Cadenza di significato

Безнадежно пытаться прорваться сквозь яркий туман отчаяния,  Не разбившись и не потеряв лицо в несбывшейся реальности. Даже Солнце способно плакать, Устроившись в цепких объятиях Дождя. На улицы Пусана устало опускаются сумерки. - Вперед, давай, давай!!! - Сюда, пасуй мне! - Гол!!! Джеджун плюхается на мокрую траву, со злостью ударяет кулаками по твердой земле. - Дже, ну как ты мог пропустить мяч, как?! - Кёнсу с размаху хлопает его ладонью по спине, с трудом увернувшись от ответного тычка. - Да пошли вы все! Я не могу играть после дождя! Сами свои мячи ловите! - взрывается Джеджун и вскакивает, отряхивая шорты от прилипших травинок. Кёнсу недовольно фыркает и отворачивается. - Все, я домой, хён, - издевательски тянет Джеджун, поднимает мяч с земли и уходит с поля; вслед еще долго несутся возмущенные вопли. Вот так вот. Джеджуну восемь, но он уже уверен, что познал жизнь во всех ее проявлениях. Он ездил с родителями на море, у него самые крутые вещи в классе, и даже Джунг - королева школы - однажды ласково потрепала его по макушке, сказав, что он просто прелесть. О большем и мечтать нельзя, ведь так? Джеджун знает, что родители всегда выполнят любую его прихоть. "В пределах разумного", - строго говорит ему отец, когда Джеджун в очередной раз подходит к нему с просящим выражением на лице. Правда, что это за пределы такие, Джеджун представляет себе весьма смутно. Ну да неважно. Тот день клеймом отпечатался в сознании; раны имеют обыкновение затягиваться, но призрачный след останется навсегда. Прошлое будет маячить перед внутренним взором, как бы яростно ты не пытался его отогнать. - Пап, сегодня мы должны обязательно съездить в аквапарк, - безапелляционно заявляет Джеджун за завтраком, жуя тост. - Почему именно сегодня? - удивленно спрашивает мистер Ким, переглядываясь с женой. - Может, лучше на следующей неделе? Сегодня мы вполне могли бы сходить в обычный парк. Но Джеджуна не так легко сбить с толку. - А Донхи сказал, что его закрывают на следующей неделе!  - Да ну? С чего бы?  - Ремонт какой-то, - Джеджун задумчиво откусывает кусок тоста. - Вроде бы. - Хм. Вообще у меня были несколько другие планы на субботу... Ну ладно, - сдается отец под умоляющим взглядом переставшего жевать Джеджуна. - Давай съездим. Но только на пару часов! "Видимо, в рамки "разумного" аквапарк укладывается", - Джеджун довольно жмурится и протягивает взявшей чайник маме чашку. Если бы время можно было перематывать, как старые кассеты, Джеджун разорвал бы ветхую пленку в клочья, пытаясь повернуть течение вспять. Вернуться в то безмятежное сонное утро, когда солнце плескалось на стенах безмолвным океаном, мама хлопотала на кухне, а папа читал газету, помешивая ложкой мерно остывающий чай.  Перед тем, как согласиться на очередную блажь. В четыре часа пополудни они возвращаются из аквапарка, расположенного буквально в часе езды от Пусана. Крупные дождевые капли кляксами расплываются на лобовом стекле, дробно перекатываются по крыше. Несмотря ни на что Джеджун ощущает себя в безопасности - словно в бункере, затерянном в самом эпицентре стихии. - Ничего не видно. Чертов туман, - негромко говорит отец; он щурится, пытаясь разглядеть сквозь мутное марево автостраду. Джеджун лишь плотнее закутывается в кофту. Он думает о том, что из-за дождя он не успел прокатиться на самой страшной и опасной горке; о том, что Кёнсу-хён опять будет дразниться и обзывать его мямлей и трусом, когда узнает об этом. А ведь Кёнсу уже двенадцать - совсем взрослый. Рядом с ним Джеджун ощущает себя ничтожеством. Глаза начинают слипаться; Джеджун немигающе смотрит вперед, борясь с дремотой. И вздрагивает, когда дорога резко начинает вихлять. - Черт возьми! - кричит отец, пытаясь удержать руль. Машину болтает на мокром асфальте из стороны в сторону, словно щепку в океане. Джеджун вцепляется в подлокотники, чувствуя, как скоростная волна вжимает его в сиденье.  Машину вертит несколько раз вокруг своей оси на дороге и выбрасывает на встречную полосу. Джеджун слышит скрежещущий звук тормозов, оглушающий звук клаксона и зажмуривается, когда ослепляющий свет бьет ему в лицо. Грохот и звон стекла доносятся, словно из-под воды. Джеджун не чувствует боли, хотя его ощутимо приложило о приборную панель, вмявшуюся в салон от лобового удара. Он проводит рукой по затылку, запутываясь в слипшихся мокрых волосах, и подносит ее к лицу; кончики пальцев покрыты вязкой кровью - темной и густой, словно патока. Неподвижная тишина давит; в ушах начинает беспрерывно и монотонно гудеть. Джеджуну становится страшно. Изо всех сил борясь с приступом дурноты, он осторожно поворачивает голову влево и видит отца, зажатого подушками безопасности; видит широко распахнутые глаза и сбегающую по виску бордовую струйку.  - Папа... - Джеджун не различает собственный голос; звуки отдаются в голове тусклыми безжизненными отблесками. Он чувствует, как сонный туман проникает в его разум, заполняет легкие приторной эфемерной легкостью; душная пелена застилает глаза, и Джеджун падает в пропасть, слыша сладкий незнакомый запах, который будет преследовать его на протяжении многих лет. Запах смерти.