Away

В домике у озера мне действительно очень спокойно. Я чувствую себя даже умиротворенно в какой-то степени. Здесь кажется, что время остановилось. Я стараюсь не думать о поместье, о родственниках. Я нормально кушаю и нахожу в баре ту бутылку вина, которую Гарри открывал еще при мне. Мне приятно сидеть у камина в кресле с бокалом вина и перечитывать одну из книг на полках. Чувствую себя лучше чем обычно, почти нормальным человеком. Но моментами в голову приходит мысль о моем будущем и тогда на меня накатывает черная туча, которая не спешит рассеяться. Я понимаю, что это нормально и от этого никуда не деться, но я бы хотела сейчас оказаться в вакууме вообще без лишних мыслей. Сжечь книгу тоже оказалось недостаточно. Мне бы выжечь память и начать с чистого листа, только я абсолютно не знаю, как это сделать. В такие моменты я застываю пялясь в одну точку и не могу перейти на другое. В домике я позволяю себе долго спать и жить так как хочу. В спальне где мы обычно ночевали с Гарри спать мне комфортнее всего. Здесь я не испытываю проблем со сном вообще никаких и наслаждаюсь теплом кровати. Я не жалею, что выключила телефон и не пользуюсь никакой техникой. Я много гуляю рядом с домиком и дышу воздухом, который опьяняет меня сильнее чем любой наркотик. Призраки не моего прошлого все еще рядом и я очень надеюсь на то, что со временем они меня отпустят. Я знаю, что мне будет тяжело вернуться в реальность и очень хочу как можно дольше оттягивать этот момент. Понимаю, что не получится прятаться здесь вечность, хотя очень хочется. Однажды, сидя вечером в кресле у камина и наблюдая то за огнем, то вчитываясь в страницы книги, краем глаза я замечаю небольшой свет на другом берегу озера. Будто кто-то развел костер. Я стараюсь не обращать внимания на этот свет мелькающий в дали, но это начинает меня немного нервировать. Я встаю на ноги и подхожу к стеклянной стене, щурюсь вглядываясь вдаль, но не вижу ничего кроме огонька. Понимаю, что люди явно видят домик на этом берегу, так как полностью освещённая комната со стеклянной стеной выдает себя. Я стараюсь не выдумывать страшные истории и просто игнорировать тот факт, что там вполне себе могут оказаться ребята из города рядом, которые как-то уже навещали нас в домике, когда мы отдыхали тут большой компанией. Тогда они не очень были рады мне. Чувствую голод и прохожу на кухню где ставлю воду для пасты и достаю овощи из холодильника. Постоянно поднимаю взгляд на огонек и никак не могу себя отвлечь, даже готовка не помогает. Я собираю свечи по гостиной и ставлю их на журнальный столик рядом с камином, зажигаю все и выключаю основной свет. Надеюсь, что так будет лучше и менее заметно. Мне становится чуточку спокойнее, но мысли о огоньке и книге становятся навязчивыми. Я ужинаю в теплом свете огня камина и свечей, а когда заканчиваю, замечаю, что огонек на другом берегу погас. Удивленно всматриваюсь в деревья, но действительно ничего не вижу. Может мне все показалось? Может, моя голова играет со мной шутку? Я решаю, что лучше всего будет лечь спать и забыть на время эти мелочи. Просыпаюсь уже при свете дня и не шевелюсь, чтобы не спугнуть то спокойствие которое присуще утру. Мне очень комфортно и тепло, в голове пусто, а тело чувствует себя очень даже расслабленным. Я бы хотела ощущать себя так всегда или просто чаще, потому что такого мне не хватает. Мою тишину нарушает какой-то звук извне. Я привстаю на локтях и замираю, чтобы не шуршать постельным бельем и слышать больше. Звук не повторяется около минуты, но потом дает о себе знать с новой силой. Что-то тихонько гремит внизу и нарушает мой покой. В голову приходит мысль, что Энн приехала навестить меня, так как я не выхожу на связь. Я лениво встаю с кровати и натягиваю на себя штаны и кофту, ноги опускаю в теплые тапочки и стараюсь заранее не паниковать. Я не думаю о плохом или о том, что кто-то мог пробраться в дом, не накручиваю себе в голове