротив дверей, стоит деревянный стол, на котором лежит одна папка, на которой написано «Муза Инганнаморте», документы, стоит компьютер. По правую сторону от меня находится металлическая койка на четырёх ножках, возле которой стоят 2 кресла и журнальный столик. По левую сторону от меня стоят 2 шкафа, полностью забитые бумагами. — Здравствуй, Ривен. Присаживайся, — указала она мне на кресло, которое стоит рядом с журнальным столиком и рядом с другим креслом, где сидит она. — Привет, — присел я на белое кожаное кресло. — Как ты знаешь, к Музе на некоторое время возвращался слух после операции. Мы не знали, будет ли результат долговечным, но, как видишь, он оказался кратковременным. Сейчас для того, чтобы попробовать, я подчёркиваю это слово, вернуть Музе слух, нужна более сложная дорогостоящая операция. И нет никаких гарантий, что он вернётся. — То есть, повезёт — не повезёт. Я правильно понял? — Да. Правильно. И решать вам нужно в кратчайшие сроки. С каждым днём вероятность возвращения слуха уменьшается. Кстати, операция стоит где-то 7500 $. Когда вы придёте и сообщите мне своё решение? — Завтра утром. — Хорошо. Продолжение нашего разговора зависит от вашего решения. — До завтра, — вышел я из кабинета. — До завтра. Я вышел из кабинета в полном смятении, в голове круговорот последних событий. Ко мне подошли все ребята, кроме Текны, которая до сих пор не успокоилась, и начали спрашивать, что сказала Микалина. — Давайте вернёмся в ваш дом, — указал я на девушек, — И там поговорим. Не думаю, что коридор клиники — лучшее место для решения насущных проблем. Все согласились, и мы поехали обратно домой к девушкам на двух такси. Наше такси подъехало к дому быстрее, чем такси, в котором были девушки. Нам пришлось ждать их на улице под небольшим дождём. На улице люди ходят с зонтиками разных цветов и с разными рисунками, ездит большое количество машин, такси, и общественный транспорт спешит отвезти людей на работу, в школу или на какую-нибудь встречу. Когда Стелла открыла дверь и пустила нас в дом, Текна закрылась в своей комнате, а все остальные собрались в гостиной. Лейла включила свет от лампы и закрыла красные шторы, т.к. на улицу опустился вечер, и комнату наполняла темнота. Теперь здесь достаточно светло. — Ну, рассказывай, — обратилась ко мне Блум. — В общем, Микалина сказала, что Музе требуется более сложная и дорогостоящая операция. Но не факт, что она поможет. Что вы об этом думаете? — А ты сам что об этом думаешь? — вдруг переспросила меня Флора, опрыскивая цветы на стенде удобрением и даже не глядя в мою сторону. — Я думаю, что стоит попытаться. И деньги у меня есть. — Тебе же Муза говорила, что не возьмёт твоих денег, — вмешалась Лейла, которая караулила Текну около её комнаты. — Хорошо. Что ты предлагаешь? — Я против. Муза не хотела бы, чтобы мы так поступали. — А я согласна, — подала голос Стелла, допивая малиновый коктейль, который только что сделала на кухне. — Я тоже, — дуэтом сказали Блум и Флора. — Ребята, а вы что думаете? — обратился я к друзьям, что до сих пор стояли в круге и что-то обсуждали. — Лейла, не пойми нас неправильно, — начал Тимми, слегка отходя от остальных, — Но это, скорее всего, наш последний шанс услышать голос Музы. Или ты хочешь, чтобы она навсегда осталась глухонемой? — Она не хочет этого. Мы обе не хотим, чтобы Муза оставалась такой, — выглянула из комнаты более-менее спокойная Текна. — Но Муза была бы против. Поэтому нет. — Решение нужно принять до завтрашнего утра. — Зачем ты спрашиваешь наше мнение, если всё равно сделаешь по-своему? — спросила меня темнокожая. — Думаю, было бы нечестно не посоветоваться с вами. Всё-таки вы её друзья. Но я до сих пор стою на своём. — Текна, Лейла, — оживилась Флора, подходя к девушкам. — Вам же нравится голос Музы. Да, она против того, чтобы Ривен тратил на неё деньги, но Тимми правильно подметил, второго шанса у нас не будет. А Муза так и не пришла в сознание. — Я сдаюсь, — картинно приподняла руки вверх Лейла. — Текна? — посмотрел я на неё. — Если вы действительно считаете, что это наша последняя возможность, то… я согласна, — сказала она и закрылась снова в своей комнате. Я молча покинул дом и решил погулять по ночному городу, чтобы привести мысли в порядок. На улицах Лос-Анджелеса слегка похолодало после дождя, но, похоже, на небе собирается новый, на проспектах много машин, много людей, которые куда-то спешат. На зданиях зажигаются табло с названием магазина и акциями, которые там проходят в определённый период времени. В этом городе даже ночью не найти спокойствия, бешеный ритм жизни американского мегаполиса заставляет тебя крутиться в жизни, как белка в колесе; всё время нужно куда-то торопиться, чтобы успеть. Иногда нам кажется, что наши проблемы такие ужасные, что хуже не бывает. Нет. Хуже бывает у многих людей, но для каждого человека своя проблема самая трудная. И сейчас мне вовсе не важно, услышу ли я голос Музы, будет ли она меня слышать. Сейчас для меня самое главное, это чтобы Муза всегда была рядом со мной. Чёрт, что со мной происходит? Вроде бы, недавно был законченным эгоистом, а сейчас не могу выкинуть девушку из головы, задумываясь о будущем. Серьёзно? Не помню, во сколько я вернулся на съёмную квартиру, но помню, что сразу же заснул. Моя съёмная квартира находится неподалёку от клиники Children’s Hospital Los Angeles. Я снимаю однокомнатную небольшую квартиру. Дни в Лос-Анджелесе сильно выматывают меня. В Италии жить гораздо проще. Там нет определённого ритма жизни, в который, если выбьешься, очень трудно вернуться.***
В 7 часов утра я уже был возле кабинета №127 клиники Children’s Hospital Los Angeles. Я постучал в дверь. — Войдите, — послышалось оттуда. Я приоткрыл дверь и прошёл в белоснежный кабинет миссис Щенкевич. — Привет, Ривен. — Привет. — Ну, что вы решили? — Когда вы сможете провести операцию? — Случай тяжёлый. Если будут деньги, будет свободен врач, то, возможно, даже сегодня. — Мы согласны. — Хорошо, пойдём… После нескольких юридических процедур, мы пришли к соглашению, что операция начнётся сегодня в 8 вечера.