Ближе, чем...

Солнце еще не поднялось в зенит, поэтому на террасе в тени навеса было более, чем комфортно. С озера дул легкий ветерок, освежая обещающий быть знойным день. Рэтчет почти задремал в уютном подвесном кресле, когда свет заслонила чья-то широкая фигура, тихо поинтересовавшись, чтобы не разбудить в случае чего: — Хочешь пирожное? Я купил. Медик вздохнул и приоткрыл один глаз: — Хватит меня закармливать, я набрал уже полтора кило за то время, что мы здесь живем. — Полтора кило за четыре месяца! — Айронхайд закатил глаза. — Твои коллеги-диетологи уже падают в обморок от того, что ты наконец начал нормально выглядеть? — Эй! — возмутился Рэтчет, окончательно просыпаясь. — То есть, по-твоему, до этого я выглядел плохо? — Ну, если свои вечные мешки под глазами, торчащие ребра и проблемы с нервами ты называешь «плохо», то да, было плохо, сейчас хотя бы есть за что обнять и не удариться о кость, — фыркнул Хайд. Рэтчет хотел обидеться, но как-то не получалось. И вопрос, что было более весомой причиной: то, что на правду не обижаются, или то, что очень глупо обижаться на человека, который прождал тебя практически до старости и любит таким, какой есть, со всеми ошибками, сомнениями и заморочками. — Ладно, пока ты хочешь меня обнимать, я готов повременить с паникой. — Если обмен приветствиями окончен, расскажешь, почему ты на взводе? — Айронхайд поставил пирожные на небольшой столик и присел на него же. Предмет мебели жалобно скрипнул, но выдержал. Рэтчет вздохнул и потер виски. — Так заметно? — Утром, когда я уезжал в город, ты спал и был спокойнее младенца. Так что случилось? — Бывшая жена хочет отсудить у меня половину моей квартиры. — Вы же в разводе, разве это возможно? — спросил Хайд. Сложно было сказать, было ли в его вопросе больше недоверия или презрения. — Мы не живем вместе, но официально не разведены, мне все как-то недосуг было, но, видимо, она нашла мне замену и хочет оформить брак официально, а ей если припрет — она и мертвого достанет. Уже звонила. — Лучше бы тебе снова из больницы звонили, — проворчал Айронхайд, который больше месяца с этими звонками боролся, как с самым большим злом. Рэтчет работал-работал-работал, всю жизнь работал, и, даже выйдя на пенсию, продолжил по инерции работать. И когда они в очередной раз поругались за выходной, который Рэтчу перенесли, а он согласился, Айронхайд в пылу ссоры задал ему один очень важный вопрос: что он успел для себя в этой жизни? Рэтчет тогда споткнулся на полуслове и день с ним не разговаривал. Хайд, в общем, и не был против, зная, что партнеру надо время на то, чтобы подумать, поэтому весь следующий день он наблюдал, как безотказная рабочая лошадка переоценивает ценности и смотрит на все под другим углом. Под тем, где помимо работы в жизни существовал еще он сам и его близкий человек. Победило, в итоге, последнее. Разумеется, на осознание, принятие решения и улаживание всех формальностей потребовалось время, но они оказались там, где они есть сейчас: Рэтчет уволился, они купили небольшой домик у озера недалеко от города, и с весны наслаждались жизнью и друг другом. — Из больницы тоже звонили, — признался Рэтчет. — Снова просят вернуться. Айронхайд вздохнул. Сегодняшний день был прямой иллюстрацией поговорок «бойтесь своих желаний» и «беда не приходит одна». Он всего лишь выехал в город на пару часов, чтобы купить свежего хлеба и чего-нибудь вкусного к завтраку, а вот уже снова надо бороться с ветряными мельницами, которые, казалось, никогда не перестанут вращаться. Хайд пообещал, что больше не будет пытаться сократить до нуля оставшиеся ему годы, и на контракты в горячие точки больше не ездил, но живя тихой мирной пенсионерской жизнью он не мог расслабиться. На базе обычно можно было пусть относительно, но ослабить бдительность, а здесь он чувствовал постоянное напряжение, боясь попеременно, что Рэтчет передумает, вернется на свою бесконечную работу или уйдет от него. Конечно, у них все было хорошо настолько, насколько вообще могло быть, но Айрон не мог отделаться от ощущения необходимости то и дело воевать за свое счастье, отбивая его у посторонних и удерживая рядом с собой. — Ты пишешь им статьи и проводишь семинары раз в месяц… — начал Хайд уже набившую оскомину речь. — Я сказал, что не вернусь, — прервал его Рэтчет. — Что? — Айронхайду показалось, что он ослышался. Не могло быть все настолько просто. Обычно врач сомневался, задумывался о возвращении хотя бы на одну десятую ставки, и они заходили на привычный круг обмена мнениями и аргументами «за» и «против». — Я сказал, что не вернусь на работу, — повторил Рэтч, — и максимум, который я могу — это почитывать чужие статьи и быть рецензентом. Иногда. Под