Cadenza di significato

В этом году зима приходит неожиданно, как-то плавно осень перетекает в нехарактерные для Сеула снегопады и промозглый продирающий ветер. На термометре застыли непривычные 4 градуса ниже нуля, так что выходить не хочется решительно никуда. Они валяются на кровати напротив огромного окна и смотрят, как гигантские, спаянные друг с другом снежинки кружатся за покрытым инеем стеклом. - Как в сказке, - говорит Джеджун, прерывая звенящую тишину. - В сказке о вечности. Всегда хотел выложить ее из осколков. Он плотнее кутается в огромный серый свитер, пряча явно озябшие руки в широкие рукава; в этом нелепом свитере он похож на тощего взъерошенного воробья. - Пойдем на каток, - неожиданно даже для себя предлагает Юнхо. Джеджун медленно поворачивает голову, отрываясь от окна, и заинтересованно смотрит на него. - Я слышал, в центральном парке залили недавно. - Ты умеешь кататься? - Нет, - честно отвечает Юнхо. - Прекрасно, - фыркает Джеджун. - Буду таскать тебя за собой вдоль бортика. - И не лень? - Люблю ведь, - просто говорит Джеджун, как что-то само собой разумеющееся, и Юнхо замирает, чувствуя, как внутри все замирает, а потом обрывается. Зачем, зачем он... - Ты... - Я, - легко соглашается тот, и соскакивает с кровати. - Все, побежали, а то дотянем - закроется еще... Внезапная идея кажется настолько ошеломительной и гениальной, что Юнхо открывает рот - и так и забывает его закрыть. - Юнхо, что с тобой? - обеспокоенно говорит отошедший было Джеджун, возвращаясь обратно. - Ты меня пугаешь. - Я хочу попасть в твои сны. - Что? - мгновенно помертвевшим голосом, но абсолютно спокойно переспрашивает Джеджун, резко останавливаясь и не оборачиваясь. - Что ты сказал? Юнхо только сейчас внезапно ощущает холод, льющийся из чуть приоткрытого окна - оказывается, все это время оно было открыто. - Ты слышал. - А ты точно не понимаешь, о чем говоришь. - Джеджун, наконец, отмирает, и садится прямо на пол возле кровати, смотря в одну точку. - Зачем тебе все это? - Я хочу спасти тебя. - От чего? - От тебя самого. - Ты рехнулся, - констатирует Джеджун, откидываясь на локти. - Окончательно и бесповоротно. Ты точно не захочешь это видеть. - Захочу. - Но... - Хватит, - резко обрывает его Юнхо, и Джеджун замолкает. - Немедленно прекрати. Я уже не передумаю. - Тогда поговорим об этом вечером. Я подумаю об этом. Вставай, опоздаем ведь. На огромной залитой площадке в самом центре парка непривычно многолюдно; видимо, все решили воспользоваться небывалыми морозами. Юнхо берет напрокат коньки, и Джеджун ловко шнурует ботинки, себе и ему, быстро завязывая аккуратные бантики - хвостик к хвостику. - Даже в бантиках ты - идеален, - невольно говорит Юнхо, и Джеджун поднимает на него сияющие хитрыми искорками глаза. - Ты еще не знаешь всех моих талантов, - польщенно улыбается он. Солнце смущенно выглядывает из-за облаков, и снежинки начинают игриво переливаться всеми цветами радуги. Словно и не было никакого разговора. Их стояние на льду сложно назвать катанием; Джеджун упрямо тянет за собой упирающегося и возмущающегося из-за разъезжающихся ног Юнхо, пятясь спиной, пока они не заваливаются около ближайшего бортика. Джеджун пыхтит и пытается выбраться из-под Юнхо, еще сильнее запутываясь в куртке, и тот не может вспомнить, когда еще он чувствовал себя более умиротворенным. Домой они вваливаются спустя два часа, полностью мокрые с головы до ног. - Надо срочно в ванную. Мама на работе - думаю, успеем, - командует Джеджун. - Кто первый? Думаю, я замерз сильнее, - пытается схитрить Юнхо и уже просачивается мимо Джеджуна в