Руководство пользователя

Майкрофт, приехав, ведет себя так, будто принимает как должное то, что это, наконец, случилось. Он обязан выполнить свой гражданский долг и арестовать младшего брата. Шерлок и сам так считает. - Мне пришлось это сделать, - говорит он, вскинув вверх ладони в знак капитуляции. Они все в уликах – пятнах крови и пороха. – Иначе он бы уничтожил нас всех. Майкрофт качает головой. И ты замечаешь, как подрагивает его подбородок, и расширяются увлажнившиеся глаза. Он утаскивает Шерлока в сторону – подальше от оставшейся части Британского правительства и снайперов: - Что на всем свете могло этого стоить? Шерлок переводит взгляд на тебя, и ты едва не проваливаешь весь фокус – потому что колени тебя предают, руки вцепляются в плечи, а с губ срывается жалобный всхлип. Майкрофт едва заметно кивает. - Доктор Уотсон, миссис Уотсон. Скоро прибудет вертолет, на котором вас доставят к вам… к миссис Уотсон домой. Я буду держать вас в курсе насчет дальнейших событий. Затем он проводит официальный арест. И Шерлок становится очередной папкой с личным делом. Проходя мимо тебя, он одними губами произносит: - Всегда помни мою клятву. Вертолет приземляется на футбольное поле рядом с домом, в котором раньше ты жил с Мэри. Ты молча идешь следом за ней по улице, поднимаешься по ступеням и проходишь в дом. Она снимает пальто, вешает его на крючок, а затем, без раздумий, помогает тебе стащить твое. Несколько бесконечных секунд ты стоишь на пороге гостиной. Она пока кипятит чайник и разливает кипяток по чашкам с пакетиками. Твою она ставит на край стола, словно подчеркивая, что это всего лишь формальность, а не проявление доброжелательности. Потом она целую минуту вертится на кушетке, пытаясь устроиться поудобнее. Берет чашку в ладони и сдувает пар. – Ты же понимаешь, что они не станут держать его в тюрьме. – Не дождавшись твоего ответа, она продолжает. – Даже если не принимать во внимание, кем является его брат, все равно Магнуссен был угрозой для правительств множества европейских стран. И они только благодарны тому, кто их от него избавил, даже если не могут официально это признать. А у меня есть информация и еще кое-какие вещи, которые обеспечат его безопасность… - Ты убила Магнуссена! Ты должна гнить в тюрьме! Как ты могла позволить ему сделать это? После того, как он едва не умер по твоей вине. - Это ради нашей дочери. Не ради тебя. Не ради меня. Пожалуйста, Джон. Не время сейчас становиться эгоистом. До сих пор ты никогда перед ней не плакал. А до того вечера, почти шесть месяцев назад, когда Шерлок вручил тебе тот список, ты не плакал в чужом присутствии вообще бог знает как давно. Но сейчас у тебя ломается голос, и опыт жизни с ПТСР подсказывает, что ты вот-вот начнешь задыхаться. - Это третий раз , – судорожный вдох, - когда я его теряю. Она смотрит на тебя, сжав губы. – Я знаю. Теперь начинают дрожать плечи. Ты закрываешь лицо руками. Сквозь звуки собственных всхлипов ты слышишь, как она поднимается с дивана и нетвердо переминается на опухших ногах. Когда она встает позади тебя и обнимает руками за талию, ты вздрагиваешь. Теплый круглый живот греет тебе спину. - Мне правда очень жаль, Джон. Может, тебе на это и наплевать… Это нормально. И объяснимо. Она придвигается ближе и утыкается носом тебе между лопаток. И ты даже через свитер чувствуешь, какой он холодный. - Я никогда не хотела, чтобы все так случилось. И не будь я на восьмом месяце беременности, я никогда бы не согласилась. Я не хочу причинять боль ему и особенно тебе. В прошлом я делала ужасные вещи, такие, с которыми никому не стоит иметь дело. Но теперь с ними приходится разбираться ему и тебе. – Она нежно обхватывает