A Thin Veil

      Шины крайслера взвизгнули, когда я резко затормозила перед особняком. Едва успев заглушить двигатель, я выскочила из машины и быстро побежала к двери дома. Часть меня понимала, что было совершенно нелепо так себя вести. От такого марафона и адреналина в крови сердце бешено колотилось. Но с другой стороны, мне хотелось, как можно быстрее оказаться в комнате на втором этаже и увидеть Реджину, пока она не ушла… навсегда.       Страх окутал каждую клеточку моего тела, мысли сумасшедшим ураганом носились в голове. А что если ее там нет, что если она больше не захочет прийти или не сможет. От таких ужасных мыслей я даже остановилась на полпути. Потребовалась пара секунд, чтобы прийти в себя, и продолжить двигаться вперед.       Господи. Господи. Господи.       Она должна быть там. Она, черт возьми, должна быть там, потому что мне нужно было сказать ей что-то очень важное, то, что я должна была сказать уже тысячу раз. Боже, почему я была так чертовски слепа. И только сегодня после слов Снежки, я посмотрела на все под другим углом, поняла, как много потеряла. Какой же дурой я была почти год.       Эта ее речь о вторых шансах, она просто сжигала меня изнутри. Влетев в особняк, чуть не выбив дверь, я понеслась по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, потому что не было никаких вторых шансов, ничего нельзя уже изменить, когда человек мертв. Но как же хотелось верить в то, что у меня еще был шанс все исправить, был, пусть даже в моем бредовом мире галлюцинаций. И я собиралась использовать его полностью, потому что раз уж нельзя ничего изменить в прошлом, то пусть Реджина хоть сейчас, наконец, услышит правду. Она, наконец, должна узнать, что кто-то замечал ее, хотел видеть каждый день, заботился о ней. Так я мысленно успокаивала себя, надеясь, что слов будет достаточно, чтобы убедить ее, удержать ее. Мне было чертовски сложно признаться в своих чувствах самой себе, не говоря уже о том, чтобы поделиться ими с кем-то, к тому же, именно с Реджиной. Это разрывало мое сердце, всю мою сущность. Но ради нее, я была согласна пройти через все муки ада. Она заслуживала знать это.       Почему мы никогда не замечаем таких важных вещей, пока не становится слишком поздно? Почему мы никогда не говорим то, что хотим сказать, пока, черт возьми, нам есть, кому это сказать? Почему мы так жестоки и черствы? Мы так слепы, так глупы из-за своих страхов, неуверенности, глупых надуманных стереотипов и правил.       Идиотка. Идиотка. Идиотка. Эмма, ты такая идиотка! Мысленно ругала я себя, пока не остановилась перед закрытой дверью спальни. Немедля ни секунды я ворвалась в комнату, чуть не выбив светлую деревянную дверь. Если бы кто-то увидел меня в тот момент, лихорадочно осматривающую комнату, тяжело дышащую, с плотно сжатыми кулаками, подумал бы, что я точно слетела с катушек. Но мне было совершенно на это плевать. Мне нужно было увидеться с Реджиной. Мне нужно было сказать ей, что я …       «Эмма?»       О Господи, спасибо! Я согнулась и уперлась ладонями в свои колени, опустив голову, стараясь восстановить дыхание и немного успокоиться. Ничто не подействовало бы на меня сейчас более успокаивающе, чем голос Реджины. Такой теплый, мягкий, особенный … родной. Все, чего мне хотелось в тот момент – окунуться с головой и утонуть в чарующих звуках ее голоса. Она здесь, она была здесь, и я не упустила свой шанс. Сердце сжалось в груди, и я, наконец, подняла голову, встретившись с такими ясными, выразительными глазами, цвета шоколада.       «Ты в порядке?» - спросила она, пристально рассматривая меня. Клянусь, я услышала неприкрытую заботу в ее голосе. Она стояла в дальнем углу комнаты, сложив руки на груди и неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Мысленно я даже спросила себя, почему после смерти она стала так не уверена в себе. Королева была, как обычно, собрана, но никогда раньше я не видела ее такой уязвимой. Это было необычно, но так странно привлекательно и совершенно очаровательно.       «Эмма?» - еще раз повторила она. Я продолжала молча смотреть на нее. – «Ты…ты можешь что-то сказать?»       Видимо, нет, раздался издевательский голосок в моей голове. Хотя это именно то, зачем я пришла сюда. Я просто не могла выдавить из себя ни звука в тот момент. Мое сердце бешено колотилось в груди. Оно всегда начинало биться быстрее, когда я видела эту женщину, с самого первого появления на пороге ее дома.       Реджина всегда была красивой. Любой человек, имеющий зрение, мог это подтвердить. Но сейчас…сейчас она была особенно потрясающей. У меня перехватило дух, пока я медленно рассматривала каждый миллиметр ее тела, ее лицо. Никогда при жизни я не смотрела на нее так.       