настроение. — И никаких заверений, что тебе скучно и без тебя все рухнет? — уточнил Хайд. — Ты точно в порядке? — Я в порядке, — серьезно ответил врач, — и наконец-то начал осознавать всю прелесть того, что имею. У меня есть ты, потрясающий дом, возможность в любой момент сесть в машину и уехать куда-нибудь в путешествие или просто в санаторий. Я всю жизнь работал, у меня жирный нерастраченный счет в банке и престарелый любовник с неуемным либидо, куда мне еще работу? Я уже не мальчик, не справляюсь. — За престарелого ты мне еще ответишь, — хохотнул Айронхайд, расслабляясь, — но мне льстит, что ты все же хочешь, чтобы тебя имел я, а не работа. — Работой я уже пресытился, а вот на тебя еще есть планы, — ухмыльнулся врач, пристально осматривая собеседника. Хайд довольно хмыкнул, но не удержался от комментария: — Вы посмотрите на него, это точно тот человек, который полгода назад стеснялся поцелуев и боялся одного слова «секс»? — Не начинай, — Рэтчет закатил глаза и выбрался из кресла, целуя партнера, чтобы прекратить спор. — Что ты там говорил о пирожных? *** Проул взял трубку, не глядя, параллельно дописывая очередной отчет. С приходом лета работы стало больше обычного: несчастные случаи, суициды, насилие, ограбления. Оно, конечно, было понятно: в пуховике сильно от полиции не побегаешь, а тут еще и солнышко голову напечет, дурных мыслей прибавится, но работать от этого легче не становилось. Кейд не вылезал с патрулей и вызовов, Проул закапывался под горой бумаг. — Проул, слушаю. — Сильно занят? — Рэтчет? Для тебя всегда свободен так же, как и ты был для меня. — О, какие признания, значит, ты не в постели со своим парнем, мне повезло. Следователь усмехнулся в трубку. — Он бы понял. Ты нас обоих слишком часто вытаскивал. Как дела? — Почти идеально, — поделился Рэтчет, и в голосе отчетливо проступило удовлетворение, — дом отличный, Хайд делает все, чтобы я был порядочным пенсионером, но не покрывался при этом мхом. — Звучит прекрасно, — признался Проул, — почему тогда «почти идеально»? — Потому и звоню. Моя бывшая жена решила взяться за официальный развод и хочет отсудить у меня половину квартиры. Так что мне нужен адвокат. Как вытащить пулю из человека я знаю, а вот юридические нюансы — не моя сфера. Подумал, может, ты посоветуешь, к кому обратиться. — Это совместно нажитое имущество? — уточнил Проул, листая записную книжку. — Нет, я купил квартиру до свадьбы, но небольшая часть была в кредит, несколько раз взносы платила жена. — М-да, был бы у вас брачный договор… — полицейский потер висок. — Он есть, — внезапно отозвался Рэтчет. — И ни слова о том, почему я его составлял, когда женился. Хайд все утро мне этим тыкает и язвит про большую расчетливую любовь. — Ладно, пришлю тебе номер одного парня, поможет тебе с женой договориться. С брачным договором это будет простое дело, — Проул на секунду задумался. — Айрон не ревнует, что ты ему о жене не сказал? — Он знал мою жену еще со времен университета и не переносил ее за то, что я выбрал ее, а не его, так что поводом больше, поводом меньше… Не особо пыхтел, я сам удивился, как спокойно он отреагировал, — признался Рэтч. — М-да, повезло тебе. Мой Кейд бы полыхал синим пламенем, — прикинул Проул. — Как он там, кстати? — поинтересовался врач. — Не дурит? — Нет, после той истории с Мастером как-то успокоился. Даже занялся здоровьем, исправно пьет таблетки, и больше его не тянет на подвиги или сравнения, а если тянет, он говорит об этом, и, как правило, все решается в пределах нашей кровати. Возможно просто с возрастом поумнел, а может, тоже устал от этих сумасшедших качелей, сколько можно-то. Рэтчет скептично хмыкнул. — Хорошо бы так. Он у тебя всегда был неплохой, но дурной маленько. — Хватит оскорблять моего парня, — Проул вроде звучал строго, но явно улыбался. — Да это был камень в твой огород вообще-то, — хохотнул Рэтчет. — Приезжайте в гости на выходных, у нас тут озеро и тишина. — Обязательно, — пообещал следователь, а потом добавил, — вот честно, никогда не думал, что ты остепенишься, бросишь работу и уедешь жить в глушь. — Я тоже, — признался Рэтч, — но ни о чем не жалею. У меня за четыре месяца жизни в глуши с Хайдом приятных событий, не связанных с работой, уже набралось больше, чем за последние двадцать лет жизни. — Рад за вас, — искренне улыбнулся Проул. — И удачи с разводом. — Разведемся уж как-нибудь с твоей помощью, — ворчливо усмехнулся Рэтч. — Если что — черт с ней с квартирой. — Всегда восхищался широтой твоей души, — хмыкнул следователь, — если тебя на щедрость потянуло, то на следующей неделе мы будем у вас и ты угощаешь. — Идет. Отпразднуем мой развод, — пообещал Рэтчет и положил трубку. Проул