мысли. Осторожно выхожу из комнаты, стараясь не шуметь и просто выглянуть вниз. Все же, становится не по себе и я беру с собой утюг, это первое что я обнаружила в шкафу в конце коридора. Так же спокойно спускаюсь по лестнице и нагибаюсь, чтобы не спускаться, а увидеть все отсюда. В глаза ничего не бросается и я уже хочу спокойно выдохнуть, как замечаю движение за кухонным островком и вскоре вижу фигуру, которая скрывалась за дверцей холодильника. Мое сердце пропускает парочку ударов от волнения и страха, я приседаю на корточки, чтобы наблюдать дальше, но когда фигура поворачивается ко мне лицом, от неожиданности я соскальзываю со ступеньки и падаю на коленко. Мне очень больно, но я стараюсь быстрее подняться и не подать и вида, что падение вообще было. Сердце колотится как у загнанного в угол зверька и я спешу поднять скорее взгляд. — Доброе утро! — говорит самый приятный и милый слуху голос. — Я решил похозяйничать и завтрак приготовить, надеюсь ты не против. Гарри неловко чешет голову и следит за сковородой. Я качаю головой, я точно не против, но я поверить не могу, что он стоит тут и хозяйничает на кухне. Выглядит нереалистично. Боюсь, что мои проблемы с головой усугубились вмиг и это всего лишь наваждение. А может быть я во сне? Гарри что-то помешивает лопаткой в сковороде и иногда поднимает на меня взгляд, будто проверяет. Понимаю, что стою слишком долго и просто пялюсь, это выглядит очень напряженно, поэтому я сдвигаюсь с места. Ставлю утюг, который все это время был у меня в руке на пол, и надеюсь, Гарри не думает, что у меня очередной приступ. — Испугалась? — спрашивает он. Поворачивается спиной, чтобы достать тарелки. Подхожу ближе к кухонному островку и разглядываю его фигуру. — Немного, — признаюсь я. Гарри снова поворачивается ко мне и смотрит на мое лицо. Внимательно разглядывает его, даже слишком долго на мой взгляд. Я успеваю разглядеть его и присесть за барный стул. Он выглядит хорошо, только я снова наблюдаю усталость в его лице и немного осунувшихся плечах. Будто он только что прилетел и сразу приехал в домик. Резко появляется желание съязвить и прямо спросить у него, но я держу себя в руках, потому что не знаю нашего статуса. Он в утеплённой рубашке темно-бордового цвета, как крепленное вино, она очень ему идёт. Это я точно замечаю. На голове классический беспорядок, также есть ощущение, что он немного отрастил волосы и ему это безусловно к лицу. — Омлет, с овощами, беконом, а ещё я поджарил тосты, — он поочередно выкладывает все на тарелки, тосты кладет в последнюю очередь. Со шкафчика достает перечницу. — Хочешь? — Да, — киваю ему и он подаёт мне тарелку и вилку. Сам остаётся стоять с обратной стороны, напротив меня. — Приятного аппетита, — желает он мне. Отвечаю взаимностью и сижу как зачарованная. Ничего не понимаю и соображать никак не хочу. Вилка в моей руке кажется очень тяжёлой. — Ты не голодна? — Нет, нет, то есть да, я хочу есть, — заикаюсь и говорю быстро, путая слова. — Просто никак не ожидала тебя здесь увидеть. — Я не планировал ехать, так сложились обстоятельства и я просто решил сделать приятное своей маме, — говорит он. Ест с аппетитом и двигается, чтобы поставить чайник. — Да, но сейчас ты здесь, а не с мамой. И не говори, что не знал, что я тут, — Гарри оборачивается после моих слов и слегка приподнимает уголки губ. — Выглядишь так, будто только что сошел с самолёта. — Это почти так. Я приехал домой около пяти утра. А уже после приехал сюда, мама сказала, что ты тут и как ей показалось, ты не очень хорошо провела Рождество, — ну конечно, он ведь не мог просто проигнорировать проблему другого человека. — Мы же договорились не напоминать друг о друге друг другу, — язвлю я. Делаю первую пробу его омлета и играю бровью. — Вкусно? — спрашивает он и ожидает моего ответа постукивая пальцем по поверхности. Киваю и ем дальше. Поднимаю взгляд и прямо смотрю на него, ожидая, что он всё-таки ответит