Наследие

      Шатер медленно раскачивался, слегка приоткрывая маленький вход. Глубоко вдохнув, я пытаюсь успокоиться и вхожу внутрь. Тьма окутывает меня полностью, погружая в тишину. Тут не было даже маленького просвета. Тьма была настолько темной, что паника охватывала с новой силой. Медленно перебирая ногами, я стараюсь двигаться вперед, при этом успокаивая себя.       — Я знаю, что ты здесь, Грэг! Эти игры бессмысленны.       Дернувшись в сторону, я замираю лишь на мгновение и стараюсь прислушаться. Понятно дело, мужчина — оборотень, и прекрасно видит меня в темноте, что осложняет для меня задачу. Но я не намерен отступать и сдаваться, поэтому обязательно буду действовать.       — А я люблю наши игры, пташка. — Голос волка звенел в полупустом пространстве. — Они меня возбуждают.       Последнюю фразу оборотень прошептал мне на ухо, слегка касаясь его языком. Я резко развернулся в сторону, где ощутил его присутствие.       — Лэкуроса.       Темное пространство разорвалось от яркой вспышки света. А после я услышал смех, что разносился буквально везде в этом, казалось бы, небольшом помещении. Он словно играл со мной и получал от этого удовольствие. Когда магический свет вновь погас, все погрузилось во тьму. Но это было ненадолго. Вскоре откуда-то сверху начал пробиваться маленький луч света. Он был вначале не слишком ярким, но уже в следующую секунду света было достаточно, чтобы я видел все, что тут находится, и мог спокойно передвигаться.       Шатёр представляет собой ровный круг с высоким куполом, внутри которого размещается манеж и сидячие места для зрителей, расположенные амфитеатром. Зрительные места были все заняты. Я не видел четких очертаний людей, видел лишь их пристальные взгляды, они внимательно за мной следили. А я находился внутри манежа, будто был клоуном, на которого пришли посмотреть все эти зрители.       Манеж от зрительных мест отделялся довольно широким барьером, высота которого доходила мне практически до груди.       Ощутив шевеление позади себя, я дергаюсь в сторону, но получаю удар, от которого падаю пол. Зрительный зал взревел аплодисментами. Приподнявшись на локти, я смотрю на Грэга снизу вверх. Мужчина поднял руки, как победитель. Но больше такой возможности я ему не предоставлю.       — Далкерью.       Но волк дергается в сторону, отклоняясь от кипятка. Глаза мужчина горели огнем, а лицо начало преображаться и напоминало больше звериное, чем людское. Он двигался резко, стараясь ранить меня своими острыми, как бритва, когтями. Я извивался словно змея, то отклонялся в сторону, то отпрыгивал. Но и ежу понятно, что волк сильнее физически. Сделав еще один выпад, я дергаюсь в сторону, когда чувствую, как спина коснулась барьера.       Грэг больше не напоминал человека. Все его тело покрылось черной густой шерстью, на руках были острые когти, а изо рта торчали клыки. Его лицо тоже было трансформировано, но не полностью. Кожа была бугристой. Лицо стало шире и больше не напоминало человеческое.       — Чего ты добиваешься, Грэг? Ответь мне!       Мой крик пронзил тишину и заставил пространство вокруг звенеть. Мужчина остановился и, внимательно посмотрев на меня, начал преображаться в привычный для любого человека вид.       — Ты должен был догадаться с самого начала. Я всего лишь отвлекаю тебя, пока мой господин не подберется ближе к своей цели.       Его слова заставляют меня дернуться в сторону. Я понимаю, чего добивается мой враг. Его нужен Адам.       — Я не позволю этому случиться, — цежу я, дергаюсь в сторону, но резким движением волк останавливает меня.       — Ты должен выбрать, — молвит мужчина, — или ты умрешь, или они все.       Я вздрагиваю и бегу прочь. Волк больше не стал догонять меня, что уже было удивительно.       — Имэтимекро.       Вокруг нас всё заискрилось и начало меняться. Заклинание очень резко выдернуло меня из пространства и перенесло в промежуточный мир. Эта грань миров всегда пугала, но я обычно был на машине, а тут пешком. Легкий туман, окутавший все вокруг, наводил ужас и панику. Небо было невозможно рассмотреть из-за какого-то пограничного состояния. А вот и мертвецы у дороги. Они словно ждали, что им помогут выбраться отсюда. Сжав руки в кулаки, я закрываю глаза. На мгновение тьма сгущается сильнее, но после начинает бить яркий свет. Запах родного пространства окутал меня. Я был дома. Вот только все тут было по-другому. Перевернутая мебель. Много сломанных предметов. Кровь на паркете и стенах. Все это наводило на печальные мысли.       — Картер.       Я услышал дрожащий голос матери и развернулся. Тело женщины было покрыто ранами и ссадинами, которые кровоточили. Она стояла в дверном проеме, слегка на него оперевшись.       — Мама! — закричал я, дернувшись к ней.       Мне казалось, я достиг ее быстро, очень быстро. Но рана на груди была смертельная, и она просто рухнула в мои объятья, повалив меня на пол.       — Мамочка, — шептал я, — постарайся исцелиться. Ты же можешь!       — Поздно, уже очень поздно. Но я не о чем не жалею, — молвила женщина, смотря мне прямо в лицо.       — Мама...       — Адам наверху. Иди... Ты знаешь, что нужно делать и где его найти.       — Я знаю.       Глаза моей матери потухли. Она отдала за меня жизнь. Они все ее отдали. Положив тело женщины на пол, я быстро двигаюсь наверх, к Адаму. Парень нашелся в моей комнате, он был тоже ранен, но продолжал что-то искать, и, кажется, я даже знаю, что.       — Адам, — молвлю я, заставляя парня смотреть на меня.       — Боже, ты вернулся.       Адам обнял меня, слегка касаясь моих губ своими. Я смотрел в любимые глаза и просто тонул в них. Мне не хочется терять его. Терять их всех, и я лучше умру сам, чем позволю им умереть.       — Я тут.       — Нам надо идти.       — Возьми из тумбочки пакетик с травами, он может нам пригодиться.       Молодой колдун дергается в сторону, а я отступаю назад — за пределы комнаты. Медленно проведя рукой по пространству, я заставляю барьер вырасти. Слезы жгут кожу, но он не должен пострадать. Так будет лучше. Довиньё разворачивается ко мне и, кажется, догадывается, что я сделал. Все было так же, как в день того страшного пожара, что разлучил нас.       — Нет, Картер. Не смей! — кричит Адам, стараясь прорваться сквозь барьер, стуча по нему кулаками.       — Прости, Адам. — Слезы побежали по щекам. — Но я не могу тебя потерять. Когда все кончится, барьер сам падет. Ты же знаешь.       — Его разрушит только твоя смерть, — цедит Довиньё, но вдруг осознает, что я имел в виду. — Нет, слышишь, не смей. Я не могу потерять тебя вновь. Не могу, слышишь! Не оставляй меня одного вновь.       — А я не могу подвергать вас всех смертельной опасности. Ваши жизни ценней, чем моя. Мы встретимся вновь, я тебе обещаю. В мире, где моим родным не грозит смерть.       Я провожу по барьеру рукой, стараясь свыкнуться с мыслью, что эта может быть наша последняя встреча в этой жизни. Но я не боюсь умереть, ведь знаю, что все будут живы.       — Нет, нет. Картер!       — Я люблю тебя.       Я выхожу прочь из комнаты, наложив еще и печать на дверь. Лишь моя смерть разрушит печать. Я знаю, сегодня все кончится. Сегодня вместе с моей смертью умрет истинное зло. Как и гласило пророчество.       — Призыв мой услышь. Ты дверь растворишь... — Я медленно спускался по лестнице, прикасаясь к стене рукой. — ...Пространство разбив. Меня перенеси. Туда, где он. Туда, где зло.       Пространство вновь изменилось, являя мне крышу какого-то здания. Мужчина стоял практически у самого края и смотрел куда-то вниз. Он словно пытался осмыслить что-то очень важное.       — Я не думал, что ты так быстро меня найдешь, — молвит он, слегка разворачиваясь ко мне.       — Сегодня все закончится. Пророчество исполнится, и мы оба умрем.       Мужчина развернулся ко мне и медленно зашагал в мою сторону.       — Ты думаешь, так оно будет? Мы не прожили счастливую жизнь со своим любимым, значит, вернемся. И все повторится вновь. Мы снова сойдемся в битве за право быть первым и единственным представителем нашего рода.       — Я убью нас обоих. Мы оба умрем и не сможем вернуться вновь.       — Какой ты самонадеянный, — усмехнувшись, колдун сделал небольшой выпад вперед, и яркий шар, мерцая, вырвался наружу.       Я сумел уклониться от магического оружия. Дернувшись вперед, хватаю свое другое воплощение за плечи.       — Я верю. И всегда буду верить. Но лучше забыть, чем продолжать причинять боль.       — Что?       Мой собеседник не понимал моих слов, да это было и не нужно.       Резко достав из кармана пакетик с порошком веристовика, я вздергиваю его, заставив пыль лететь в лицо моего противника. Мужчина закашлял и, откинув меня в сторону, начал метаться из стороны в сторону.       — Что ты сделал? Что ты сделал? Что? — кричал колдун, хватаясь за голову.       — Это порошок веристовика. Надеюсь, тебе не нужно объяснять, что это значит.       