направлении ванной, как тот цепко хватает его за рукав. - Куда это ты? Вместе пойдем. - Вместе? - это смущает. Безумно, безумно смущает. Юнхо пытается представить себе эту картину - абсолютно голого Джеджуна на расстоянии вытянутой руки, клубы пара и кучу пены - и в голове что-то начинает коротить. Что-то неправильное. - Ну а что? Нальем одну ванну, воду сэкономим, - святая простота. Джеджун так усиленно-невинно хлопает ресницами, что Юнхо на мгновение даже ему верит. - Нет, ну квартира, конечно, твоя, как скажешь, - идет он на попятную. - У меня же даже есть уточки! Какая же прелесть. - На самом деле, я никогда не пробовал протащить кого-то в свой сон, - неожиданно говорит Джеджун, когда они, наконец, кое-как укладываются в узкой ванне. - Но с тобой, думаю, должно получиться. - Почему ты уверен, что именно со мной? - Мы связаны, Юнхо. Это сложно объяснить, это... как особая концепция восприятия мира. Есть люди - Солнца, есть Дожди. Мы все подчиняемся одному Океану и одному Небу, составляющим Вечность. Eternity. Юнхо решительно ничего не понимает, ну вот ни капельки. - Ты ведь Солнце, да?.. - все-таки решается спросить он. - Не совсем. Но вот видишь, ты уже почти уловил, - хмыкает Джеджун. - Главное - найти свою часть вечности, правильную. И я нашел. Ты - мой Дождь. - Но если Дождь будет не тот? - Однажды в моей жизни был такой неправильный Дождь. И это было ужасно, особенно, если ты для него - Солнце. Думаю, его имя ты уже знаешь. Юнхо кивает. Он знает. - L'arc en ciel. Небесная арка, - говорит Джеджун; фраза звучит странно незнакомо, как будто он цитирует кого-то неприятного ему. - Апофеоз. Невзаимность - это плохо, Юнхо, она толкает людей на страшные поступки. В моих снах - нас двое, я и мой двойник. Две половины одного сущего. И если я не выберусь - он поглотит меня. - Но зачем?.. - Ты все еще не понял? Потому что я - это он. Значит, я - Океан. Я - Небо. И это я - Вечность. Он не отпустит меня просто так. Юнхо чувствует странный озноб, поднимающийся от самых кончиков пальцев. Голую спину будто бы ощупывают взглядом, словно ножом проводят; он резко оборачивается, но видит лишь запотевшее зеркало над раковиной. Он только хочет спросить что-то еще, как его резко дергают за руку; он смотрит обратно на Джеджуна, и тот прижимает палец к губам. - Не оглядывайся, Юнхо. Он смотрит на тебя. Они снова лежат на кровати, но на этот раз в комнате темно и душно; миссис Ким закрыла окно и принесла обогреватель, справедливо заметив, что нос на улицу лучше не высовывать. - Я возьму тебя за руку - мне надо к кому-то прибиться, ты будешь моим якорем, - почему-то шепчет Джеджун, судорожно обхватывая его ладонь ледяными пальцами; моментально становится холодно. - Надо заснуть, я постараюсь тебя найти. На улице полнолуние, словно в насмешку; луна, миниатюрное солнце, как будто подсвечивает комнату изнутри, гротескные длинные тени вытягиваются на стенах стройными силуэтами. Джеджун засыпает моментально, луна мягко облизывает его лицо кривыми лучами, заостряя мертвенно-бледные черты - словно высеченные из мрамора. Его пальцы подрагивают в руке у Юнхо и сжимаются крепче, практически до боли. В зеркале что-то мелькает - Юнхо буквально ощущает это, замечает периферическим зрением. Он закрывает глаза и проваливается в вязкую, чужую темноту, не пытаясь выбраться; он уже не видит, как отражение начинает медленно приближаться. Звук капающей воды раздражает. Юнхо трет глаза и ошеломленно оглядывается; вокруг него - бесконечные трубы, переплетающиеся словно змеи витыми хвостами. Он стоит ровно посередине коридора, конца которого