на мое высказывание. — Почему не отвечаешь? — стараюсь не отвести взгляд и выглядеть ни капли не сломленной. — Я пытаюсь быть дружелюбным и приятным, без каких-либо других намерений. Как в тот раз не будет, я обещаю, — осторожно говорит он. — Тогда мне тоже нужно обещать тебе тоже самое, — он смеётся и кивает. — Да, нам обоим, — поверить не могу, что слышу его смех рядом, такой искренний и теплый. Мурашки идут по коже и я надеюсь, что он не видит моих эмоций. Мы завтракаем в приятной обстановке, не надоедая и наседая друг на друга. Выходит даже очень обыденно, будто ничего и никогда и не было, а мы как старые приятели просто встретились. Мы пьем чай одевшись на террасе и Гарри чистит снег за домом. — Ты жгла костёр? — спрашивает он, обходя вокруг выложенного камнями импровизированного кострища. Поднимает голову, чтобы видеть меня. Я киваю и тут же ступор сковывает все мое тело. Я совсем забыла о том, что знает Гарри и я без понятия в курсе ли он, что книги из-за которой я сошла с ума, в буквальном смысле, больше нет. Надеюсь, он не спросит для чего или зачем я это делала, это было бы глупо. — К тебе кто-то приезжал? — Нет, я тут, чтобы побыть подальше от других, — Гарри щурится на солнце и надевает очки, чтобы солнце и снег не слепили его. Снова делает работу, но не выдерживает. — Даже Дэйв входит в это число? — спрашивает он и останавливает лопату, разгибается и смотрит на меня. — Тебя так волнует, что я была тут одна и жгла костёр? — я начинаю улыбаться, потому что кажется Гарри интересуют все подробности, он просто пока держит себя в руках, чтобы не вывалить все. Старается вести себя, как профи. — Это просто кажется мне странным, в доме есть камин, думал, этого будет достаточно. Зачем тебе одной жечь костер, даже когда компании нет, — он пожимает плечами, а я лишь повторяю его движение. Я обещаю сама себе, что не задам ему ни одного вопроса, ни про книгу, ни про его приезд, ни про его нахождение рядом со мной. Пусть он сам станет инициатором. Я решаю прогуляться вдоль берега, пока он очищает территорию от снега. Каждые двадцать шагов я останавливаюсь и поворачиваюсь, чтобы убедиться, что Гарри тут и это не мое воображение. Он действительно каждый мой поворот находится у домика и добросовестно чистит снег, также поглядывая в мою сторону. Это все кажется мне очень странным, Гарри будто знал всю ситуацию и решил появиться в тот момент, когда у меня в жизни появились проблемы. Будто бы они исчезали. Я усмехаюсь собственным мыслям и останавливаюсь, чтобы повернуться и идти обратно. Гарри почти закончил, стоит у террасы, отряхивая одежду от снега. Наблюдать за ним странно, сложно поверить, что он вообще тут. Сажусь на очищенные ступеньки и вытягиваю ноги, поднимаю голову, чтобы лучше его видеть. — Так, когда ты поедешь обратно? — Хочешь меня выгнать? — мне кажется, что он никогда так не осторожничал, как сейчас. Для меня это выглядит так неестественно. — Нет, просто интересуюсь. — А когда ты поедешь обратно? — спрашивает он. Вот это тупик. Я совсем забылась, ужасно не хочу ехать обратно, потому что не знаю что делать дальше. Поднимаю плечами. — Мне некуда ехать, — говорю я. Вот сейчас чувствую, что это действительно так. Ил- Марш не мой дом, он полон призраков прошлого моей семьи, которые не дадут мне покоя и нормальной жизни. — Я люблю этот дом, — начинает Гарри, оглядывает его и снова смотрит на меня, снимает очки, чтобы я могла видеть его глаза. Прекрасные, как были всегда, кажется, что они по-прежнему смотрят с теплом на меня ни чуточку не похолодев за все это время. — Всегда стараюсь провести тут время, когда приезжаю, так как кажется, что здесь я подпитываюсь. Поэтому, я надеялся, что ты не выгонишь меня отсюда. А ещё, я собираюсь подкупить тебя мятным шоколадом, который привез. — Я же не могу выгнать тебя из твоего дома, — начинаю я. — Хотя могла бы, твоя мама обещала мне полный покой. Но знаешь, ты подкупил меня шоколадом. Гарри