Венди? Магия? Почему всегда я?

Я говорила вам про то, что у меня плохие предчувствия? Говорила? Тогда забудьте это. Это блин не предчувствия, это — паучье чутье, ага. Выберусь из всего этого дерьма живой — набью морду сначала заказчику, а потом и дедану, который явно знал, что с заданием не чисто, но все равно меня мало того, что послал на него, так еще и не предупредил. А ведь все так чудесно начиналось, доехали без происшествий, в гостиницу тоже заселились без особых проблем, все же магия и официальный документ совета, подтверждающий наличие этой самой магии у меня, делают свое дело. Затем встреча с тучным на вид и пахнущим какой-то гнильцой мужчиной, который как оказалось являлся нашим заказчиком. Суть задания вообще оказалась смехотворной: вылечить от болезни каких-то очень редких животный, которые обитают только в лесах этого города и подпускают к себе исключительно девочек, не достигших двенадцати. Я таких зверей не знала, Шарли тоже, но подозрений это, что странно, у нас не вызвало. Да и вообще, по словам того же заказчика, имени которого я запомнить не удосужилась, загвоздка заключалась лишь в том, чтобы найти столь маленьких целителей, которые к тому же смогут отыскать в лесу зверье. И ведь ни меня, ни мнительную Шарли, ни хрена не насторожило что этот жир на ножках весь был на нервах и откровенно говоря умалчивал львиную долю действительно важной информации. Потом дали нам бумажку с четкой инструкцией как найти основной ореол обитания этих чудо животных, сказав, что лучше постоянно сверятся с картой и листовками с заданием, что выдали нам в гильдии. Ну мы с Шарли и сверялись. Зверье не нашли, зато нашли здание какой-то темной гильдии с головорезами и работорговцами. Причем о существовании последних мы узнали уже после того, как обитатели этой гильдии нас заметили и схватили. И вот сидим мы теперь с Шарли в клетке как скот какой-то и пытаемся понять, какого черта? А рядом с нами еще штук десять детей и пять боле менее взрослых подростков. — Вот живешь такой себе, живешь, а потом как БАЦ! А потом уже не бац… — философски протянула я, размышляя о возвышенном, а именно: будут ли нас сегодня кормить и как разнести здесь все к чертям, не привлекая внимания и не прилагая никаких особых усилий. На меня посмотрели с тихим неодобрением, а также с удивлением, раздражением и с «чтонесетэтотмладенец». И, в принципе, я не удивлена. Невысокая девочка лет восьми-семи (в физическом развитии я хоть и подтянулась, но от сверстников все еще немного отставала) городит чушь в ситуации в которой даже взрослый начал бы истерить. Да и манера речи моя с внешностью никак не вязалась — я ж миниатюрный ангел, если не приглядываться. А если приглядываться, то не то чтобы красавица, но лицо у меня было очень даже симпатичным: небольшой, чуть курносый, нос, просто огроменные светло-карие глаза, пухлые, хоть и невыразительные, губы, и симпатичные ушки, которые, к сожалению мне проколоть все никак не удается. Отросшие до середины лопаток волосы были собраны в два хвоста, хотя сейчас, наверняка, эти хвосты мало напоминали самих себя. Вообще ангелок, если не обращать внимания на такие мелочи, как характер, манеру речи и одежду, ибо она у меня была самая что ни наесть пацанячья: темно-бордовая футболка с незатейливым узором, вышитым моей мамко-нянько-бабко… кхм, короче, Вестой, олимпийка с капюшоном горчичного оттенка и черные прочные штаны с множеством карманов, а которых хранятся нужные мне вещички включая стыбзенные с больницы медикаменты и пилюли ускоряющие восстановление магического резерва, а так же перочинный нож и шоколадка. Наличие последней вселяло счастье в мою душу. — Венди, тебя же вроде по голове не били, так что с тобой не так? - о, мой юный падаван, я задаю себе этот вопрос всю свою жизнь и до сих пор не могу найти достойного ответа. Вариант с тем, что меня в детстве часто роняли отпадает, ибо эти годы полные стремной каши и хождением в