Я полностью выпрямился, устойчиво становясь на ноги. Внутри меня самого рождались мелкие дыры. Пыль этого растения начала проникать и в мою душу, медленно стирая в памяти произошедшие события. Вздрогнув, я дергаю головой, когда чувствую мертвую хватку на своем плече.       — Если ты думаешь, что я позволю тебе жить, то глубоко ошибаешься. Ты умрешь вместе со мной.       Колдун тянет меня вслед за собой, и я чувствую этот легкий полет. Удар о каменную мостовую у небольшого моста принес море невыносимой боли и крови. Я медленно повернул голову в сторону мужчины и встретился со взглядом его мертвых глаз. Он не вспомнит того, что должно быть, и того, что было. История больше не повторится.       Я чувствовал, как жизнь ускользает от меня. Но образ Адама, его улыбка заставляли меня цепляться за жизнь. Вначале адская боль, и больше ничего. Через какое-то время приходит легкое осознание, что я лежу в луже собственной крови. Боли практически не было, может, я просто перестал о ней думать. Белый снег медленно кружился вокруг, стараясь застелить собой окрашенный в красный асфальт. Жизнь странная штука, но она самое ценное, что у нас есть. Умереть за любимых и знать, что отныне они в безопасности — вот что самое главное для меня…

***

      По ночам мне снится он. Человек, что ждет меня у дороги, протягивая мне руку. Лица его я не видел четко, оно было закрыто сильным ливнем. Но моя душа рвалась к нему, словно он был всем, что у меня было. Так повторялось каждую ночь с тех самых пор, как мне исполнилось четырнадцать. Я старался не думать о нем, но сны повторялись. Новых деталей не было, лишь он, дорога и дождь, что нас разделяет.       С родителями я не был откровенен, да и они как-то не спешили лезть в мою душу. С тринадцати лет мы перестали быть семьей. Мои родители развелись и завели себе новые семьи. А я так и остался один. Если бы не бабушка, которая забрала меня к себе, возможно, мне пришлось бы учиться в закрытом пансионе, где можно жить. Но даже рядом с любящим человеком я всегда чувствовал, что должен уехать. И вот, когда мне исполнилось девятнадцать лет, я решаю уехать. Пусть ненадолго, но все же.       Родители не особо интересовались моей жизнью и с каждым годом становились все дальше от меня. Конечно, в какой-то мере это не могло не расстраивать меня, ведь любой ребенок хочет быть любимым.       — Все будет хорошо, ба, — молвлю я, целую старушку в лоб.       — Бобби, ты такой ребенок, — шепчет женщина, но остановить меня не пытается, знает, что это бесполезно. — Ты мне звони. Не заставляй волноваться.       — Заметано.       Прихватив с собой накопленные деньги и кое-что из вещей, я решаю попутешествовать и, может, хоть немного прийти в себя. Может, мне захотелось уехать туда, где меня никто не знает? Это уже было неважно. Решение принято и отступать я был не намерен.       Двигаться все время вперед без карты и навигатора оказалось занятно. Каждая трасса или маленький городок на моем пути были неповторимы. В каждом месте я находил что-то занятное и обязательно это запечатлевал на свой смартфон, отправляя потом фото на фейсбук. Впереди было столько всего интересного... Вот и сейчас я проезжаю вывеску с новым городом. «Добро пожаловать в Данхил» — гласила красивая вывеска. Но отчего-то сворачивать именно в этот городишко мне не хотелось. Поэтому я не нашел ничего лучше, чем поехать просто прямо. Наткнувшись на заправку, я решаю покормить мою малышку, да и себе купить перекусить.       Выпрыгнув из тачки, я вставляю шланг и иду в магазинчик, где, собственно говоря, рассчитаюсь за бензин и куплю себе еды. Подходя ближе к входной двери, я резко замер. Меня обдал промозглый ветерок, заставляя поежиться. Сегодня на небе было слишком много черных туч, и это огорчало. Мне не очень-то хотелось ехать по трассе в ливень, а останавливаться в мотеле слишком дорого. Я не мог позволить себе такой ночлег.       Зайдя внутрь магазинчика, я поприветствовал продавца и, схватив корзинку, побрел внутрь магазина. Закидывая в корзину только не скоропортящиеся товары, я замечаю пристальный взгляд напротив. Резко подняв свой взгляд, я натыкаюсь на зеленые глаза, что рассматривали меня с неподдельным интересом. Полки в этом магазине были низкие, и поэтому это удавалось легко сделать.       Мужчина был взрослый, статный. Ни одного седого волоса на его голове мной не было обнаружено. На вид ему было как моему отцу — лет сорок. Но выглядел он определенно лучше, чем мой родитель. Его взгляд скользнул на мои запястья, словно стараясь там что-то найти.       