Ooo 1, 2, 3, 4 fire’s in your eyes Ооо 1, 2, 3, 4 огонь в твоих глазах, And this chaos, it defies imagination И этот хаос, не поддающийся воображению. Ooo 5, 6, 7, minus 9 lives Ооо 5, 6, 7, минус 9 жизней, You’ve arrived at panic station Ты прибыла на станцию паники. (Muse — Panic station)
Коробок спичек, бутылка спирта и приют «Чирсэтс» загорелся красочнее рождественской елки в канун праздника. Огненные языки играли на стенах здания, пламя взбиралось все выше по крыше, пытаясь достать до неба. Как адская музыка играло переплетение звуков в сочетании с огненным скрипом. Девочка заткнула уши руками, пронзительный крик воспитательниц, казалось, выворачивает наизнанку, верхний ярус здания с грохотом обвалился вниз, оставив под собой десяток бедняжек. Дым большим серым облаком валил из разбитых окон, откуда пытались выбраться дети, но бесполезно. Многие задохнулись, остальные застряли в четырех стенах своей комнаты. Пожарная машина. Ее не должны заметить. Анна сделала шаг назад, укрывшись в листве деревьев, но это не спасло ее от взгляда воспитательницы. Женщина, выбравшись из огня, в первую очередь осмотрелась в поисках пожарных, но вместо этого заметила одну из учениц. Она растерянно смотрела на горящим пламенем приют, догадываясь кому достанется в первую очередь.***
Сквозь черное облако дыма в комнату почти не попадал свет, редкие лучи проникали в комнату тонкими полосками, как сквозь жалюзи. Пожарные обыскали комнату Анны, но не нашли в нем ничего подозрительного, что могло вызвать пожар. Игрушечная кукла почернела и покрылась тонким слоем пепла, ткань занавесок сгорела, от стен почти ничего не осталось. Команда старалась двигаться аккуратно, чтобы не провалиться вниз, доски скрипели, в некоторых местах уже зияюли дыры, открывая вид на нижний этаж. — Никаких улик, мэм, — доказать причастность девушки к поджогу не удалось, потому ее вместе с другими девочками перевели в другой детский дом, находящийся в Филадельфии. Здесь к ней относились еще хуже, чем в старом приюте. Слава о ее поступке разлетелась по всему штату, и хотя вина была не доказана, они верили, что убийство детей лежит на ней, и открыто признавались девочке, что терпеть ее не могут, тыкали пальцем, выражались непристойными выражениями. Фрик. Чокнутая. Стерва. «- Эта тварь подлила мне краску в шампунь, понимаешь? Мне пришлось их отмывать полчаса, пока она окончательно не впиталась. — Это еще что, она натащила тараканов под подушку, блин, я как истеричка кричала на весь дом, когда во сне они залезли мне на лицо…» — подслушивать неправильно, некрасиво, такого воспитательница не позволила бы, а кто ее слушает? Лучше бы беспокоилась о том, какие выражения употребляют пятнадцатилетние девочки. Рассчитывала на дружеские отношения? Даже задумываться о них не стоило. Бессмысленно. Огромный крест стоит также на пункте «Найти семью» и «Счастливое будущее» в ее списке несбыточных желаний. Жизнь расчертила перед ней свои правила, установила законы на том, быть ей счастливой или сгнить в этом детдоме вместе с остальными сиротами.***
Утро. Уборка постелей, завтрак, прогулка, затем тихий час всем детям до пятнадцати лет. Как назло! Обняв покрепче мягкую подушку, девушка пыталась заснуть, но все никак не получалось. То ли из-за яркого солнца, слепившего глаза, то ли из-за осознания своего ничтожества в этом доме, но спать решительно не хотелось. Анна встала с кровати и подошла к окну. Тонкие тканевые занавески бесполезны против жаркого, душного лета Филадельфии. Решетки на окнах сняли, прыгнешь, умрешь, не прыгнешь… Маленькая детская площадка для малышей расположилась под самым солнцем, но на ней почти никто не играл. Все потому, что воспитательницам было не до детей, контролировать их стоило больших усилий. Беседка под домом, в которой директриса принимала посетителей летом и весной. Обычно там бывало