туалет под себя я помню прекрасно. А вообще мне немного страшно. Не ну серьезно, а вдруг это какие-нибудь педофилы? Или те чуваки из Райской твердыни, название которой я запомнила исключительно из-за прямо-таки запредельной иронии. Не ну реально зачем мы этим мужикам бандитской наружности. — Я проигнорирую твой вопрос, о дщерь моя, ибо у меня нет сейчас настроения на бухие размышления о смысле жизни и тленности бытия. Лучше давайте знакомится, граждане пленники. Мое имя — Венди, но для вас просто Марвелл, ибо мы не настолько близки несмотря на то, что фактически сейчас спим в одной комнате и ходим в один толчек. Мне девять. А эта ошибка моей юности — Шарли. Кошка говорящая, необыкновенная. Прошу любить и не жаловаться, потому что всем на ваши претензии мягко говоря срать. Общественность в шок, шок в общественности. Вон тот пацанчик лет пятнадцати у стенки явно хочет покрутить пальцем у виска, но воспитание не позволяет. И правильно, нечего тут лишними отростками своими светить. Я девушка нервная могу и обидится. — Ты сумасшедшая, да?! Совсем с мозгами плохо, да?! Нас похитили, между прочим! – воу, воу! Полегче на поворотах, дамочка, мне, между прочим, тоже жутко, но я же не истерю как незнамо кто. И на людей с позитивным виденьем жизни не кидаюсь словно Сатана на мясо. Нужно уметь держать себя в руках в конце концов. — Ты прости Фуюки, Венди-чан, она здесь всего три дня и еще не отошла от шока, в отличии от тебя. Меня зовут Дайки, мне скоро восемнадцать, приятно с тобой и твоей спутницей познакомится, - ага, а нам с Шарли то как приятно. Для своих восемнадцати парень выглядит довольно-таки неплохо. Наверняка от баб отбоя не было до попадания сюда. Вот уж оформился так оформился. Высокий, глаза неестественно красные (и нет это не капилляры полопались, у него радужка глаза реально красная), волосы при этом освещении выглядят черными как пресловутый мазут, и улыбка такая, что небудь я собой давно бы растаяла. Вообще в этом мире есть реально красивые люди и реальные уроды, среднячков здесь я наблюдаю крайне редко, что меня немного бесит. Любая вещь в этом мире просто доведена до абсурда, если ты девушка, то грудь у тебя будет либо охренительно большая, либо и под микроскопом не разглядишь. Если человек злой, то настолько, что и свою семью зарежет и на костях станцует, если добрый, то настолько, что начинаешь задумываться о его блаженности. Полутонов здесь практически не бывает. — Как долго ты здесь, Дайки, и зачем все мы этим людям? — вот за что я люблю Шарли, так это за ее прямолинейность и конкретику. Никаких разговоров о погоде, никаких «предварительных ласк». Все у нее четко и по делу. Лично я так не могу. И не потому, что стесняюсь или еще что, я просто так не могу. — Я здесь около семи недель, точно сказать не могу, календарей, как ты уже наверняка заметила, здесь нет. Все присутствующие здесь — маги, специализирующиеся на лечении, и все взяли задание с очень высокой наградой и низким классом. Суть задания у каждого заключалась в лечении редких животных, кто-то успел его выполнить и уже направлялся к заказчику за наградой их схватили перед выходом из леса, когда они уже потеряли бдительность, среди таких был и я. А есть и те, кого поймали непосредственно посреди выполнения задания, то есть во время лечения, когда маг опять, таки был не готов. Вас, наверное, схватили, как и меня, верно? Всех нас здесь держат как бесплатных врачей, для подпольного лечения преступников и прочего сброда. Нашим «хозяевам» за это неплохо так платят, а нам сама понимаешь – нет. Нехило. Это считай целый бизнес. Магам, не достигшим восемнадцати, вполне обоснованно дают задания с невысоким классом, но с приличной наградой, дабы они набирали опыт и не бедствовали, однако, если они пропали, совет не будет выделять отряд для поиска — считается, что за них отвечает гильдия, в которой они состоят, так что искать тоже должна она. А гильдия может в таких случаях