Cadenza di significato

Когда раздаются тихие шаги, Юнхо сидит на полу перед диваном напротив телевизора и растерянно переключает каналы. Краем глаза он следит, как Джеджун проходится по комнате, подходит к окну, выглядывает на улицу. Этот напряженный, привычный алгоритм действий кажется гротескным. Устрашающим. - Джеджун, ты... - Юнхо всем телом ощущает, как вязкая тишина, словно натянутая до предела леска, лопается с тихим треском.  - Я не хочу ничего обсуждать, - тускло говорит Джеджун. Его голос звучит надтреснуто и мертво. Неправильно. Против Системы. - Но... - Юнхо не знает, зачем он спрашивает. Не знает, что хочет услышать в ответ; ему просто необходимо разбить стеклянное молчание. Любым способом. - Я все сказал, - Джеджун резко обрывает его, не повышая при этом голоса; Юнхо кажется, будто его наотмашь ударили по лицу. Он не хочет понимать. Телефон Джеджуна тихо вибрирует на журнальном столике; тот отходит от окна и осторожно берет его слегка подрагивающими пальцами, нажимая на кнопку. Если бы Юнхо сказали, что от одного телефонного звонка Солнце может погаснуть, он бы истерически расхохотался в ответ. Но сейчас он лишь ошеломленно наблюдает, как темнеет взгляд Джеджуна и кровь отливает от его лица. - Да, - выдыхает тот в трубку и закрывает глаза. Юнхо слышит невнятные голоса на заднем фоне. - Да, хорошо. Минут через сорок буду. Мне надо идти - мама ждет, - отстраненно кидает он застывшему Юнхо и практически выбегает из гостиной. Юнхо изучает старинные напольные часы, внимательно следя за маятником. Раз, два... Шелест одежды в коридоре. Семь, восемь... Скрип половиц. Десять. Хлопок двери. Юнхо откидывает голову на диван и бездумно смотрит в белесый потолок. Он уверен, что солнечный свет покинул его квартиру вместе с Джеджуном. На следующий день Юнхо едва не просыпает. Он подскакивает на кровати от внутреннего толчка ровно за полчаса до начала занятий и обнаруживает, что не завел будильник. Просто чудесно. Быстро приведя себя в порядок и схватив на кухне несколько крекеров, он вылетает из дома, едва не забыв закрыть дверь.  На улице снова пасмурно; серые тяжелые тучи комьями нависают над городом, порывы ветра срывают с деревьев слабые листья, кружа их в причудливых разноцветных хороводах. Юнхо слегка щурится от лезущей в глаза дорожной пыли и сворачивает на узкую петляющую улочку.  Первые дождевые капли расцветают на пересохшем асфальте.  Юнхо врывается в класс, полностью игнорируя возмущенного географа, и плюхается за парту.  - Великолепно, мистер Чон. Надеюсь, вы позволите мне начать урок? - язвит профессор Пак, беря со стола мел. - Извините, - угрюмо буркает Юнхо и только сейчас обращает внимание на вторую половину парты. Пустую. Весь день Юнхо проводит, словно на иголках. Сидя на уроках, он постоянно ловит себя на том, что смотрит на дверь в ожидании, что она распахнется и знакомый раздражающий голос извиняющимся тоном скажет, что "опоздал, проспал" - да без разницы. Юнхо смотрит сквозь текст в учебнике, как будто издалека слыша голоса учителей. Внутренности сжимает цепко и остро, словно клещами.  Он с треском захлопывает книгу. Куда этот болван мог подеваться, чтоб его! - Никто не знает, что случилось с Ким Джеджуном? - обеспокоенно спрашивает профессор Ли на классном часу после уроков. Юнхо, до этого смотревший в окно на постепенно темнеющее небо, немедленно переводит на него взгляд. - Его сегодня не было весь день. Класс начинает возбуждено галдеть. - Может, он заболел, - неуверенно начинает Мэй - отличница, не раз помогавшая Юнхо на контрольных.  Профессор Ли грозно сдвигает брови. - Что значит "может"? Он ваш одноклассник! Как так можно!  -  Я могу ему позвонить, - чирикает Киоко, доставая из яркой сумки увешанный безделушками розовый телефон. Глядя, как она сосредоточенно морщит хорошенький точеный носик, щелкая наманикюренными пальчиками по кнопкам, Юнхо чувствует настолько сильный укол неожиданной ревности, что едва не бьет кулаком по столу. Он не может понять, кого и к кому ревнует. И это пугает. - Не берет трубку, - Киоко расстроенно смотрит на профессора Ли, откладывая телефон. - Хорошо. Тогда сделаем вот что: кто может сейчас сходить к нему домой и все выяснить? Я дам адрес. - Я бы сходила, но у меня йога, - Киоко кокетливо подправляет упавшую на лицо прядь волос; Юнхо кривится. Неужели ему когда-то нравилась эта жеманная девица? - Я могу, - равнодушно роняет он. - Мистер Чон? У вас внезапно проснулось абсолютно несвойственное вам желание стать альтруистом? - профессор Ли недоверчиво хмыкает. - Да мне как бы не сложно, - Юнхо лениво потягивается.  - Да что вы говорите! Ну ладно, раз так, то идите сюда. Юнхо берет сумку и подходит к учительскому столу; профессор Ли открывает заднюю часть классного журнала и мелким убористым почерком переписывает адрес на клетчатый лист.  -Вот, держите, - Юнхо получает листок и складывает его пополам, засовывая в карман. - Все свободны! Ученики с топотом и шумом разбегаются кто куда. Юнхо выходит последним, прикрывая за собой дверь. ...Уже подходя к небольшому малоэтажному дому, надежно укрытому в тени разросшихся деревьев, Юнхо с изумлением осознает, на что он подписался.  Ну вот какого черта! "Не работает" - извещает записка, прикрепленная к дверям лифта, и Юнхо тихо чертыхается. Не сказать, что ему настолько лень карабкаться на четвертый этаж, но лестничные пролеты оказываются неожиданно длинными. Слегка запыхавшись, он, наконец, доходит до нужной двери. С номером "15". Юнхо вздыхает и надавливает на кнопку звонка. Потом еще раз. И еще. Странно.  Юнхо протягивает руку и дергает за ручку, ни на что особо не надеясь; сердце неприятно сжимается, когда дверь легко распахивается. Он пораженно замирает. И Музыка вихрем разносится по лестничной площадке. Юнхо стоит на пороге чужой квартиры и не может пошевелиться. Кровь стучит в ушах, перед глазами разливается Вселенная. С каждым аккордом музыка переплетается все своенравнее и запутаннее.  Проникает под кожу, искрящимися брызгами покалывая на кончиках пальцев.  Юнхо встряхивает головой, судорожно втягивает наэлектризованный воздух; он ощущает, как этот яд сладкой патокой разливается по каждой клетке его тела.  Он не осознает, в какой момент ему все-таки удается сдвинуться с места; он просто обнаруживает, что стоит посреди комнаты за спиной у сидящего за роялем Джеджуна. Тот продолжает играть, закрыв глаза и кусая губы. По его щекам крупными бусинами струятся слезы - прозрачные, как талая вода. Музыка разбрызгивается из-под его пальцев. Юнхо забывает, как дышать; его чертов хваленый самоконтроль летит в тартарары.  Он настолько увлечен своими эмоциями, что не замечает, как воцаряется тишина и Джеджун вздрагивает, резко обернувшись, и быстро вытирает слезы с лица. - Ты? - удивленно спрашивает он.  - Я, - заторможенно соглашается Юнхо. Отголоски мелодии до сих пор маячат бледными призраками. - Дверь была открыта. - Я знаю. Опять забыл закрыть. Какой конструктивный диалог. - Это ты сочинил? - Юнхо кивает на рояль. - Да, - Джеджун слегка поглаживает клавиши. С нежностью. Так непривычно. - Сыграй что-нибудь еще. - Что именно? - Неважно. Что хочешь. Джеджун слегка пожимает плечом, садясь ровно. Когда первые ноты звучат у Юнхо в голове, он понимает, что его мир перевернулся окончательно и бесповоротно. - Ты не человек, - еле слышно выдыхает он. - Ты просто не можешь быть человеком... Звезды рассыпаются где-то под потолком чистыми иллюзиями.  - Что? - Джеджун хмурится, резко обрывая звук. Поднимает бездонные, наполненные болью глаза на Юнхо.  - Ты идеален, - произносит тот.  Джеджун молча и пристально смотрит на него. Потом резко откидывает голову и смеется так безнадежно и горько, что смех больше похож на истерический припадок.  - О, да, - сквозь всхлипы говорит он, закрывая лицо руками. - Я идеален! Как же! Если бы ты только знал меня, настоящего, посмотрел бы я, как бы ты заговорил! - О чем ты? - Юнхо ничего не понимает. Ну вот абсолютно. - О чем я! Что, не догадался еще? Ну ничего, я тебе подскажу, - Джеджун вскакивает со стула и хватает оторопевшего Юнхо за воротник кофты. - Я тебе даже покажу, - безумно шепчет он, ощупывая взглядом его лицо. Из глаз снова катятся слезы, но Джеджун даже не замечает их. - Джеджун, отпусти меня. Ты не в себе, - Юнхо пытается осторожно вывернуться, но тот выглядит настолько сумасшедшим, что он оставляет бесплодные попытки. Джеджун похож на дьявола. - Ох, я как раз в себе. В настоящем себе. Познакомься - Ким Джеджун, собственной персоной, - Джеджун хрипло смеется; Юнхо пробирает дрожь от этого совершенно незнакомого голоса. Водоворот закручивается. Впервые в жизни Юнхо осознанно становится страшно. - Ты дрожишь, - Джеджун ведет рукой по его шее, заставляя запрокинуть голову. Юнхо невольно пятится и оказывается вжатым в стену. Чувство дежавю не покидает его ни на секунду. - Ты не сбежишь, Юнхо. Не надейся, - отчетливо произносит Джеджун ему на ухо и проводит языком вдоль его скулы. Юнхо дергается, и волна жара приливает к лицу; руки моментально покрываются мурашками.  - Ты - мой, - Юнхо чувствует прерывистое дыхание на своих губах, и Солнце наносит последний удар. Джеджун настойчиво кусает его за губу, и Юнхо покорно приоткрывает рот. Думать уже просто не о чем. Солнце решило все за него. Он ощущает чужие руки на своих бедрах, и позорное возбуждение огненным шаром прокатывается вдоль позвоночника. Это отвратительно, это неправильно, это запретно и так потрясающе сладко. Юнхо чувствует, что еще чуть-чуть, и Сверхновая вспыхнет перед его глазами разноцветными бликами. Джеджун сильнее прижимает его к стене, цепко обхватывает запястья, поднимая над головой, и просовывает колено между его ног. Юнхо откидывает голову, судорожно хватает ртом стремительно сужающийся воздух. Джеджун прикусывает кожу на его шее и жестко вжимается в его бедра своими; Юнхо содрогается всем телом. Он видит широко распахнутые глубокие глаза, в которых отражаются звезды, и мир благородно накрывает его душным полотном. Джеджун громко стонет, потрясенно уставившись на него, и вздрагивает; чужой оргазм окончательно выбивает почву из-под ног, и Юнхо едва не умирает снова.  Сердце колотится в бешеном ритме, подстраиваясь под чужой пульс. Рука, державшая его, безвольно падает; Джеджун резко отшатывается. Юнхо явственно видит, как из его взгляда уходит мрак. - Это... Это я сделал? - неверяще шепчет Джеджун.  Юнхо кивает. Ноги отказываются его держать. Просто чудесно. - Не может быть... Нет, нет! Я не мог этого сделать, не мог! - голос Джеджуна резко срывается на крик, и он захлебывается в рыданиях, безвольно сползая на пол. - Я чудовище, я чудовище... - монотонно повторяет он, раскачиваясь из стороны в сторону. Солнце гаснет под проливным дождем. Юнхо не может этого допустить.  Это определенно стокгольмский синдром, думает он, когда усаживается рядом с Джеджуном и обнимает его за плечи.  Солнце и дождь всегда связаны. Они справятся со всем вместе. Чего бы им это не стоило. - Не прикасайся ко мне, - всхлипывает Джеджун, пытаясь отстранить его руки; Юнхо лишь крепче прижимает его к себе. - Я моральный урод, гребаный извращенец... - Разве может быть уродом человек, настолько искренне играющий "Грёзы" Дебюсси?  - Ты знаешь это произведение? - Джеджун моментально успокаивается и удивленно смотрит на него.  - Знаю, конечно. Что ж я, по-твоему, совсем пень? - фыркает Юнхо.  - Да нет, просто из моих знакомых даже о самом Дебюсси не все слышали, - Джеджун закатывает глаза и проводит по лицу тыльными сторонами ладоней. - Не с теми ты людьми общаешься, - назидательно говорит Юнхо, стараясь не замечать горький осадок в душе. - А "Воспоминания" сможешь? - Не знаю, надо ноты найти и попробовать, - отвечает Джеджун и наконец-то улыбается. Привычно и мягко. Юнхо кивает, успокаивающе поглаживая его по плечу. Он справится.  Дождь поможет Солнцу. Непременно.