Слезы потекли из глаз. Никогда прежде я так не ненавидела себя, как в тот момент. Идиотка. Идиотка. Идиотка. Мысленно ругала я сама себя, а глаза завороженно смотрели на девушку в другом конце комнаты. Ее голос взрывал мое сознание, но это был самый волшебный звук, который я когда-либо слышала. Я хочу ее. И всегда хотела. Я всегда ее хотела. Сейчас для меня это стало совершенно ясным. Я так отчаянно воевала с ней, спорила, ругалась только потому, что хотела быть с ней рядом, потому что она была … господи, она была всем для меня.       Но она ушла. И сейчас это был всего лишь призрак. Но я так же хотела ее.       «Эмма, пожалуйста», - услышала я, прежде, чем поняла, что неосознанно сократила расстояние между нами. Мой пульс отбивал дикий ритм, сердце казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Она впилась в меня взглядом, когда я подошла совсем близко. Я могла рассмотреть в ее глазах все эмоции, которые она сейчас испытывала, вопросы, которые не решалась задать, страхи, которые мучали ее. Наконец я почувствовала, что снова могу говорить.       Маленькими шагами, все ближе и ближе. Я нервно облизала свои губы, не отрывая от Реджины взгляда.       «Когда кто-то сделал тебе больно – прости его», - прошептала я. С каждым словом мой голос становился все тверже, увереннее. – «Когда кто-то помог тебе – поблагодари, когда любишь кого-то – скажи ему об этом. Скажи об этом, с гордостью, потому что, в конце концов, слова, которые не были сказаны, потом всю жизнь будут преследовать нас и убивать изнутри».       «Что?» - переспросила она, ее голос был едва слышным, но спокойным. Я остановилась в нескольких шагах от нее. Мы пожирали друг друга глазами.       «Когда любишь кого-то – скажи ему об этом», - четко повторила я. – «Скажи об этом, с гордостью, потому что, в конце концов, слова, которые не были сказаны, потом всю жизнь будут преследовать нас и убивать изнутри».       «Ох…» - произнесла она, и я могла бы поклясться, что в тот момент, почувствовала тепло, исходящие от ее тела, ее дыхание через этот короткий звук. Это было вообще возможным? Как может призрак излучать тепло, дышать и казаться… казаться таким живым? Я быстро качнула головой, отгоняя такие не важные сейчас вопросы. Не сейчас, когда я, наконец, решилась сказать то, что должна была озвучить уже давно. Нет, сейчас ничего не имело для меня значения, кроме слов на кончике моего языка и женщины, которая вдохновила меня на это.       «Я опоздала», - спокойно сказала я, хотя голос немного дрожал. Так сложно было держать себя в руках и не разрыдаться в такой напряженный момент. Я видела, что щеки Реджины были уже влажными от слез. – «Я чертовски опоздала. Знаю, Реджина. Опоздала и, боже, прости меня за это, но теперь я здесь. Я здесь».       Ее нижняя губа дрогнула, а взгляд по-прежнему прожигал меня насквозь, заставляя кровь кипеть в венах, проникая в самую душу. Она молча ждала продолжения. У меня было ощущение, что я не просто говорю слова, а ломаю стены, разбиваю баррикады, которые сама же когда-то давно возвела вокруг своего сердца, чтобы защитить его.       «Я так много всего должна тебе сказать», - прошептала я. – «Так много вещей, о которых должна была рассказать давным-давно».       «Х-хорошо», - заикаясь, прохрипела она. Мое сердце сжалось. Никогда прежде я не слышала, чтобы Реджина заикалась. Казалось, ее шокировали мои слова в той же мере, как мне стало от них легче. В любом случае, слова уже вылетели и их не вернуть. Да я бы и не хотела этого, потому что я правда, правда чувствовала все это. Чувство вины сжигало меня изнутри, и нужно было, наконец, высказаться, признаться. Молчание вредило бы больше как мне, так и Реджине. Мы и так потеряли столько времени, так многого лишились из-за недосказанности. И вот сейчас, мы застряли где-то между мирами. Такая мертвая живая я и такая живая, но мертвая она. Мы вроде бы сейчас были вместе, но уже никогда не сможем прикоснуться друг к другу.       О господи…       Страх сковал мой разум. Я бежала сюда так быстро, как могла. Слова матери все это время крутились в моей голове. Никогда не поздно сказать то, что держишь внутри. Ну, так скажи ж наконец! Чего ты молчишь? Будь проклята Снежка со своей внезапной мудростью. Я тяжело дышала, пытаясь успокоиться. Уши заложило и в голове шумело. Сердце, казалось, упало в пятки от страха. Успокоиться не получалось. Поэтому мне просто нужно было набраться мужества и выдавить из себя этих три долбанных слова.       «Какая ты красивая», - мда, это были явно не те слова. Но это тоже была правда, и я произнесла их искренне. Реджину удивило мое внезапное признание. Несколько слезинок покатились по ее щекам, и тонкий всхлип сорвался с ее губ.       «Я…» - начала было она, но я резко оборвала ее попытку, поднеся указательный палец к ее губам. Я ничего не почувствовала. Только воздух. Но веки Реджин вздрогнули и закрылись на мгновение, а губы сжались, заглушая едва слышный стон. Я удивленно прошептала:       «Ты… ты чувствуешь это? Ты можешь меня чувствовать?»       Пожалуйста, скажи да.       Она медленно открыла глаза, и грустная улыбка появилась на ее лице. Меланхолия окрасила ее голос, когда она тихо сказала:       «Нет».       Все мои надежды, которые уже наполнили меня от макушки до кончиков пальцев, вмиг рухнули, как только она произнесла это короткое слово. Это было больнее, чем я ожидала.       «Ох…» - грустно сказала я, покачав головой. Прочистив горло, я продолжила.       «Ну, ничего», - с грустью сказала я, прилагая все усилия, чтобы хоть немного улыбнуться, пытаясь облегчить дискомфорт и чувство вины, которые отражались в глазах Реджины.       Мы смотрели друг на друга в течение нескольких долгих мгновений, прежде чем я решилась сделать еще одну попытку.       «Ты сильная», - опять не то. Эти слова вырывались из меня и скапливались в пространстве между нами. Внутри меня как будто прорвало целую плотину и все то, что я когда-либо чувствовала к Реджине или думала о ней, сейчас неконтролируемым потоком вылетало из меня, как чертова река признаний.       «Ты умная и изобретательная, и всегда точно знаешь, как достичь желаемого».       «Ты саркастичная, остроумная и веселая. У тебя всегда отличные шутки, даже когда ты смеешься надо мной».       Мы обе негромко рассмеялись, не смотря на то, что слезы продолжали душить.       «Ты решительная и упрямая».       «Ты умеешь сострадать, пусть даже никогда не признаешь этого вслух».       «Ты делаешь самую вкусную лазанью, которую я когда-либо пробовала, и я чертовски скучаю по ней».       Реджина фыркнула, звук был похож на что-то среднее между смехом и рыданием. Мое сердце продолжало нестись галопом.       «Ты так заботишься о…обо всем»       «Ты самая лучшая мама и я… мне никогда не стать такой же замечательной мамой для Генри, как ты. Но я попытаюсь».       Реджина сделала шаг ко мне. Мы почти соприкасались телами. Так хотелось прикоснуться к ней, как будто от этого зависела моя жизнь, как будто это было единственным, о чем я всегда мечтала.       «Ты смелая. Ты самый смелый человек, которого я когда-либо встречала».       «И, господи, Реджина», - я поперхнулась, почувствовав, как мое тело дрожит в нескольких дюймах от нее. Я посмотрела в ее глаза, они были такими теплыми сейчас. – «Ты чертовски сексуальная».       Она громко рассмеялась, не смотря на слезы, которые все еще текли из ее глаз, по красивому лицу вниз, капая куда-то на пол. Я хотела рассмеяться вместе с ней, но звук застрял в моем горле. Я просто молча стояла, не отрывая от нее взгляд. Моя рука медленно поднялась к ее лицу, тщетно пытаясь провести пальцами по ее щеке. Рука проходила свозь нее, просто рассекая воздух и пространство. Я тяжело вздохнула, сдерживая опять подступившие слезы. Снова подняв руку, я просто поднесла ее к лицу Реджины, не прикасаясь, но и не убирая. Не желая признавать гребаную реальность, что Реджина была не со мной, что я не могла почувствовать ее тело.       Еще один всхлип сорвался с ее губ. Она подняла свою руку и поднесла к моей, ладонь к ладони, но не соединяя их. Иллюзия касания. На мгновение я закрыла глаза и сосредоточилась, пытаясь хоть что-то почувствовать. Ничего. Тогда я открыла глаза вновь и прошептала:       «Ты значишь так много для меня».       И тут она сломалась.       «Ты значишь так много для меня, - снова и снова повторяла я, наблюдая, как всхлип за всхлипом ее тело пронизывала дрожь. Она плотно закрыла глаза, но это не остановило потока слез.       «Ты так много значишь для меня», - последний раз сказала я. Она медленно открыла глаза и посмотрела на меня. Сейчас они были темными, как безлунная ночь. Так хотелось опять поднести руки к ее лицу, еще раз попытаться прикоснуться к ней. Тяжело вздохнув, я, наконец, сказала:       «И я люблю тебя».       Она покачала головой.       «Нет, ты не можешь», - сказала она, все еще качая головой. Хотелось поймать руками ее голову и остановить. Но все, что я могла, просто сказать:       «Могу».       Ее блестящие глаза встретились с моими, и она прошептала:       «Ты не можешь любить призрака, Эмма».       Услышать, что Реджина считает себя всего лишь призраком, было гребаным ударом ниже пояса. Да что же это такое. Пришлось сжать кулаки и сделать несколько вдохов-выдохов прежде, чем ответить ей.       «Нет, Реджина, я и не люблю призрака», - сказала я, чувствуя, как грустная улыбка тронула мои губы. – «Я люблю тебя».