очень мало — ибо провести полноценное расследование она не может без согласия совета (а совет согласие не даст по той же причине — сами потеряли сами и выкручивайтесь) даже если зацепки приведут гильдию сюда, к нам. Они ничего не смогут сделать без стопроцентных доказательств, как говорится, не пойман — не вор. Так что мы здесь застряли на долго. — Среди нас, как я понимаю членов сильных гильдий нет. Я права? — Нет. А почему ты спрашиваешь? — Венди? Ты чего? — А того. Что мы здесь конкретно так застряли. У сильных гильдий хватило бы безбашенности, наглости и влияния, чтобы разнести эту шарашку по кирпичикам, а слабые и средние гильдии слишком ценят и чтут законы совета, так что скорее всего не смогут ничего сделать против подобного. В конце концов совет тоже не святой, он давно смог бы стереть с лица земли все темные гильдии, но не сделал это. А знаете почему? Потому что пока темные маги не пойдут в открытую против их задниц, крепко сидящих на троне, то сильнейшие и мудрейшие даже не почешутся, чтобы сделать хоть что-то, потому что своя рубашка ближе к телу. Пока у них есть деньги и власть, им будет плевать на простых волшебников. — Венди, я думаю ты слишком пессимистично настроена. Верно ведь, Дайки? — На самом деле она права. Хотя я немного удивлен. Ты разительно отличаешься от своих сверстников, Венди. Ты пока единственная девочка среди всех присутствующих здесь, которая не закатила истерику и не начала плакать. И рассуждаешь ты далеко не как ребенок. Кто ты какая, а? Я о тебе ничего не слышал и знак твоей гильдии мне не знаком, — парень, пока ты единственный, кто заметил мою недетскую осведомленность. Но ничего объяснять тебе я не собираюсь. Так что просто мило улыбаемся и смущенно отводим взгляд. Ага, повелся. Миссия выполнена. — Можно мне задать еще один вопросик? То есть все свои семь недель ты провел в этой камере вместе с другими пленниками? — Шарлей, я тебя просто обожаю, ты мастерски меняешь тему разговора и сглаживаешь неловкие паузы. Все-таки у этой кошки есть все то, в чем так сильно нуждаюсь я. Недаром Роубаул говорил, что в будущем мы станем превосходным дуэтом. Она способно не только терпеть мои закидоны, но и прикрывать мою жо…прикрывать мои тылы. — Что? Нет конечно, сейчас примерно десять утра, в это время нас всех собирают здесь для переклички и для того, чтобы сказать, кто сегодня будет работать. В смысле — лечить. А так мы «живем» в камерах по трое-четверо человек и встречаемся с кем-то помимо соседей по «комнате» только здесь и на «работе». Сейчас подойдет главный этого гадюшника и начнется рабочий день. Мда…Весело. То-то тут все такие «дружелюбные», дети просто не привыкли, что кто-то может быть так оптимистично настроен. Здесь же действительно нет никого старше семнадцати-восемнадцати. Десяти-двенадцатилетки вот кто тут сидит. Как раз тот возраст, когда зло и добро четко разделены яркой линией. И как я во все это вляпалась? Диву даюсь просто. Шарли у меня под боком подозрительно всхлипнула. Похоже морально она все-таки слабее меня. — Спокуха, мой юный падаван. Как говорил один великий мыслитель: «Ни сцы», что означает «Будь безмятежен как цветок лотоса у подножья храма истины». Придумаю я что-нибудь. *** — Дядя, можно я задам вам лишь один вполне логичный вопрос. Как у вас на двенадцати ребрах может быть сорок восемь закрытых и три открытых перелома? — Ну знаешь ли деточка, я ляпнул не ту фазу, не в то время, ни в том месте и вообще совершенно не тому человеку. А потом вся барыга решила, что я очень похож на футбольный мяч, а они просто суперские футболисты. И вообще им не хватает практики, - угу, а вам, судя по всему мозгов, за всю неделю, что я провела тут этот мужик был моим пациентом пять, целых пять раз. И каждый раз присмерти. Ну не идиот ли? Но зато мы с ним чутка подружились. Я не реагирую на его сальные шуточки и на мат, а он на мой сарказм и на неприкрытую иронию. В итоге он мой постоянный клиент. — Я