твое запястье, ты оборачиваешься и позволяешь прижать твою ладонь к ее животу. И в ту же секунду дочь изо всех сил пинает твою руку. - Какая здоровенькая, - тебя пугает, что собственный голос кажется незнакомым. – Я бы сказал, она почти готова. Хотя все остальные не очень-то. Мэри накрывает твою руку своей и заставляет тебя взглянуть ей в глаза. – Пожалуйста, помоги мне все сделать правильно. Должно быть, плачет она искренне. Кто знает. Ты качаешь головой. – Ты ошибаешься. Он сделал это ради меня. И ради тебя. - И ради нее. - Я не могу без него. - Тогда мы его вернем. На Бейкер-стрит все так же, как тогда, сразу после падения: полно - и пусто, толпа народу - и никого. Мэри предлагает тебе переночевать на диване. И ты соглашаешься. Ночью ты лежишь на нем, пьяный, и вновь и вновь прокручиваешь в голове все, что случилось перед арестом. Мог ли ты этому помешать? Он извинился и вышел - и ты ему поверил. Господи, ну почему ты всегда так слепо ему веришь? Ты думал, он будет искать в Эпплдоре какие-то важные улики, которые убедят тех, кто заключит Мэри под стражу, дать ей отсрочку. Но когда он вернулся, руки его были выпачканы в крови (из маленького пореза между пальцами, ты видел его, ты знаешь каждый сантиметр его тела). И Майкрофт приехал раньше, чем ты уговорил его не брать на себя роль мученика. Ты гадаешь, будут ли они брать кровь на анализ. Это помогло бы доказать его непричастность. Но зачем бы им это делать? Он сдался добровольно. Признался. И никого это не удивило. «Как ты мог оставить меня как ты мог оставить меня ты всегда бросаешь меня у меня никогда не будет тебя я думал ты мой но это было прямо перед тем как ты испарился на хрен и тебя нет ты не дома не в моей постели нет следов твоих экспериментов повсюду нет стихов и дом опять похож на чертову могилу как раньше. Ты оставил меня с ней. Ты не остался со мной. Ты всегда уходишь» Обе твои ладони прижаты к стеклу. Он открыто плачет, трубка тюремного телефона прижата к его сердцу, рука прямо перед твоей, будто пытается прикоснуться через стекло. И сейчас в нем проще, чем когда-либо, разглядеть испуганного ребенка. Он поднимает трубку к дрожащим губам. - Джон, прошу тебя. - Ну и какой у тебя план? А? Как ты собираешься на этот раз все исправить? Я все жду, Шерлок, что кто-то начнет смеяться и скажет, какой я дурак, раз не раскусил очередного твоего трюка. Что Мориарти выскочит из торта, и все зааплодируют очередному твоему розыгрышу. - Нет. Не в этот раз. - Ты всегда так говоришь. Он шмыгает носом и утирается рукой. Тебе бы очень хотелось не знать, как легко ему зарыдать по собственному желанию. - Был разговор… Есть кое-какое дело. Меня могут послать туда работать под прикрытием. - Что за дело? Он позволяет себе устало вздохнуть. - Такое, с которых агенты обычно не возвращаются. - О, господи. Ебаный ад, Шерлок! - Я честен с тобой. Разве ты не этого всегда хотел? Я очень хочу, чтобы ты мог увидеть, хоть на секунду понять, что я пытаюсь сделать. И что делал раньше. - А я мечтаю, чтобы ты мог увидеть, что я помешался. Что я – плохой человек. Что я слишком сильно к тебе прикипел, чтобы возвращаться. Мне на всех и на все наплевать, кроме тебя. - И ребенка. - Ребенок, ребенок, ребенок. Кто сказал, что он вообще от меня? Мэри все время лгала. - На самом деле ты так не думаешь. Она твоя. Я мог бы привести тебе список доказательств, но он тебе не нужен. Ты сам это чувствуешь, я знаю. - Не смей говорить мне, что я чувствую. Вынесение приговора отложено до тех пор, пока высшие чины не решат, как с ним поступить. Ты стараешься отвлечься, вовсю готовясь к родам. Мэри, подчиняясь твоим распоряжениям, пьет домашние бульоны и травяные чаи. Ты вместе