смеётся и подаёт мне руку в перчатке, чтобы я встала с ледяной поверхности. Я хитро щурюсь и смотрю на него, пока мы поднимаемся по лестнице и входим в домик. — Ты помнишь про шоколад? — спрашиваю я. Для меня это не кажется случайностью. — Да, я запомнил. Остаток дня был очень странным. Гарри видимо старался не нарушать мое личное пространство и покой, а мне лишь оставалось наблюдать за ним пока он не видит. Я пыталась понять свои ощущения и эмоции, но мне все ещё не верилось, что он настоящий и что он находится со мной в одном помещении, да ещё в каком помещении. В этом домике мы всегда были счастливы, я всегда чувствовала безграничную любовь от Гарри к себе и в себе к нему. Здесь было наше пристанище и мне оно очень нравилось. Я не могла сосредоточиться на книге, поэтому подолгу зависала глядя в камин, когда не наблюдала за Гарри. Он практически весь день просидел за барный стулом в ноутбуке, но я чувствовала на себе его взгляд. Я почти уверена, что это Энн постаралась. Наверняка она слишком обеспокоилась моим видом и состоянием, поэтому не нашла ничего лучше, чем позвонить Гарри. Но мне льстит, что он прилетел, прилетел так быстро и почти не проведя времени с семьёй, направился ко мне. Я наблюдаю за его кистями, когда он печатает текст или берет стакан с водой, поправляет свои волосы, и вот, упс, мы пересекаемся взглядом. Я спешу его отвести, но замечаю, что в его глазах какая-то суматоха. Он будто много думает и не может сосредоточиться, вот почему он так часто просто постукивает по столешнице и задумчиво глядит в экран, почти как я. Краем глаза замечаю, что он улыбается. Я не чувствую какого-то напряжения, мне очень спокойно, даже после такого количества времени. Единственное, в моей голове тысячи вопросов, я не могу от них отделаться и они грызут меня изнутри. Я хочу задать их ему, но пока не могу и не знаю смогу ли. Меня это очень волнует, и я нервно дёргаю ногой потому что не знаю, что меня ждёт. Но появление Гарри тут кажется мне очень хорошим знаком, будто что-то должно измениться. Я чувствую это, только не подозреваю, что все изменения зависят только от меня. Когда становится слишком темно, Гарри встаёт и включает свет. Я и не заметила, что книга на моих ногах уже закрыта и я продолжительное количество времени просто просидела в своих мыслях. Гарри закрывает ноутбук и обходит кухонный островок. — Ты не стала вегетарианкой? — спрашивает он, оборачивается через плечо и открывает холодильник. — Нет, точно нет. — Отлично, значит я могу приготовить для нас стейки. Я всё-таки решаюсь подойти ближе и присесть на его прошлое место. Оказывается он накупил ещё продуктов и я позволяю себе шутку. — Ты здесь жить собрался? — спрашиваю я. — Хотел тебе угодить, и чтобы ты не выгнала, — пожимает плечами он. — А вообще, я удивлен, что ты такая молчунья. — Я стараюсь вести себя в рамках разумного, не слишком привыкать или наоборот, вести себя как дикарка, — отвечаю я. Это действительно так, прошлый его приезд дался мне очень тяжело, я долго приходила в себя и старалась учиться нормально дышать. — Хочешь расскажу как обстоят дела в Нью- Йорке и чем я занимаюсь? — спрашивает он. Приподнимает брови в ожидании моего ответа и выкладывает идеальные куски говядины на доску. Затем достает из холодильника пучок идеальной большой зелёной спаржи. Киваю, потому что это мое любимое. Я обожаю или обожала наши телефонные разговоры после его переезда. Он всегда с большим интересом рассказывал мне все, что его окружает и как обстоят дела, начиная тем, что он видит из окна своей квартирки, заканчивая тем, что он выписал своему пациенту. Я узнаю, что он по-прежнему живёт в своей последней квартирке. Прикупил вещей, чтобы сделать её уютнее, но у него все ещё не хватает свободного времени, так как он привык работать двойные смены и никогда не откажется от лишней работы. Он даже прикупил новую посуду и пару свечей. Еле держу себя в руках, чтобы не