дам вам один очень хороший совет, мистер. Если гонится за вами Слишком много человек, Расспросите их подробно Чем они огорчены? Постарайтесь всех утешить. Дайте каждому совет. Но снижать при этом скорость Совершенно ни к чему, — под конец моего монолога этот великовозрастной ребенок ржал как конь, не только привлекая к нам ненужное внимание, но и сводя все мои махинации с заживлением на нет. Самое забавное, что этот здоровый лоб вытребовал у меня слоновью долю обезболивающего и теперь довольный отпускал в мою сторону свои «шутеечки» и рассказывал о своих приключениях. Вот уж точно у кого шило в одном месте. — Эй! Марвелл, Штейн! Заткнитесь вы уже! Бесите! — Иди нах*й, Рен. Эта сопля по недоразумению оказалась моей родственной душой, не мешай нашим отношениям. — Ты — кретин! Ей всего семь! — мне девять придурки, девять. Я не виновата, что такая мелкая, это все магия! Но давайте я немного проясню ситуацию. Нагиса Рен и Юстас Штейн — два закадычных друга и моя личная головная боль. Другие дети эту парочку боятся и лечить могут только после лошадиной дозы валерьянки, когда им на все пофиг и вообще в чем смысл этой бренной жизни? Так что после того, как я совершенно «случайно» вместо того, чтобы залечить одному из них печень вырезала ему почку за то, что этот индивид пошутил про мой внешний вид мы и умудрились подружиться. Сразу после грандиозной перепалки сопровождающейся взаимными оскорблениями и проклятиями. Ну не виновата я, что тело мне досталось с личиков ангела. Не виновата! И вообще смазливое личико не означает наличие такой же милой и чистой души. — Да лежите же вы спокойно, я только сращу одну кость, как вы тревожите другую создавая мне все больше проблем. Вы уверенны, что вас били только ногами? Мне кажется вас приложили и головой. Раз эдак …дцать. — Эй! Девчонка! — Не ори на единственного умного человека в этом гадюшнике! К тому же малявка врач, ей виднее роняли тебя или нет! — МАРВЕЛЛ! Лечи этих придурков быстрее — за мои нервы они не платят. А будешь продолжать их подначивать - оставлю без обеда! — знакомьтесь, местный Биг Босс. Прочем Биг — это только по его нескромному мнению. Человек, который отвечает за распределение клиентов по палатам и вообще больше напоминает продавца-консультанта. Такой же дотошный и вечно норовит обсчитать. А еще у него какой-то пунктик на моей еде. То он меня без ужина хочет оставить, то без обеда. Ему своей жратвы мало что ли? — Не наезжай на гнома! Жизнь любит сильных, а сильные любят пожрать. А если карлик все еще сохранила остатки разума и свои шуточки в этом гадюшнике, то она просто сильнейшая. И вообще мы платим тебе за наше лечение. Лечение нашей израненной души входит туда же куда и лечение тела. Боже, дай им всем по роже. Я сойду здесь сума. Со своими коллегами, кроме Дайки, мне подружиться не удалось (я даже камеру делю только с Шарли, которую приняли за моего фамильяра), так что общаюсь я в большинстве своем с клиентами, как итог я стала популярна в довольно узких кругах, потому как мне можно было пожаловаться на крикливую жену, на жизнь — стерву и на высокие налоги. А некоторые, не будем показывать пальцами, используют меня в качестве спарринг-партнера в словесных батлах. Причем здоровых, фигурально выражаясь, лбов ни капельки не колышет, что мне еще даже десяти нет. Даже в пациенты мне попадаются индивиды с ранами средневысокой степени тяжести. Впрочем, с другими ранами сюда и не приходят. Так что вполне понятно то, что различия между ребенком-целителем и взрослым-целителем здесь нет. Если сегодня твоя смена, то ты кровь из носу, но должен выполнить свою работу. В конце концов если ты взял задание, то ты достаточно силен, и ты обязан спасти вверенного тебе больного, пусть и в принудительной форме. Хотя среди всех пленников, как выяснилось, младше меня только Шарли и это несколько напрягает. Ну, да ладно, с этим идиотом я закончила. — Рен-сан, теперь вы. Итак, на что жалуетесь?