с ней учишься делать дыхательные упражнения, кладешь ладони себе на живот и дышишь – и в итоге вы хором хохочете. Ты укладываешь ее ноги повыше, приносишь ей мороженое и чипсы. - Хотела бы я, чтобы ты начал делать это раньше. Но лучше поздно, чем никогда. - Теперь я здесь. - Да, – она отправляет в рот ложку бульона. – И что же дальше, Доктор? - Будем ждать. Смертельное задание – каким бы там оно ни было – выбрано. Мэри вместе с тобой приходит на летное поле, хоть ты и говоришь ей, что в этом нет никакой необходимости, если только она не собирается… Она смотрит на тебя многозначительно. И тогда ты соглашаешься взять ее с собой. Твое слово против слов их двоих все равно ничего не изменит. Значит, вот так все это закончится для тебя. И все, что тебе останется после того, как ты получишь известие о его смерти, являющееся непременным условием миссии. Вы стоите на асфальте и смотрите друг на друга. - Тебя невозможно переписать, - говорит он, но твои страницы сожжены дотла, и ему стоило бы об этом знать. Он целует тебя не в губы, а в переносицу. Ты позволяешь ему сжимать твои дрожащие запястья и не плачешь. - До лучших времен, Джон. Самолет взлетает, и тебе кажется, что трескается бетон, разверзается земля, и Англия рушится в море. А потом он вдруг разворачивается, и ты валишься на колени. И вот он выходит – в третий раз восстав из мертвых – берет тебя за руки и произносит: - Сейчас я должен уйти. Мне нужно отловить хакеров и засечь ведущий к Мориарти след. Но я вернусь к тебе, как только смогу. Во время учебы тебе доводилось изучать акушерство, но настоящие роды выглядят совсем не так, как на экране. В реальности все медленнее и спокойнее. Будущие матери прогуливаются по коридору и болтают между собой. А крики и хватание за руки остаются на самый конец. Утром второго февраля Мэри будит тебя после 5 часов прерывистого нервного сна. – Схватки каждые пять минут, - говорит она. – Просыпайся. Ты трешь заспанные глаза и нашариваешь ногами ботинки. Но когда ты тянешься за ключами от машины, она качает головой. - Нет. Здесь. - Что? - Все должно произойти здесь, Джон. Ты примешь ее. Не волнуйся, - она замолкает на секунду, прерывисто втягивая воздух сквозь сжатые зубы. – Все, что может понадобиться, в коробке под кроватью. - Что? Я лет 10 не принимал роды! А в одиночку вообще никогда этого не делал. - В больницу ехать слишком опасно. Мы не сможем отслеживать, кто входит в здание. А даже если и сможем, я не в силах буду ничего предпринять. Нет, все должно произойти здесь. Не беспокойся. Однажды я некоторое время работала акушеркой. Ты мне поможешь. - Помогу? Сквозь занавески пробивается свет фонарей. Комнату окутывает предрассветный сумрак. Мэри пытается правильно дышать. Ты готов поклясться, что стук твоего сердца слышно аж с улицы. От страха на губах у тебя металлический привкус. И тут в замке проворачивается ключ. - Не начали без меня? Шерлок изможден, но прекрасен, как любовное послание. Следом за ним входит молодая женщина – и ты узнаешь в ней сестру из больницы, что приносила тебе теплый чай и перебрасывалась с тобой парой слов, пока ты караулил Шерлока. - Яне можно доверять, - убеждает Шерлок. – Долгосрочный контракт и отличные рекомендации. - Все благодаря вам, – отзывается она. Она улыбается ему, как хорошему знакомому, но ты раньше никогда не видел их вместе. Он кивает ей, и она направляется в комнату с видом человека, привыкшего к чрезвычайным ситуациям. Улыбнувшись Мэри, она нежно кладет ей ладонь на поясницу и ведет ее в ванную. Ты застываешь на месте, опустив по бокам руки, сжатые в кулаки. - Что происходит? Он пересекает комнату и прижимает тебя к себе. Кончики твоих ресниц задевают