пусто, но сейчас на крашеной белой скамеечке сидели мужчина с женщиной. Молодая супружеская пара. Вероятно, ищут ребенка, от того, что своего нет. Типичная ситуация для посетителей детского приюта. — Они хотят девочку, — шептались между собою дети, перейдя из спален в гостиную. Каждая девочка переоделась в лучшее свое платьице, надела ожерелья, которые дарили благотворительные фонды на Рождество. Старшеклассницы же заперлись в своих комнатах, так как шанс стать частью приемной семьи слишком мал. Что говорить о мальчишках, которые еще больше приуныли, узнав, что выбирают девочку. — Вот эта, — молоденькая брюнетка, вытянув руку вперед, указала на Анну. — И это не обсуждается, Эрни. Пара прошла в общий зал, куда собрали всех девочек младше шестнадцати. Несколько диванов в центре, большой книжный шкаф, одиноко стоящий в углу комнаты и десяток стульев у окна. Привычный для детей интерьер: облупленная серая краска на стенах, сгнившие паркетные доски, разрисованные фломастерами книги на полках. Сквозь пыльные окна в комнату проникал тусклый свет, не такой как в спальнях, где дети сами следили за чистотой, бледный лучик доставал только до стульев, остальная часть комнаты оставалась в тени. Самых маленьких девочек воспитательницы усадили на жесткий потрепанный диван с вылезающими из-под сидения пружинами. Анна и еще несколько девушек стояли у окна, следя за тем, как уборщик подметает засохшие листья в саду. — Анна? — переспросила директриса, растерянно глядя на бедную замухрышку. — Не думаю… — Мы уже решили, миссис Доннован, оформляйте документы, — подтвердил мужчина, обняв жену одной рукой. Сквозь темные очки невозможно было понять, куда он смотрит: на симпатичную воспитательницу или на директрису. Это только рассмешило Анну, которая обернулась на свое имя. Какая-то девочка помладше недовольно хлопнула себя по коленкам и тут же вскочила с дивана. — Почему? — вскрикнула она и выбежала из зала со слезами. Потом это повторилось только с другой девочкой. Та сдернула с шеи ожерелье, которым сильно дорожила. Маленькие розовые бусинки со звоном покатились по полу. Никто не шелохнулся, чтобы их поднять, боялись запачкать единственное приличное платье… Анну это просто не волновало. Директриса приюта долго отговаривала семью, все из-за психического расстройства сиротки, но семья качала головой, повторяя, что они хотят именно Анну. Женщина лишь пожала плечами и велела воспитательнице привести девочку. — Анна, эти люди хотят забрать тебя, — добро улыбнулась миссис Доннован, представляя девушку молодой супружеской паре, — собирай вещи, малышка. Она всегда так делала, чтобы показать себя с лучшей стороны, лживая улыбка, мягкий голос, на который только способна была женщина, постоянно выкрикивающая неприличные фразы в адрес детей. В тот момент глаза Анны засветились надеждой, радость ярким лучом скользнула по серой радужке глаз, засветилась в детской улыбке. Сердечко трепетало от счастья, появился шанс на настоящую жизнь. Она не знала, что все это ловушка, ловкий трюк агентов одной из самых опаснейших организаций на планете, она всего лишь мушка, попавшая в паутину паука. Девушка тут же побежала в комнату, чтобы собрать вещи. Книги, сохранившиеся от нападения малышей, несколько платьев, блокнот, подаренный родителями, и пара туфлей. Все это она уложила в маленький чемодан, даже немного расстроившись, что он наполовину пуст. — Прощай, — помахала рукой мисс Доннован, в глубине души радуясь избавлению от психически неуравновешенной девицы. Стоило машине отъехать от дома, как лицо женщины, сидевшей рядом, переменилось. Одним резким движением руки она сдернула парик с головы, расстегнула плотный серый пиджак и откинулась на спинку кресла. Мужчина же развязал туго завязанный галстук, затем солнечные очки, при этом переглядываясь с брюнеткой. — Добро пожаловать в ГИДР-у, дорогая!