спросить для чего или для кого он их купил, но решаю, что тактичнее будет промолчать. Также он продолжает бегать, практически через день, ему это очень нравится и он чувствует себя в своей тарелке. Его перевели в другую больницу, где к нему больше не относятся как к стажеру. Там он на хорошем счету и у него уже есть парочка постоянных пациентов, которых он ведет. В этой больнице ему нравится намного больше чем в старой, но все же один друг со старого коллектива продолжает им быть. Он ездил в две конференции, одну посещал в Сан-Франциско, город ему очень понравился и он даже думал о переводе туда; вторая конференция была в Сиетле. По его словам город тоже неплохой и я смеюсь с того, что он так старательно ищет плюсы везде. Рассказывает парочку смешных историй происходящих с ним в стенах больницы и не только. Судя по всему, он все же старается больше проводить время за территории больницы. — Что у тебя? — резко завершает он свой рассказ. — Я не успела досдать и пересдать предметы для перевода в университет городка, ну и все, — быстро говорю я, спешу закончить эту тему, потому что чувствую стыд от того, что практически ничего не происходило в моей жизни. — И все? — спрашивает он, выкладывает на тарелки наш ужин и достает с верхних полок два бокала. — Здесь ничего не происходит, — тяну я. Гарри переносит тарелки и бокалы на обеденный стол, а я беру приборы и два стакана с водой. Он тушит основной свет, оставляя только настольные лампы и свет камина. — Все происходит или нет только по твоей воле, — спокойно говорит он. К моему удивлению он ставит свечи на стол и осторожно зажигает их. При теплом свете огня от камина и спокойном свете свечей я заново с огромным восхищением и любовью смотрю на Гарри. Не угасавшее чувство пугает меня, я так надеялась избавиться от него раз и навсегда, но оно снова и снова навещает меня. Он приглашает сесть меня за стол и задвигает за мной стул. — Будешь? — спрашивает он, кивая в сторону бутылки с вином. Коротко киваю и Гарри разливает немного по бокалам. Рассказывает, что ходил пару раз на дегустации в Нью-Йорке, но по-прежнему кроме крепкого алкоголя, типа виски, и вина пить больше ничего не может. Коктейльная карта тоже мимо. Вспоминает, как с тем самым другом, Сэмом, после дегустации отменного портвейна, напился текилой в баре напротив. — Я ничего не помню, хорошо, что дома проснулся. — А не в чужой кровати, — выскальзывает из моего рта, но я стараюсь обратить все это в шутку и Гарри тихонько посмеивается. Пробую его стейк и ни капли не жалею, что Гарри приехал сюда. Очень вкусно, я стараюсь не наседать и пользоваться ножом, но желание наколоть кусок мяса на вилку так велико. — Ари, ты можешь есть как захочешь, я не какой-то там фрик, который ударит тебя по рукам, если будешь есть неправильно, — говорит он. После этих слов, я стараюсь раскрепоститься и вести себя свободно, подгибаю ногу под себя. — А когда ты станешь собой? — спрашиваю я. Гарри делает пару глотков и отталкивается на спинку стула. — А разве я не я? — ухмыляется он. — Ты ведёшь себя скованно, будто боишься сделать лишний шаг, боишься слишком потревожить меня, — перечисляю я. Это действительно так, я это чувствую. — Мы с тобой давно не виделись, в прошлый мой приезд мы дали слабину и потом страдали. Я, если честно, не знаю, как мне себя вести, чтобы не перегнуть палку, понимаешь? — что он хочет этим сказать? Что у него есть чувства? Я пытаюсь правильно понять его слова, но из-за сказанного бешено бьётся сердце, которое оглушает меня и не дает мыслям прийти в порядок. — Я просто хочу, чтобы ты был Гарри, — выдавливаю я. Теперь я понимаю, что он осторожничает. Боится задавать интересующие его вопросы и вообще как-то задеть меня. Я знаю, что он хочет выведать все, но сам факт, что его собственные границы в чертогах его разума не дают ему сделать это, ставит меня в тупик. Неужели он боится только из-за того что он все ещё испытывает что-то?