его ключицы. Медленно, будто оттаивая, твои кулаки разжимаются, и ты притягиваешь его еще ближе. В легкие врывается запах леса и дыма. - Пока никаких зацепок, след оказался ложным, - глухо говорит он тебе в волосы. – Мы с Майкрофтом решили, что безопаснее будет, если мы соберемся все вместе. Последние несколько месяцев его люди присматривают за домом. - Ты свободен? - Более или менее. Какое-то королевское помилование, действующее в исключительных случаях. Я не запомнил. - О, ну, я… я рад, что ты здесь. Вы не успеваете больше ничего друг другу сказать, потому что из спальни раздается голос Мэри: - Не хочу прерывать счастливое воссоединение, но если вы, засранцы, немедленно сюда не явитесь, выбирать имя я буду без вас. Следующие пять часов заставляют тебя проникнуться уважением к возможностям человеческого тела вообще и тела женщины, известной тебе, как Мэри Уотсон, в частности. Она, как королева, лежит на кровати, демонстрируя полное самообладание. Единственными доказательствами боли, которую она испытывает, являются размеренные выдохи сквозь сжатые зубы и резкие низкие стоны. Ты, как типичный отец, стоишь около постели, позволяя ей вцепляться тебе в руку в отместку за то, что наградил ее беременностью. Потом она отпускает тебя, встает и опирается на плечи Яны. Шерлок неподвижно сидит в углу, не зная, куда деть руки. (Однажды ты уже видел его таким – во дворце, когда закололи солдата). К твоему удивлению Мэри подходит к нему и, повиснув на нем и на тебе, возвращается к кровати и ложится. Она держит вас обоих за руки, когда Яна ровным голосом сообщает: - Показалась головка. Мэри, тужься! Ты наклоняешь голову к ее ногам – и да, вот она, головка твоей дочери. Виднее с каждой секундой. - Давай! Давай! Сильнее! Мэри слушается, и ее молчаливая стойкость сменяется громким триумфальным криком. И голос ее сливается с новым голосом – голосом твоей дочери, который вы четверо слышите впервые. Яна смеется, Мэри кричит, а у Шерлока в глазах стоят слезы. Он видит, что ты смотришь на него и улыбается, задыхаясь, а потом снова переводит взгляд на крошечного младенца. Мэри выпускает твою руку, и ты спешишь помочь Яне. Очищаешь нос и рот ребенка от слизи, пока она готовит укол витамина К. Ты пока не знаешь точно, сколько девочка весит, но кажется она довольно тяжелой. Ручки и ножки на вид крепкие, а голос по мере того, как она привыкает им пользоваться, становится все больше и больше похож на человеческий. Глаза у тебя жжет, ее же глазки плотно закрыты. - Перерезать пуповину? Яна передает тебе инструменты, и ты делаешь это. Мэри протягивает руки, и ты кладешь ребенка ей на грудь. Несколько минут все вы просто стоите вокруг кровати и молчите. А потом Яна, не обращая больше на вас с Шерлоком внимания, начинает менять под Мэри простыни. - Возьми ее, - говорит Мэри. – Уровень окситоцина сейчас самый высокий. Я хочу, чтобы вы оба создали эту связь. Она обращается к Шерлоку. Ты ведь уже брал ребенка на руки и все сердцем желаешь сделать это снова. Взять ее на руки и никогда не отпускать. - Я? - спрашивает он. - Да, - отвечаешь ты. Он мнется в нерешительности. Ты смотришь на Мэри. Она кивает, и ты берешь у нее ребенка и кладешь ему на руки. - Держи… вот так… ага, отлично получается. Он улыбается, не отрывая глаз от ребенка. Гладит ладонью липкие волосы, обводит кончиком пальца ушную раковину. - Ангел, - говорит он, а затем начинает напевать мелодию, которую часто наигрывал в последнее время. - Что это? – спрашиваешь ты. - О. Французская народная песня, мне няня пела… Не важно. - Няня? - Да. Мария. Лучшая женщина из всех, что я знал. - Давай так ее и назовем, - говорит Мэри, приподнимаясь, чтоб посмотреть на