отправил номер адвоката и усмехнулся, глядя на мобильный. Они были знакомы с Рэтчем уже очень много лет, и полицейский вряд ли мог бы вспомнить, когда в последний раз врач так легко и так много шутил. Казалось бы, ничего особенного, но для Проула это все было словно огромная неоновая вывеска, которая ярко демонстрировала, что Рэтчет успокоился, вышел из своего депрессивно-коматозного рабочего состояния, доволен тем, что имеет, и хочет познать другую сторону жизни, начав, наконец, жить в свое удовольствие. Подумав пару секунд, полицейский нажал быстрый вызов. — Слушаю, — холодно отозвалась трубка деловым тоном, обозначая, что владелец телефона занят настолько, что даже не посмотрел, кто звонит. — На выходных поедем к Рэтчу и Хайду, не бери дополнительные смены, — попросил следователь. — Проул, — мгновенно оттаял Кейд, узнав партнера, — конечно, договорились. — Увидимся вечером, я не видел тебя в нашей постели уже два дня. — Я тоже скучаю, — вздохнул патрульный, а потом в голосе послышались игривые нотки, — обещаю компенсировать каждый час ожидания. — Компенсацию за эти часы я тоже потребую, так и знай, — Проул отключился, возвращаясь к отчетам, но в груди потеплело. Возможно, в этой жизни действительно все могло быть хорошо хотя бы какое-то время. После всего пережитого они это однозначно заслужили. *** Все оказалось не так страшно, как боялся Рэтчет, но все же более муторно, чем ему хотелось бы. Они не виделись с женой уже лет десять, и в отличие от него, Арси, казалось, совсем не постарела. Выглядела она эффектно и хватку с возрастом не потеряла. Впрочем, как ей быстро объяснили, одной настойчивости не было достаточно для того, чтобы оспаривать брачный договор, подписанный ей самой. Расторжение в одностороннем порядке тоже не предусматривалось. В качестве решения Рэтчет предложил компенсировать те самые взносы кредита просто чтобы разойтись без обид и со взаимным уважением. Арси, разумеется, гордо вздернула нос, но Рэтч знал, что вся эта демонстрация продлится минуты три, максимум — пять. Горделивых замашек жены хватило на полторы. Встречи в присутствии двух адвокатов можно было не считать за полноценное общение, но сейчас, ожидая возможности подписать все бумаги в ЗАГСе, глупо было стоять молча и делать вид, что незнакомы друг с другом. Арси приехала одна, Рэтчета привез Хайд, не пожелавший отпускать его одного. Как врач ни допытывался, причины такого мазохистского желания выяснить не смог. Айрон отмалчивался, на ревность думать было глупо, а больше в голову ничего не приходило. — И вы теперь… вместе? — как-то неловко поинтересовалась уже почти бывшая жена. — Да, — кивнул Рэтчет, — лучше поздно, чем никогда. — Надеюсь, ты не ждешь извинений за потраченные совместно годы, — хмыкнула Арси. — Ничуть, — спокойно ответил Рэтч. — Мы не подошли друг другу и поздно это поняли. Как вышло, так вышло, жизнь назад уже не отмотаешь. — А жаль, — заметил Хайд, до этого молчавший и смотревший в другую сторону. Ответить Рэтчет не успел: их позвали подписывать бумаги. Глядя, как вслед за Арси выводит свой витиеватый автограф врач, Айронхайд внезапно спросил: — Раз уж мы все равно в ЗАГСе, Рэтч, ты выйдешь за меня? Я-то точно буду тебя любить, пока смерть не разлучит нас. И Арси, и девушка-регистратор замерли, будто ожидая, что кто-то сейчас засмеется и это будет официально объявлено шуткой дня. Однако, никто не засмеялся, а Рэтчет, повернувшись, чтобы посмотреть на партнера, улыбнулся ему и кивнул. — Конечно. Девушка, где нам расписаться? — Но нельзя же вот так вот сразу… — растерянно пролепетала сотрудник ЗАГСа. — Нам уже слишком много лет, чтобы показательно ломаться и устраивать пафос. Зато пора подумать о том, чтобы в случае чего мы могли получить доступ друг к другу в больнице и имели право принимать решения о жизни и здоровье, — покачал головой Рэтч. Пока все еще пребывающая в некотором шоке девушка заполняла документы, Арси внезапно поинтересовалась: — Ты выйдешь за него? Так просто? Ты даже на мне в юности с брачным договором женился! Айронхайд нарочито кашлянул, привлекая к себе внимание: — Что значит «даже»? — хмыкнул он и, игнорируя то, как вспыхнула бывшая жена Рэтчета, улыбнулся только ему. — Зачем брачный договор, если я купил дом и уже оформил на него? — Наш дом оформлен на меня? — удивился Рэтчет. — Не хотел, чтобы у тебя были проблемы в случае чего, — деликатно постарался обойти тему смерти Айронхайд. — Я люблю тебя, — выдохнул врач. — Объявляю вас супругами, — торжественно объявила искренне тронутая девушка-регистратор. Рэтчет поднялся со своего места и глубоко поцеловал теперь уже законного мужа. Как хлопнула дверь за бывшей женой, он даже не услышал.