не видно ни сзади, ни спереди. Жутко холодно, ветер гуляет по коридору из стороны в сторону, и Юнхо зябко передергивает плечами. Он идет вперед мимо текущих труб и облезлых стен; коридор все длится и длится, пока Юнхо не замечает ответвление с огромной металлической дверью. Почему-то дверь приоткрыта; Юнхо немного медлит, но все равно толкает ее. Он заходит в круглую комнату и невольно зажмуривается. Все стены - это зеркала. Посередине комнаты, прямо на полу, сидит Джеджун; он держит в руках стеклянную банку с чем-то непонятным. Юнхо приглядывается и вздрагивает - банка заполнена мертвыми синими бабочками. - Они все сгорели, - медленно говорит Джеджун, не отрывая взгляда от банки. - Все до единой. Он убил их. - Где он? - Он - везде, - Джеджун, наконец, поднимает на него взгляд абсолютно белых глаз с вертикальным зрачком. - Вот ты и нашел меня. - Пошли, надо выбираться отсюда, - Юнхо хватает его за руку и поднимает с пола; Джеджун прижимает к себе банку и выглядит крайне потерянно. Дверь с грохотом захлопывается у них за спиной; под потолком резко вспыхивает круглая лампа. Свет настолько яркий, что Юнхо на несколько секунд зажмуривает глаза. - Что-то вы быстро, мои дорогие, - говорит вкрадчивый голос. - Я вас еще никуда не отпускал. Юнхо распахивает глаза; во всех зеркалах - черная клубящаяся сфера. Она закручивается плотнее, словно концентрируясь, и в поглощающей тьме мелькает бледное лицо с белыми пустыми глазами. - Чанмин?! Нет, нет... - пораженно вскрикивает Джеджун, оседая в его руках, и Юнхо вздрагивает; отражения синхронно ассиметрично ухмыляются. - Профессор Шим, моя прелесть. Ты привел друга? Какой молодец. Уверен, мы найдем, чем занять его. - Оставь его! - Юнхо прижимает к себе безучастного Джеджуна; банка выскальзывает из его руки и разбивается вдребезги. Пол усыпан синим пеплом, словно ковром. - Зачем же мне отпускать такой прекрасный экземпляр? В моей коллекции этот - один из лучших, - Чанмин проводит костлявой рукой вдоль зеркальной поверхности, и изображение меняется: Юнхо в ужасе смотрит на отражение Джеджуна, словно подвешенное невидимым крюком к потолку. Вокруг него бьются в зеркало с другой стороны солнечные сферы, запертые в золотые клетки; зеркало идет рябью, и снова возникает тьма. - Я убил всех его дождевых бабочек, Юнхо, - ласково говорит Чанмин, поглаживая мертвую синюю бабочку пальцами и резко сжимая кулак; пепел с тихим шелестом осыпается на потертый бетон. - Осталась только одна - ты. - Пожалуйста, постарайся, Джеджун, давай, - Юнхо падает перед Джеджуном на колени и начинает трясти его плечи; тот с трудом фокусирует взгляд жутких глаз на его лице. - Мы справимся. Мне нужна твоя помощь. Ты мне нужен. - Я... нужен тебе? - Да. Ты нужен мне. Только ты можешь спасти нас. - Неправда. Только вместе. Вместе. - Я с тобой, - Юнхо обнимает его крепко-крепко, прижимая к себе. - И всегда буду. Мы справимся. Мы. Джеджун распахивает глаза - из них уходит пустота, они все в желтых охристых всполохах. Свет льется непрерывным потоком, просачивается тонкими струйками между темными зеркалами, подползают к ним вплотную. Огромные крылья вспыхивают у Джеджуна за спиной, огораживая их от тьмы огромной яркой сферой; изображения в зеркалах начинают дергаться, гаснуть одно за другим. - Не может быть, - неверяще кричит отражение, вцепившись белыми пальцами в раму. - Может, - говорит Юнхо, наконец-то ухмыляясь. - Потому что он не твой. Он - мой. И свет разрывается на части, разбивая зеркала в мелкие осколки мертвой воды. Маленькие солнца парят свободно, и между ними робко пролетает ярко-синяя бабочка.