нее. – По-моему, подходит. В честь той женщины. И мне оно нравится. - Мария, - произносит Шерлок. - Отлично, - киваешь ты. Он целует ребенка в переносицу и говорит: – Ну, Мэри, я полагаю, крошка Мария хочет есть. Вообще-то ты никогда не жаждал домашнего уюта. Наверное, ты должен был обрести его после свадьбы. Так полагала Элла. Думала, тебя это приободрит. Но никогда, в самых сумасшедших мечтах, тебе не представлялось, как ты просыпаешься в постели рядом со спящей бывшей женой, слыша, как твой лучший друг и любовник напевает колыбельную твой дочери. Ты такого и представить себе не мог. - Слава богу, что вы оба тут, - говорит Мэри, сидя за кухонным столом и прижимая Марию к груди. – Иначе поспать мне бы не удалось. Не представляю, как люди с этим справляются. - И я, - отвечаешь ты. А потом улыбаешься и протягиваешь Марии указательный палец. Она сжимает его, и на коже остаются следы крохотных ноготков. Шерлок ставит перед тобой и Мэри кружки с чаем. - Крапива, как велел доктор. – Он морщит нос. – Пахнет странно. - Это чтобы предотвратить анемию от потери крови. Давай уж за живых отвечать буду я. Он обиженно выпячивает нижнюю губу, но глаза его сияют. Ты прочищаешь горло. – Есть новости? Мэри пристально смотрит на него, но он качает головой. - Нет. Пока никаких следов. Не можем найти никого, имеющего отношение к сети Мориарти. Кроме присутствующих, конечно. - А Жанин? Мэри опускает взгляд и меняет позу, удобнее устраивая ребенка. - Она уехала из страны в вечер смерти Магнуссена. Это все, что мне известно. – Голос ее меняется, когда она приподнимает Марию, поглаживая ее по крошечной спинке. – Нам пора спать, верно? Да уж, мы это заслужили. В день, когда Марии исполняется неделя, ты просыпаешься очень рано от звуков тихих голосов с кухни. Ты неслышно подкрадываешься к порогу. - Ты ведь будешь, так? Шерлок отвечает тихо и очень искренне: - Всегда. Мэри вздыхает: – Джон, мы знаем, что ты там. Ты входишь в кухню. Ну да, глупо было предполагать, что можно надуть наемницу и единственного в мире консультирующего детектива. Смотришь, как Шерлок прижимает к плечу спящую Марию. – Что ты будешь? Мэри поднимается, двигаясь неловко после родов, и целует тебя в щеку. - То, что должен. Не беспокойся об этом. На следующий день она уезжает, оставив на столе флэшку с надписью «А.Г.Р.А.» и зашифрованную записку с адресом: «Фотографии присылайте сюда. Возможно, вы больше никогда не услышите обо мне, но, пожалуйста, что бы ни случилось, продолжайте посылать снимки». У тебя нет сил разводить панику. Тем более, что на руках у тебя спит ребенок, будить которого не стоит. - Куда она поехала? Шерлок пожимает плечами. - Не знаю. Она все равно бы мне не сказала. Но звонил мой брат и сообщил, что, благодаря анонимному источнику, открылись новые обстоятельства, полностью снимающие с меня обвинения в убийстве Магнуссена. И тот же источник сообщил, что Мориарти больше не представляет угрозы ни британскому правительству, ни жителям страны. - Вот дерьмо, - выдыхаешь ты, покачивая спящую Марию. – Значит, все закончилось? - Не знаю. Похоже на то. У нее явно больше информации, чем у меня, Майкрофта и МИ6 вместе взятых. - Не могу поверить, что она просто ушла. После всего, что сделала, чтобы сохранить ребенка… - Я думаю, она хотела оставить после себя наследие, - бледно улыбается он. – И сделала это. Передала в руки человека, которому больше всего доверяет. Ты крепче прижимаешь к себе дочь и прислоняешься к нему. Он обнимает тебя за талию и опускает подбородок тебе на макушку. - Хочешь, чтобы я попытался ее найти? Ты пожимаешь плечами, и он прижимается еще ближе, согревая твои плечи и поясницу. - Думаю, она вернется, когда и