Этот мужчина одарил меня странным взглядом, что вызвал непонятную дрожь внутри. Он рассматривал меня ненавязчиво, но при этом как-то слишком откровенно. Злобно рыкнув, я кидаю деньги за бензин и иду к своей машине.       Мужчина следует за мной и подходит к своей машине, что была припаркована рядом с моей. Но при этом он не отрывает от меня взгляда.       — Вы меня преследуете? — зло шиплю я.       — Отчего же такие мысли, молодой человек? — молвит мужчина и тут же добавляет: — Мы же на заправке.       — Мы раньше не встречались? — стыдливо спрашиваю я, отводя взгляд в сторону.       — Я не исключаю такого варианта, — улыбается мой собеседник, — меня Адам зовут.       — Меня Бобби. Простите, мне уже пора.       — Конечно. Не смею задерживать.       Я сажусь в машину и медленно уезжаю, смотря в зеркало заднего вида. Этот странный мужчина провожал мою машину взглядом. Как только я вновь выехал на трассу, пошел сильный ливень. Я чувствовал, как сердце тянет меня обратно к тому мужчине. Мне хочется все выяснить. Хочется понять, откуда те странные чувства, что он мне знаком. Но было так стыдно, что я делать этого не стал и продолжал ехать дальше.       Посмотрев в зеркало заднего вида, я вижу ту самую машину, что принадлежит тому странному типу. Она ненавязчиво следовала за мной.       Остановившись у обочины, я выхожу наружу. Ливень мгновенно мочит мою одежду. Но это отчего-то сейчас неважно. Я вижу, как тот человек тоже паркуется и выходит из машины. Он стоит у дороги, и его лицо скрывает ливень. Он вновь ждет меня. Ждет моих действий, но при этом ни на что не надеется. Меня пробила крупная дрожь. Это он. Мужчина из моего сна. Он реальный. Внутри появляется какое-то странное чувство. Чувство, что я больше не одинок.       Каждый из нас делает по одному маленькому шагу, пока вдруг в память, как ком, не сваливается все что было. Я вижу поля и его. Прекрасный запах его тела окутывает меня. А после я вижу трассу и наш поцелуй. Он намного моложе, чем сейчас, но при этом кажется вполне осознанным. Его резкий крик разрывает тишину моего сознания. «Нет. Нет. Картер!» Его слезы причиняют мне боль, и я, наконец, все вспоминаю, даже свою собственную смерть.       Дернувшись вперед, я срываюсь на бег. А Адам просто ловит меня и сжимает в своих объятьях.       — Я вернулся к тебе, Адам, — молвлю я, целуя столь желанные губы.       Он повзрослел, но все такой же, как и прежде. Казалось, между нами не просто года и опыт, которого он набрался, пока меня не было — между нами была моя смерть. Я медленно провел рукой по его лицу.       — Вернулся. Только посмотри на меня. Я тебе в отцы гожусь. Прошло двадцать лет, Картер. Теперь ты юный мальчишка, а я взрослый мужчина, старик. Мне уже тридцать девять, а тебе? Сколько тебе лет? — шептал Адам, сминая мягкие губы поцелуем.       — Девятнадцать. Но разве это имеет сейчас значение? Я рядом с тобой, и в этом мире никто из моих родных не умирает. Я ведь прав?       — Прав. Ты всегда прав.       Адам несет меня в свою машину и, усадив на заднее сидение, начинает раздевать. Мое тело горит в тех участках, которых он касается. Стон вожделения вырывается из моей груди, и, слегка вздрогнув, я рукой накрываю его ширинку, где ощущаю здоровый бугорок.       Адам расстегивает ширинку моих джинсов и, взяв мой член в руку, начинает мастурбировать. Приятный и такой забытый жар разливается по моему телу. Я кончаю громко и бурно, залив своей спермой свой собственный живот и руки моего мужчины.       — Войди в меня, — шепчу я, лаская руками его волосы.       — Нет, пока рано, я могу причинить тебе боль, а не хочу.       Адам прижимает меня к своей груди, заставив полностью на него лечь. Сердце колдуна билось очень быстро, и я знал, что мое присутствие заставляет его так бешено стучать.       — Давай уедем, — молвлю я, перебирая пальцы мужчины в своей руке.       — Куда?       — Далеко в лес. Туда, где нас никто не знает. Туда, где мы начнем все заново. Купим домик у озера, будем жить вместе, как и хотели раньше.       — Такой дом уже есть, и он ждет тебя. Ждет, когда ты, наконец, переступишь его порог!       — Я люблю тебя больше всего на свете, — шепчу я, накрывая губы Адама своими.       Наши сплетенные руки были подтверждением, что теперь в этой истории будет счастливый конец. Теперь нас никто не сможет разлучить. Никто и никогда.