если сможет. Полагаю, на этот раз я готов сделать так, как она просит. Он кивает. – Поедем домой? - Да. Пожалуйста! Все вроде бы должно казаться странным, но почему-то не кажется. Колыбелька, коляска и прочие детские вещи вписались в интерьер Бейкер-стрит не хуже, чем мензурки и оружие. (Все это теперь надежно спрятано). Шерлок по собственному желанию убрал из кухни все, что может представлять угрозу для ребенка. И ты, пораженный, не стал даже напоминать ему, что все это ничем Марии не грозит до тех пор, пока она не научится ползать. Однажды воскресным вечером, спустя две недели после отъезда Мэри, ты слушаешь, как Шерлок читает прикорнувшей на его руках девочке Шел Сильверстайн. Жила на свете Яблоня... и она любила маленького-маленького Мальчика. Каждый день Мальчик приходил к ней, собирал её листья и сплетал из них венок, чтобы играть в Лесного Короля. Он взбирался по её стволу, качался на её ветвях и eл яблоки. И они играли с Яблоней в прятки. А наигравшись, он засыпал в тени её ветвей. К тому моменту, как он заканчивает, девочка уже спит. Для новорожденной она на удивление много спит и мало плачет. Ты очень ценишь минуты, когда она не спит. Когда она смотрит на тебя, глаза у нее такого спокойного серого цвета. Ты осторожно берешь ее у него из рук и укладываешь в колыбельку. - Шерлок, - тихо говоришь ты. – Ты уверен, что не… не знаю, тебе не скучно? Последнее расследование было сто лет назад. Если вдруг Лестрейд позвонит, и ты захочешь отправиться на место преступления… я сам с ней справлюсь. Знай, мы не будем совать тебе палки в колеса. Он смотрит на тебя спокойно, тепло и чуть отстраненно. Будь это кто-то другой, ты назвал бы его взгляд мечтательным. - Расследование? Сейчас? - Ну… Я просто… Если ты хочешь… Ты уже более чем поправился. - Но… без тебя? - Ну, я бы с удовольствием пошел с тобой… но теперь я уже не могу встать и уйти в любой момент. Ты ведь понимаешь, что какое-то время так и будет, верно? Конечно, понимаешь. В смысле, я имею в виду… Все совсем не так, как мы планировали. И если ты хочешь что-то изменить – нашу жизнь, наши отношения… Я хочу чтобы ты знал, я пойму. Мы справимся с любым твоим решением. И я, несмотря ни на что, всегда буду рядом, когда буду нужен тебе. Мечтательность сменяется беспокойством, брови его сходятся на переносице. - Ты вот так думаешь? Будто я хочу, чтобы ты ушел? - Я просто хочу, чтоб ты знал, что не обязан сидеть тут и нянчить моего ребенка, если не хочешь. Я понимаю, что не вправе просить тебя об этом. Отказаться от расследований или чего-то еще… Он медленно качает головой. – Но я люблю тебя. В животе у тебя туго скручивается горячий узел. - Я люблю Марию. Узел ослабевает, и тепло разливается по телу. - Мне не нужны расследования, Джон. Мне нужен ты. Всегда был нужен. Еще до того, как я встретил тебя, и значительно раньше, чем сам себе в этом признался. Ты понимаешь? Расследования были нужны, чтобы заполнить то место, что было для тебя. То, которое теперь занял ты. Ты сейчас расплавишься. Невольно шмыгаешь носом. - Но мы ведь все равно будем расследовать преступления? Он обнимает тебя за плечи и притягивает ближе. – Конечно. Но сначала мы дождемся подходящего. Того, от которого мы не сможем отказаться. А когда оно появится, попросим Миссис Хадсон посидеть с ребенком. Она вроде предлагала. И мои родители тоже, - он вскидывает голову. – Даже Майкрофт. Но я скорее умру, чем отдам кого-либо из своих детей в лапы Майкрофта. Ты смеешься и обнимаешь его в ответ: – Наших детей. - Наших, – он снова начинает напевать французскую песенку И ты вдруг вспоминаешь, как совсем недавно он учил тебя танцевать. Вечером, в пустой гостиной на Бейкер-стрит 221б.